Кто такая Даша?

Глава вторая

Несколько минут мы ехали молча. Я видела, как Храмцов поглядывал на меня в зеркало заднего вида, но заговорить то ли не решался, то ли ждал, что я подам голос первая. И мне ничего не оставалось, как прекратить тягостное молчание и разрядить обстановку.

– Как давно Мария Павловна прикована к креслу?

– Шестого июля будет 15 лет.

– Шестого июля?

Именно эту дату Храмцов обозначил днем окончания проекта.

– Да, с тех пор она отмечает два дня рождения в год. В апреле и в июле.

– Что случилось в тот день?

– Авария.

– Она была за рулем?

– Нет. За рулем был я. У машины отказали тормоза, и мы улетели в кювет, несколько раз перевернулись. Маша не была пристегнута, и ее выбросило из машины.

Я ахнула, а потом спросила:

– Вы тоже пострадали?

– Сравнительно меньше.

– И ничего нельзя сделать с ее ногами?

– Нет. Мы пять лет бились над этим, но врачи не оставили нам надежд.

– И за границей? – уточнила я.

– И за границей.

– В машине еще кто-то был, кроме вас двоих?

Я приготовилась услышать, что ребенок – сын или дочь, и это многое бы мне объяснило, но он, выдержав короткую паузу, ответил: «Нет», – и этим тема была исчерпана.

Но то, что я узнала, открыло мне глаза на многие вещи. Я поняла, что значит «женат» в его случае. И почему «разводиться не собирается». Он был за рулем, и наверняка чувствовал свою вину за случившееся. И никогда не оставит жену из-за этого чувства. И я могла это понять.

Ах, Артем, почему ты мне не сказал, что его жена инвалид? Ведь ты это точно знал.

Но что бы это изменило? Неужели я на что-то надеялась, приезжая сюда спустя семь лет отсутствия? Глупо, но видимо да. Я так часто думала, что было бы, если бы я вернулась с отпуска, и мы с ним поговорили, и этот несостоявшийся диалог все эти семь лет не давал мне покоя. И вот теперь я поняла, что максимально, что Храмцов мог мне предложить – это быть его любовницей. И ничего более.

– Лера, – отвлек меня от размышлений Роман Викторович, – мы можем встретиться раньше субботы?

Я перевела на него взгляд. Ни капли прежнего холода в его глазах. Лед растаял.

– Для чего?

– Чтобы обсудить все аспекты по проекту. Заключить договор, ответить на все твои вопросы.

– Роман Викторович, я уже говорила, что занята на неделе. Я работаю до семи часов вечера, и после этого часто дорабатываю какие-то моменты дома. У меня нет свободного времени. Кроме субботы.

– Я понимаю, я злоупотребляю твоим свободным временем, но пойди мне навстречу. Выбери любой день, любое время, любое место, какое пожелаешь, для нашей встречи. Ресторан, кафе, парк, космический корабль – все равно, где, я на все согласен.

– Почему нельзя заключить договор и обговорить все нюансы в субботу? Вы сказали, что свободны.

– Сказал. Но ты сама понимаешь, что времени на разработку проекта такого масштаба у тебя не так много, мне бы хотелось начать как можно раньше.

– Роман Викторович, я в любом случае начну его разработку не раньше субботы.

– А утром? В шесть, в семь часов?

Меня поражала его настойчивость и изворотливость в достижении своей цели, и в глубине души они мне импонировали, но я никак не могла и не должна была показать, как мне приятны его старания.

– И какой же ресторан работает в шесть утра? – попыталась я пошутить.

– Я открою любые двери, только скажи.

– Роман Викторович, я не могу утром. Это время я посвящаю себе. Я хожу в тренажёрный зал или бегаю на спортивной площадке. Но это не то место, где можно вести деловые переговоры.

По всей видимости, он исчерпал все доводы и замолчал. И я чуточку расстроилась, что он так и не убедил меня изменить мои планы.

Но это сожаление длилось недолго. Я вспомнила о существовании его жены и похвалила себя за твёрдость.

Но если я думала, что легко отделалась от него, то ошибалась.

Я бегала по спортивному полю в школьном дворе, который находился рядом с моим домом. Я делала это в те дни, а вернее утра, когда не ходила в тренажёрный зал. Бег бодрил и после него работалось лучше.

Но сегодня что-то пошло не так. Может виной тому моя бессонница, которая не позволила мне уснуть в десять вечера, может раннее пробуждение, когда еще и солнце не встало, но я пробежала уже три круга, а ощущение бодрости не приходило. Хотелось упасть на дорожке и уснуть. А лучше слиться с ней и стать орнаментом на ее поверхности.

Этот проклятый Храмцов лишил меня сна. И покоя вместе с ним. И как работать с мыслями о нем – непонятно.

В моих ушах были наушники, я слушала инструментальную музыку, и не слышала посторонних звуков, когда вдруг обнаружила рядом с собой бегущую фигуру. Мужскую фигуру. В спортивном костюме известной брендовой марки, в дорогих кедах той же фирмы, с капюшоном на голове.

Если я сплю, то и во сне от него покоя нет.

Я прекратила бег и, переводя дыхание, взирала на Храмцова недоуменным взглядом. Он чуть опередил меня, но заметил, что я остановилась, и обернулся ко мне, продолжая бег на месте.

– Доброе утро, – сказал он тяжело дыша.

– Что вы здесь делаете? – отключая наушники, спросила я.

– Бегаю, – пожав плечами, признавая тем самым очевидный факт, ответил Храмцов.

– Это я вижу, почему здесь?

– Хорошее место, вдали от дороги, свежий воздух, удобное покрытие… привлекательная компания. Не останавливайся. Нагрузка должна быть равномерной.

Но я продолжала стоять и смотреть на него во все глаза.

– Роман Викторович, что вам нужно?

– Пообедать, поужинать… позавтракать… вместе. Нужное подчеркнуть.

– Я вам вчера ответила, что не могу на неделе.

– Я обещаю, что оставлю тебя в покое до субботы, надо лишь согласиться на одну встречу до нее. Я хочу тебе кое-что показать.

– Что?

Он стал бегать вокруг меня, продолжая разговор:

– Ты узнаешь, когда согласишься.

"Когда" согласишься? Он даже не допускал союз "если", вот так самоуверенность!

– Роман Викторович…

– Роман, я хочу, чтобы ты называла меня по имени.

– Роман Викторович, – делая ударение на его отчестве, повторила я, – я вам уже все сказала о своем графике…

– Час, я прошу лишь час. Я отвезу и привезу. Пожалуйста.

Он перестал бегать, подошел ко мне достаточно близко и его тяжелое дыхание обожгло мое лицо. Я опасливо сделала шаг назад.

– По всей видимости, мне придётся согласиться, иначе вы от меня не отстанете.

– Нет, не отстану. Я знаю, в каком тренажёрном клубе ты занимаешься, и завтра буду там, если ты откажешься.

Невольно я усмехнулась. Поразительное явление. Много лет назад он ничего обо мне не знал, и даже не пытался узнать. Что с ним случилось теперь? Неужели французские корни сделали меня привлекательнее для него? Или мой новый статус?

– Сегодня в 19.30. Вас устроит?

