Легионер. Дорога в Помпеи – 2

Глава 13

Дни летели за днями — стремительно, так что мы даже не успевали их считать. Каждый новый день почти один в один повторял предыдущие по части безостановочной пахоты. Но вместе с тем, за «мишурой» многочасовых тренировок, происходили куда более серьезные события. И я, естественно, находился в их эпицентре. Находился на просто так, моя деятельность очень скоро начала приносить первые результаты. И сказать, что я был доволен происходящим, по сути значило не сказать ничего. Благо для такой деятельности в Республике была подготовлена благодатная почва.

— Ну что же это такое, кто так падает, как девка на масле, совсем у тебя устойчивости нет? Что за взмахи руками, как у мотылька ю? Отклоняйся, отклоняйся нормально! Колени больше подгибай! Да чтоб тебя Вулкан во все щели молотом… — наставник вел очередную тренировку, надрываясь во весь голос.

Он терпеливо учил и вдалбливал нам, что гладиаторские бои в первую очередь — шоу. На него приходят семьями, приглашают друзей, на трибунах заключаются сделки. Ну не придумали тут пока других культурных и массовых мероприятий, кроме казней, которые иногда проводили тоже на арене. Растерзание в клетке с дикими зверями — пожалуй, было одно из самых распространенных казней-развлечений и народ наблюдал за ним не менее охотно, чем за самими гладиаторскими схватками.

В общем, требовалось не просто побеждать, но и делать это красиво, для развлечения римской публики. То есть хорошему (а значит и дорогому, приносящему своему владельцу большую прибыль) гладиатору нужны были еще и артистические навыки. Отчасти такой подход активно использовался в двадцать первом веке, в таких шоу, как американский рестлинг в частности. И было интересно осознавать, что еще две тысячи лет назад римские «промоутеры» понимали важность шоу для зрителя.

— Да что ты жмуришься, как у Плутона в царстве! Просто закрой глаза! И падай! Колени! За коленям следи, да чтоб тебя! А ты куда пошагал? Если так размахивать будешь, себе башку снесешь, левее, левее давай! Еще! Да не в бок ему, а рядом! Ты в глаза ему смотри, в глаза, как любимой девке! Ты не в лупанарии, отодвинься! Еще! Руки выше! Я тебе их сейчас оторву и в задницу вставлю! Все лучше будет!

Карас вел себя эмоционально, но невооруженным взглядом по нему было видно, что он болеет за свое дело и буквально им горит. Пока двое гладиаторов сражались, а остальные учились этому великому актерскому искусству под предводительством Караса, я вполуха прислушивался к более интересным разговорам. Нет нет, а такие разговоры велись даже на тренировочной площадке.

Ну а развесив уши, я заодно тренировался в изображении на лице выражения «Я внимательно слежу за уроком и не отвлекаюсь ни на что другое».

— Голит не согласен, — донеслось до меня, резанув по ушам.

Я усилием воли сдержал то же самое выражение лица, тем более, Карас повернулся, чтобы проверить, кто следит за его уроком.

— Увижу, кто отвлекается — выпорю! — шипел он сквозь плотно стиснутые губы.

Но встретить ни один взгляд не смог — все внимательно наблюдали за постановочным сражением, впитывая в себя как нужно красиво падать и «умирать». Да, кроме театрального шоу, тут не гнушались делать подпольные ставки, и то один гладиатор, то другой «внезапно выигрывал проигранную схватку».

Но в голове у меня вертелись совершенно другие мысли. Голит не согласен, хорошо же… С этим надо что-то сделать. И с ним — тоже. Он может мне все испортить. А сторону надо выбирать, кто за белых, кто за красных, как говорится. Никакого «а я делать ничего не буду и со сторонки понаблюдаю» быть не может. Так что, по Голиту и его отказу, я намотал на ус.

