Ку-дар

Глава 8 Гардо-Ач

Дорогу до города Гардо-Ача пешим ходом преодолевают за десять дней, на сигах можно уложиться за три, если скакать, не загоняя лошадей. Шел третий день нашего путешествия в Гардо-Ач: сейчас кавалькада остановилась на отдых. Оба сирда висели в зените, лучи светил обжигали даже меня, заставляя скорее нырнуть в тень. В Сирдахе приспособились жить под палящими сирдами: вдоль дорог примерно через каждые десять километров есть временные постройки, под которыми можно укрыться от безжалостного излучения. Постройки большие, вся наша кавалькада включая сигов смогла укрыться от палящих лучей. В каждой постройке есть колодец, вода здесь не просто источник влаги, вода — это сама жизнь.

— Ку-дар, напои сигов, — Бежу старается угодить Легвуа и «сен-арам», даже навязался с ними в поездку в Гардо-Ач. Этот зажиточный «дех-ни» далеко не прост, каждое его действие имеет смысл. Он предоставил свой дом для отдыха приехавшим за ведьмой, то есть за Напусой. Потчевал их лучшей едой, одарил дорогими подарками, стараясь предвосхитить их малейшее желание. И Легвуа со своими спутниками оценили усердие Бежу: ему не только разрешили присоединиться к ним, но даже выделили одного сига, чтобы Бежу мог ехать верхом. Оба трупа «лан-ги» теперь вез второй сиг.

Легвуа оказался сильным магом: он сделал пассы руками, и трупы выглядели, словно жизнь покинула их минуту назад. Никакого запаха или признаков разложения, хотя воздух прогревался, на мой взгляд, выше пятидесяти градусов по Цельсию.

Колодец был похож на те, что показывают в средневековых фильмах: длинная цепь наматывалась на крутящийся барабан. Набрав бадью воды, разматывая цепь, я отнес ведро к первому сигу. Животное выпило две бадьи, прежде чем стало воротить нос. Осталось напоить еще двенадцать лошадей, если считать по две бадьи на каждую, то ближайший час я определенно буду занят. Мне очень хотелось узнать, о чем беседуют расположившиеся чуть в отдалении от остальных «сен-ары» и Легвуа. Бежу тоже страдал любопытством, но его попытку подойти поближе воины «лан-ги» пресекли грозным окриком.

Мои мысли вернулись к событиям двухдневной давности: инквизиторы пропадали в доме Бежу около двух часов. Вернувшись на площадь, один из «сен-аров» зачитал указ Сирдария об уничтожении ведьм. Под торжествующие крики толпы он направил огненный шар в Напусу. Пламя охватило бедную женщину: это было страшное зрелище, когда человек горел заживо, вися и изгибаясь в воздухе. Невероятным усилием воли и сильными руками Нира мне удалось совладать с собой и не броситься на этих извергов. Кучка пепла — всё что осталось от Напусы, жрицы культа Ушоли, культа, созданного по ее словам, именно мной. Уж я-то знал, что это дело рук моего предшественника, но никак не моих. Тем не менее, есть ощущение, что женщина погибла по моей вине.

Легвуа и его кавалькада остались в Даре-Ач на ночь, согласившись на предложение Бежу отдохнуть. Всю ночь я неслышной тенью скользил по поселению, нарушая запрет на ночное передвижение, ища возможность нанести удар по неприятелю. «Лан-ги» исправно несли службу, они не могли увидеть меня в кромешной темноте, но присутствие ощущали, озираясь по сторонам и сжимая мечи в руках. Только под утро, поняв, что таким наскоком ничего не добиться, я вернулся в хлев и провалился в сон, чтобы быть разбуженным грубым пинком.

— Ку-дар, мерзкое отродье, тебя вызывает Бежу, поедешь с ним в Гардо-Ач, — в словах слуги Ирока сквозила неприкрытая ненависть. Его можно понять: человек «дех-ни» служит верой и правдой много лет, а хозяин берет с собой новичка-кудара. Ирок замахнулся для второго удара, но осекся под моими словами:

— Если ударишь, я вырву твою ногу и съем.

— Поторапливайся, сын шлюхи и кварка, — испуганный слуга выскочил из хлева под недовольное хрюканье кварков. Двое ку-даров, деливших со мной хлев, провожали меня взглядами, возможно, даже желали мне скорейшей смерти. Что поделать… запугали и сломали волю целой касты, превратив их в полуживотных.