– Да. Куда мы поедем?

– Вы же хотели мне что-то показать. Там можно поговорить о вашем участке?

– Вполне.

– Вот и отлично. Захватите с собой все документы на объект, мне нужно их посмотреть. А теперь позвольте, я продолжу бег… В одиночестве.

И, не дождавшись его ответа, я побежала. К счастью, он не стал меня более преследовать и исчез из моего поля зрения.

Целые сутки я наблюдала на себе загадочные взгляды своих сотрудниц. И знала, с чем они связаны. Вернее, с кем. Но и виду не подавала, что замечаю их. Недвусмысленных взглядов мне хватало и от Храмцова.

Но к вечеру второго дня, когда у меня была назначена встреча с Романом Викторовичем, Кира не выдержала и обнаружила свое любопытство.

– Шикарно выглядишь. У тебя сегодня свидание?

Она села на стул, на котором обычно сидела на планерках, перекинула ногу на ногу и с заинтересованностью воззрилась на меня.

– С чего ты решила? Обычное платье.

– Ага. Но как чудесно подчеркивает твою фигуру. Даже мои клиенты сегодня не могли оторвать от тебя взгляд.

– Перестань. Ты меня смущаешь.

– Да брось. Тебе почти тридцать, какое уж тут смущение? Это все из-за того красавчика, с которым ты вчера уехала? Кто он? Алиса говорит, ей показалось, что вы знакомы. Вы… как же она сказала? А, вспомнила. Проникновенно друг на друга смотрели.

Я бросила взгляд через стекло на свою помощницу и покачала головой. Ох уж женский коллектив! Ничего у них не держится.

– Да, мы знакомы, – призналась я, – только не надо девочкам об этом говорить.

– Хорошо. Цветы от него?

– Скорее всего. Я не спрашивала.

– Кто он?

– Неужели ты не узнала эту информацию в интернете?

– Узнала. Только там ничего нет о том, откуда вы знакомы?

– Я работала у него до отъезда из города.

– У вас что-то было?

– Он женат. Что у нас могло быть?

– Ты поэтому уехала?

– Да.

– Но сейчас он тоже женат. Что дальше?

– Я согласилась сделать ландшафтный дизайн на его участке. Там шикарное место – лес, ручей, такое раздолье. Я сегодня до двух ночи сидела, и делала наброски его участка.

– Бессонница? – лукаво улыбаясь, спросила Кира.

– Она. Не хотела я брать этот проект, и заниматься им до выходных, но не спалось и руки сами потянулись к карандашу.

– Значит, мы тебя теряем.

– Не говори ерунду. Это только до шестого июля. Дальше каждый пойдет своей дорогой.

– Ага, именно поэтому ты сегодня так принарядилась.

– Кир, оставь свои домыслы. У него жена инвалид-колясочница, и он ее не оставит.

– Ого! А дети?

– Детей нет.

– Ты его любишь? Ты из-за него вернулась?

– Я не знала, что его жена инвалид, – только и сказала я. – Ты прости, мне надо еще поработать.

– Оки, но ты держи меня в курсе.

– Свою жизнь устраивай, – улыбнувшись, сказала я, – а в моей перемен не предвидится.

– Ну-ну, – сказала Кира и вышла из кабинета.

Черт, лучше бы я надела другое платье.

Я вышла из офиса с наброшенным на плечи распахнутым длинным плащом, а под ним зеленое платье миди, плотно облегающее мою фигуру. Горловина американка и неглубокий разрез сзади на юбке. Волосы распущены и уложены на левую сторону.

Храмцов сидел в машине, но как только я показалась на улице, вышел из салона и открыл мне дверцу. При этом окинул меня медленным взглядом, который проникал в самое сердце и плавил его, плавил, плавил.

И я молилась только об одном – чтобы высокий каблук не подвел меня и ноги не подкосились.

– Потрясающе выглядишь, – сказал Храмцов, взволнованно сглатывая слюну.

– Спасибо.

Он в деловом костюме при галстуке, с кружащим голову ароматом парфюма и с той же аккуратной бородкой, что и вчера. Интересно, он каждый день ее подбривает?

Я приблизилась к машине и растерялась, не зная, как поизящнее сесть в салон. Со своим водителем Леонидом Алексеевичем я никогда об этом не думала, но передо мной Храмцов, он наверняка оценит мои действия. А мне, черт побери, отчего-то важно выглядеть не неуклюжей курицей, а.... прекрасным лебедем.

И первое что приходит в голову, это опустить на сидение свой зад, а уж потом перекинуть в салон ноги. Я совершаю эти действия и с любопытством поднимаю глаза на Романа Викторовича. Он довольно улыбается, и внутренне я ликую.

Но потом спрашиваю себя, отчего вчера я не задумывалась о том, как сесть в его машину? И как это выглядело?

Когда мы тронулись с места, я спросила:

– Куда мы едем?

Он улыбнулся.

– Ты скоро все увидишь.

И действительно, кого я спрашиваю? Он как обычно держит интригу.

Но вот он сворачивает в сторону жилого комплекса, где находится его квартира, и я надеюсь, что подозрения мои напрасны, и мы проедем мимо. Но Храмцов заезжает во дворы, и я не выдерживаю, и говорю:

– Роман Викторович, зачем мы здесь?

– Лера, имей терпение.

– Остановите машину, я выйду.

Я вцепилась в ручку, готовая к реализации своих угроз.

Храмцов не отреагировал и только его насупленные брови в зеркале оповестили меня о его настроении.

От безысходности я присмирела, но готовилась дать отпор, как только мы остановимся.

Когда это произошло, Храмцов быстро выскочил из машины и открыл мне дверцу.

– Выходи.

– Я никуда с вами не пойду.

– Я просто хочу тебе что-то показать.

– Что показать? – упрямо продолжая сидеть на месте, спросила я. – Вид из окна? Я его видела.

– Лера, это сюрприз. Перестань ерепениться и пошли. Я не трону тебя, если ты этого боишься. – Он протянул руку, и предложил выйти. И я снова поверила ему. И когда вышла, он добавил: – Или если ты не попросишь сама.

– Не попрошу, – зыркнув на него, ответила я.

Новая консьержка, новая облицовка стен, новый лифт, и только этаж прежний – восемнадцатый. Входная дверь не изменилась. Он вставляет ключ, и мы оказываемся в той же прихожей. Нет, она тоже изменилась. Цвет стен стал чуточку серее.

Роман Викторович снимает сумку с моего плеча и ставит ее на тумбу. Она как будто та же. И прежде чем он успевает снять с меня плащ, я делаю это сама. Ему остается только принять его и повесить на крючок.

– Не разувайся, – говорит он.

Я жду сюрприз вроде того, что он устроил руками Артема на мой день рождения, но я вхожу в комнату, и не вижу ни шаров, ни цветов.

Но сюрприз все же есть.

В квартире новый интерьер. По моему эскизу. Кровать около окна, изголовьем к стеклу, на окнах тюль и шторы. Электрокамин там, где я его и планировала. Отличие только в размещении телевизора. Храмцов определил его над электрокамином. И вместо двух маленьких прикроватных ковриков один большой ковер под кроватью, но с двух сторон выступает из-под нее, образуя островки для ног.

