Кто такая Даша?

Глава седьмая

Мы ходили с Артемом в торговом центре уже больше часа, и за это время купили Жерару несколько футболок, джинсов, а также пару свитеров и теплую зимнюю куртку. Обувь без брата я не решилась брать, оставив это до его выписки, и в целом наш выход с Артемом можно было считать успешным, если бы не одно «но».

В торговом центре было несколько выходов, и после последней покупки нам предстояло пройти через всю торговую площадь, чтобы оказаться в том месте, где мы оставили машину. Нагруженные пакетами мы отправились в путь, огибая других посетителей центра, многие из который приходили сюда просто «потусить», не имея намерения сделать какие-либо покупки. На центральной аллее началось какое-то мероприятие, и поток людей в этом месте оказался особенно плотным.

И вдруг среди серого однообразия курток перед нами возникла фигура в длинном красном пальто на высоких каблуках. Она широко нам улыбнулась, а в ее глазах отобразилось изумление, сравнимое в тем, когда делают невероятное открытие.

– Лера! Артем! Какая встреча! Вы как тут?

– Привет, Вероника, – первым отреагировал на ее возгласы Артем.

Да, перед нами стояла Белобородова собственной персоной. Красивая, одного со мною роста, но при фигуре и формах, какие в отдельных местах мне можно достичь лишь усиленными тренировками в спортзале.

Я так растерялась, что позабыла все слова, и наверняка глупо выглядела, хлопая от волнения ресницами.

– Да вот решили мне одежду прикупить, – указывая на пакеты, которые были в основном из мужских магазинов, продолжил Артем.

– О, как мило! Так вы все-таки вместе? А то всякие слухи ходят, а никто им подтверждения не может получить, – и она еще пуще засветилась своей белозубой улыбкой.

Ну всё, в понедельник об этом узнают все.

– Да, не хотели никому говорить… – согласился Артем и, держа в руке пакет, обхватил меня за талию и прижал к себе.

Я как в замедленном кино посмотрела на его руку, потом на него, и натягивая на себя искусственную улыбку, обратила взгляд на Белобородову.

– Может, – сказала Вероника, – посидим в кафе, если мы тут так удачно встретились

– Нет, спасибо, – наконец заговорила я. – Мы торопимся.

– Да, нам еще надо Леру одеть, и вечером едем к маме.

Не знаю, кто из нас был удивлен словами Артема больше – я или Белобородова, но эта дурацкая сцена стала меня сильно беспокоить. Как на нее отреагирует Роман Викторович? Ведь наверняка все, что сейчас происходит, дойдет до него. Слово в слово. Не слишком ли Артем заигрался? Зачем он сказал про маму?

– К маме? Ой, как интересно.

И наверняка в ее ушах уже играл марш Мендельсона, под который мы с Артемом входим в зал бракосочетания. Ох, мамочки, что же будет?

– Вероника, извини, нам правда пора, – и Артем настойчиво увел меня от Белобородовой, направившись в первый попавшийся магазин.

И только войдя внутрь мы поняли, какой. Нижнего белья.

Артем смутился, и, заметив небольшой диванчик около входа, указал на него.

– Я, пожалуй, тут посижу, а ты посмотри что-нибудь себе.

– Зачем ты вообще сказал про магазин? Надо было идти на выход.

– Не знаю. Наверное, решил, что было бы странно, что мы купили одежду только мне.

И, забрав у меня пакеты, он подтолкнул меня к стеллажам. И мне ничего не оставалось, как проследовать к ним и создать иллюзию будущей покупки.

Ко мне тут же подошла девушка с улыбкой на все тридцать два зуба и стала расспрашивать, какое белье я предпочитаю и какого размера. Но едва я открыла рот, как около нас оказалась Белобородова, и отстранила продавщицу в сторону.

– Не надо, девушка, я сама помогу с выбором.