Бежу прохаживался в тенечке, хотя сирд пока был щадящий. Увидев меня, он нахмурился, окидывая взглядом мой поношенный и замызганный наряд.

— Ирок! — слуга появился мгновенно, не успел Бежу произнести его имя. — Подбери ку-дару нормальную одежду, пусть в Гардо-Ач видят, что у Бежу даже ку-дары одеты не хуже них.

Так я стал обладателем светло-зеленой рубахи, черных штанин и сандалий на тонких тесемках, оборачиваемых вокруг голени. Не знаю, какая блажь пришла Бежу в голову, когда он решил взять меня с собой, но даже «лан-ги» и «сен-ары» поглядывали на меня с интересом. Когда Бежу уточнил, что я выиграл смертный бой у Болчака, непобедимого доселе бойца Даре-Ач, в глазах «лан-ги» даже промелькнуло что-то похожее на удивление. Наш караван тронулся шагом, но минут десять спустя сиги перешли на трусцу. Первую секунду я опешил, но потом рванул следом. К своему удивлению, мне удавалось выдержать темп лошадей почти четверть сирда. Мы пропустили одно крытое место отдыха, что в Сирдахе назвалось «индах», и остановились для отдыха у второго «индаха». К этому времени я отставал от каравана на пару сотен метров. И не будь здесь остановки, отстал бы безнадежно.

В этом «индахе» прождали, пока сирд не прошел первую четверть обеденного пути. Через десять минут отдыха я уже чувствовал себя отлично, понимая, что в состоянии осилить еще пару таких переходов бегом со средней скоростью. Второй отрезок мне дался даже легче, хотя и был вдвое длиннее. Во время бега заметил странную деталь: бег меня охлаждал. Стоило остановиться, как ощущение пекла наваливалось, заставляя продолжать бег. Это удивительная способность организма ку-дара, о которой я не подозревал. А вот Бежу и остальные об этом знали, мое умение не отставать от лошадей они восприняли как само собой разумеющееся явление. Первый отрезок пути Бежу даже хмурился, когда я отстал.

Сегодня во время первого полуденного сирда я чувствовал себя настолько уверенно, что даже обгонял бежавших трусцой сигов. Это не понравилось «сен-арам», пустив сигов в галоп, они заставили меня бежать на пределе моих возможностей. Первые несколько минут я держался, но потом начал отставать. Спустя пять минут сиги скрылись из виду, только отпечатки копыт на сухой пыльной земле лишенной растительности служили указателем. Везде простиралась сухая пыльная равнина, ровная, как бильярдный стол. Не видно ни деревца, ни кустика. Безжалостные лучи сирдов выжигали все живое. Растительность встречалась только по берегам водоемов: дважды по деревянным мостам мы пересекали небольшие речки и один раз остановились у небольшого озерца с густым кустарником по берегам.

Догнал я кавалькаду только у «индаха», где все уже отдыхали в тени. Даже не отдохнув после адского забега, я выполнял указания Бежу, бросившего мне при появлении:

— Ку-дар, напои сигов.

Это был последний сиг, эти твари с ушами, которым позавидовали бы зайцы, никак не могли напиться. Большинство сигов выпивали две бадьи, но два сига высосали по три. Вода в колодце находилась довольно глубоко, не меньше двадцати метров, руки уставали, пока крутишь барабан, поднимая бадью. Напоив последнего сига, я вновь наполнил бадью и, отойдя немного подальше, скинул с себя запыленную и мокрую от пота одежду. Обливаясь водой, старательно делал вид, что не слышу разговоров «лан-ги», впечатленных размером моего достоинства. Грубые шутки перемежались с искренними сожалениями, что «у нормальных людей не бывает такой большой».

До наступления темноты оставалась еще четверть сирда, но Легвуа решил переночевать здесь. Из седельных сумок воины доставали похожий на ячмень злак, кормя сигов с рук. Бежу позвал меня, чтобы я достал из его сумок сушеное мясо кварка и хлебцы. Разложив все на куске ткани, я отошел в сторону, поймав хлебец, брошенный мне Бежу. Одним хлебом я не мог насытиться, но не смог преодолеть себя и съесть мясо кварка, вызвав удивление и пересуды среди «лан-ги». Это случилось еще в первый день во время первого обеда: пройдясь по моей родословной, «лан-ги» сошлись на том, что я «не могу есть мясо своего потенциального отца». Дело, конечно, не в этом, просто подсознательно я считал кварков братьями по несчастью.