А потом я поворачиваю голову к стене между комнатой и прихожей и замечаю на ней два портрета. Один Храмцова, нарисованный карандашом, второй – мой. Тот, что рисовал Жерар, на ромашковом поле.

– Узнаёшь? – слышу я позади себя.

– Конечно. Как они оказались у вас?

– Выпросил их у Артема.

– Он до сих пор работает у вас?

– Да.

– Как он?

– Женился, двое детей. Мальчики-близнецы.

– О, как здорово! А его мама? – продолжая рассматривать портреты, спросила я.

– Она умерла несколько месяцев назад.

– О…

– Но не от рака груди. После болезни возникли осложнения на других органах. В том числе на сердце, и оно подкачало.

– Жаль. Она застала внуков?

– Да.

– Хорошо.

– Этот портрет, – указывая на мое изображение, сказал Роман Викторович, – он мне только после встречи с Оксаной отдал. До этого сопротивлялся.

Я улыбнулась. Я верила, что так и будет, и Артем найдет свое счастье.

– Это мой брат рисовал.

– Я знаю. Где он сейчас?

– Во Франции. Дедушка оставил ему в наследство виноградники и винодельню, и он теперь бизнесмен. Но по-прежнему рисует. У него для этого в доме есть просторная студия.

– Как его нога?

– Хорошо. Ему сделали операцию и после нее хромота и боли прошли.

– С наркотиками он завязал?

Я повернула к нему голову и посмотрела, что выражает его лицо. Ему как будто бы и правда было интересно то, о чем он спрашивал.

– Артем вам сказал?

– Сначала твоя соседка. Баба Тоня, кажется. Я как-то встретил ее после твоего отъезда…

– Я знаю, она мне говорила.

– А уже потом я расспросил обо всем Артема. Поверь мне, он стойко держался и не хотел выдавать твоих секретов.

Могла ли я обижаться за это на Артема? После моего увольнения и отъезда все тайны уже не имели значение.

– Да, – ответила я на его вопрос, снова устремляя взгляд на рисунки. – Жерар избавился от своей пагубной привычки. Поэтому могу смело утверждать, что бывшие наркоманы бывают.

– Прости, я не должен был так говорить.

– Ну почему же? Вы выражали свое мнение. Не знаю, на чем оно было основано, но в нашем случае с Жераром, слава богу, не нашло своего отражения.

Я развернулась и прошла к электрокамину. Он был обрамлен белым порталом, без лишнего декора, на котором стояли фоторамка и белая статуэтка в виде богини Венеры. В рамке моя фотография крупным планом. С дня строителя. Тот, кто меня фотографировал, выбрал удачный ракурс и момент. Я держала в руках стакан с соком, на кого-то смотрела и улыбалась. Я не могла припомнить, чтобы эту фотографию выкладывали на общем диске после выезда. Неужели кто-то удалил?

Я взяла рамку в руки и внимательнее присмотрелась к себе. Я здесь как будто бы счастливая. Ведь это было до пролитого кофе на Аксенова, до французов и всего того, что творилось с Романом Викторовичем позже.

– Это я фотографировал, – услышала я рядом с собой голос Храмцова. – На свой телефон.

– Хорошо вышло.

Я поставила фотографию на место и обернулась к нему.

– Роман Викторович, могу я задать вопрос?

Я все еще помнила, что это квартира не комната допросов, и нам не надо ничего друг о друге знать. Договор давно окончил срок своего действия, но время словно остановилось, когда я оказалась здесь.

– Конечно.

– Это вы сделали памятники моим родителям и бабушке?

А сама боюсь, что он скажет: "Нет", и я буду глупо выглядеть со своим предположением.

– Я.

– Спасибо. Я все верну, скажите, сколько.

– Я делал это, не ожидая возврата. У меня был тяжелый период в жизни, и мне надо было чем-то себя занять, как-то вернуться в нормальное русло.

О чем он? Что за сложный период? Что-то с его женой? Но я не стала уточнять. Возможно, это что-то личное. И вместо этого сказала:

– Это мои родные, и я должна все вернуть.

Роман Викторович скинул с себя пиджак и бросил его на кровать.

– Хорошо, как хочешь, – быстро сдался он. – Как тебе ремонт?

– Этот? – делая взмах рукой, спросила я. – Или тот, что вы сделали в подъезде моего бывшего дома?

Он улыбнулся. Ни капли недоумения на лице. Значит, точно он.

– Этот, – ответил он.

– Пожалуй, соглашусь, что над камином телевизор смотрится лучше. У себя дома я сделала также. – Я прошла к шторам и провела по ним рукой. – И я знала, что со шторами будет уютнее. Я оценила ваш сюрприз. Мне приятно, что вы воплотили мои идеи в жизнь. А теперь давайте займёмся делом.

– Извини, не могу предложить тебе кофе, увез кофемашину в офис. Сам перестал его пить, а ребятам за радость. Может, выпьешь вина?

– Нет, спасибо. Я не пью на работе.

Я сходила за своей сумкой и вернулась с договором. Храмцов тем временем зажег светильники над барной стойкой и сел спиной к окну, не оставив выбора, куда сесть мне.

– Я набросала текст договора, его нужно будет дополнить приложениями, в которых детально будут указаны все виды проводимых мною работ с учетом ваших пожеланий и бюджета. Их я смогу составить только после разговора с вашей супругой. А пока вы можете взять сам договор и ознакомиться с его содержанием.

Храмцов протянул руки к бумагам и мельком пробежал глазами по тексту.

– Это необязательно делать сейчас, заберите договор домой, там посмотрите. Вы привезли документы на участок?

– Да, они остались в машине. Я передам их тебе на обратном пути.

– Хорошо. А сейчас бы я хотела задать вам вопросы, чтобы понять ваши предпочтения.

– Я могу тебе обрисовать картину лишь в общих чертах. Пользоваться участком преимущественно будет Маша, поэтому он должен быть как можно комфортнее для нее. Ты заметила на участке корни деревьев, которые преграждают ей дорогу, и она даже не видела его полностью. Нужны дорожки, широкие, нескользкие, с каким-то покрытием, по которому можно безопасно передвигаться и зимой. Если пруд, беседка, мостик, то везде должен быть удобный подъезд, заезд, спуск. Но ты знаешь это и сама.

Я стала задавать ему вопросы о соседях, о тех людях, которые будут приходить в гости: о друзьях, знакомых, родственниках, и какое максимальное количество гостей они планируют пригласить на крупные мероприятия, в том числе на день рождения Марии Павловны. От этого зависело, как обустроить территорию, чтобы на ней было комфортно находиться не только хозяевам, но и их гостям.

– Какое отношение соседи имеют к моему участку?

– Иногда можно добиться визуального увеличения площади за счет открытой изгороди к соседям. Если их участок облагорожен и заслуживает всеобщего лицезрения. Если нет, мы все это закроем и забудем о них.

– Я не знаком с ними. Они приезжают по вечерам и на выходных, я их не видел. Но Маша с ними познакомилась. Говорит, приятная пожилая пара. Но участок совершенно обычный. Никаких дизайнерских решений на нем нет.