Первые недели мы отрабатывал навыки на столбе и на чучелах, набитых соломой, но после этого, в последней четырехдневке начались полноценные контактные спарринги. Железные мечи для учебных боев также были вдвое тяжелее боевых, чтобы привыкали к весу, ну и качались бонусом. Да, они были затуплены, но гладиаторы не являлись джентльменами, поэтому даже во время таких учебных спаррингов некоторые ребята получали серьезные травмы. Получить даже тупым куском металла весом килограммов в десять — счастья мало.

И отработка в таких спаррингах была и по бою, и по стратегии, и по тому самому актерскому мастерству, что сейчас проверял Карас.

Легко сместившись между наблюдающими за боем гладиаторами, я оказался около нужного мне мужика.

— Постоим в парах? — независимо предложил Голиту, не отвлекаясь от актерского боя, в котором падали, вставали и продолжали «красиво» умирать.

Голит смерил меня взглядом, явно напрягся, но отказываться от моего предложения не стал.

— Постоим, почему нет, — качнул головой соперник, и мы отправились на свободную площадку.

Карас проводил нас взглядом, но тут же накинулся с новыми замечаниями на подопытных актеров. Ничего подозрительного наставник явно не заподозрил.

Перед небольшой ареной мы взяли оружие, он — как секутор, с гладиусом и щитом, а я как ретиарий, с трезубцем и рыболовной сетью из крупного каната.

Зачем я его сюда позвал, Голит прекрасно знал, намечать тему для разговора, было лишним. Поэтому я сразу перешел к вопросу, который больше всего волновал меня на данную минуту.

— Твой ответ? — поправляя под грудью бронзовый наплечник, тихо спросил я.

— Нет, — равнодушно и быстро отозвался Голит, и я кивнул, принимая его ответ.

— Ладно, твое право.

Я быстро переглянулся с Тиграном и медленно покачал головой, показывая, что ответ не поменялся. Тот в ответ едва заметно кивнул — понял, что делать дальше. Мы обо все договаривались, я старался учесть все мелочи, и подводные камни, которые могли всплыть.

Проверив наше обмундирование, один из помощников Караса отошел в сторону и взмахнул жезлом, давая команду к началу боя.

Я выкинул из головы лишнюю информацию, и сосредоточился на том, что происходит здесь и сейчас.

Такие бои были классическими, и по театральной постановке гладиаторских боев представляли собой «сказку о рыбаке и рыбке». Ретиарий — легко вооруженный боец, и обязан постоянно двигаться вокруг неповоротливого, тяжело вооруженного секутора. А у того должна быть хорошая выносливость и при этом — сила не только для удара, но и для быстрого реагирования на мои выпады.

Когда я в школе только узнал про гладиаторов, выходящих на бой против меча с рыболовной сеткой, я рассмеялся. Да какой толк в этом вообще? Зачем? Это же заведомо проигрышный результат!

Но только оказавшись здесь, я начал понимать всю стратегию боя за «рыбака» против «рыбки». Выглядела она крайне любопытной и явно имела глубокую историю практики такой тактики на поле боя. Хотя, без сомнения, определенная часть шоу была добавлена и сюда.

На круглой сетке, диаметром метра в три, сделанной по примеру паутины, на каждом секторе были привязаны небольшие свинцовые шарики. Если правильно кинуть — шарики по инерции могли захватить предмет, в который попадали. Ну и получить грузом по груди, рукам или ногам тоже радости не доставляло — и даже не смотря на шлем и щит, от касательных ударов они не застраховывали полностью.

А трезубец был просто здоровенной тяжелой дубиной, не позволяющей секутору приближаться для удара более коротким гладиусом. Требовалось иметь хорошо прокачанное запястье, чтобы орудовать такой штукой одной рукой. Ну и навык, без оного трезубец, превращался в большую бесполезную вилку.

