Легионер. Дорога в Помпеи – 2

Глава 11

«Бей его! Жги! Поче­му так тру­сит он мечей? Поче­му не хочет храб­ро уби­вать? Поче­му не уми­ра­ет с охотой?» (Sen. epist. 7. 5).

Глупые учатся на своих ошибках, а умные на чужих. Школа, хоть и была передвижной, но при любых мало мальских остановках безукоризненно соблюдала все необходимые правила безопасности. Такие пишутся для гладиаторских школ кровью. И соблюдаются безукоризненно, потому что лить собственную кровь не хочет никто.

Мы продолжали ознакомление с местом, где предстояло провести ближайшее время своей жизни. Школа представляла большой, огороженный прямоугольник размером примерно с футбольное поля. Внутри располагались палатки (вместо двухэтажных зданий в стационарных школах), шатер ланисты, схожий с шатром легатов и большие открытые тренировочная площадка, кух­ня и обеденный стол.

Мы стояли на тренировочной площадке, выстроенной один в один по типу арены амфитеатра. Это был эллипс, окруженый забором чуть выше колена и засыпанный песком. Здесь нас ожидал высокий крепкий мужчина, который преподавал новичкам уроки фехтования — рудиарий. Сам бывший гладиатор, но заслуживший себе право не выступать, либо проводить на арене выставочные поединки. На таких бывшие гладиаторы показывали зрителю вершину ловкости и навыка ведения боя.

— Салют будущие гладиаторы! — он приветственно вскинул руку. — Меня зовут Карас, и ближайшие недели я превращу вашу жизнь в ад.

— Многообещающее начало, — шепнул Тигран, аж поежившись.

Я поддерживать разговор не стал — слишком свеж был опыт говорунов, можно сказать, перед глазами стоял. И Тиграну, кстати, я бы тоже посоветовал держать язык за зубами. Но он дядька взрослый — сам разберется.

Мы выстроились в с родную шеренгу пл роста и рудиарий медленно проходил вдоль нее, оценивая опытным взглядом уровень подготовки будущих гладиаторов. Ничего не говорил, ни перед кем не останавливался, только поглаживал рукоять своего тонкого деревянного меча — рудиуса.

Мы терпеливо ждали, когда окончится осмотр.

Наконец, Карас встал посередине учебной арены, засыпанной песком, и скрестил руки на груди. От моего внимания не ушло, что песок на арене имеет местами красноватый оттенок. Учеба учебой, а здесь точно проливалась кровь.

— Ну что, опозоренные! — раздался густой бас рудиария, от которого даже мурашки по спине поползли.

Я припомнил, что именно infames по латыни «опозоренные» было официальным статусом гладиаторов. Такой статус не сулил его обладателю ничего хорошего.

— Переступив порог этой школы, добровольно или принудительно, можете забыть о всех сладких мечтах, — продолжил рудиарий с ухмылкой, показывая, что он больше ценит отколовшуюся яичную скорлупу, чем наши жизни. — Никому из вас теперь не стать всадником, не сделать карьеру в муниципии, и вы даже не сможете давать показания в суде, потому что мой пердеж стоит дороже вашего слова! А когда вы сдохните, то вас погребут как шакалов, потому что вы отныне приравнены к самоубийцам. И я не спрашиваю, нравится вам это или нет, это данность, которую каждому здесь присутствующему уроду придется принять!

Повисла внушительная пауза. Рудиарий, с той же презрительной ухмылкой, обводил нас взглядом. Возможно, ждал возражений, но их не последовало. Каждый уже оказался научен горьким опытом и молчал в тряпочку.

Карас внушительно кивнул.

— Но у этого коровьего дерьма есть обратная сторона, — голос рудиария сделался мягче, он упер руки в боки и сплюнул через зубы на песок. — Если вы будете отдавать на аренах всего себя, то ваше имя узнают во всех уголках Республики. Богатенькие жирные свиньи осыпят вас серебром и приведут вам на обучение своих сынков. И не чхать ли вам будет на все эти высеры, которое предлагает римское гражданство. Не насрать ли на ограничения, когда у вас будет тонна серебра⁈ Добро пожаловать в школу, бесславные ублюдки!

