Лич на стажировке. Часть 3

Глава 8. Осколки прошлого

Тьма, окутавшая меня при переходе в убежище, расступаться не желала. И только спустя примерно минуту я обнаружила, что просто сижу, крепко зажмурившись. А еще — забившись вглубь кресла и сжавшись в комочек.

Впрочем, открытие глаз не слишком помогло.

В убежище действительно царила тьма, правда, не кромешная. Потому что вскоре я начала различать очертания окружающих предметов. Это не было похоже на заклинание ночного зрения, тем более, что я его не применяла. Просто глаза привыкли — знакомое по прижизненному существованию ощущение.

Альда поблизости не было. Впрочем, ничего удивительного, ведь подселенец приказал мне дождаться его здесь. Интересно, насколько долго придется ждать?

Минуты тянулись медленно. По крайней мере, мне так казалось. Учитывая то, что никакой возможности засечь время не имелось, я ориентировалась на внутренние ощущения. Мне стало скучно минут через пятнадцать. Учитывая то, что царивший вокруг мрак на этот раз казался вполне уютным, мою голову посетила шальная идея.

Пока нет Альда, я могла изучить дом. Ведь никого, кроме меня, в нем нет. По крайней мере, пока что.

Закопошившееся внутри любопытство столкнулось с каменной стеной здравомыслия. Это чужая память. Воспоминания, в которых мне, по большому счету, не место. Что скажет Альд, обнаружив меня, например, в своем кабинете?

Но я же не пойду туда специально, правда? Хотя бы потому, что понятия не имею, где он находится. Так что если вдруг и наткнусь на что-то личное, то только случайно…

Впрочем, мое любопытство просто так сдаваться не собиралось. Ведь если я не хочу наткнуться на чью-то личную комнату, то почему бы не заглянуть в приемную — заведомо открытую для других территорию?

Здравомыслие побурчало-поскрипело, но неохотно согласилось с тем, что из двух зол это — меньшее.

Я осторожно опустила стопы на ковер. Удивительно, но теперь мне не было холодно. Интересно, что изменилось?

Сверху заскрипели половицы. Задрав голову и прищурившись, я посмотрела на видневшиеся в сумраке перила — вдруг покажется домовник. Но если он и подходил к ним, то оставался совершенно невидимым. Впрочем, откуда мне знать, вдруг Альд запомнил этот звук и перенес его, но без внешнего облика духа своего дома?

Хотя посмотреть на рыжика было бы любопытно. Может, сначала заглянуть на второй этаж? Просто подняться по лестнице, осмотреться — и тут же вниз… Формально же я не покидаю комнату, которая просто состоит из двух уровней.

Ощущая жгущий пятки азарт, я поднялась на ноги. Действительно, удивительно — ни холода, ни слабости. Точно что-то изменилось. Возможно, это какое-то воздействие медальона? Надо будет спросить у Альда. Когда он вернется…

Ай!

Кости Суртаза, ну кому пришло в голову делать ножки кресла изогнутыми в самых неожиданных направлениях?! Еще и выступающими за пределы спинки! Тихо, но совершенно нецензурно пожелав долгой жизни наверняка давным-давно почившему мастеру, дальше я пошла, держась на почтительном расстоянии от любой мебели. Лишних мизинцев у меня не водилось не только в реальности.

Стоило добраться до стеллажей, и дальше я просто проследовала вдоль их изогнутого полукругом ряда. Скользя беглым взглядом по находящимся на их полках предметам, я не без удивления отметила, насколько они выглядели… разными. Потрепанная кукла соседствовала с парой ножей. При виде последних я невольно вздрогнула, вспомнив, чем прямо сейчас в реальности занимается подселенец моими руками. Следом мой взгляд наткнулся на закрытую чернильницу и лежащее рядом с ней длинное перо. Цвет в сумраке разобрать я не смогла, только то, что оно было темным. Бусины, косточки, какие-то травинки… И книги, свитки и просто стопки листов пергамента.

