Крик Новорождённых

ГЛАВА 13

847-й Божественный цикл, 10-й день от рождения дуса, 14-й год истинного Восхождения

Эрин Дел Аглиос, Адвокат, высший глас и мать четырех детей, взяла Пола Джереда под руку, как только за ними закрылись двери дворца. В свои шестьдесят семь она грациозно приближалась к старости и твердой рукой управляла Конкордом, который намеревалась умиротворить, прежде чем передать бразды правления старшему сыну Роберто.

Эрин заставила высокого воина идти медленно, желая получить удовольствие от неспешной прогулки в его обществе по своим садам и дворикам, мимо колонн и статуй. Охрану, советников и нынешнего консорта она отпустила.

— Если мы пойдем еще медленнее, то и вовсе остановимся, — проворчал Джеред.

— А ты бы хотел двигаться походным маршем, чтобы уходить меня до безвременной кончины, — парировала Эрин. — Успокойся. Наслаждайся моим домом. Смотри.

Она остановила его и повела свободной рукой. Хотя сейчас похолодало, и сад потерял богатые краски позднего дня заката генастро, но даже в простом одеянии дуса, в свете сотен фонарей, изгоняющих тьму, он являл собой потрясающую картину. Фонари примостились на руках статуй, сияли сквозь стеклянные пластины, установленные у основания фонтанов, усеивали цветочные клумбы и плавно покачивались на шестах, достигавших высоты человеческого роста.

Это придавало окруженному колоннами пространству ощущение сказочности и превращало его в убежище, где можно было укрыться от шума и суеты государственных дел. День, проведенный в базилике, выматывал Эрин до предела, несмотря на всю ее любовь к дискуссиям и ту пользу, которую приносила возможность выслушать как простых граждан, так и высокопоставленных лиц.

Сегодняшний приезд Джереда стал настоящим подарком: она могла насладиться обществом и разговором умного человека и из первых рук узнать новости с дальних территорий, не искаженные местными пристрастиями. Порой Эрин казалось, что она живет в коконе. Джеред был глотком свежего воздуха.

— Это одно из моих самых любимых мест во всем Конкорде, мой Адвокат, — признался Джеред.

— Ты только послушай себя, Пол! — фыркнула Эрин. — Ну просто солдат, вымуштрованный начальником! Мы же здесь одни!

Джеред улыбнулся.

— Авторитет и уважение — это основы нашего правления, Эрин. Извини. Порой мне бывает трудно перестроиться, даже когда я среди друзей.

— А я тебе друг?

Джеред нахмурился и посмотрел на нее с высоты своего роста. Он был действительно высоким и очень внушительным мужчиной. Не столько красивым, сколько производящим впечатление. Но, будучи на целых шестнадцать дюймов выше, он буквально нависал над этой маленькой женщиной.

— Никогда в этом не сомневайся, — искренне сказал Джеред. — Ты среди тех немногих, кого я могу так называть. Так мало людей, у которых Конкорд запечатлен в сердце, — даже среди тех, кого ты любишь.

Эрин почувствовала легкий укол и шумно выпустила воздух сквозь сжатые зубы.

— Это упрек?

— Ты знаешь, как я отношусь к тем, кто ежедневно окружает тебя: это то немногое, в чем я согласен с канцлером. Они не видят того, что видим мы, — только богатство, которое дает твое положение. Будь я одним из них, я бы тоже не захотел мутить воду.

Эрин дернула его за руку.

— Ты бы не побоялся. Я по-прежнему говорю, что тебе надо было согласиться стать моим консортом. Стать отцом моего ребенка.

— Я слишком высоко ценю свое мужское достоинство.

Оба громко рассмеялись.

— Ты считаешь, что позже это сказалось бы на твоей карьере? — спросила она весело.

— Мужчина в прекрасной форме, которого ты сейчас видишь, превратился бы в ленивого толстого шута, облачающегося в яркие одежды и не имеющего возможности выбраться из какого-нибудь захолустного дворца в Фаскаре. Ты сама это прекрасно знаешь. Хорошо, что никто из твоих детей никогда не увидит своих отцов.

— Я могла бы сделать тебя своим мужем. Я всегда предпочитала мужчин моложе себя.

Эрин понимала, что не следовало бы с таким удовольствием флиртовать с Джередом, но ничего не могла с собой поделать. Как это чудесно: сбросить оковы высокого положения и на секунду стать просто женщиной!