Та изогнула брови от такого хамства, но отошла к прилавку. Тем более что там нарисовались другие потенциальные покупатели.

– Давай я тебе покажу, какое белье нравится мужчинам, – взяв меня по-дружески под руку, сказала Вероника. – Здесь одна дешевка. Пойдем к той витрине.

Я бросила удрученный взгляд на Артема, увидела, как он пожал плечами, и, смирившись с неизбежностью, последовала за Белобородовой.

– Вот смотри, какая прелесть. Тебе как раз подойдет. У тебя же «нулевка»?

– Нет, у меня первый.

– О, не все так безнадежно. Но все равно, это подойдет. Смотри, какой здесь пуш-ап.

Вероника сняла со стеллажа черный кружевной бюстгальтер и продемонстрировала то, о чем говорила.

– Нет, спасибо. Мне не надо с пуш-ап.

– Но с ним твоя грудь будет привлекательнее.

– А без него?

– Ну да. Разочарование. Роман Викторович, кстати, тоже не любит пуш-ап. Но мне-то он не нужен, – и она провела по своей груди, демонстрируя свои формы. – Знаешь, если уж мы тут с тобой сдружились, то скажу тебе «по-чесноку». Ты мне сначала совсем не понравилась. Ни рожи, ни кожи, как говорится. Ты уж прости за откровенность. Но потом, когда ты поработала и приоделась, я даже немножко занервничала. Конечно, у тебя не тот объем груди, который любит Храмцов… но вроде не такая уж ты и страшненькая оказалась. А сейчас и вовсе расцвела. Но теперь-то я понимаю, почему. У вас с Артемом все серьезно, да? Он уже сделал тебе предложение? Вы поэтому едете к маме?

– Вероника, давай уже скорее выберем белье и разойдемся. У нас много дел.

– Ты как всегда скромничаешь. Я же хочу быть тебе другом. Откройся мне.

Я отвернулась к стеллажам и стала рассматривать белье. Я понимала, для чего это делалось. Никаким другом она мне быть не хотела. Ей просто нужна была информация, чтобы донести ее до всех из первых уст.

– Не делал Артем мне никаких предложений. Мы просто едем к его маме.

– Но у вас все серьезно, да?

– Пока не знаю.

– Но он симпатяга. Не прогадай. И платит Храмцов ему неплохо.

Я взяла синий кружевной бюстгальтер с мягкими чашками, повертела его перед глазами, убедившись, что нет ничего лишнего, подобрала к нему такие же трусики и собралась идти на кассу.

– Ты уже выбрала? – удивилась Вероника. – Всего одно?

– Да, мне пока хватит. Дома полно другого.

– А примерять будешь?

– Нет, я уже брала такое. Мне подходит.

А потом я глянула на ценник, и едва не ахнула. Может все-таки стоило примерить? Но на вид размер был мой, и я решила рискнуть. Только бы поскорее расстаться с Белобородовой.

Я пошла к кассе, и тут же к ней устремился Артем. Он достал свою карту и протянул для расчета. Я хотела возмутиться, но вовремя одумалась. Белобородова стояла рядом и наверняка бы удивилась, если бы я стала рассчитываться сама.

Когда мы вышли из магазина, я схватила Артема под руку, наигранно улыбнулась Белобородовой и стала с ней прощаться.

– Спасибо за участие, Вероника, встретимся на работе.

– Если что, обращайся, – а потом, словно что-то вспомнив, ахнула: – Ты уже выздоровела? В понедельник выходишь?

– Нет, в понедельник я только иду к врачу.

– Какая жалость! Бедняга-шеф совсем замотался на этой неделе без тебя. Эта безмозглая Кудрявцева ни черта ему не помогала. Думала, наверное, будет под ним всю неделю лежать, а он ее работать заставил.

Она засмеялась над своей шуткой, а я не в силах выносить этого злословия, потянула Артема на выход.