Я зацепилась взглядом за листок пергамента, лежавший отдельно, рядом с очередной чернильницей и палочкой для письма. У моего первого наставника была такая: длиной с мою ладонь, деревянная, с металлическим наконечником. Клох говорил, что такому перу сносу нет, в отличие от обычного. А мне оно казалось таким неудобным…

Заметив, что на листке что-то написано, я ощутила новый укол любопытства. Прочитать или следовать изначальному плану и подняться на второй этаж? Но чтение в темноте — такое себе развлечение, вот если бы чары ночного зрения работали… А почему бы не попробовать?

Удивительно! Чары подействовали. Значит, решено. Осторожно сдвинув чернильницу с уголка, я взяла в руки пергамент.

Итак, что там у нас… В смысле, у него. Наверняка какая-нибудь заумная скукотища. Но первые же строчки, написанные тонким и ровным почерком, меня удивили.

Альд, ну пожалей ты тетушку Мо! Что тебе стоит пять минут послушать ее нытье, спросить о здоровье, что-нибудь посоветовать от ее вечной мигрени и дальше отправиться по своим неотложным некромантским делам? Она тебя три года не видела!

Ха, получается, не одной мне пришло в голову так сократить имя подселенца! Ну удобно же, чем полная форма или… как его там… Дауар, да. Альд — и Альд. Коротко и ясно.

Следующие строки, судя по содержанию и изменившемуся почерку, были написаны подселенцем.

Я предпочел бы не видеть ее еще столько же. Я понимаю, что где-то в глубине души она беспокоится обо мне. Но пять минут ее болтовни по степени воздействия на мой разум сравнимы со встречей с химерой. И, как ты знаешь, Ли, я бы предпочел химеру.

Я невольно хихикнула. Теплые и доверительные родственные отношения — вечная тема на все времена.

Интересно только, зачем они так переписывались? Неужели Альд со своей сестрой лицом к лицу не мог поговорить? Или по мыслесвязи? И если нет, то почему? Я перевела взгляд на следующие строки, написанные, очевидно, рукой Алианны.

Я понимаю, что ты ее недолюбливаешь. Но мне она уже плешь проела своим бурчанием на тему «ой, тебе почти пятнадцать, а ты даже не помолвлена, что за молодежь пошла». Ну ты понял. Так что давай, братец, подкинь ей тему для сплетен к следующему слету родни.

Помолвка в пятнадцать? Я презрительно фыркнула. Даже в моих сельских краях этим раньше шестнадцати не заморачивались. Тетушка действительно была… беспокойной особой, похоже. Хотя, мало ли, какие обычаи бытовали много сотен лет назад, еще и в столице. Интересно, что ответил Альд?

Ничего не обещаю. Не уверен, что успею вернуться. На границе неспокойно. Но об этом пока — никому.

Ответа Алианны я не увидела, оставшийся небольшой участок пергамента был чист. А помня о словах самого Альда о том, что этот дом воссоздан в том виде, каким он его запомнил незадолго до своей смерти… В общем, тетушка Мо если и увидела своего племянника, то явно не в том виде, в котором ожидала.

Ощущая непонятную щемящую грусть, я вернула пергамент на место и поставила чернильницу на уголок листа. Подниматься наверх почему-то расхотелось.

Интересно, сколько прошло времени? Сколько Альд собирается держать контроль над телом? Может, действительно заглянуть в приемную? Или выйти на улицу, подышать свежим воздухом, так сказать, раз уж в кои-то веки нормально себя чувствую?

Неожиданный приступ боли сложил меня пополам. Не успей я опереться о стеллаж, то наверняка упала бы на пол.

Ну вот, сглазила.

Боль тем временем продолжала нарастать. Она была похожа на тугой колючий клубок, перекатывающийся в животе и цепляющий внутренности длинными острыми иглами. И этот клубок медленно, но верно увеличивался в размерах, одновременно с этим поднимаясь к грудной клетке.

Да что происходит-то?

На миг мне показалось, будто комнату осветила яркая голубая вспышка. Но она совпала с особо болезненным уколом в подреберье, так что возможно, это у меня побелело в глазах.

Тяжело дыша, я с трудом сделала пару шагов к ближайшему креслу. Вцепившись рукой в его спинку, сделала усилие и обошла сбоку, чтобы в следующий миг неловко усесться, ударившись бедром о подлокотник. Боль от удара на миг даже показалась приятной, заглушив мучительные уколы внутри грудной клетки — колючий клубок, казалось, уже переместился туда. Я подтянула ноги, забравшись в кресло целиком. Вроде бы, так боль ощущалась не настолько сильно.