— Ты знаешь, почему никогда не сможешь этого сделать, — отозвался казначей, который не уловил ее настроения.

— Мечты никому не вредят.

— А ты бы этого хотела?

— Я выказала бы слабость, если бы ответила «да»? — парировала она.

Пропасть одиночества грозила разверзнуться.

— Жажда любви и тепла никогда не бывает слабостью. Человеку свойственно хотеть, чтобы кто-то делил с ним жизнь.

— Но мы оба выбрали пути, которые не дают нам осуществить такое желание.

— По крайней мере до тех пор, пока мы не отойдем от дел. А пока мы можем только защищать это право для всех остальных граждан Конкорда.

Эрин снова потянула его за руку.

— Такие вещи и таким голосом следует произносить в молельне. Пойдем. Здесь, конечно, красиво, но холодно, а ты пришел не для того, чтобы обмениваться со мной любезностями и объяснять, как полезно избежать кастрации. Выпей со мной вина.

Они пошли через колоннады. На ходу Эрин поглядывала вверх, на красивые ионические завитки, освещенные фонарями. Она часто гадала, кто обрабатывал эти гигантские куски камня с помощью резцов и молотков. Эрин высоко ценила мастерство и фантазию создателей великолепных колонн. А ведь они так часто воспринимались людьми как нечто само собой разумеющееся, считались простыми элементами конструкции, которые поддерживают крышу у них над головами.

Недолгий путь привел их в теплую уединенную столовую, богато обставленную, увешанную гобеленами и застеленную коврами поверх мозаичных полов, под которыми струился горячий воздух. Эрин указала Джереду на длинный кожаный диванчик с бронзовыми накладками, выложенный зелеными и золотыми перьевыми подушками. Она заняла ложе, установленное под прямым углом к Джереду, чтобы их головы были близко друг от друга. Когда служанка налила первую порцию теплого пряного вина, Эрин знаком приказала ей удалиться. Дверь закрылась.

Адвокат взмахом руки указала на стол.

— Разное мясо и хлеб, и особенно удачный соус из меда и трав. Мой старший привез этот рецепт после кампании, десять лет назад. Он тогда был еще таким юным мальчишкой, мой Роберто.

— А теперь он очень способный генерал. Из Царда до меня доходили прекрасные отзывы о нем.

— Трудная кампания.

— Это ожидалось с самого начала, — напомнил Джеред. — Большая и гордая страна. Очень воинственная, очень независимая.

— И в будущем они станут прекрасным приобретением Конкорда. Там фантастические богатства. Огромные природные запасы и трудолюбивое население. Только подумай, присоединение Царда откроет нам весь восток, по морю и по суше. Какие перспективы!

— Ты уже решила, кто станет твоими консулами в этих областях? — поинтересовался Джеред. — Это будет трудно, как никогда.

— При этом цардиты должны почувствовать наше уважение к ним. Я подумала, что члены семьи будут подходящими кандидатами.

— Как всегда, мудро, если тебе удастся обуздать зависть своих старших генералов. И ордена.

Эрин слегка ощетинилась.

— Это моя работа, Пол. А ты расскажи мне про свою. Что тебя особенно беспокоит?

Джеред неспешно отпил вина и поднял брови, наслаждаясь вкусом.

— Ты не будешь возражать, если я сначала задам один вопрос?

— Конечно, не буду. — Эрин откинулась на спинку дивана, обхватив ладонями теплый кубок и вдыхая аромат пряного вина.

— Что говорится в докладах, которые ты получаешь о кампании против Царда?

Эрин вздохнула и постаралась быстро вспомнить цифры.

— У меня в Царде двадцать легионов и шестнадцать ал, которые ведут бои на трех отдельных фронтах. Почти сто двадцать тысяч мужчин и женщин, которые сражаются за Конкорд за две тысячи миль от него. На холодное время года боевые действия прекратились. Насколько я понимаю, в этом году дус в Царде очень холодный, и я получаю сообщения о том, что нужно рассмотреть вопрос об увеличении отрядов и улучшении их снабжения. Я редко стремлюсь вникать в подробности, да и удаленность делает это затруднительным. Во время боев доклады становятся менее внятными. — Эрин вдруг нахмурилась, ощутив волну тревоги. — А почему ты спросил?