И при данном вооружении то, что на мне была лишь набедренная повязка да галерус на плече, лишь помогало работать достаточно тяжелой сетью в одной руке и определенно тяжеленным трезубцем в другой. При должной тренированности, доспехи были попросту не нужны — ни один мечник не сможет сблизиться с тобой. И если по работе на мечах у меня был довольно неплохой навык (все же обращаться с холодным оружием приходилось и в прошлой жизни), то для наработки нового навыка работы с трезубцем и сетью, пришлось как следует попотеть. Но через мозоли, кровь, пот и шишки, я постепенно владел оружием все лучше и лучше. Поэтому выходил на спарринг с Голитом уверенный, как и брал сеть вполне сознательно…

— Бой! — скомандовал еще один помощник, и я раскрутил сетку, как лассо, начиная обходить Голита, следя за расстоянием между нами. Он пытался его сократить, но мое оружие — дальнего боя, и я парой шагов всегда отступал на прежнее расстояние, не давая приблизиться для взмаха гладиусом. Главное при таком вооружении — контроль дистанции, а дистанцию я чувствовал очень хорошо. Но и на старуху бывает проруха, Голит был опытным воином и не допускал ошибок.

Я пару раз кинул сетку в противника, пытаясь зацепить щит за край и оторвать его в сторону, чтобы сразу кинуть трезубец. Ну, или условно «тыкнуть» им, обозначая свою победу. Там как повезет. Голиту, разумеется.

Мое мельтешение сеткой не давало и ему сосредоточиться и выбрать хоть какую-нибудь стратегию боя, как и сократить дистанцию, попытки чего он тоже раз за разом предпринимал. Но его выпады были бесполезны, и я довольно успешно парировал их трезубцем, работая таким сложным оружием, как дубиной.

Наш тренировочный бой, который имел совсем другие причины, начал привлекать к себе внимание других гладиаторов, и постепенно вокруг нас образовался неплотный кружок заинтересованных лиц. Тем более Карас закончил лекцию по актерскому мастерству и тоже наблюдал за происходящим.

Я чуть не оступился, отшатываясь от рискованного выпада соперника, но тут же кинул в него сеть, по касательной попадая по шлему парой шариков. Голит запнулся на секунду, и этого мне было достаточно, чтобы красивым броском все же поймать свою рыбку в сетку.

И еще удар прямо в щит трезубцем, со всей силы, так, чтобы пошатнулся, потому что я приблизился к Голиту на удар гладиуса, но его это не спасло. В прошлом шаге он уже стоял в одной из ячеек моей сетки, и сейчас, отвлекая трезубцем, я одновременно дернул за сеть, молясь, чтобы зацепилось как надо.

Если бы гладиатор вышел босым, как делали некоторые из гладиаторов, мой удар роли не сыграл — нога соскользнула из петли, и Голит, конечно, пошатнулся, но удержал равновесие, в обратном ударе поймав меня на всю длину гладиуса.

Но он был в сандалях, и канат сети зацепился за кожаный ремешок, потянув за собой и все остальное.

Я видел как в замедленной съемке, когда Голит падал спиной назад. Сквозь прорези в шлеме я наблюдал, как меняется выражение лица с сосредоточенного на озадаченное.

И как сменилось гримасой боли, когда гладиатор напоролся боком на меч Тиграна, который в горячке боя подошел слишком близко, поддерживая меня. Вот он вскинул руки вверх, держа меч, и крича что-то подбадривающее, а вот почти играюче, мимоходом, порезал бок Голиту. Так могли нарезать ветчину — тонко, аккуратно, и гарантированно больно.

— Остановись… — прохрипел Голит, едва не теряя сознание от боли, пока к нему бежали помощники Караса и он сам, вызывая рабов с носилками, лекарей и отдавая быстрые и резкие приказы.

Гладиаторы столпились вокруг нас, но на отдалении, не зная, как может отреагировать на подобное Карас. Он мог как наказать меня, или Тиграна, так и добить Голита, мотивируя это «чтоб не мучился, сам виноват». Своеобразный приступ доброты.

Тигран срезал ему нагуляный жирок с бока, не смертельно, но достаточно живого мяса для того, чтобы гарантировано выбыть с гладиаторских боев на какое-то (продолжительное) время, пока такая рана не заживет. Возможно, следовало натолкнуть Голита на меч чуточку сильнее, чтобы раз и навсегда закрыть ему рот, но я делать этого не стал. Мужик он был толковый, явно с головой на плечах. Поэтому пока оставался шанс привлечь такого воина на свою сторону, им нельзя было пренебрегать. Что же, сейчас у него будет достаточно времени подумать, пока неприятная рана заживает. Пусть поймёт, что половинчатых решений в духе «и вашим и нашим» быть не должно.