Карас выхватил свой рудий и трижды им проголосовал с громогласным «ура». Клич подхватили гладиаторы. Я поймал себя на мысли, что все эти бесконечные разговоры, ничто иное, как психологическая накачка. Нужный этап, куда важнее для гладиатора, бьющегося насмерть, чем хорошая еда и отдых.

Удостоверившись, что его услышали и намотали сказанное на ус, рудиарий вытащил из складок одежды небольшую восковую табличку с текстом «афиши» предстоящих игр. Зачитал вслух:

— С пятого дня до майских коленд гладиаторы легендарной бродячей школы ланисты Мантула будут биться в Панормусе, будет звериная травля'.

Рудиарий поднял восковую табличку над головой, показывая все присутствующим. Не видно было совсем ничего, но поверим на слово. Я предположил, что этот текст очень скоро будет нанесен на стены домов столицы Панормуса (как я понял речь шла о столице Сицилии — современном Палермо).

— Через месяц звук рога застанет вас на арене амфитеатра, — рудиарий опустил табличку. — Вы должны будете забыть о страхе и сомнении. Зритель простит все, кроме трусости и робости перед соперником или зверем. Запомните это, потому что независимо от вашего желания, поединка с человеком или зверем не удастся избежать… — он многозначительно улыбнулся.

Почему боя избежать не удастся я помнил слишком хорошо — тех, кто робел на арене гнали в бой бичами или открытым огнем.

— Хотите посмотреть на наших зверушек? — это был не вопрос, а приглашение следовать за собой.

Рудиарий вывел нас за пределы тренировочной площадки, и за пределы лагеря. Здесь мне еще не приходилось бывать, правда к лучшему. На некотором отшибе от заборчика лагеря стояли большие деревянные клетки, вместо металлических они были построены из прочных древен толщиной с ногу. Зверь при всем желании не мог переломить такие бревна. Чем ближе мы подходили к клеткам, тем отчетливее становился едкий запах сырого мяса и испражнений… А от вида зверушек в этих деревянных клетках мне стало не по себе. За боевиками сидели огромные африканские львы. Львы лежали на земле, дремля, но стоило нам подойти, как величественные хищники вскочили, зарычали и начали бросаться на ограждение.

Я заметил, как побледнели гладиаторы при виде диких кошек. Эти короли звериного мира весом под две сотни килограммов, определенно заставляли задумываться, насколько ничтожна жизнь человека… даже остро заточенный гладиус не добавлял уверенности. А если львов на арене будет несколько?

— Потом, ближе к играм, обещают повезти пантер, — сообщил рудиарий. — Кто нибудь из вас видел вживую этих тварей?

Я не стал говорить ничего, а остальные только помотали головами.

— Клянусь клинком Марса, эти животные вылезли из-под земли! — хмыкнул бывший гладиатор. — Они черные с головы до лап. Ты куда…

Один из гладиаторов, показывая свое «бесстрашие» попытался сунуть руку меж бревен и погладить котика. Благо лев стоял к умнику спиной и то да малым не оттяпал руку. Успел рудиарий, бесцеремонно оттолкнув гладиатора. Тот устоял на ногах, а когтистая лапа хищника проскользнула всего в десятке сантиметров от руки. Поймай его хищник и руки у гладиатора больше бы не было, а в условиях состояния нынешней медицины, удальцу гарантирована смерть.

Чудак поднялся и тотчас получил размашистую оплеуху.

— Еще раз, и я тебе вместо льва самолично руку оторву, — зашипел рудиарий. — Если она тебе не нужна.

Гладиатор промолчал, сам понимал, что не прав. Лев продолжал бесноваться в клетке, но желающих погладить его за ушком больше не нашлось.

— Понравились кошечки? — рудиарий расплылся в улыбке. — Ну а теперь, я хочу, чтобы каждый из вас для себя понял, чем будет бить диких зверей и других гладиаторов!

Мы вернулись на арену, Карас подошел к хранилищу оружия, так называемому армаментариуму, открыл его.