– Пока, Вероника, – сказал он, и, выдавив из себя извиняющуюся улыбку, мы покинули ее.

Через несколько шагов я обернулась, чтобы убедиться, что Вероника нас не преследует, и сказала:

– Артем, извини, что так получилось. Я верну тебе деньги.

– Да пустяки, будем считать это мой подарок.

– Артем! Выйди из роли. Мне и так тошно.

– Прости, я пошутил.

– А вот мне совсем не смешно.

– Лера, расслабься. Все будет хорошо. Роман Викторович все поймет.

– Да? И как я объясню ему, что делала с тобой в торговом центре? На больничном!

– Скажешь правду. Что покупала одежду брату.

– Ему я тоже должна рассказать о пристрастиях брата?

– Лера, ну хочешь я поговорю с ним и все ему объясню.

– Что объяснишь?

– Скажу, что ты решила прикупить себе белья, и я повез тебя в магазин, заодно себя приодел.

– А зачем тогда ты Белобородовой сказал, что мы вместе?

– Лера, но об этом и так уже говорили. Я просто подтвердил легенду. Зато никто теперь не заподозрит тебя в связи с шефом. Успокойся. Все будет хорошо.

В понедельник Артем свозил меня к врачу, и я закрыла больничный. После этого я пригласила его на обед к себе, и мы снова заговорили о случае в торговом центре. Шведов еще не был на работе, но накануне звонил Храмцову и коротко обрисовал ему ситуацию. Чтобы тот был в курсе и не удивлялся новостям.

– И как он отреагировал? – поставив перед Артемом тарелку с рагу из морепродуктов, спросила я.

– Да вроде нормально. Он был чем-то занят, и мы долго не говорили, но по голосу я не услышал, чтобы он был чем-то недоволен.

Я села напротив Артема и, пожелав ему приятного аппетита, добавила:

– Хорошо. Ты написал ему, что мне закрыли больничный?

– Да.

– Тогда быстрее ешь и возвращайся в офис. А то шеф станет переживать, где ты задержался.

– Конечно, – принимаясь за второе, сказал Артем.

– Как твоя мама?

– Сейчас она дома. Принимает различные препараты, которые имеют свои побочные эффекты, и приходится бороться и с этим. Но мама у меня боец. Она стойко все выносит, и мы с сестрой не имеем права падать духом, видя, как она борется с болезнью.

– То есть после удаления молочной железы еще не время говорить об исцелении? Ты прости, я мало об этом знаю.

– Я понимаю, мы всем об этом мало знаем, пока не столкнемся сами. Нет, удаление молочной железы – это только начало. Потом одна терапия, вторая, чтобы убить все раковые клетки, какие могли остаться.

– Но надежда есть?

– Конечно. Мы будем верить в это до конца.

– Правильно. Так и надо, – я протянула руку к Артему и пожала ее, а потом отпустила его и спросила: – А твоя сестра проверялась на рак?

– Да, как только мы узнали о болезни мамы, она прошла обследование, и врачи успокоили ее, что волноваться не о чем. Но так как у мамы онкология, все равно надо регулярно наблюдаться.

– Конечно. А ваш отец…? Он жив?

– Нет. Они с мамой развелись, когда мне было всего четыре года, и она растила нас одна. Несколько лет назад он умер. Но мы не были близки с ним и после развода редко его видели.

– Почему они развелись?

– Он пил, поднимал на нее руку. Однажды и сестре досталось, когда она заступилась за маму.

– Ужасно! А твоя сестра сейчас замужем?

– Да.

– Ей повезло с мужем?

– Очень, Макс классный мужик. Зарабатывает немного, но любит сестру, и в этом плане я за нее спокоен.

– Конечно, это главное.

Когда мы закончили с обедом, Артем помог мне все убрать со стола, и я принялась мыть посуду.

– Когда выписывают твоего брата? – спросил Шведов.

– Ориентировочно через три недели.

