Круг перемен

Бали, 2019 год

Жаркая ночь донимала неимоверной духотой, шлёпая по груди отвратительной мокрой жабой. Пропитанная по том подушка сбивалась комком и передавливала шею. Вентилятор под потолком не спасал. Его широкие лопасти лишь слегка разгоняли по комнате густой воздух с запахом гнилых фруктов. Откинув влажную простыню, Инна сползла с кровати и перелегла на циновку на полу.

Стало чуть прохладнее. Она прижала ладони к плиткам пола. Заснуть бы, чтобы проклятая ночь поскорее закончилась. Но за ней последует такой же проклятый день, затем снова ночь и снова день — ленивый, долгий и безысходный. Инна давно перестала выкладывать в соцсетях жизнерадостные фотки с разноцветными коктейлями в высоких бокалах и демонстрировать напоказ беспечное заграничное счастье. Где оно, счастье? Ау! Заблудилось среди пальм…

Едва веки сомкнулись, как перед глазами замаячили развороченные двери вагона метро и месиво тел на залитом кровью перроне. Инна тихонько застонала сквозь зубы. Тягостные вспоминания всколыхнул телефонный разговор с мамой насчёт денег. В средствах нуждался Леонид, но маме про это знать не полагалось, иначе не избежать конфликта. Всегда уступчивая и добрая мама на сей раз категорично отрезала:

— Инна, мы с мужем задумали большую покупку, и лишних ресурсов нет. И вообще, мне кажется, что тебе пора возвращаться в Россию. Пары лет вполне достаточно, чтобы переменить обстановку и прийти в себя. Другое дело, если бы ты за границей училась или работала, но ведь ты остановилась на точке замерзания и не движешься вперёд. Мне неприятно тебе говорить, но на что ты станешь жить, если останешься одна? У меня деньги на деревьях не растут.

— Ты сдаёшь мою квартиру, — напомнила Инна.

— И что? Ты собираешься вечно жить на эти крохи? Нет, я согласна, можно жить в бедности или довольствоваться малым. В этом нет ничего зазорного. Но посмотри правде в глаза: ты бездельница. Без-дель-ни-ца, — повторила по слогам мама.

Иногда мама умела становиться невыносимой. Разговор хлестал по щекам наотмашь, разрушая хрупкую скорлупу спокойствия. Волна злости клубком подкатила к горлу. Какое они все имеют право указывать и лезть в жизнь со своими советами?

«Я и так одна, мама. Совсем одна!» — мысленно закричала в ответ Инна, но вслух упрямо ответила:

— Найду чем заняться, не беспокойся обо мне.

— Как это не беспокойся? — возмутилась мама. — А о ком мне ещё беспокоиться, как не о единственной дочери? Ты должна мечтать, влюбляться, получить профессию, выйти замуж, воспитывать детей — одним словом, строить нормальную человеческую жизнь, а не закапывать голову в индонезийский песок.

Не видя мамы, Инна отчётливо представляла, как та сидит в плетёном кресле на веранде и недовольно постукивает пальцем по коленке. Была у мамы такая привычка.

— Я не хочу замуж, — огрызнулась Инна, хотя в душе всё стонало и ныло: хочу, хочу, хочу! Если бы только Леонид поманил пальцем, то она побежала бы за ним хоть в пучину моря, прекрасно осознавая, что впереди маячат бедность, неразбериха и измены мужа.

О чём вообще толкует мама, о каких интересах, если все интересы клином сходятся на пёстрой от веснушек переносице Леонида, когда он с прищуром раскидывает руки в стороны, чтобы обнять её. Но Леонид не звал замуж — он приходил к ней, как кот: нализаться сметаны, потереться о бочок и снова исчезнуть до следующего раза, не сказав ни здравствуй, ни до свидания. Хоть к колдуну обращайся за помощью. К колдуну! Вспыхнувшая в мозгу мысль мгновенно окрепла и стала обрастать мясом.

Колдуны всех мастей водились на Бали во множестве, и редкий турист не поддавался искушению посетить целителя или колдуна. Инна не воспринимала их всерьёз, но теперь, глядя на лопасти вентилятора под потолком, подумала: а почему бы и нет?