Летнее убежище

Глава 13

Глубоко сочувствуя Джорджу, Джейн поставила перед собой цель заставить его выбраться из скорлупы, в которой он скрывался от всех со своей болью и отчаянием. Разумеется, у нее было много дел по лагерю, ведь она стала старше, и мамы теперь дома не было. Но свободное от работы время она целиком посвящала Джорджу.

Обычно она заставала его в инвалидной коляске на веранде их коттеджа. Ее отец соорудил пандус для свободного передвижения коляски. Каждый день она старалась придумать повод, чтобы выманить его из дома.

— А у дроздов только что вывелись птенцы, пойдем посмотрим!

— Нет, спасибо. — Он упорствовал в своей мрачной безнадежности.

— Вчера мистер Якоби разрешил нам посмотреть его ферму, где он разводит червяков. Ты когда-нибудь видел такую ферму?

— Не видел и не хочу.

— Да что с тобой? — спрашивал Чарльз, выйдя на веранду. — Кто это не хочет посмотреть на ферму, где разводят червей? — И он презрительно уходил прочь.

Джейн буквально разрывалась между братьями. Она очень хотела показать им ферму своего соседа. С другой стороны, ей хотелось быть рядом с Джорджем и постараться развеселить его.

— А давай ты скажешь мне, что ты хочешь делать, и мы это сделаем, хорошо?

— Я ничего не хочу.

— Даже если ты ничего не делаешь, то это тоже занятие. Просто сидеть здесь — тоже дело, только скучное. Ты должен что-нибудь придумать!

— А кто говорит, что должен?

— Я говорю.

— А кто ты такая, чтобы командовать? — Он вскинул голову и упрямо смотрел мимо нее.

— Я дочь владельца этого лагеря, вот кто я. Ну же, придумай что-нибудь, а то я сама придумаю.

Он повернул к ней голову и возмущенно посмотрел на нее. После долгого молчания он неохотно сказал:

— Я должен научиться сам управлять этой штукой. — Он с досадой ударил кулаком по подлокотнику кресла.

— А почему ты этого не можешь?

— Потому что это невозможно.

— Нет, это ты невозможный. Им просто трудно управлять, но это не значит, что невозможно.

— Легко говорить, когда тебе это не нужно делать.

— Но ты этого тоже не делаешь!

— Потому что не умею.

— Потому что не хочешь.

— Ты глупая девчонка!

— А ты — лентяй. Предлагаю тебе пари. Если ты съедешь с пандуса на дорожку, я сделаю так, чтобы тебе было интересно.

— Как это?

— Увидишь, когда съедешь по пандусу. Обещаю, что это стоит того.

— Вот будет здорово! — сказал Чарльз, подойдя к ним.

— Откуда ты знаешь? — спросил Джордж.

— А у меня на все интересное особый нюх!

В конце концов любопытство взяло верх. Джордж пыхтел, раскраснелся от усилий, но в результате ему удалось скатить к дорожке и не перевернуться. Джейн не стала поздравлять его, инстинктивно догадавшись, что, если сделать из его поступка событие, он снова замкнется в себе.

— Сюда, — позвала она. — Это недалеко.

Она повела их к сараю, что находился рядом с ее домом, за забором с табличкой «Вход только для хозяев». Она знала, что мальчишки всегда мечтали забраться на запретную территорию.

— Ну хорошо, я приехал, — сказал Джордж, лицо которого было усеяно каплями пота. — И что ты собираешься нам показать?

Она ввела их в теплый сарай, где пахло свежим сеном и кормом, политым патокой. Приложив палец к губам, она нагнулась к старому ящику и приподняла пучок соломы. Сквозь балки на потолке на ящик падал луч света, и мальчики увидели кошку с прильнувшими к ней крошечными котятами, осыпанными соломенной трухой.

Ребята засияли улыбками.

— Можно их подержать? — спросил Чарльз.

— Пока еще нет, они слишком маленькие. Салем очень ласковая и спокойная кошка, и, когда можно будет, она позволит вам подержать их.

Они стали приходить в сарай каждый день. Чарльзу вскоре надоело возиться с котятами, он лазил на сеновал или изображал из себя фермера, сидя на тракторе. А Джордж подолгу разглядывал малышей, нежно ворковал с ними и подружился с их мамой Салем. Через несколько дней котята отважились выбраться из своего убежища и отправились исследовать окружающий мир.