– Ты вернешься домо́й, когда он приедет?

– Да, скорее всего. И, наверное, мне придется уволиться.

– Почему?

Артем стоял рядом со мной и протирал сухим полотенцем тарелки, которые я мыла.

– У нас был уговор с Романом Викторовичем на шесть месяцев. Скоро они истекут, и я больше ничего не буду ему должна.

– Хочешь сказать, ты с ним только из-за денег?

Я молчала, натирая тарелку, которую мыла до идеальной частоты, а на самом деле просто задумалась.

– У наших отношений с Романом Викторовичем нет будущего, Артем. Ты это прекрасно понимаешь.

– Но ты ведь его любишь!

– Не думаю, что это любовь.

Я домыла последнюю тарелку и протянула Артему.

– Лера, – как-то нерешительно начал Артем, принимая посуду, – а что будет потом?

– Когда?

– Когда вы расстанетесь.

– Я поеду с братом на лечение в Санкт-Петербург. Я нашла там клинику, которая займется его ногой. А потом мы вернемся и начнем все с чистого листа.

– Мы можем… остаться друзьями?

Я забрала у Артема тарелку, поставила ее на полку в шкаф, выключила воду и вытерла руки о полотенце.

– Конечно, Артем, – я развернулась к нему лицом и машинально протянула руку к его пиджаку, чтобы убрать соринку с его плеча. – У меня уже давно нет друзей, и я буду рада, если появится хотя бы один.

– У тебя нет подруг?

– Нет, – пожав плечами, ответила я и пояснила: – когда-то в детстве были, но после смерти родителей, когда началась вся эта история с Жераром, мне стало не до встреч с ними, и как-то я их всех растеряла.

И вдруг он делает то, чего я от него никак не ожидала. Он наклоняется и целует меня в губы. Коротко, осторожно, не касаясь меня руками. Я даже не успеваю оттолкнуть его, и в этот же момент слышу справа от себя до боли знакомый голос:

– По всем законам жанра дальше следует либо звонкая пощечина, либо страстный поцелуй, я бы подождал развязку, да времени нет.

Я резко оборачиваюсь всем корпусом к Храмцову и со страхом хватаюсь за спиной руками за столешницу. Он стоит в дверном проеме в одном костюме, в офисных туфлях и смотрит на нас исподлобья немигающим взглядом – от которого стынет в жилах кровь.

Артем отступает от меня на шаг и первым находит слова:

– Роман Викторович, я все объясню. Это не то, что вы подумали.

– Разумеется, объяснишь. Ты кажется должен был написать мне сообщение, выписали Леру или нет, но я его так и не дождался.

Я медленно перевожу взгляд на Артема и пытаюсь понять, почему он меня обманул. Но это не самое страшное, что может произойти, и я мысленно нахожу ему оправдание. Он просто забыл, а не сказал мне правду, чтобы не волновать.

Гораздо больше меня беспокоит, что последует дальше. Я вспоминаю тот вечер после французского ресторана, и он кажется мне «цветочками» на фоне того, что вообразил Роман Викторович на этот раз.

– Роман Викторович, я забыл. Но в любом случае уже собирался возвращаться в офис, и все бы вам рассказал.

– Пошел вон! – не повышая голоса, но пробирающим до костей тоном сказал Храмцов.

– Роман Викторович, я не уйду, пока вы меня не выслушаете. Лера ни в чем не виновата. Это все я. Я не должен был. Я просто… не сдержался. Но я ничего…

– Я сказал, пошел вон! – чуть громче сказал шеф.

– Артем, иди, – выдавила я из себя. – Все будет хорошо. Мы с Романом Викторовичем просто поговорим, и он поймет, что у него нет основания не доверять тебе.