После этого он коротко рассказал о тех людях, которые вхожи в число их друзей, что они предпочитают и что бы им могло понравиться на участке. Гостей планировалось пригласить около пятидесяти человек, и преимущественно это сотрудники компании. Храмцов подчеркнул, что многие из них мне знакомы.

– Почему гостями вашей супруги будут сотрудники вашей компании?

– Потому что она собственник компании. Я ею только управляю.

– Она всегда была собственником?

– Последние четырнадцать лет. До этого компания принадлежала ее отцу, он ее основал. Он умер и все осталось ей.

Эта новость стала для меня неожиданностью. Странно, что пока я работала на него, эта информация не дошла до меня. Как такое возможно?

– Я не знала об этом.

– Ты многого не знаешь обо мне, Лера. И я о тебе. Но мы можем это исправить.

Он хотел коснуться моей руки, лежащей на столе, но я вовремя ее убрала.

– Пожалуй, на сегодня все, – быстро сказала я и засобиралась на выход. – Если у меня возникнут к вам какие-нибудь вопросы, я задам их в субботу. Мне потребуется много времени, чтобы ознакомится с вашим участком более детально, поэтому располагайте как минимум тремя часами свободного времени.

– Я в твоём распоряжении хоть на весь день. Когда нужно внести аванс?

– Все прописано в договоре, изучите его, пожалуйста, внимательно.

– Хорошо.

Остальные дни пронеслись как одно мгновение. Работы было невпроворот. Я торопилась закончить проект Самойловых, и скорее взяться за участок Храмцовых. Но и при полной загруженности, я все равно умудрялась найти время для эскизов их территории.

Я еще на знала, какие предпочтения у Марии Павловны, но ее слова, что она поддержит любую мою идею, внушали мне уверенность, что мои ночные старания не пропадут даром.

Я закрывала глаза, воображая будущую картинку участка и после этого быстро делала наброски на бумагу. Каждый день я что-то исправляла или дополняла и надеялась, что близка к масштабам, которые для себя обозначила. По мере работы я обнаруживала пробелы в каких-то вопросах, и записывала их на бумагу, чтобы озвучить при собеседовании с хозяевами.

Засыпала я глубоко за полночь, вставала рано, и катастрофически не высыпалась, но реши я поберечь себя и дать возможность себе поспать, я и тогда бы не нашла желанного расслабления. За несколько дней Храмцов так взбудоражил мое нервную систему, что не думать о нем я могла только четыре часа в сутки, когда спала беспробудным сном.

Правда, и туда он норовил просочиться.

В одну из ночей он приснился мне полуобнаженным, лежащим на кровати, а я танцевала для него стриптиз. На пилоне. И как будто бы весьма преуспевала в этом танце. Он мне аплодировал и манил пальцем к себе. Я покорно следовала к нему и далее начиналось безобразие, которое я была не в силах остановить.

А потом я проснулась и резко уселась на кровати. Уже рассвело. Рядом никого. И только сквозняк колыхал шторы на окне.

На участок к Храмцовым меня привез мой водитель. Роман Викторович порывался приехать за мной, но я настояла, что доберусь самостоятельно.

Храмцовы встречали меня возле дома. Мария Павловна в теплом пончо и брюках, на ногах кеды. Ее муж в спортивном костюме и кроссовках.

– Здравствуйте, Мария Павловна, Роман Викторович.

– Добрый день, Лера, – поздоровалась женщина.

– Добрый день, – сказал Храмцов.

– Будете чай, кофе? – спросила Мария Павловна.

– Не откажусь, спасибо. За чашкой кофе будет удобно скоротать время за разговорами.

– Замечательно. Пойдемте в дом.

Женщина лихо развернула свою коляску и без помощи мужа направилась к дому. Неприятно удивленная тем, что Храмцов ей не помогает преодолеть расстояние по неровной дорожке, я сама бросилась помочь ей, но в ответ услышала недовольный возглас:

– Нет, Лера, оставьте. Я справлюсь сама. Я жутко не люблю, когда мною управляют. Не надо думать, что если я в кресле, то совершенно беспомощна.

– О, простите, я ни в коем случае не хотела вас обидеть. Только помочь.

– Спасибо, но не надо.

И она поехала дальше, а я бросила взгляд на Романа Викторовича, как бы извиняясь за свои мысли, которые ему не озвучила. Теперь я поняла, почему он вел себя безучастно.

Мы вошли в дом и нас встретила такая же бревенчатая фактура стен, как и снаружи. И мне даже показалось, что чувствовался запах дерева. Просторная гостиная-студия с обычным набором мебели – мягкий уголок, размещённый по центру комнаты и направленный изножьем к телевизору, возле входа вдоль стены кухонный гарнитур со всей необходимой бытовой техникой, большой круглый стол около окна, которое выходит на участок и открывает вид на огородные грядки. Напротив этого окна еще два и между ними расположен телевизор. В комнате много света и мне хотелось сохранить это ощущение, не заграждая окна высокими насаждениями.

Три двери на противоположной стене от входа, вероятно, вели в другие комнаты, и между ними удачно расположились стеллажи с книгами. Мария Павловна любит читать? Очень любопытно. А какую литературу?

Хозяйка проехала к гарнитуру и мастерски занялась приготовлением кофе. Она достала из нижнего шкафа кофемолку, упаковку зернового бразильского кофе, турку и принялась молоть, варить, помешивать.

Я обратила внимание на верхние шкафы и то, что в сидячем положении ей не вполне видно содержимое посуды на плите, и в голове возникла мысль все это исправить. Верхние шкафы убрать и оборудовать зону приготовления пищи так, чтобы ей это было удобно. Наверняка, она делает все сама, и хотелось обеспечить ей комфорт. Приходила ли такая идея ее мужу?

– Не разувайся, – помогая мне снять куртку и указывая на обеденную зону, Храмцов добавил: – Проходи к столу.

Сегодня я была в джинсах и свободной белой футболке с принтом, на ногах кеды. Волосы собрала в высокий хвост и заплела из него косу. Ничего примечательного, но и этот вид подвергся внимательному осмотру Романа Викторовича.

Погода снова не баловала теплом, небо покрыли облака, и я надеялась, что дождь не пойдёт, пока я не проведу тщательный осмотр участка и не сделаю все необходимые замеры.

– Что бы вы хотели видеть в этом окне? – спросила я обоих, усаживаясь на стул с мягким сидением и выгнутой жесткой спинкой напротив открывающегося вида в огород.

– Хотелось бы какие-нибудь цветочные насаждения, клумбу… – ответила Мария Павловна. – Или что посоветуете?

У меня была идея, но она довольно дорогая и трудоёмкая, и я не решалась ее озвучить.

Роман Викторов, угадав мои сомнения, тихо напомнил:

– Бюджет неограничен.

– Ограничено время, – заметила я.

– Озвучь, дай нам пищу для размышлений, – добавил Храмцов.

– Отсюда бы чудесно смотрелся фонтан. Но все зависит от выбранного вами стиля. Возможно, он здесь не впишется.

Но я забросила приманку и ждала, что рыбка попадется на крючок.

– А какие есть стили? – спросила Мария Павловна.

