Глава 27

Я позвонила Либби из машины Эрба и вкратце рассказала W ей о разговоре.

– Я знала, что он нас дурачит! – возбужденно воскликнула она.

– Но у нас нет улик.

– Зато теперь мы знаем об этом наверняка, так что скоро найдем и улики. У нас прекрасный эксперт, завтра он будет проверять Фуллера на детекторе лжи. Это он тогда раскусил Тэда Банди. Он и Фуллера поймает. Ты здорово постаралась, Джек.

– Спасибо.

Хотя сама я не думала, что все получилось здорово. Я чувствовала себя так, будто мне надрали задницу.

– Ты хочешь при этом присутствовать? Завтра?

– На проверке?

– Да. Это должно подействовать на Фуллера.

Я хотела отказаться. У меня не было желания видеть его. Фуллер вызывал во мне чувство, о котором я старалась не думать. Чувство страха.

В критических ситуациях полицейскому необходима порция страха. Это вызывает приток адреналина, ускоряет реакцию. Когда несколько месяцев назад я стреляла в Фуллера, мне было страшно. Но тогда страх помогал мне, обостряя чувства, принуждая меня действовать машинально, как на тренировках.

Но теперь тошнота, вспотевшие ладони, сухость во рту не помогали, а лишь заставляли меня еще сильнее нервничать.

– Джек? Ты меня слушаешь?

– Я только что вернулась на работу, Либби. Я не знаю, что мне предстоит делать завтра.

– Проверка на детекторе завтра в девять утра, в одиннадцатом отделении тюрьмы. Я поговорю с Бейнсом, чтобы он освободил тебя на это время.

– Спасибо, – выдавила я. – Тогда до завтра.

Эрб остановился у светофора, посмотрел на меня:

– Джек? Ты выглядишь неважно.

– Все нормально.

– Он сильно тебя расстроил? Фуллер?

Я попыталась улыбнуться:

– Да нет, конечно. Я просто устала, Эрб. И все. Загорелся зеленый, но Эрб не двинулся с места.

– Я же знаю тебя, Джек. Ты сама не своя.

Чтобы не отвечать, я решила поменяться ролями.

– Я? Это у тебя, кажется, кризис среднего возраста, а ты об этом отказываешься говорить.

Кто-то сзади посигналил.

– У меня не кризис среднего возраста.

– Ну, тогда мужская менопауза.

– Дело не в этом. Мы с Бернис просто расходимся во мнениях.

– Расходитесь во мнениях? Эрб, вы женаты уже двадцать лет.

Эрб отвернулся к окну:

– Наверное, двадцать лет – это слишком долго.

Кто-то снова просигналил. Эрб утопил педаль, машина завизжала шинами по асфальту.

Я закрыла глаза и подумала о вчерашнем дне. Тогда меня волновало только то, какую пиццу заказать, смогу ли снова заняться любовью и не привыкну ли я к снотворному. За ночь мои проблемы утроились. И в качестве вишенки на верхушке торта выступал Фуллер – психопат, который скоро выйдет на свободу и начнет убивать всех дорогих мне людей.

Весь остаток пути до участка мы с Эрбом молчали. Я отправилась в свой кабинет, посмотрела на кучу бумаг, скопившихся на моем столе за три месяца, и отодвинула их в сторону, чтобы написать рапорт.

Через час я оставила свое сочинение у Бейнса на столе и решила заняться бумагами, но так и не смогла заставить себя приступить к ним и решила ехать домой.

Зайдя в подъезд, я с раздражением услышала музыку, заполнившую коридор на моем этаже. Джаз, играл кто-то очень громко. Я подумала было вломиться в дверь, размахивая значком, но когда определила источник звука, то поняла, что значок мне не поможет.

– Мама?

Когда я открыла входную дверь, музыка стала еще громче. Мне никогда не нравился джаз – я предпочитаю более спокойную музыку. И мне не нравилось пианино, потому что в детстве в течение двух лет меня силком заставляли играть на нем – мама считала, что это формирует характер.