Артем замер в нерешительности. Я понимала, чего он боялся. Он хоть и не знал, что произошло в тот страшный для меня вечер, но догадывался, что Храмцов как-то меня наказал и переживал, что это может повториться. И я не знала, чего хочу больше, чтобы он ушел или остался. Мне жутко остаться наедине с шефом, но, если Артем не уйдет, я боялась, Храмцов применит силу и выбросит его из квартиры. А навредить Артему я точно не хотела.

– Иди, Артем, – повторила я и изобразила улыбку.

– Тебе помочь? – направляясь в нашу сторону, спросил Храмцов.

– Нет, Роман Викторович! – выпуская из рук столешницу и делая пару шагов к Шведову, чтобы прикрыть его, воскликнула я. – Артем уходит.

Я обернулась к молодому человеку и подтолкнула его на выход.

– Все хорошо, Артем. Спасибо, что свозил меня в поликлинику. Поезжай на работу. Мы поговорим с Романом Викторовичем, и он тоже вернется.

Артем недоверчиво посмотрел на шефа, потом на меня и сказал:

– Я уйду, но, Роман Викторович, Лера не виновата.

– Как ты мне надоел! Я поговорю с тобой позднее. Уйди уже!

Артем направился в прихожую, но продолжал поглядывать на меня, словно ожидая моей команды вернуться и встать на мою защиту. Но я только шире улыбнулась, всячески демонстрируя ему свое спокойствие.

Но, божечки, если бы он только знал, что творилось у меня внутри!

Когда дверь хлопнула, улыбка сползла с моих губ. Роман Викторович сделал ко мне пару шагов и машинально я отступила. Пока не уткнулась в столешницу. Я снова вцепилась в нее, словно она могла защитить меня от его грубости.

– Роман Викторович, – дрогнувшим голосом, сказала я, желая разрушить давящую тишину, – не наказывайте, пожалуйста, Артема. Он не виноват. Это был просто дружеский поцелуй. Не более того. Я уверена, у него не было дурных мыслей.

Он подходит ко мне вплотную и практически вдавливает меня в мебель. Его руки взмывают вверх к моей шее, и я, испугавшись, что он хочет меня задушить, зажмуриваю глаза, из которых брызнули слезы, и меня начинает бить дрожь. Ах, Господи, что со мной? Неужели я верю, что он может убить меня? Он ведь не такой! Почему я его так боюсь?

Но нет, он обхватывает мое лицо с двух сторон и грозно выдыхает прямо в губы:

– Любишь его?

– Нет! – не открывая глаз, говорю я. – Он просто друг. Он не хотел. Накажите меня, а его не трогайте. У него мама… пожалуйста.

И я плачу, и никак не могу остановить эту истерику. И жду, что он сдавит мою голову руками, и она треснет от их натиска. А вместо этого Храмцов тыкается своим лбом в мой лоб, давит своим носом на мой, и цедит в губы:

– Зачем ты это делаешь со мной, Лера?

– Что делаю? – всхлипывая, спрашиваю я. – Я не понимаю.

И вдруг он касается моих губ своими губами, и от неожиданности у меня перехватывает дыхание. Я думаю, что он хочет меня укусить, сделать больно, и напрягаюсь еще больше.

Но нет. Я не чувствую боли. Он касается меня только губами, смакует то мою верхнюю губу, то нижнюю, и я понимаю, что это поцелуй. Он меня целует! Но все еще не верю в правдопобность происходящего, и открываю глаза, чтобы убедиться… В чем? Что это он? А кого я ожидала увидеть? Не Артема же.

И снова закрываю глаза, выпуская столешницу из рук. Они сами тянутся к нему, огибают его шею, и я отвечаю на поцелуй. Такой горячий, такой долгожданный, превосходящий все мои мыслимые и немыслимые фантазии.