— А что сообщают те, кто находится за передним краем? Те, кто занимается снабжением и приграничными укреплениями?

Джеред добивался от нее сведений — и Эрин не понравилось, как звучали его вопросы.

— Есть что-то, о чем мне не докладывают? Я не люблю, когда меня держат в неведении!

Адвокат увидела, что Джеред внимательно смотрит на нее, оценивая настроение. Он знал ее опасную вспыльчивость. И надо было отдать ему должное: казначей не испытывал страха. Да ему и не следовало бояться. Ей хотелось иметь сотню таких Джередов. Тысячу. Да обнимет ее Бог, как она по нему соскучилась!

— Мой Адвокат. Эрин. Я многое вижу и многое слышу. На самом деле люди очень хотят, чтобы я узнал все, что могло бы снизить для них бремя налогов. Но в последнее время я испытываю беспокойство. Не все, что я вижу и слышу, можно игнорировать, как блеяние жадин, которые не хотят, чтобы их богатство использовалось во благо Конкорда.

— Я тоже слышу такие вещи, Пол. Я слышу их уже сорок два года, с тех пор как стала Адвокатом. Почему теперь они внушают тебе тревогу? Мы богаче и успешнее, чем когда бы то ни было. Конкорд остается триумфатором.

— Кому это надо идти в молельню? — улыбаясь, передразнил Джеред.

Эрин почувствовала, как у нее холодеет лицо. Она выпила вина, ощущая легкую дрожь в руках.

— Я верю в то, чего мы добились.

— Именно потому ты Адвокат, а я люблю тебя и служу тебе. Полно, Эрин, если бы я не разделял твоей решимости и веры, я не мог бы выполнять ту работу, которую ты мне поручила.

— Я не сомневаюсь в тебе.

Джеред поднял руку.

— Знаю, знаю. И знаю, что ты слышишь мольбы и рассказы о несчастьях каждый день, когда входишь в базилику. Я понимаю, что тебя от всего этого уже тошнит. Но если позволишь… по-моему, ты никогда не слышала доклада, который мог бы связать между собой кажущиеся независимыми происшествия.

— Ты хочешь сказать — твоего… — Джеред молча наклонил голову. — Ты знаешь, что я тебя выслушаю, Пол. Но, прошу, давай сначала поедим и поговорим о чем-то менее серьезном. Я проголодалась, а соус стынет. Обидно будет, если он испортится.

— Это верно. И, Эрин, то, что я собираюсь сказать, конечно, содержит некоторые домыслы, но это честные домыслы. И, что самое важное, мы не стоим перед кризисом. Пока. При условии, что в ближайшее время примем меры.

Получилось так, что они ели почти молча. Джеред признал соус превосходным. И только к концу трапезы, когда слугам снова было приказано удалиться, казначей немного разговорился. Он задумчиво вертел в руках все тот же кубок с вином, и тут по его губам пробежала мимолетная улыбка.

— О да, и у меня есть новая кандидатура на самую нелепую попытку избежать налога. Забавная, даю тебе слово.

— Ты ведь знаешь, что мне нужны новые истории для банкетов, — отозвалась Эрин, жестом приглашая его продолжить и снова откидываясь на спинку дивана.

— Как ты знаешь, я только что вернулся с налогами из Госланда и ехал через Атреску и Гестерн. Одна из моих сборщиков с подозрением отнеслась к низким сборам в крестьянском поселке на юго-восточной границе с Цардом. Ее зовут Менас. Очень способная женщина. Думаю, скоро она окажется в Атреске или еще в каком-нибудь проблемном местечке. Я отправил ее с отрядом из шести человек в поселок — он был всего в двух днях езды, — чтобы приобрести полезный опыт. И случилось вот что.

Джеред сел прямо и поставил ноги на пол, а кубок на стол, чтобы для большей выразительности можно было жестикулировать обеими руками.

— Это поселение называется Рутирин. Небольшое, примерно две сотни жителей. Все они крестьяне, в основном разводят коз и коров. Отряд приезжает туда: снег глубиной шесть дюймов, по долине дует ледяной ветер. Им показывают якобы разоренные хозяйства — немного разбитых горшков и пустые поля. Рассказывают, что они стали жертвой цардитского отряда, который увел их скот. Но чувствуется — тут что-то не то. Сборщики видят нескольких небрежно перевязанных жителей, но никто не выглядит серьезно пострадавшим. И вид у всех тоже спокойный. Однако налицо факт, что скотина исчезла, а от соседних поселений мы знаем, что неожиданного оживления торговли не было. Итак…

— Они его спрятали, конечно. В лесу или в соседней долине, да?