Я стала перечислять ей те, что подошли бы для нашей местности и что для них требуется в уходе. При этом уточнила у хозяев, как они планируют ухаживать за территорией: самостоятельно или это будет делать нанятый ими садовник. От этого зависело, насколько сильно можно размахнуться, ведь за растениями нужно следить. А в связи с ограниченностью движений Марии Павловны, сама она сделать этого не сможет. Как бы не хотела казаться способной к этому.

– Мы наймем садовника, – сказал Храмцов. – Какого-нибудь сговорчивого мужичка, с которым Маше было бы комфортно общаться.

– Хорошо. Я озвучила вам стили, какой вам ближе?

Наступила пауза, и я заметила, как переглянулись супруги.

– Если вам нужно это обсудить без меня… – начала я, но Роман Викторович перебил:

– Это Машина территория, ей решать.

– Мне понравился романтический стиль. Я вообще люблю все, что связано со словом «роман». Даже мужа себе выбрала с таким именем, – посмеялась Мария Павловна, и мы ей вторили. – Мне кажется, фонтан при таком стиле будет смотреться очень органично. Я права, Лера?

– О, да. Чаша под фонтан из белого мрамора, по центру фигурки двух амурчиков, которые держат вазу, из нее брызжет вода. Как вам такой вариант?

– Чудесно, – похвалила Мария Павловна.

Я бросила взгляд на Храмцова. Как ему? Не слишком ли по-женски?

– Мне нравится все, что нравится Маше, – сказал он.

Боже, какая идиллия! Если бы я видела его впервые, то решила бы, что он безмерно любит свою жену и готов потакать любым ее капризам.

– Хорошо, с видом из окна мы определились, его можно дополнить изгородью из кустарников либо оставить его открытым. Посмотрим по ходу дела. Кстати, романтический стиль подразумевает некоторую запущенность сада, поэтом услуги садовника будут требоваться не так часто. Мария Павловна, расскажите мне о ваших соседях. Их деревья за вашим сараем плодоносят?

– Да, они говорили, что яблочки в прошлом году дали хороший урожай.

– Отлично. В этом году весна задерживается, вероятно, цвести они начнут через неделю. Если мы уберем сарай, откроется чудесный вид на их цветущие деревья. Думаю, этим можно воспользоваться и со стороны яблонь сделать невысокий заборчик.

– Потрясающе, – согласилась Мария Павловна, помешивая кофе в турке.

Далее я стала задавать женщине те же вопросы, что задавала на квартире Роману Викторовичу о друзьях и знакомых, и вела запись на диктофон ее ответов. Это экономило время и позволяло ничего не упустить. Даже мелочей, которые порой оказываются немаловажными. Мы поговорили об их увлечениях и предпочтениях, о необходимости организовать парковку во дворе или за пределами участка, о том, будут ли сюда приезжать дети и надо ли предусмотреть уголок для них, о сезонности использовании участка и так далее и тому подобное.

А также я спросила хозяев, как они любят отдыхать, за какими занятиями проводят свободное время, какие книги, фильмы и музыка им нравится. Из всего этого я хотела сложить характер моих заказчиков, но прежде всего Марии Павловны. Предпочтённый ею романтический стиль о многом мне говорил, но дополнительные вопросы позволяли точнее прочувствовать ее натуру и убедиться, что этот стиль действительно подходит ее внутреннему миру.

Отвечала преимущественно Мария Павловна, Роман Викторович отделывался короткими репликами, из которых я узнала, что из-за недостатка времени книг он не читает, но в былые времена предпочитал детективы и фантастику. Фильмы он тоже не смотрит, и, если выпадает свободная минута, он предпочитает провести ее в компании друзей. Кто эти друзья, и как они проводят время вместе, я не спрашивала, мне казалось, я знала и так.

– Как вы будете реализовывать мой проект? – спросила я по итогу. – У вас есть на примете организации, которые осуществляют такие виды работ?

– Простите, Лера, за мою некомпетентность в этом вопросе, – сказала Мария Павловна, – но вы не принимаете участие в исполнении своего проекта?

– Нет, я только готовлю проект. А на его основании подрядные организации его реализовывают. Либо самостоятельно, либо я могу осуществлять полный авторский надзор. То есть я буду следить, чтобы не было отклонений от проекта.

– Я думаю, полный авторский надзор нам бы не помешал. Рома, ты со мной согласен?

– Конечно.

– Хорошо, – сказала я. – Тогда надо будет указать это в договоре. А что касается подрядчиков, я могу предложить вам пару компаний, которые занимаются такими работами. Они хорошо себя зарекомендовали в реализации моих проектов.

– Какие виды работ будут осуществляться на участке? – спросил Роман Викторович. – Могут с ними справиться работники строительной компании?

– Вы имеете в виду свою компанию? Я как-то об этом не подумала. Да, многие работы могут сделать ваши люди. Давайте я подготовлю эскизы, а потом мы обсудим, какие работы потребуется делать, и вы посмотрите, что из них можете выполнить своими силами.

– Договорились.

Между тем я выпила кофе с шоколадом, который Мария Павловна обожает и даже готовит сама, и, оценив ее способности шоколатье, хотела выйти на участок и сделать его детальный осмотр со всеми инструментальными замерами, но хозяйка попросила меня чуточку задержаться и выпроводила мужа прогуляться. Он отреагировал на ее просьбу с завидной легкостью, а вот мне пришлось немного понервничать. Я не знала, с кем чувствовала себя в большей безопасности – с Романом Викторовичем или с его женой. Она не создавала впечатление злой грымзы, скорее наоборот, но наше прошлое с Храмцовым не давало мне покоя, и я боялась, что она о нем знает.

Когда Роман Викторович вышел, Мария Павловна подъехала к столу ближе и обратила на меня загадочное лицо.

– Лерочка, мне бы хотелось, чтобы на участке был уголок для моего мужа. И чтобы он вписывался в общий антураж дизайна. Рома все время твердит, что здесь все для меня, но должно быть что-то и для него.

Это прозвучало так по-доброму, с нежностью и любовью, и мне стало жутко неловко от того, что я вторглась в ее жизнь. Пусть и без намерения разрушить ее семью, но с тайными мыслями о ее муже. Которого она безусловно любит.

– Что, например?

– Может быть спортивный уголок. Или помещение для бильярда.

– Вы хотите это организовать к своему дню рождения?

– Нет, не обязательно. Может быть к следующему сезону, но учесть эти нюансы в проекте.

– Хорошо, я поняла. И чему из двух названных зон вы отдаете предпочтение?

– А не получится организовать обе?

– Я осмотрю территорию и потом вам скажу.

После разговора с Марией Павловной я вышла на улицу и стала изучать участок. Я сделала еще несколько фотографий, определила стороны света, добавила описания почвы на диктофон.

Роман Викторович не мешал моей работе, но следовал по пятам и в любой момент был готов оказать посильную помощь или ответить на какой-нибудь вопрос касательно участка.

В другое время я его не замечала, и работала в свое удовольствие. Мне не так часто приходилось иметь дело с большими участками, и возможность развернуться по полной программе подстегивала мой азарт.

Когда мы дошли до ручья, я обратила свой взор на Храмцова и спросила:

– Роман Викторович, вы любите рыбалку?