Да что ж такое-то? Хватая ртом воздух, я поняла, что задыхаюсь. На задворках разума тихо зашелестела поднимающаяся волна паники.

Так, Шиза, успокойся. Альд сказал тебе дождаться его здесь.

И тебе определенно, категорически, прямо-таки совсем-совсем не хочется видеть, что он там сейчас делает с Килиром.

Поэтому ты дождешься Альда здесь, и точка.

Сосредоточившись на каждом вдохе под постоянное повторение этих простых мыслей — возможно, даже вслух — я вскоре отметила, что боль пошла на убыль. Облегченно откинула голову назад, чуть не ударившись затылком о край невысокой спинки кресла.

Открыла глаза.

Опираясь о перила, Альд бесстрастно смотрел на меня со второго этажа.

Дождалась. И что дальше?

Задать вслух этот вопрос я не успела: Альд убрал локти с перил и, судя по скрипу половиц, неторопливо направился к лестнице. Его молчаливость при этом одновременно и радовала, и беспокоила. Не было нотаций, но и его настроение оставалось совершенно неясным. И то ли лестница оказалась длиннее, чем я ожидала, то ли Альд очень медленно по ней спускался, но к моменту, когда он наконец сошел вниз, я уже успела занервничать. А первые слова и вовсе заставили напрячься.

— Итак… — ровно произнес он, сойдя с последней ступеньки и опираясь о столбик перил. — Теперь, по поводу тебя…

— Надеюсь, меня… ты не будешь пытать? — я неловко усмехнулась, на самом деле понятия не имея, чего ожидать от подселенца в таком состоянии.

— Нет, не буду.

Спокойный ответ вселял надежду, что это действительно так. Но сама интонация беспокоила допущением того, что подобный вариант Альд действительно мог рассматривать. Суртаз знает, что там в его голове творится.

— Это… радует, — кажется, при этом я улыбнулась еще глупее. Ну и ладно.

— Если ты считаешь, что произошедшее со жрецом доставило мне удовольствие…

Подселенец сделал небольшую паузу, видимо давая мне возможность понять, что же я на самом деле считаю по этому поводу.

— То ты права, пожалуй, — снова пауза. — Доставило.

Интересно, мне сейчас показалось, или у него на лице мелькнуло что-то вроде задумчивости? Будто он сам еще до конца не понял, понравилось ему или нет. Или это была усталость? А еще Альд почему-то показался мне бледнее обычного, хотя под чарами ночного зрения это нельзя было утверждать наверняка.

— Не замечала за тобой склонности к издевательствам. Ну, если не считать ментальных.

Подселенец на секунду прищурился, а затем дернул уголком рта в мимолетной кривой усмешке, но в следующий же миг снова натянул на лицо прежнее непроницаемое выражение.

— У каждого есть предел терпения, — тихо ответил он. — И я не горжусь тем, что сделал… — подселенец поднял глаза и заскользил взглядом по стеллажам за моей спиной. — Но и не жалею. Это был интересный опыт.

— Ты о скелетировании мумифицированного лича?

— И это — тоже. А теперь кыш из моего кресла.

Мне понадобилось несколько секунд для осознания сказанного. Его кресло? Только теперь я поняла, что сижу там, где до этого обычно сидел подселенец.

— Как будто оно чем-то отличается от остальных…

Не то чтобы мне хотелось сидеть именно в этом кресле, но выпрямляться было боязно — вдруг боль вернется. Осторожно опустив ноги на ковер, я прислушалась к своим ощущениям. Вроде бы все нормально.

Хм, а удобное ведь кресло. Будто более просторное, что ли.

— Жи-ве-е.

Теперь я окончательно удостоверилась в том, что Альд выглядел усталым. Продолжая опираться о столбик, он смотрел на меня из-под полуприкрытых век с выражением вежливого ожидания.

— Да иду я, иду.

Удивительно, но мне удалось ничего не задеть и ни обо что не удариться.