Эрин увлеклась рассказом. Джеред никогда не приукрашивал свои истории, и тем не менее картина всегда получалась очень живой. Эрин так и видела жителей, неловко переминающихся с ноги на ногу и глядящих в землю во время опроса.

— Почти так, — ответил Джеред, поднимая палец. — Но гораздо глупее. Просто поверить трудно. — Он помолчал и покачал головой, словно напоминая себе, что вся рассказываемая история правдива. — Отряд поехал на предполагаемое место, где могли укрыть скот. Они нашли пещеры, долины и лес, но никаких признаков стада — а они должны быть. На снегу должна остаться масса следов от копыт, а там ничего не оказалось.

— И конечно, именно это выдало их с головой.

— Безусловно. Они утверждали, будто это доказывает, что скот угнан, но когда сборщики потребовали показать следы угнанного стада, все начало рассыпаться. Жители сделали слабую попытку скрыть свои дела, но любой, кто хоть день обучался у следопыта, разгадает такую уловку. — Казначей улыбнулся. — Хочешь знать, что они сделали?

— И немедленно.

— Они забили весь скот, к такой-то матери, за исключением производителей, конечно. Разделали туши и закопали в снег, чтобы они не испортились, желая продать их после нашего отъезда, без налогов.

Эрин выплюнула вино обратно в кубок, чтобы можно было посмеяться, выкашливая капли, попавшие в горло.

— Ох, Пол, нет! И почему они решили, что это стоит сделать?

— Не знаю, — ответил Джеред, у которого от смеха тряслись плечи. — Мы проделали кое-какие подсчеты, и у нас получилось, что поскольку туши продавались бы по сниженной цене из-за того, что гарантий свежести нет, то им удалось бы выгадать приблизительно двадцать пять денариев, не больше.

— И что вы сделали?

Джеред перестал смеяться.

— Если бы это было протестом, я отнесся бы к происшедшему с большим сочувствием, как — объясню чуть позже. Но в отношении этих преступников я сделал именно то, что должен был. Мы — гаранты справедливости, и я не допущу, чтобы кто-то обкрадывал Конкорд или пытался обмануть сборщиков. Наша репутация нами заслужена. Так что зачинщиков казнили, а все боеспособные мужчины и женщины теперь служат в четвертой але, Копье Госланда, в Царде. Всех остальных отправили в столицу для переселения, а саму деревню разрушили.

Эрин постаралась успокоиться. Несомненно, это заслуженное наказание, но все равно услышать такое, находясь в сердце Конкорда, было тяжело.

— Нам следовало бы поместить все эти случаи в книгу и позаботиться о том, чтобы ее прочел каждый гражданин, — сказала она. — Но для этих людей все бесполезно. Как ты считаешь: это по глупости?

— Я приказал, чтобы приговор вывесили на всех досках объявлений в каждой базилике Госланда. По глупости? Нет, не думаю. По-моему, они решили, что у границы они находятся вне досягаемости сборщиков. Теперь все в Госланде знают, что это не так. Но мне интересно, почему они так думали. Вот о чем нам надо поговорить, прежде чем ты отправишься спать.

— Я достаточно тебя отвлекала, да?

— Да, мой Адвокат.

Эрин вздохнула и долила вина себе в кубок. Джеред отказался от вина и вместо этого наполнил кубок водой. У Эрин возникло тоскливое чувство, что в этот день она выслушала достаточно проблем — и что представленная Джередом окажется самой экстренной.

— Итак, почему я должна встревожиться?

— Потому что многое из того, что я видел и слышал в течение соластро и этого дуса, говорит мне: Конкорд с трудом поддерживает единство в своих отдаленных районах.

Эрин отшатнулась, словно получив пощечину. Она ощутила, как у нее пылает лицо, а в животе разгорается знакомая ярость.

— Ты это серьезно, да?

— Иначе я сюда не приехал бы. На окраинах масса сложных вопросов, которыми мне следовало бы заниматься.

— Я этого не понимаю. Кампании идут успешно.