– Скорее нет, чем да. Мне не так часто приходилось заниматься этим видом охоты. В детстве у меня не было возможности к ней пристраститься, а в более позднем возрасте особого волнения рыбалка у меня не вызвала. Меня утомляет выжидательная позиция, я – человек действия.

Он подошел ко мне на опасное расстояние, и я отступила, слыша в его словах двойной смысл.

– А как вы относитесь к рыбе вообще?

– Имеется в виду живая рыба или готовая на блюде?

– Живая, – улыбнулась я.

– Ты хочешь сделать пруд с рыбами?

– Если вас такой вариант устроит. Золотая форель очень хорошо бы смотрелась в пруду. Но если вы не любите живность, мы закроем эту тему.

– Ты спрашивала Машу об этом?

– Нет. Идея с рыбой мне пришла в голову только сейчас.

– Думаю, Маше понравится. Она любит всякую живность.

– Тогда почему у вас нет собаки или кошки?

– Собака была. Она умерла несколько месяцев назад. Маша пока не готова взять новую. У нас есть кот. Он не встретил тебя только потому, что днем любит поспать.

– Ваш кот выходит на улицу?

– Нет. Он домосед и очень стар. Он боится улицы.

– Отлично… В том плане, что рыба не пострадает. А как вы думаете, кормушки с птицами ей понравятся? Где-нибудь поблизости с лавочками, где можно полюбоваться птицами и послушать их пение.

– Думаю, да. Она часто слышит пение какой-нибудь диковинной дичи, которую я даже не различаю, и умиляется этим звукам.

Мы прошли в другую зону, которую пока я не придумала, чем занять, и вспомнила просьбу Марии Павловны об уголке для мужа, и внимательнее осмотрелась, чтобы оценить масштаб и удобство использования по указанному назначению. Для спортивного уголка места было достаточно, но, чтобы разместить здесь и бильярдный стол в крытом помещении, пришлось бы убрать как минимум два дерева. Либо планировать эту зону в другом месте.

Я сделала фотографии этого места, обозначила их "географическое" положение на участке, и устремила взгляд на Храмцова.

– Роман Викторович, на сегодня, пожалуй, все. Я осмотрела всю территорию, получила для себя всю информацию, постараюсь за неделю сделать эскизы и предоставить их вам и вашей супруге для одобрения и исправления, и уже после займусь проектом. Если вас все устроит.

Храмцов приблизился ко мне, я машинально сделала шаг назад, но попала на корень дерева и покачнулась, соскальзывая подошвой на землю. Реакция мужчины была мгновенной, и он подхватил меня за плечи.

– Осторожно.

– Все хорошо, я стою.

Я попыталась высвободиться из его рук, с опаской поглядывая на территорию дома. Она была сокрыта парником, но я чувствовала себя некомфортно, зная, что где-то неподалеку его жена.

– Лера, давай поужинаем, – не выпуская меня из рук, предложил Храмцов.

– В каком смысле?

– В прямом. Завтра, послезавтра или в другой вечер. Наверняка найдутся какие-нибудь недостающие детали, которые потребуют обсуждения.

– Если такая необходимость возникнет, я вам позвоню, и мы все обсудим по телефону. В крайнем случае, я назначу вам встречу в офисе.

– Лера, я не хочу в офисе.

– Роман Викторович, отпустите меня, пожалуйста, и не заставляйте жалеть о принятом решении. Я не буду с вами встречаться вне рабочей обстановки.

Храмцов нехотя выпустил меня из своих рук, и я торопливо зашагала к дорожке, желая поскорее выйти на открытую местность.

– Лера, прости меня.

Эти слова приковали меня к месту. Я знала, о чем они, но все же попросила уточнения:

– За что?

– За все зло, что я причинил. За тот вечер после сделки с французами.

Он подошел ко мне сзади и остановился, не касаясь меня, но так близко, что я чувствовала его дыхание на своей макушке.

– Ты не представляешь, сколько раз я хотел извиниться, как я ненавидел себя за ту ярость, которую вылил на тебя в тот вечер.

– Что вам мешало извиниться тогда?

– Это долгая история, Лера. Давай поужинаем, и я тебе расскажу.

– Не стоит. Это давно в прошлом.

– Только не для меня. Завтра у тебя выходной, давай встретимся и поговорим.

– У меня больше нет выходных, Роман Викторович. Я занимаюсь вашим проектом. И завтра весь день посвящу ему.

– Замечательно, я приеду, и мы поговорим. Обо мне. Я ведь ничего не рассказал тебе о себе, чтобы ты сложила картинку для своего проекта. Заодно обсудим детали по организации работы над проектом. Мне надо знать, каких своих работников задействовать для его скорейшей реализации.

И то ли он говорил убедительно, то ли я и сама этого хотела, но я согласилась.

– Хорошо, завтра в 12.00 в каком-нибудь кафе. Выбор места за вами.

Оставшиеся полдня и полночи я работала над эскизами. Работа увлекла меня, и я потеряла счет времени. Я кропотливо выводила широкие дорожки, рисовала удобные скамейки, развешивала скворечники и кормушки, разводила в пруду рыб и гуляла по мостику над ними.

А потом дошла до дома и споткнулась. Он совсем не вписывался в общий антураж. И как я не пыталась обыграть его зеленью и цветами, его цвет и вес определенно не гармонировали с воздушным бело-зеленым пространством вокруг.

И после этого я отложила карандаш и легла спать. Хорошо, что встреча с Храмцовым в полдень. Есть время выспаться и решить возникшую проблему завтра. Вернее, уже сегодня.

Но уснула только через час. Все думала, как отреагирует Храмцов на мое упущение. Так глупо споткнуться на очевидных вещах. Не усомнится ли после этого он в моей компетенции? И отчего это для меня так важно?

Проснулась я в девять. Позавтракала, прибралась дома, а потом стала собираться на встречу с Храмцовым.

Я никак не могла определиться, что надеть. Не хотелось принаряжаться точно у нас свидание, но я привыкла к его оценивающему взгляду и просто не могла себе позволить надеть в кафе джинсы.

А вдруг он выберет ресторан? Он может. И тогда в своих джинсах я буду выглядеть совсем не к месту. Еще и его опозорю. Наверняка, в этих заведениях он частый гость.

Ох, Роман Викторович, умеете вы задурить мне голову ненужной чепухой. Как же я жила без вас все эти годы?

А так и жила. Все время думала, что сказал бы Храмцов, встреть он меня в том или ином одеянии. Окончательно с ним чокнулась. Даже во Франции озиралась. Словно он мог наблюдать за мной через спутниковую антенну. Фантазерка!

В конце концов я выбрала платье, в котором не стыдно было показаться в ресторане, но при этом ничего вычурного и облегающего. Закрытые плечи с длинными рукавами, округлый вырез на шее, широкая юбка А-силуэта, поясок на талии – ничто не выдавало моих форм и выглядело скромным и неброским.

Высокий каблук придал пикантности, и если платье Храмцов мог не оценить, то наличие шпильки было способно сгладить любой недостаток.

Волосы я оставила распущенными и прямыми, цветной линзой снова прикрыла голубую радужную оболочку правого глаза.