Родители подарили Джорджу фотокамеру «Кодак», и он снимал все подряд.

— Их уже можно отличить друг от друга не только внешне, но и по характеру, — заметил он. — Вот этот, черный очень робкий. Тот, что рядом с ним, ужасно игривый. А этот, похожий на Салем, такой любопытный! Я назвал его Доком и принес ему игрушку. — Он достал бечевку с привязанной к ней пуговицей и потащил ее по полу. Игрушка сразу привлекла внимание котенка. По примеру полосатого котенка остальные тоже отправились познакомиться с любопытной игрушкой. Один ударил по пуговице лапкой и отскочил назад, ожидая, что она станет делать. Убедившись, что незнакомая вещь не опасна, они осмелели и стали драться за пуговицу. Джордж подтянул пуговицу поближе к своим ногам, затем поднял ее повыше и опустил себе на колени. Цепляясь за штаны, котята карабкались вслед за пуговицей по его ногам и оказались у него на коленях. Он стал их поглаживать и почесывать.

— С ними только нужно иметь терпение, — сказал он и радостно засмеялся, когда один из котят стал цеплять коготками пуговицу на его рубашке.

— Правда, они хорошенькие? — Джейн нравилось, как котята возятся у него на коленях. — Давай я вас сфотографирую.

— Не надо! — вскричал Джордж, испугав двух котят.

— Ладно, не буду, — уступила она, поняв, что он не хочет сниматься в инвалидном кресле.

— А что будет с котятами?

— Одного котенка папа разрешил мне оставить. Я хочу попросить, чтобы он позволил отвезти одного из них маме, в Нью-Хейвен.

— А твоя мама в Нью-Хейвене?

— Да, теперь она там живет.

— И всегда будет жить?

Джейн кивнула и проглотила комок в горле.

— Она не хочет жить здесь после смерти Стюарта.

Джордж помолчал.

— Потому что сильно по нему тоскует?

— Мы все по нему тоскуем. Но мама не может здесь жить. Она больше не может работать. — Джейн сама не понимала, как смогла все это высказать. — А знаешь, это даже хорошо, что теперь мама живет у тети. Когда она стала тосковать по Стюарту, я… я иногда даже ее боялась.

Джейн с удивлением обнаружила, что в этом сарае, где всегда царили сумерки, скрывающие ее лицо, ей легко разговаривать с Джорджем. Он ее даже не видел, поэтому все было как в церкви на исповеди.

— Мне очень жаль, — грустно проговорил Джордж.

За последний год ей столько раз говорили эти слова, что она уже слышать их не могла. Все выражали свое сожаление. Они сожалели, что Стюарт оказался на корабле, куда угодила японская бомба. Сожалели, что он погиб, когда уже возвращался на базу. Сожалели, что его полностью уничтожило взрывом, поэтому нельзя было даже привезти домой его гроб с останками. Сожалели, что ее мама не сумела перенести потрясение от его гибели.

Все сожалели, но помочь ничем не могли.

— Наверное, тебе надоело это слышать, — сказал Джордж, словно угадав ее мысли.

Она смущенно шаркнула по соломе босой ногой и кивнула. Как он об этом догадался?

— Я тоже часто это слышу, — продолжал Джордж. — Все мне твердят, как им жаль, что я заболел. Все так меня жалели, что я и сам стал себя жалеть. И я специально сейчас сказал, чтобы ты знала. Я решил покончить с этой жалостью к себе — прямо сейчас, сию же минуту.

Джейн выжидала, не уверенная, правильно ли она расслышала. Но в сарае было тихо, только котята тихонько мяукали, и она не могла ошибиться. Она робко подняла голову и увидела на его лице… улыбку, чего меньше всего ожидала.

— Это ты из-за котят? — спросила она.

— Нет, не из-за котят, — с загадочным лицом ответил он.

С этого дня они втроем надолго отправлялись путешествовать по окрестностям. Впереди шла Джейн и сталкивала с тропы большие камни или срезала отцовским секатором крупные ветки. День ото дня Джордж становился все сильнее, на его руках развились мускулы, и он уже более уверенно толкал колеса своей коляски. Когда они добирались до крутого подъема, Чарльз подталкивал коляску сзади, хотя ему приходилось так тяжело, что лицо его становилось малиновым от усилий.