В гостиной меня ожидал еще один неприятный сюрприз. Диван был развернут по-другому, не так, как утром. Теперь на нем прибавились три розовые подушки, а на моем окне появились такого же цвета новые шторы.

Розовый цвет я люблю так же сильно, как джаз и пианино.

Я нажала кнопку «Стоп» на панели музыкального центра.

– Мам?

– Я в спальне.

Глубоко вздохнув, я вошла в спальню. Мама вешала на стену картину – один из тех рисунков в рамке, которые можно купить за двадцать баксов в любом магазине. На этом был изображен полосатый кот с розовым бантом на шее, играющий с мотком пряжи.

– Привет, Жаклин. Что случилось с Мидори?

– Мидори?

– Мидори Кавамура. Диск, который играл.

– Я выключила. Слишком громко, соседи жалуются.

– Обыватели. Она – один из лучших джаз-пианистов на планете.

– Мне не нравятся джаз-пианисты.

– Наверное, ты им просто завидуешь.

– У меня не было настроения шутить.

– Мам, почему ты поставила диван по-другому?

– Он был повернут к стене. Теперь он смотрит на окно. Тебе нравятся подушки?

– Мне не нравится розовый.

– Тебе никогда не нравилось ничего девчоночье. Когда тебе было шесть, все твои подруги играли в куклы, а мне приходилось покупать тебе игрушечных солдатиков. А нравится тебе новая картина? – спросила она, указывая на стену.

– Восхитительно, – мрачно процедила я.

– Она напомнила мне о твоем коте, я просто не могла не купить ее. Фриски? Ты где?

Мистер Фрискис влетел в комнату, прыгнул на кровать, а потом маме на руки.

– Фриски? – спросила я.

– Посмотри на него. Ну, разве они не похожи?

Она подняла мистера Фрискиса. Он и в самом деле был похож на своего двойника в рамке – особенно из-за розового банта, который мама повязала ему на шею.

– Ужасно похож. Мам, может, снимешь бант? Ты его избалуешь.

– Чепуха. Фриски любит розовый, в отличие от некоторых. Да, Фриски?

Она почесала его за ухом, отчего хитрая бестия довольно замурлыкал. Я села на кровать, убранную так, как у меня никогда не получалось, – без единой складочки.

– Когда ты все это успела?

– Мне помогал Алан, он такой молодец. Вот-вот подъедет с растением.

– С растением?

– Я попросила его поискать какое-нибудь растение, которое можно поставить на пол. А то тут так стерильно и безжизненно. Тебе нужна какая-нибудь зелень.

Сопротивляться было бесполезно, поэтому я сбросила обувь и разделась.

– Жаклин, ты же не сердишься?

– Нет, мам. Просто у меня был тяжелый день.

Она отпустила кота и погладила меня по голове.

– Хочешь об этом поговорить?

– Наверное, попозже. Сначала приму душ.

Мама улыбнулась, кивнула и вышла из спальни.

Через минуту снова зазвучал джаз.

Я с размаху захлопнула дверь ванной и включила душ. Десять минут под потоком холодных иголок постепенно отдалили меня от встречи с Фуллером. Я вымыла голову, привела себя в порядок.

Когда я стояла в ванной, обернувшись полотенцем, туда заглянула мама.

– Жаклин? Там какой-то незнакомый человек у двери.

Я задрожала, но дрожь быстро прошла – я осознала, что это никак не может быть Фуллер.

– У него рыжие волосы?

– Да.

– Это Лэтем. Мой парень. Разве он не открыл дверь ключом?

– Он пытался. Я закрыла на цепочку.

– Ты можешь впустить его и сказать, что я сейчас приду?

Мама слегка нахмурилась, но кивнула. Я надела халат и обернула полотенцем мокрую голову, получилось нечто вроде тюрбана.

Мама и Лэтем стояли на кухне, на нем был обычный рабочий костюм – серый пиджак и серые штаны, красный галстук. У мамы был такой вид, будто она во что-то наступила.

– Привет, Джек. Я решил зайти, пригласить тебя пойти куда-нибудь перекусить.

Мама вежливо улыбнулась:

– У нас уже есть планы на вечер.