Сирд завис над самым горизонтом, собираясь покинуть небосклон. Воины еще раз прошлись по сигам, дав им по пригоршне злака из сумок. Удивительно, как на такой скудной диете эти животные умудрялись выглядеть такими здоровыми и нестись целый день под палящими лучами. Сверкнув зеленым лучом, сирд скрылся из глаз: кромешная тьма разгоняемая лишь двумя кострами окутала «индах». С наступлением темноты «лан-ги» теряли свою уверенность, стараясь держаться поближе к огню. Мои услуги Бежу не требовались: отойдя к колодцу, я присел, прислонившись спиной к каменной кладке.

Огромная тень бесшумно скользила по ночному небосклону: люди ее не видели, а вот сиги почувствовали. Птица или летучая мышь имела размах крыльев под четыре метра. Сделав разворот в ночном небе, тень устремилась в нашу сторону.

— Почему волнуются сиги? — Протягивая руки перед собой, «лан-ги» сделал несколько шагов в темноту. Вытащив меч из ножен, воин занял оборонительную позицию, не замечая, что тень уже в паре десятком метров перед ним на высоте всего пары метров.

— Там что-то летит, — произнес я, скорее, из жалости, чем из желания помочь воину.

— Шипокрыл! — успел закричать воин, когда длинные когти вцепились ему в грудь и лицо. Без видимых усилий огромная тень, взмыла вверх, унося, орущего на всю округу «лан-ги». Двоих убила Напуса, еще одного унес шипокрыл, «лан-ги» осталось семь, еще трое «сен-аров», среди которых Легвуа самый сильный и опасный. Я не забыл слово данное Ниру, чьего брата даир послал на явную смерть. Я не забыл клятвы, что мысленно дал себе над кучкой пепла, что раньше звалась Напуса.

— Почему не сказал раньше? — налетел на меня Бежу. После моих слов и крика «лан-ги» воины похватали сучья из костра, осветив практически весь «индах».

— Я сказал сразу как увидел, — Бежу сдержал поднятую руку. Один из «сен-аров» вытянул руку в небо и пустил молнию, осветившую небосклон. Но никаких признаков шипокрыла на небе я не заметил. Я услышал, как он пробормотал себе под нос:

— Так далеко от Диких Земель, это странно.

Действительно, со слов Нира, до Диких Земель, где обитали шипокрылы и свободные кварки, еще почти месяц ходьбы. Возможно, голод погнал шипокрыла так далеко на охоту, а может какая-то иная причина. В любом случае, число врагов, которых я поклялся уничтожить, уменьшилось на одного. Испуганные «лан-ги» сгрудились возле костра. Даже засыпая, я слышал их взволнованные голоса, гадавшие, что будет с их товарищем. Мнения разделились: одни говорили, что Мерча сразу съедят, вторые утверждали, что шипокрыл отложит в него яйцо, чтобы, проклюнувшись, детеныш шипокрыла мог питаться самостоятельно. Это мне напомнило сагу «Чужой», может, Ридли Скотт тоже побывал в этом мире — мелькнула последняя мысль перед засыпанием.

Утром, пользуясь относительно благоприятной температурой первой четверти сирда, наш караван с места взял в галоп. Первые десять минут я бежал, чувствуя, что сердце вот-вот пробьет грудную клетку. К моему удивлению, то ли сиги сегодня бежали медленнее, то ли мой организм привык к нагрузкам, но я смог выдержать этот темп в течении целой четверти сирда. Признаки приближения к Гардо-Ач появились незадолго до прямого сирда, когда оба светила сходились в зените. Мы как раз оказались рядом с очередным «индахом», где раньше нас расположился караван «дех-ни», ведущий «даха» (коров) на продажу в Гардо-Ач. Только сейчас я смог по достоинству оценить огромные размеры «индаха», в тени которого смогли укрыться около пятидесяти человек, тринадцать сигов и два десятка даха.

Дех-ни заканчивали поить своих «даха»: «даха-нир» (пастух) из дех-ни зло зыркнул на меня и скинул пустую бадью в колодец, чтобы дать мне лишнюю работу. Мысленно пожелав ему гореть в аду, я принялся за работу, прислушиваясь к разговорам. Наш статус гораздо выше: нам немедленно уступили лучшие места, а дех-ни смиренно попросили принять у них небольшое подношение в виде сыра и ломтей свежесваренного мяса. Говядины, как я понял из слов крестьян. Бежу кинул мне кусок, я ловко поймал его одной рукой. Впервые за все время пребывания в этом мире я ел настоящее мясо, и, признаюсь, вкус у него великолепный.