— Достаточно успешно, но ты не получаешь полной информации с границ. Проблемы растут, и если канцлер права, то они начинают проникать вглубь Конкорда. Твои доклады во время активной кампании не должны были быть такими уж нерегулярными. В конце концов, у нас есть посыльная служба Адвокатуры, а дороги и морские пути в Цард оживленные и хорошо проложены, даже по Атреске.

— Пол, ты на грани того, чтобы говорить со мной свысока. Я все же вижу больше, чем эти четыре стены. — Эрин откашлялась и вздохнула. — Просто скажи мне. Перестань говорить обиняками.

Взгляд Джереда похолодел, и Эрин на миг осознала, почему его так боятся. И врагу не пожелаешь увидеть такое выражение лица.

— Четыре года назад, в самом начале войны с Цардом, как ты помнишь, я прислал из Атрески вместе с налогами доклад, в котором упоминалось о цардитских налетах вглубь атресской территории. Я сам был свидетелем того, что они после себя оставили. В тот момент я пришел к выводу, что это цена экспансии, и что они прекратятся, когда кампания против Царда развернется. Этого не случилось.

Налеты на Атреску продолжаются и, по отчетам моих отрядов, которые там работают — и это подтверждают рассказы, — становятся все более жестокими и проникают все дальше. Результатом становится то, что уязвимые поселения оказываются покинутыми и все больше людей ищет убежища в крупных городах. Это вызывает неизбежное снижение сбора налогов и торговли. И, что гораздо серьезнее, по мере разрушения приграничных поселений линии снабжения легионов, находящихся в Царде, подвергаются все большей нагрузке. Я не сомневаюсь, что маршал Юран прибыл сюда для того, чтобы рассказать тебе именно это и попросить уменьшить налоги и снизить количество граждан, забираемых на войну в Цард, чтобы он мог защищать собственные земли.

Эрин хотела ответить, но быстрый жест Джереда остановил ее. Ее гнев усиливался. Чинить препятствия завоеванию Царда недопустимо!

— Нам обоим известно, что Юран склонен к сильным преувеличениям, и что многие из его людей все еще не смирились с присоединением к Конкорду. Но я слышу такие же сообщения из Госланда и, что более важно, из Гестерна. Ты знаешь, что я сам возражал против нынешней кампании, когда это предложение впервые обсуждалось в Главной палате. Поэтому нам так трудно. У нас нет поддержки на местах, у нас недостаточно своих представителей, и у нас нет ополчений, а все это имело бы смысл обеспечить. И от проблем Гестерна нельзя отмахнуться.

Эрин это очень не понравилось. Гестерн! Он контролировал торговлю с Карком, и без его металлов и руд Конкорд понес бы катастрофический ущерб. Джеред продолжил.

— Перед тем как вернуться сюда, я несколько дней провел с маршалом Мардов. Ей пришлось собрать новый гестернский легион, чтобы защищать северные границы. Цардитские грабители проходят по границе Атрески и Карка, чтобы напасть на них. Это поразительно, но я знаю, что сомневаться в словах Катрин Мардов нельзя.

— В это трудно поверить. — Эрин покачала головой. — И существует реальная угроза Гестерну?

— Давай не будем слишком забегать вперед. Налеты пока бывают редкими, их успешно отражают, но сам факт, что они вообще происходят, — повод для реальной озабоченности.

— Ты явно преуменьшаешь, Пол. Это очень серьезно.

— Только если мы оставим их без внимания.

— Это не все?

— Да, но тут я вступаю в область предположений, так что прошу меня извинить. В нашей организации кампании против Царда что-то упущено, раз у них остается возможность устраивать налеты, которые я считаю организованными. Тут просматривается закономерность. Все началось с Госланда и Атрески и явно направлено на то, чтобы вызывать возмущение среди населения, относительно недавно включенного в Конкорд. Не забудь, обе эти страны всего пятнадцать лет назад были торговыми партнерами, если не союзниками, Царда.

Однако нарушается не только торговля. Цардиты выбирают объектами нападения те поселения, которые приняли Всеведение. Когда они нападают, то первый налет обычно ограничивается похищением жителей, угоном скота и небольшим ущербом. Во время второго нападения разрушают Дом Масок и устраивают показательные казни жителей, часто казня каждого десятого, то есть имитируя наказания Конкорда. Во время третьего — поселение разрушают, если оно к этому моменту не покинуто либо не укреплено.