Реакция шефа мгновенна. Он так быстро стягивает с меня футболку, что мы, едва успев разомкнуть губы, снова ими встречаемся. И уже я тяну руки к его пиджаку и ловко спускаю его с мощных плеч. А потом ненавижу каждую пуговицу на его рубашке, отделяющую нас друг от друга. Я тороплюсь и дрожу от желания, и мои пальцы перестают меня слушаться. Роман Викторович, не отрываясь от моих губ, помогает мне преодолеть это препятствие, и вот я уже ощущаю его голый стан под своими руками.

Он отпускает меня, но только для того, чтобы подхватить на руки и отнести на кровать. Там мы продолжаем стягивать друг с друга одежду, издавая утробные звуки, сливаться губами в поцелуе и, пропуская всякие прелюдии, быстро соединяемся телами и возносимся на самую верхушку блаженства.

Я раздираю ему спину своими ногтями, и больше не принадлежу сама себе. Я часть него… Нет, не часть. Мы единое целое, и по раздельности существовать не можем. И Храмцов как будто бы тоже признает этот факт и ни на секунду не отстраняется от меня. Его язык ласкает мой рот, играет с моим языком и вкупе с его движениями в нижней части моего тела, я испытываю небывалое удовольствие, и хочу, чтобы оно продолжалось вечно.

Но вот он делает последние рывки во мне и замирает. Переводит дыхание, последний раз касается моих губ, и встает. И уходит в ванную.

А я лежу в приятной неге, растёкшейся по всему телу, и мечтаю, чтобы он вернулся и снова меня поцеловал. Губы помнят прикосновение его губ и подрагивают от усталости. Такого натиска они ещё не испытывали. Но готовы снова через него пройти, если это сулит им неземное удовольствие.

Но может быть это был минутный порыв, и больше Роман Викторович не поцелует меня? Ведь у нас уговор. И все, что произошло, лишь помешательство на фоне ревности. Или желание доказать свое превосходство и власть надо мной. Что это было?

Он снова говорил какими-то странными словами, смысл которых мне остался не понятен. Словно я делала с ним что-то ужасное, вынимала его демонов наружу, но на деле происходило все с точностью наоборот. Что все это значило? Пойму ли я его когда-нибудь?

Я поднялась, накинула на себя халат и собрала его вещи.

На плите осталось немного еды, и я подумала предложить ее Роману Викторовичу. Раз уж он здесь в обеденное время. Вдруг он согласится, и этот день станет еще более необычным? На всякий случай решила поставить кофе.

Он вышел из ванны с полотенцем на бедрах. В его взгляде не капли любви и даже улыбки. Словно не было всего того, что делало нас единым целым.

– Будете обедать? – и, указывая на плиту, добавила: – У меня есть рагу с морепродуктами.

– Нет, я и так уже задержался.

– А кофе?

– Нет.

Он скинул полотенце и стал натягивать на себя одежду. Когда он был почти одет, он развернулся ко мне лицом и попросил:

– Завяжи мне галстук.

У него был галстук? Не помню.

Я подошла к нему и ловко справилась с задачей – обернула его вокруг шеи Храмцова, крутанула его концы и образовала узел.

В это время он смотрел на меня так пронзительно, что невольно я поднимала глаза, чтобы понять, чем вызвано это наблюдение. Но его взгляд, как и прежде, ничего не выражал.

– Роман Викторович, не увольняйте, пожалуйста, Артема. Ему очень нужна эта работа.

Храмцов поднял мой подбородок своим пальцем и, нахмурив брови, спросил холодным тоном:

– Ты сейчас ради него старалась?

– Нет! – чуть не выкрикнула я. – Как вы можете так обо мне думать?!

– Любишь меня?

Да что ж он заладил-то про любовь? Синдром маленького мальчика, недополучившего любовь матери?

И я бы и рада ответить: «Да», спроси он меня об этом, когда все закончилось, но сейчас… под этим холодным насупленным взглядом… Но может быть от моего ответа зависит судьба Артема?

– Люблю, – говорю я, не моргая, и затягиваю узел на его шее. Надеюсь, не слишком туго.