— На арене все вооружены так, чтобы показать свои лучшие стороны. Кто-то более сильный, кто-то более ловкий, а кто-то быстрее остальных. У вас есть уникальная возможность выбрать то оружие, которое будет по духу именно вам.

С этими словами рудиарий достал большой продолговатый щит, закрытый шлем с оперением и сублигакулум в виде Т-образного куска кожи с завязками. Следом вытащил поножи, маники и гладиус.

— Набор самнита, — прокомментировал Карас.

И бросил доспехи и меч на песок. Потом вытащил

— Тот кто захочет биться на арене в таком виде, получит зрительскую любовь. Самниты — олицетворение многочисленных римских побед. Такой вид снаряжения требует мужества и готовности в встретиться с соперником в ближнем бою.

Самнитами таких гладиаторов назвали не просто так. Именно самниты в свое время были злейшими врагами Рима на пути господства во всей Италии.

Далее Карас достал трезубец, кожа­ный рукав на левую руку и наплечник до лок­тя. И, конечно, туго смотанную сеть — рете, которая сразу давала понимание, что этот вид снаряжения принадлежит ретиарию. Никогда не видел как такой штукой владеют в реальном бою, но множество раз видел вариации применения сети в фильмах. Сетью, ретиарий обездвиживал соперника и валил на песок, а там добивал.

— Тот, кто сможет поймать рыбу в пруду голыми руками — снаряжение ретиария для вас. У вас будет всего один шанс нанести атаку. Промахнетесь и вас заколят, как поросенка, — Карас усмехнулся.

— Не тебя лов­лю, а рыбу; убе­га­ешь зачем, галл? — вздохнул Тигран.

Далее из армаментариума появился следующий вид снаряжения, который вызвал наибольшую реакцию в рядах гладиаторов. Рудиарий достал маленький квадратный щит, саблю с изогнутым лезвием, железный нарукавник на правую руку, поножи и шлем с забралом с множеством отверстий. Снаряжение фракийца, пришедшее вместе с завоеваниями Суллы с Востока. Ребята в таком виде служили в войске Митридата и знали толк в военном деле.

— Сделайте свой выбор, — заключил ретиарий. — Выйдите и ставьте напротив того снаряжения, которая вам приглянулось больше всего.

Тигран нетерпеливо поднял руку. Карас коротко кивнул, давая гладиатору слово.

— А ты сам кем был, Карас? — спросил он.

— Всем понемногу, — чуточку подумав ответил ретиарий. — Но начинал с самнита. Потом пошло поехало. И теперь я готов передать все свои знания вам.

— Понял, значит снаряжение самнита не выбираем, — пробубнил себе под нос Тигран.

Он вышел первым вперед и остановился у снаряжения фракийца, с важным видом скрестив руки на груди.

— Отличный выбор, — подтвердил Карас.

Дальше начали выходить остальные. Большинство гладиаторов выбирали понятное снаряжение самнита или фракийца, и сторонились ретиария. Возможно, что свою роль сыграли слова рудиария о том, что у ретиария есть всего одна попытка завершить бой в свою пользу. Но по итогу у снаряжения ретиария не было ни души. Именно к нему я и стал. Пора было начинать ставить себя в здешнем коллективе.

На меня устремились немало удивление взгляды гладиаторов и самого Караса. Последний одобряющие потрепал меня по плечу.

— Настоящее снаряжение вы будете получать накануне выступления, а пока — прошу любить и жаловать!

Карас достал деревянные мечи и щиты, сплетенные жизнь веток ивы. Щиты и мечи рудиарий раздал каждому гладиатору. Коротким кивком указал на лежавшие у ограждения арены колы с человеческий рост и велел каждому из нас вколотить кол в песок поглубже. Пока мы делали это, объяснил, что для начала обучит нас основам фехтования.

На одной стороне кол был заточен под посадку в песок, но чтобы его туда вогнать пришлось повозиться. Я обратил внимание, что на колу нанесены риски, которые плюс минус совпадали с головой и грудью среднего роста человека.

Карас дождался, когда колы будут установлены, потом подошел к одному из них.

— Наша задача научится бить так, чтобы у соперника не было шанса. Повторение мать учения, вы должны так натренировать удар, чтобы бить его не думая.