И все-таки он привез меня в ресторан. Одет Храмцов был в брюки и легкий джемпер, и это успокоило меня по поводу дресс-кода.

Я слышала, как Храмцов сказал встречавшему нас администратору, что у него арендована банкетка, и войдя в нее я поняла, какие цели он преследовал. Она была отгорожена от остального зала легкими текстильными шторками, а от соседних банкеток ее отделяли решетчатые шпалеры. Звукопоглощающие материалы стен скрадывали посторонние звуки и позволяли насладиться тихой музыкой, встроенной где-то над головой.

Для тихого романтического вечера такое место подходило идеально. Но разве мы здесь для этого?

Прямоугольный крепкий стол с трех сторон огибали мягкие диваны, и я пробралась подальше от края в надежде, что Храмцов выберет место с торца стола. Но он вознамерился сесть рядом и ждал, что я сдвинусь и позволю ему опуститься около себя.

– Роман Викторович, – не двигаясь с выбранного места, сказала я, – сядьте, пожалуйста, с краю. Так будет удобнее разговаривать.

Он не стал сопротивляться и настаивать на своем и сел, куда я попросила.

От обилия блюд в меню разбежались глаза, и я предпочла положиться на его вкус, позволив ему сделать заказ за меня. Пока мы его ожидали, я не стала терять время и приступила к наболевшей теме.

– Роман Викторович, вы говорили, что не планируете в этом году что-либо менять в доме, изменения коснуться только участка. Но при выборе вашей супругой романтического стиля ландшафтного дизайна, мы упустили одну очень важную деталь. Это моя вина, я зациклилась на территории и не учла в общем плане дом. А это неправильно. Вот посмотрите.

Я вынула из сумки свои эскизы и показала Храмцову.

– Я кое-что набросала из того, что можно сделать после демонтажа ненужных построек, и вот что получается.

Я чуть изогнулась влево, чтобы было удобнее показывать, и ткнула на середину листа.

– Это фонтан. Он будет выполнен в белом цвете. Вокруг него светлая дорожка, достаточной ширины, здесь…

В этот момент Роман Викторович встает и вместе с моим эскизом обходит стол с другой стороны и пробирается ко мне на диван.

– Что бы ты не говорила, так будет удобнее обоим.

Он оказался настолько близко ко мне, что наши ноги и плечи соприкоснулись, и я почувствовала, как застучала кровь в моих висках. И чтобы вернуть себе спокойствие, я глубоко вздохнула и… признала поражение.

– Пусть будет по-вашему. Продолжим. Здесь дорожка, которая ведет в лесную зону. Ее можно украсить подсветкой, небольшими декоративными вазонами белого цвета, в них посадить цветы, может быть поставить какие-то скульптуры, тоже в белом цвете, – я перенесла руку в другой конец листа: – А вот тут дом. Темный бревенчатый и добротный. Вы как строитель должны увидеть несоответствие эти двух зон.

– Да, вижу. Дом большой тяжелый и никак не вписывается в общую концепцию.

– Точно.

– Какие предложения? Перекрасить дом?

– Это было бы самым простым и быстрым вариантом. Как вы на это смотрите?

– Машу на участке в первую очередь привлек именно дом… И лес. И эти две вещи, которые она не хотела менять. Но она имела в виду, что не хотела бы обшивать его. Если форма сохранится, я думаю, она не будет против перемены цвета.

– Вы так думаете? Можно было бы обвить весь дом плющом или девичьим виноградом, не перекрашивая его в белый цвет, но на это потребуется время.

– Давай я возьму этот эскиз и покажу Маше. Я посмотрю, заметит ли она несоответствие.

Я засомневалась в верности такого решения.

– Может быть лучше я приеду сама со всеми эскизами и покажу ей? Будет странно выглядеть, что мы встречались без нее.

– Не вижу в этом ничего странного. Я говорил ей, что возможно буду видеться с тобой в городе по вопросам дизайна нашего участка.

– Хорошо. В таком случае покажите. И еще один момент. Не хотели бы вы сделать террасу к дому? Не в этом году, а вообще. Летом на ней можно было бы пить чай, читать книги. Из ее рассказа я поняла, что она любит читать. И романы на романтической террасе будут восприниматься иначе.

– Я предложу это Маше. Может быть она одобрит.

– Если она согласиться, здесь можно в этом году посадить однолетники, а на следующим год это место занять террасой.

– Да, отличный вариант.

После этого я показала ему остальные эскизы, и он удивился тому, когда я все это успела нарисовать.

– Когда у меня есть вдохновение, я могу работать без передышки.

– И когда ты легла вчера спать?

– Поздно. Но вам ведь важен результат, а не то, на какие жертвы ради этого я иду, правда?

– Ты не права. Лера, ты прости, что я тебя так загрузил, но это ведь ненадолго. Сколько займет времени проект? Дальше ведь будет легче – только следить за работами. Я прав?

– Да, правы. Ничего, я справлюсь. Мне это тоже выгодно.

Я сложила все эскизы в папку и дала Роману Викторовичу. После этого я отсела на его место. Он усмехнулся и сказал:

– Лера, это глупо.

– Что глупо?

– Сопротивляться неизбежному.

– Я не понимаю вас.

А, впрочем, как и всегда.

– Все ты понимаешь.

– Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом. Вы хотели мне рассказать о себе.

– Что ты хочешь знать?

– О вашем детстве.

Его скулы напряглись, из чего я сделала вывод, что это не самый лучший период в его жизни. Но именно там… я была уверена, сформировался его характер. И мне хотелось его понять.

– Ты что-то слышала о нем?

– Мне сказали, вы выросли в детском доме.

– Было дело.

Нам принесли салаты и морс, и за неторопливым поглощением блюда, Храмцов принялся рассказывать о себе.

– Мне едва исполнилось шесть лет, когда умерла моя мама. Она долго болела, я часто жил у своей тети, двоюродной сестры моей мамы, и нередко слышал от нее, что, когда мама умрет, я окажусь в детском доме. Тетя меня не любила. Она называла меня маменькиным сынком, плаксой, слюнтяем, и ставила в пример своего сына. Я не любил те дни, когда оказывался у нее. Но маме становилось все хуже, я все чаще бывал у тети, и однажды мама не вернулась. И тогда за мной приехали какие-то люди и отвезли меня в детский дом. Все это произошло больше тридцати лет назад, но я помню все как вчера.

Храмцов налил себе морс и залпом выпил целый стакан.

– Я много плакал. И за это сильно страдал. Детдомовские мальчишки издевались надо мной, называли меня нытиком и всячески подшучивали. Где-то подставляли, и мне влетало от воспитателей. Я рос никому не нужный и никем не любимый и мечтал умереть. Как мама. Иногда я специально задирался с мальчишками, только бы они отлупили меня до смерти, и я смог встретиться с ней.

Потом началась школа. И как-то так вышло, что я быстро все схватывал и все понимал. И мальчишки стали пользоваться моими знаниями и под угрозой избиения заставляли меня делать им уроки. Мне к тому времени стало все равно, и я жил как робот. Ел, пил, учился, ни с кем особо не дружил, ни к кому не испытывал никаких симпатий.

А потом появился он и изменил мою жизнь.

– Олег Валентинович?

– Да.