Карас вырос передо мной, сверля взглядом.

— Работать надо аккуратнее, — процедил он. — Ты знаешь сколько прибыли потеряет господин, если Голит не выйдет на арену?

За нашим разговором внимательно наблюдали остальные.

Я промолчал, готовясь к тому, что Карас захочет применить свое излюбленное наказание — плетку. Но обошлось.

— Не понял, что произошло? — как черт из табакерки, откуда-то появился вальяжный ланиста, и все перевели взгляд на него, перестав смотреть вслед носилкам с Голитом. — Голит ранен? Я же просил Карас, чтобы перед боями у нас не было потерь.

Лант та аж позеленел от злости. Карас нехотя отвел от меня взгляд.

— Он поскользнулся, и напоролся на меч, — сухо сообщил он. — Простите, господин. Лекарь сделает все возможное, чтобы вернуть в строй этого гладиатора.

— Смотри мне, — погрозил ланиста.

Честно говоря, я думал что он отреагирует жестче и все причастным будет не избежать плети, но римлянин быстро переключился.

— Как хорошо, что вы все в сборе, не буду тратить время, — затараторил он, поворачиваясь к гладиаторам.

Я мысленно выдохнул. Карас про инцидент тоже забыл, по крайней мерк здесь и сейчас.

— Воины мои! Настал тот час, что мы так долго ждали! — пафосно объявил Мантул.

Даже руки вскинул, словно к богам обращается. Или от них вести получает, кто там разберет.

— Завтра мы выдвигаемся на великие гладиаторские сражения! Вы не представляете какой подарок сделали вам боги! Каждый гладиатор во всех уголках Республики мечтал бы прямо сейчас оказаться на вашем месте! Готовьтесь, всего несколько дней и вам предстоит представить все величие нашей школы на гладиаторской арене.

Ну да, великие дела нас предстоят. Таких сражений постоянно по пять штук на неделе, тоже мне. Понятно что все думали примерно также, но возражать Мантулу никто не стал. В принципе, ключевым качеством любого продавца (а Мантул безусловно был им, Ида шансы продать своих гладиаторов подороже) был навык произвести нужное впечатление. И с этой задачей ланиста справлялся отменно.

Кстати, за все это время Мантул и Карас так и играли доброго и хорошего полицейского, и ни разу не выходили из своих образов.

Поэтому я просто отставил на стойку тяжелый трезубец, и аккуратно принялся складывать сеть — пара плетей одному из гладиаторов в первые дни наглядно продемонстрировала необходимость заботы о своем оружии.

Гладиаторы оживились, этого дня ждали все без исключения. Слишком тяжелым выдались наши сборы и многие хотели, чтобы пахота закончилась, а если для этого надо было оказаться на арене — нет никаких проблем. Никто не строил иллюзий для чего мы все собрались здесь.

— Поэтому готовьтесь, отныне все тренировки отменяются, чтобы никто не дай боги не получил травм. Карас поможет вам правильно настроиться на свои бои.

Ланиста, сделав объявление, ушел.

Карас тотчас закончил тренировку и дал короткий инструктаж на тему, чтобы уже с вечера мы собрали все свои пожитки, если таковые имеются, и были готовы к пути.

— Перед отбоем я проведу с вами беседу, и если у кого-то из вас есть страх в душе, либо какие-то сомнения, мы все это дерьмо из вас выкорчуем, как сорняки!

Я помнил о том, что за нами наблюдают со всех сторон, поэтому не позволил вырваться довольной ухмылке. Но в душе улыбался во все тридцать два зуба.

Несогласных среди гладиаторов больше нет. И вскоре мы будем на месте, на арене, где начнется гладиаторское сражение.

— Тигран, — негромко позвал я, и тот не привлекая внимания, подошел ко мне. — Мы начинаем. Делай все так, как договаривались.