Он наклоняется и целует меня в губы. И я отвечаю. И вся холодность с него разом сходит. Он снова возбужден и мне кружит голову от желания.

– Пожалуй, мне пора, – отрываясь от моих губ, говорит Храмцов и добавляет: – Не уволю я твоего Артема. Но больше его чтобы здесь не было.

– Конечно.

– Ты завтра выходишь?

– Да.

– Отлично.

Он отпустил меня, взял свой пиджак и уже на выходе посчитал нужным добавить:

– Будет много работы, приготовься задерживаться.

– Поняла.

И он ушел. А я так и не дождалась ответного признания, и по-прежнему одна в своих чувствах.

Через пятнадцать минуть позвонил Артем. Он был встревожен и спрашивал, все ли со мной в порядке. Он видел Храмцова и из диалога с ним так и не понял, не обидел ли тот меня. Я уверила Артема, что Роман Викторович не причинил мне зла, и мы спокойно с ним обо всем поговорили.

После этого Шведов выдержал паузу, во время которой я решила, что он отключился, но он снова заговорил, и по голосу я поняла, что он взволнован.

– Лера, извини, что так вышло. Я никак не хотел навредить тебе. Этот поцелуй… он возник спонтанно и необдуманно. Прости….

– Артем, я понимаю. Все хорошо.

– Ты любишь его? – И он туда же? – Лера, только честно. Мне это очень важно.

– Да, Артем. Я его люблю.

– Понятно, – без энтузиазма сказал Шведов. – Тогда извини еще раз.

– Я извинила. Перестань винить себя.

– Ладно, мне пора. Надо еще в кучу мест съездить.

– Пока.

И я сбросила звонок.

Следующую неделю я работала допоздна и свиданий не было. Храмцов вел себя, как и прежде сдержанно и отстраненно, и ничто не намекало на перемену в наших отношениях. И мне стало казаться, что последняя незапланированная встреча лишь плод моих фантазий и возврата к ней не будет.

Потом еще неделю мы не встречались из-за женской физиологии.

Между тем приближался день выписки Жерара из больницы, и я гадала, как будут развиваться события дальше. До окончания действия договора оставалось три недели, и я просматривала свои счета в банке, чтобы понять, хватит ли мне средств, чтобы досрочно его расторгнуть. Если такая необходимость возникнет.

Я была полна решимости скрыть от брата свою связь с шефом, тем более на основе чего она зародилась, и для этого все чаще говорила Жерару, что задерживаюсь на работе и коплю деньги на нашу поездку в Питер. Чтобы его не удивляли мои поздние возвращения с работы, когда он вернется домой.

В клинике по лечению опорно-двигательного аппарата были готовы принять нас в любое время, очередей на госпитализацию у них не наблюдалось, и я не собиралась откладывать новое лечение. Чем это чревато, я была осведомлена и возврата к прошлому не хотела.

Как раз в эти дни на работе мне попался в руки один договор, который кто-то принес на подпись Храмцову, и ждал с прочими бумагами его визы. Он привлек мое внимание тем, что был составлен на двух языках. Нет, второй не французский. Судя по адресу контрагента, немецкий. Компания заключила его с клиникой, которая находится в Германии. С онкологической клиникой. Мороз прошел по коже, когда я подумала, кто может нуждаться в ее услугах. Но я заставила себя сосредоточиться и прочитать договор внимательнее.

В приложении к договору упоминалось имя пациента. Шведова Любовь Михайловна. Мама Артема? Она будет лечиться в Германии? Я вернулась к цифрам. Ого! Компания берет на себя такие расходы?! Артем, конечно, ценный сотрудник, но, чтобы ради него так раскошелиться! Или Артем должен будет вернуть эти деньги? Но как? Только если продаст на органы все свои внутренности. Хотя откуда мне знать, сколько они стоят?

В приемную вошли, и мне пришлось вернуть документы на место.