Чарльз окреп и загорел. У Джейн вся кожа была в комариных укусах и царапинах от веток. И Джордж тоже менялся, медленно, но менялся. Он перестал быть пассивным участником их экспедиций и по-своему принимал в них участие. Они продолжали играть в трех мушкетеров, в короля пиратов и в Супермена, только не так, как раньше, когда все трое носились по лесу, лазали по скалам и карабкались на деревья. И хотя Джордж уже не мог бегать по лесу, как индеец, зато он рассказывал истории, полные захватывающих приключений и опасностей, а Джейн и Чарльз зачарованно слушали его, а потом изображали эти приключения. Порой их проделки были довольно глупыми и рискованными, но все они заканчивались дружным хохотом. Поначалу миссис Беллами приходила в ужас от очередной выдумки Джейн. Но мистер Беллами все их одобрял, и ребята отправлялись в лес. Джейн даже разрешили отвести мальчиков на стрельбище, где они учились стрелять под руководством ветерана, потерявшего на войне ногу. Видимо, Джорджа восхищало, что одноногий человек мог заниматься спортом. Он упорно тренировался и вскоре стал лучшим стрелком в лагере.

Однажды вечером Джейн затеяла игру в прятки и перепугалась не на шутку, когда нашла всех, кроме Джорджа. Они с ребятами долго звали его, и сердце ее билось, как у испуганной птички.

— Он здесь! — крикнул Чарльз. — Он нас звал, а мы слышали, потому что сами кричали.

Джордж сидел на опушке, прямо на земле. На его волосы и рубашку налипли трава и репейник, но никаких повреждений, к счастью, не было видно.

— С ним ничего не случилось, — закричал кто-то из ребят. — Ни синяков, ни крови.

Потеряв к нему интерес, все, кроме Джейн и Чарльза, побежали кто куда.

Джейн села рядом с Джорджем на траву, чувствуя, что ноги ее не держат.

— Что случилось? Мы чуть с ума не сошли от страха за тебя.

— Я свалился! — сердито сказал Джордж, смахивая с лица лесной мусор.

— Пойду поищу коляску.

Чарльз углубился в кусты. Джейн осталась с Джорджем.

— С тобой ничего не случилось? Джордж, ты весь дрожишь.

— Я заблудился, а потом эта проклятая коляска опрокинулась. И мне пришлось ползком пробираться по лесу. А знаешь, каково это — ползти по лесу, когда вокруг так темно?

— Нет, не знаю. Теперь ты видишь, что тебе нужно подумать, как научиться ходить. — Ей не понравилось, что он ведет себя как обиженный ребенок.

— Глупая девчонка! Неужели ты думаешь, что если бы я мог ходить, то не сидел бы целыми днями в проклятой коляске?

— Я думаю, что ты просто боишься попытаться. Как боялся толкать свою коляску, когда только приехал сюда. Но ты же научился ездить самостоятельно! Для этого только нужно как следует потрудиться.

Он сосредоточенно уставился на свою левую ногу.

— Ты знаешь, что такое трейсеры? — несчастным голосом прошептал он.

Она покачала головой:

— Нет, не слышала.

— Трейсеры — это такие тонкие нити здоровых мышц в поврежденных болезнью местах. Если у тебя есть трейсеры, то предположительно эти живые мышцы могут развиваться и в конце концов заменить атрофированную мышцу. Ты знаешь, что такое атрофированный?

— Наверное, поврежденный?

— Да. Когда я лежал в больнице, я часами изучал свою ногу, все искал трейсеры.

— Ты их нашел?

— Нет, у меня глаз не тренированный.

Ей хотелось обнять, успокоить его, погладить по голове, как папа, когда приходил пожелать ей спокойной ночи, но вместо этого она поддразнила его:

— Может, ты сможешь найти эти трейсеры, если попробуешь ходить?

— Ты не понимаешь! Это совсем другое дело.

— Почему? Потому что это трудно? Ты просто боишься потратить силы!

— Нет… Но вдруг я все это проделаю, а ничего не получится?

Она немного подумала.

— А что плохого может случиться? Что ты потерпишь неудачу? Можешь мне поверить, это еще не самое страшное.