– Что он сделал?

– Он был из неблагополучной семьи, его родители пили, дрались, и в одной из таких потасовок отец пырнул мать ножом. Она умерла, отца посадили, его отправили в детский дом. Сначала мы с ним не контачили, он был с теми мальчишками, что лупили меня, но однажды я прикрыл его, не выдал воспитателям, и после этого он… зауважал меня что ли. Он стал моей «крышей», а я помогал ему с учебой. Мы были такими разными: я тихий, плаксивый, а он моя полная противоположность. Но именно это сроднило нас. Я учил его смирению, а он меня бойкости. Он научил меня защищаться, давать отпор и, когда хочется заплакать – злиться, драться, но не ныть. Он мне говорил: «Ты же не баба, вымещай обиду силой, а не соплями». Со временем я этому внял.

После выпуска я поступил в институт, он в техникум, и свобода вскружила нам голову. Никакого надзора, никаких воспитателей, сами себе хозяева. Глупостей едва не понаделали, но бог уберег. Вот такая история моего детства.

– А ваши родные… приходили к вам в детский дом?

– Нет.

– А после выпуска вы их видели?

– После выпуска нет. Уже позже тетя нашла меня. Когда у меня были деньги и возможности. Плакала, извинялась, просила помощи. Ее сын попал в какую-то переделку, и ей нужен был хороший адвокат, чтобы его вытащить. Напоминала мне, что именно она за мной смотрела, кормила, поила и сопли подтирала, пока моя мама была жива и болела. Мол, теперь я должен ей вернуть должок.

– Вы помогли ей?

Храмцов снова опрокинул стакан с морсом и ответил:

– Я дал ей денег и просил больше не являться ко мне. Позже я навел справки, что ее сын в тюрьме, но уже за другое преступление, а она покончила собой. Вот такая бесславная жизнь.

– А ваш отец?

– А у моего отца была другая семья. Гульнул раз налево, и так появился я. Но об этом я уже узнал намного позже. Когда он умер.

– Почему он не взял вас к себе после смерти матери?

– Нигде не было написано, что он мой отец. Никто из органов к нему не обращался. Но тетка к нему ходила и говорила обо мне. Но видимо я ему был не нужен.

– А в той семье у вашего отца были дети?

– Были. Двое. Девочка и мальчик. Девочка чуть старше меня, а мальчик младше.

– Вы с ними знакомы?

– Да.

– Вы общаетесь?

После всей жути, которую он мне рассказал о себе, я обрадовалась, что он все-таки не один и у него есть родные люди. И мне хотелось верить, что они его любят.

– Да, довольно плотно, особенно с братом.

– Рада за вас. Я по себе знаю, как здорово иметь брата.

Нам принесли горячее, и от аромата мяса, которое было на моем блюде, желудок заурчал сильнее. Пока Храмцов вел свой рассказ, я не съела ни кусочка, заслушавшись его повествованием, и жалобные завывания моего организма напомнили о необходимости подкрепиться.

Несколько минут мы поглощали пищу, делясь звучными восклицаниями от вкусноты блюд и обмениваясь впечатлениями от отведанного. А потом Храмцов предложил мне попробовать его рыбу, и стал кормить меня практически с рук. В этом было что-то интимное, и я засмущалась.

И чтобы скрыть свое смущение, я решила снова заговорить с ним о его родных.

– А кто ваш брат и сестра? Чем они занимаются?

– Сестра долгое время ухаживала за своей матерью, которая болела. Но потом мать умерла, и сейчас она работает у меня в компании. Кассиром.

– О, хорошо. А брат?

– А брат работает у меня водителем.

– У вас новый водитель? Вы говорили, что Артем до сих пор у вас работает. Я думала, он по-прежнему ваш водитель.

– Артем по-прежнему мой водитель, – подтвердил Храмцов и замер, наблюдая за моей реакцией.

Я стала размышлять над тем, что, вероятно, теперь у него два водителя, и хотела уточнить свои предположения, но его взгляд оказался таким красноречивым, что я отмела свой вопрос и пришла к необыкновенному открытию:

– Артем… ваш брат?

– Да, мой брат.

– А как же… ваша фамилия?

– У меня фамилия матери.

– Артем знает?

– Нет.

– Почему?

– Никто не знает. Зачем? Главное, что знаю я.

– Вам рассказала об этом ваша тетка?

– Она рассказала мне только об отце. После этого я навел справки о нем, и узнал, что он умер, но при жизни давно был в разводе, безбожно пил, и что у меня есть брат и сестра.

– А как Артем к вам устроился?

– Я пришел к его матери. И сказал, кто я такой. Я просил ее не выдавать меня, предложил ему работу. Наша компания печатала объявление в бегущей строке по телевизору, и она указала ему на это объявление. Так он пришел ко мне и остался.

– Вы делали тест на ДНК, чтобы иметь стопроцентную уверенность?

– Делал. По волосу сестры. Ее, кстати, Светлана зовут.

– Забавно, – протянула я.

– Что именно?

– Вы совсем не похожи с Артемом.

– Разве? В одном мы точно схожи. Нам понравилась одна и та же девушка.

Мы скрестили взгляды, и от того, как он на меня посмотрел и как произнес свои последние слова, моя кровь разогналась по венам и ударила по вискам. А потом я моргнула и усмехнулась.

– Знаете, а ведь однажды он схлопотал за вас тумак от моего брата.

– Он мне рассказывал, – посмеялся в ответ Храмцов. – Воинственный у тебя брат. Страшно подумать, что было бы, окажись я на его пути.

– Да, Жерар такой. Вспыльчивый. Видели бы вы как он…

…разукрасил Пьера, – хотела закончить я, но осеклась. Говорить о Пьере Дюпоне с Храмцовым, во всяком случае сейчас, совсем не хотелось. Роман Викторович с любопытством воззрился на меня, ожидая продолжения, но я помотала головой и отделалась словами:

– Так, ничего, это неважно, – и быстро сменила тему: – Выходит у вас есть племянники?

– Да. Бойкие мальчишки.

– А у вашей сестры есть дети?

– Нет, я говорил, она долгое время ухаживала за матерью, и ей было не до детей. Но сейчас она беременна.

– Потрясающе. У вас оказывается большая семья. Жаль только, что им неизвестно, кто вы им. Не знаю, как вашей сестре, а Артему было бы приятно узнать, что вы его брат. Он всегда очень тепло о вас отзывался.

– Может быть когда-нибудь я и расскажу ему. Но пока не готов.

Потом мы вернулись разговорами к проекту, и я обозначила Храмцову, какие виды работ должны быть проведены на участке и какие специалисты для этого потребуются. И выходило так, что практически все работы могли сделать его люди, и привлекать сторонние организации может быть и не понадобится.

После этого Роман Викторович отвез меня домой. Прощаясь около машины, я видела по его глазам, что он ждет приглашения на чашечку чая, но я, имея такое же желание, не позволила сердцу одержать верх над разумом, и, твердо ступая, вошла в подъезд одна.

Из окна я видела, как он долго стоял около дома, словно надеясь, что я передумаю и позову его. Но я не позвала. А так хотелось.

Я знала, что это мой мужчина, но… он никогда не будет моим.