Я вперила в нее испепеляющий взгляд, но она сделала вид, что не заметила.

– Мы ничего такого не планировали. – Я улыбнулась. – Мы будем рады твоему обществу. Правда, мам?

Мама изобразила радостную улыбку:

– Конечно. Это будет замечательно, Натан.

– Лэтем, – сказали он и я одновременно.

– Я думаю, Алан тоже не будет возражать. Черт. Как я могла забыть про Алана?

– Твой ухажер? – спросил Лэтем, глядя на маму.

– Ее муж, – без обиняков ответила мама.

– Бывший муж. Он помог маме добраться сюда.

– Он помогает мне с переездом. Чудесный человек.

– С переездом? – Лэтем удивленно поднял бровь, посмотрел на меня. Мне захотелось сбежать в спальню и спрятаться за розовой подушкой.

– Мама все же решила переехать ко мне.

Лэтему, надо отдать ему должное, удалось сохранить спокойствие. Я сжала его руку, пытаясь передать таким образом то, что я чувствовала.

Он не ответил на мое пожатие.

– Ну, это здорово. Джек очень этого хотела. Она много про вас говорила.

– Это мило. Жаль, что она не упоминала про вас.

Я еще раз взяла Лэтема за руку и тут же, почувствовав неминуемость конфликта, отпустила его, чтобы увести маму.

– Извини, мы на секундочку, Лэтем. Женский разговор.

Я завела маму в спальню и захлопнула дверь.

– В чем дело, Жаклин?

– Прекрати ломать комедию, мама. Ты ведешь себя ужасно.

– Ужасно? Почему?

Я подняла вверх указательный палец, как обычно делают, когда ругают детей.

– Я серьезно. Я люблю этого человека. Если ты…

– Ты его любишь? Ты никогда мне об этом не говорила.

– У меня не было возможности, мам. Ты только недавно стала отвечать на звонки, поэтому разговор был только о тебе.

Я пожалела о сказанном сразу же – реакция матери была очевидной. Казалось, она уменьшилась прямо на глазах.

– Ты не хочешь, чтобы я у тебя жила?

– Мам…

– Я бы ни в коем случае не стала тебе мешать, зная, что ты любишь этого человека. Он предложил тебе переехать к нему?

– Мам, давай поговорим об этом позже.

– Если ты любишь его, то почему сегодня утром вы с Аланом целовались?

Да, просто прекрасно.

– Я думала, что ты спала.

– Я притворялась.

– Это была ошибка. Послушай, мам, у меня был ужасный день, я просто хочу одеться и пойти поужинать. Очень прошу тебя, пожалуйста, подружиться с Лэтемом…

– Я постараюсь, дорогая. Ладно, что-то мне не хочется об этом разговаривать.

Я прикусила губу, думая, что еще может ухудшить ситуацию. И тут я услышала, как хлопнула входная дверь.

– Мэри, я принес растение.

Алан. Я поспешила на голос, готовясь разнимать дерущихся. Когда я вошла, Лэтем выразительно взглянул на меня.

– Мне надо было тебе позвонить.

– Мне надо было тебе сказать. Мы с этим разберемся. Держись. – Я чмокнула его в щеку, но он не ответил, он вообще промолчал.

Алан держал в руках большое растение в горшке – что-то с длинными зелеными остроконечными листьями. Он поставил его на пол, улыбнулся мне, потом заметил Лэтема, и улыбка исчезла с его лица.

– Я не хотел мешать.

– Алан, это Лэтем Конджер, мой парень. Лэтем, это Алан Дэниелс, мой бывший муж.

Никто не двинулся, чтобы протянуть руку, я наблюдала, как они меряют друг друга взглядом. Будь они собаками, то наверняка подняли бы лапы и стали метить территорию.

– Привет, Алан! Ты принес чудесное растение! – Мама картинно подковыляла и поцеловала его.

Я взглянула на Лэтема. Он посмотрел на часы.

– ну, – я хлопнула руками, изобразив радостную улыбку, – кто хочет пиццы?

Загрузка...