Карас перехватил удобнее деревянный меч и нанес сдвоенный проникающий удар по колу. Острие лезвия оставило отметины ровно на рисках, причем посередине кола. Чтобы попасть вот так точно в цель, требовались тысячи часов тренировок. Повтори я такой удар и не уверен за свой результат.

— Взяли мечи и щиты! — зычно распорядился рудиарий. — Встали каждый у своего кола. Повторяем за мной!

Я подметил, что деревянный щит и меч весят примерно одинаково с настоящим оружием. Это неплохо, тренажеры должны максимально повторять реальный бой. Хотя колы с рисками это далеко не гладиаторы…

Рудиарий нанес резкий выпад в верхнюю и риску, сделал шаг назад и выбросил перед собой щит, ударяя по колу.

— Нехитрая комбинация, которой лично я положил с дюжину человек.

Мы начали повторять показанное рудиарем. Первые несколько десятков повторов у всех получились не ахти, многие мазали, лезвие соскальзывало с кола, удары приходились выше и ниже риски. Но затем положение начало выправляться. Удары начали получатся лучше у меня, Тиграна и еще нескольких гладиаторов. До отточенности ударов Караса всем было как пешком до луны. Смущало другое. Я поначалу считал повторы, но сбился, когда их число перевалило за сотню раз. После этого мы сделали еще примерно столько же, но рудиарий похоже не собирался заканчивать упражнение. Хлопал в ладоши, подгоняя отстающих. Несколько сотен повторений быстро сказались — у меня начало ныть запястье и чем дальше, тем тяжелее мне было удерживать деревянный меч на весу. Некоторые вовсе опустили его, и поднимали лишь при новой атаке. Я мог бы сделать тоже самое, но на поднять и опустить меч уходило куда больше сил на длинной дистанции.

— Сколько еще повторений? — зарычал зло Тигран.

Я молчал, на разговоры также уходили силы, а рудиарий с невозмутимым лицом продолжал наблюдать за нашей работой и даже демонстративно зевнул не закрывая рта. Давать команду стоп он похоже не собирался. Но никто не собирался и сдаваться.

— Стоп! — наконец сказал он.

Гладиаторы, включая меня, тотчас повалились на песок от усталости. Но Карас снова захлопал в ладони, привлекая внимание.

— Представьте, что будет, если на арене вам повредят рабочую руку! Меняем меч и щит местами и продолжаем!

Где-то через пятнадцать минут мы все до одного лежали на песке не в силах даже пошевелиться.

— На сегодня тренировка закончена! — объявил Карас. — Только прежде выдергиваем колы и складываем туда, откуда взяли.

— Я руками не могу пошевелить, — проскрежетал Тигран.

— Тебе кажется, поверь мне.

— Зуб даю!

Карас пожал плечами. С невозмутимым видом подошел к столбу и что есть силы ударил по нему ногой. Тот качнулся, накренился на Тиграна и начал падать. Гладиатор выпучил глаза, и быстро-быстро отполз назад, на тех самых неподвижных руках. Кол упал на песок, между ног Тиграна, в футе от причинного места. Я впервые увидел, как настолько стремительно бледнеет человек. Лицо Тиграна стало цветом застиранного хитона.

— Ну вот, зуб можешь себе оставить, — Карас с тем же невозмутимым видом пожал плечами. — А говоришь, что сил нет. Если ты не будешь оставлять все без остатка силы на тренировке, то сдохнешь в первом же сражении. Еще у кого то что-то не получается? Могу оказать посильную помощь.

Желающих ныть больше не нашлось. Да, было тяжело, да руками было практически невозможно пошевелить, но гладиаторы вставали с песка. Пошатываясь от усталости, мобилизовали те самые «последние силы». Прав был рудиарий — тяжело в ученье, но легко в бою. Хотя этой поговорки рудиарий не знал.

Время спустя все колья были сложены там, откуда мы их взяли.

— На массаж! — распорядился Карас. — Усталость на раз снимет, как по щелчку.

Вот тут возражений ни у кого не последовало и мы змейкой потянулись на массаж. Кто хорошо работает, тот хорошо отдыхает.