Подумай, какое впечатление это производит на простых атресцев или госландцев. Оставшиеся в живых жители доносят рассказы о налетах до крупных городов. Там появляются страх и тревога. Люди перестают верить, что Конкорд способен или желает их защищать. Они возвращаются к прежним верованиям, поскольку видят, что орден не может их спасти. Так что канцлер права, хотя она, как всегда, не видит картины происходящего в целом.

Люди теряют веру в маршалов-защитников, которые, в свою очередь, пытаются поддержать авторитет, отказываясь отправлять граждан в Цард и используя их для собственной обороны. Территории начинают разобщаться. Думаю, мне нет смысла продолжать. Мы очень далеко вытянулись на восток и север. Дорнос все еще не очень надежный партнер Конкорда, а его маршал имеет тесные связи с Атреской. Кампания в Омари идет отчаянно медленно. Если кто-то вроде Юрана начнет действовать самостоятельно, нам будет трудно с ним справиться или заменить.

— И вот теперь цардиты демонстративно нападают на Гестерн. Они сильны, мобильны и полны решимости. — Джеред замолчал.

Эрин провела пальцами по волосам, вытащив из них часть вплетенных золотых нитей. Слова Джереда глубоко проникли в ее сердце, заставили участиться пульс и на мгновение смешали мысли.

— Ты говоришь об открытом восстании, — прошептала она, сама того не желая. — А не просто о гражданском неповиновении.

— В конечном итоге — да. Но этого вполне возможно избежать, Эрин. Потому я убедительно прошу тебя прислушаться к Юрану, когда он явится к тебе на аудиенцию. Услышь то, что кроется за его нытьем. По-моему, он ощущает громадное давление со стороны граждан Атрески и чувствует себя в ловушке из-за того уровня налогов, который мы были вынуждены установить. Он не знает, куда обратиться, и он слабый человек, не способный заставить своих граждан повиноваться. Скоро и Госланд будет стучаться в твои двери, прося о помощи.

Я сожалею, но мы не может отмахнуться от происходящего, сочтя его временным явлением. В ближайшем будущем линии снабжения легионов могут оказаться под угрозой. В последние два года сборщики постоянно сталкиваются с уменьшением сбора налогов по уважительным причинам — и все они созданы Цардом. Казна сообщает о дефиците. Юран не захочет, чтобы я присутствовал при его разговоре с тобой. Боюсь, что мы с ним расходимся во взглядах. Но я буду рядом, чтобы помочь тебе с ответом, если понадобится.

Эрин кивнула, стараясь собраться. Она почувствовала, как тело ее успокаивается, а мысли становятся четкими. Решения существуют. Она находит их вот уже сорок лет.

— Конкорд — сильное сообщество, — проговорила Адвокат. — Совершенно исключено, чтобы мы не смогли пресечь это в корне. Мы найдем способ справиться — будут ли то новые легионы, новые чтецы, новые маршалы или повторное назначение преторов и консулов из Эсторра.

— В этом я совершенно уверен.

— Я буду слушать и буду советоваться. Когда ты уезжаешь?

— Дней через десять.

— Превосходно. — Эрин снова наполнила кубок, и на этот раз Джеред тоже согласился на новую порцию вина. — Ты увезешь с собой послания и планы для посыльной службы Адвокатуры. Некоторые ты вручишь лично.

— Я сделаю все, что ты велишь мне.

— Спасибо, Пол.

Джеред встал, чтобы уйти.

— Не принимай решений до завтрашнего дня. Я не пытаюсь напугать тебя, но ситуация опаснее, чем считает большинство во дворце.

— Знаю. — Эрин улыбнулась, но явно не успокоилась. — Вернее, теперь знаю.

— Кстати, что привело сюда Арвана Васселиса? — спросил казначей, уже направляясь к двери столовой.

Эрин пожала плечами.

— Не знаю. Он хочет поговорить со мной по поводу какого-то вопроса или приказа, но, по-моему, его визит в основном дружеский. И он выводит из равновесия Фелис, что, как всегда, забавляет.

— Доброй ночи, мой Адвокат, — сказал Джеред, наклоняя голову.

— Доброй ночи, Пол.

Эрин расцеловала его в обе щеки и закрыла за ним дверь. Его шаги затихали, как отголоски приятного сновидения, оставляя ее бодрствовать в одиночестве.