Как только прошла первая четверть обеденного сирда, мы пустились в путь. Гардо-Ач появился внезапно, когда мы вскарабкались на небольшой гребень холма. К городу с южной и с северной стороны вели две вымощенные булыжником дороги. Мы шли с восточной стороны, с той самой, где вдалеке лежали Дикие Земли. Гардо-Ач походил на типичный городишко средневековья: по всему периметру шла каменная стена с воротами, где стояли вооруженные стражники. В глубине города своими размерами выделялась небольшая крепость, владение местного «дера». Часть города была скрыта от глаз, но даже его видимая с гребня треть раз в десять больше Даре-Ача.

С северной стороны к городу подходила река, делившая его на две неровные части: берега реки заросли крупными кустами и деревьями, радуя глаза буйством зелени. Чем ближе мы подходили к городу, тем больше людей встречалось: рядом с нашим караваном шли и местные жители. Мы свернули на южную мощеную дорогу, и копыта сигов загрохотали по булыжникам. Сирд прошел две трети полуденного пути, намекая, что через четверть сирда опустится темнота. Спешащие люди хотели попасть внутрь городских стен, прежде чем их настигнет ночь. У больших двустворчатых ворот образовалась толпа: стража на воротах задавала вопросы прибывшим и брала плату за вход в город. «Сен-аров» здесь боялись и уважали: перед нашим караваном люди расступались, освобождая проход. Простые люди составляли основу столпившихся, хотя встретилась и повозка, накрытая качественной тканью.

Страже хватило одного взгляда на наш караван, чтобы, почтительно поклонившись пропустить нас в город. Бежу пришпорил сига и, поравнявшись с «сен-арами», несколько минут пошептался, наклоняясь к уху собеседника. Центральная улица, по которой мы вошли в город, уперлась в большое многоэтажное каменное здание: инквизиторы свернули влево, а Бежу, спешившись, передал поводья одному из «лан-ги».

— Ку-дар, не отставай, — с этими словами он повернул направо и довольно быстро для своего возраста пошел вперед. Гардо-Ач был построен по принципу Даре-Ач: к широкой улице примыкали узкие улочки, в некоторых местах между улочками были натянуты полотнища, как на временном базарчике на юге России. Людей на улицах много: совсем бедно одетые горожане чередовались с паланкинами, которые несли, как правило, ку-дары. На меня, как и на ку-даров с паланкинами, никто из горожан не обращал внимания. Стараясь не отстать от Бежу в людском потоке, я вертел головой, пытаясь понять, что представляет собой Гардо-Ач. Мастерские, из которых несло кожей и мочой, чередовались с лавками с гончарными изделиями. Скобяные лавки сменялись лавками с едой, где бойкие торговцы нахваливали свой товар.

Несколько раз свернув между улочек, Бежу вышел к большому двухэтажному дому, от которого за версту несло постоялым двором. Справа к нему примыкали несколько хозяйственных построек, откуда слышалось ржанье, хрюканье и другие характерные звуки.

— Стой здесь, — Бежу толкнул дверь, входя в здание с вывеской, изображающей накрытый яствами стол. Прошло около двадцати минут, прежде чем он вышел в сопровождении помятого мужика с небольшой миской в руках.

— Вон хлев, спать можешь там. Здесь еда, — мужчина протянул миску с кашей, в которой виднелись куски мяса.

— Это мясо кварка? — мой вопрос заставил Бежу улыбнуться и поймал мужичка врасплох.

— Не знал, что ко мне пожаловал Сирдарий ку-даров, подожди, сейчас зарежу лучшую «даха». — Смеясь, мужик с Бежу вернулись внутрь, оставив меня с миской в руках. Спасение утопающего, дело рук самого утопающего, — вспомнилось мне крылатое выражение. Моя цель попасть в Гардо-Ач достигнута, пусть Бежу думает, что я тупой и завишу от него. Пожить я могу в любом хлеве, пока не решу вопрос, ради которого с радостью поперся в Гардо-Ач — поступление в школу военного дела, чтобы перейти в касту «ихи-ри».