Но мне не давала покоя полученная информация, и вечером из своего дома я позвонила Артему. После инцидента на квартире мы с ним практически не виделись и не разговаривали, и мне казалось Артем намеренно устранился, чтобы не быть яблоком раздора в наших с Храмцовым отношениях.

– Артем, привет, – помешивая чай, поздоровалась я.

– Привет. Ты как? Что-то случилось?

– Должно что-то случиться, чтобы я тебе позвонила?

– Нет, но чаще всего ты звонишь, когда что-то происходит.

– Да, ты прав. Как твоя мама?

– Готовится к поездке в Германию. Оформляем для нее визу. И для сестры тоже.

– Я видела договор. Твоя мама будет лечиться за границей?

– Да.

– Здорово. Это хорошая клиника?

– Да. Я сам ее нашел, и мы возлагаем на нее большие надежды.

– Как Роман Викторович пошел на эту сделку? Ты что-то будешь должен ему вернуть?

– Ну… да. Какую-то часть суммы. Но мне это по силам. Не быстро, конечно, но со временем рассчитаюсь с ним.

– Тебе это правда по силам?

– Да, вполне.

– Тогда я очень рада за тебя, Артем. И за твою маму.

– Ты бы тоже могла попросить…

– Нет, Артем. Я не стану. Это уже слишком. У него же не благотворительная организация. И в моем случае речь не идет о космических суммах. Мне по силам это самой.

– Когда выписывают твоего брата?

– На следующей неделе.

– Хорошо. Будет кому о тебе позаботиться.

Меня беспокоил один вопрос, и мне равнозначно хотелось, как знать на него ответ, так и не знать. Я убеждала себя, что мне все равно, от кого исходила инициатива, что я близка к финалу и какие бы поступки не совершал Храмцов, это не отразится на моем будущем. Потому что с ним этого будущего у меня нет. Но какие-то внутренние бесы не давали мне покоя, и все-таки заставили меня озвучить свой вопрос:

– Артем, Храмцов сам предложил лечение за границей, или ты у него попросил?

– Ну… – заколебался мужчина, – мы как-то не сговариваясь одновременно об этом заговорили… и оба пришли к выводу, что надо попробовать все методы лечения. Не только в России.

– Это произошло уже после того инцидента на квартире?

После секундной паузы Артем ответил:

– Лера, я уже не помню. На самом деле мы говорили с ним об этом лечении еще давно, когда только все началось… с моей мамой. Но потом решили попробовать полечиться у нас…

Я стала различать, когда Артем говорил правду, когда нет. Он не умел лгать, и сбивчивая поспешная речь выдавала его.

– А сейчас ты стал ему мешать, и он решил тебя устранить? – риторически спросила я. – И снова тебя купил.

Храмцов увидел в Артеме соперника. Молодого и неженатого. И на его взгляд вполне мне подходящего. И чтобы не дать случиться нашему роману, нарисованному в его воспаленном воображении, решил устранить соперника доступными ему методами. С помощью денег. Болезнь мамы Артема только оружие в руках расчетливого бизнесмена. И нет никакого благородства в его поступке.

Только зачем ему я?

– Может быть, – согласился Артем. – Но ты сказала, что любишь его. И у меня не осталось выбора, кроме как согласиться на его предложение.

– Да, сказала. И на твоем месте я бы поступила точно также, Артем. Здоровье мамы важнее всего. Но мне не нравятся методы, какими он достигает своих целей. Но что мне до них, верно, Артем? Скоро это все станет лишь историей.

– Ты кого хочешь в этом убедить, Лера, меня или себя?

– И себя тоже, Артем. Ладно, как бы то ни было, твоей маме это пойдет на пользу, и будем думать только об этой стороне медали.

– Конечно. Извини, мне надо кое-чем заняться, а с телефоном неудобно.

– О, тогда не буду тебя отвлекать. Пока.

– Пока.