— Может ты… светляков зажжешь? — я поерзала, устраиваясь поудобнее в кресле, которое можно было условно назвать моим. Да, оно определенно было меньше по размеру, странно, что внешне это не было заметно.

— А зачем? — равнодушно поинтересовался подселенец, занимая свое место. — Насколько я могу судить, ты сейчас прекрасно ориентируешься в темноте.

— Кстати, а что изменилось?

— О чем ты? — Альд внимательно посмотрел на меня.

— Ну… Я стала иначе ощущать себя в убежище.

— И в чем разница?

— Я перестала мерзнуть, меня уже не пугает темнота, сработало заклинание ночного зрения…

Подселенец едва заметно кивал моим словам, соглашаясь то ли с ними, то ли с какими-то своими мыслями.

— Поэтому и подумала, что что-то изменилось, — подытожила я.

— Действительно, что-то изменилось… — протянул Альд.

— То есть, ты не знаешь?

— В принципе, знаю. Но понятия не имею, как бы это тебе объяснить.

— Ну… не знаешь, как объяснить, тогда говори, как есть, — я пожала плечами. — Вдруг пойму.

— Это… займет немало времени, — задумчиво произнес подселенец.

— А я, похоже, никуда и не тороплюсь, — мне удалось выдать самую невинную из своих улыбок. Судя по высокомерной ухмылке Альда в ответ, вышло традиционно так себе. — Кстати, еще кто-то когда-то мне обещал рассказать о занятном медальончике в коробочке…

Подселенец мученически закатил глаза.

— Так что я слушаю о-о-очень внимательно, — на этот раз моя улыбка даже почти не была злорадной. Ну разве что так, самую малость.

— Ладно… — Альд вздохнул. — Тем более, что это все равно связано…

Он побарабанил пальцами по подлокотникам.

— Как ты уже поняла, надеюсь, — подселенец одарил меня саркастической улыбкой, — канцелиар подарил тебе не простое украшение.

Я молча кивнула.

— Я очень… удивился, увидев этот медальон. Еще более редкий осколок прошлого, чем кристаллы-накопители… В мое время такой амулет называли Последней Милостью.

— Очень интересно, хоть пока и не особенно понятно.

Подселенец устало посмотрел на меня, я пожала плечами. Или мне нужно было молчать на протяжении всего разговора?

— Он действительно указывает расположение разумной нежити в определенном радиусе. Но это, пожалуй, самая безобидная и, можно сказать, редко используемая его возможность, — Альд помолчал, снова забарабанив пальцами по подлокотнику какой-то одному ему известный рваный ритм. — Куда чаще его использовали, чтобы упокаивать личей.

— Чего-о?

Видимо, мое удивление было настолько выразительным, что подселенец не удержался от улыбки. Печальной, измученной.

— Суртаз предусмотрительно позаботился об оружии, способном совладать с могущественной нежитью, если в этом… Возникнет необходимость. Мало того, это оружие он отдал живым. Небольшой и тщательно отобранной группе людей, как он сказал.

— То есть, Милех…

— Таким образом он рассчитывал создать своего рода паритет, — Альд продолжил рассказ, проигнорировав мои слова. — Личей мало, они могущественны и практически бессмертны. Живые — слабы, смертны, но многочисленны. Обе стороны занимаются своими делами и при необходимости приходят на помощь друг другу. Но если лич легким взмахом руки может убить десяток-другой, а то и сотню человек разом… То кто сможет убить лича?

Глаза подселенца сверкнули зеленцой, а губы растянулись в хищной улыбке.

— Конечно, скоординированная команда стихийных магов может его вымотать, но жертв будет много. Куда менее вероятный вариант — убийцей может стать другой лич… или живой некромант. Но его еще нужно найти и убедить. И самому выжить при этом. Потому и возникла необходимость в таких… охотниках.

— Необходимость? — осторожно поинтересовалась я.

— Да, — ответ Альда прозвучал глухо. — Печальная ирония состоит в том, что даже высшая посмертная форма не защищает от безумия. Да, некромант может достойно перенести перерождение, не став мертварем, и последующие несколько лет демонстрировать абсолютную адекватность. А потом, в какой-то момент…

Подселенец замолчал и развел руками.

— Вдруг оказаться монстром, опасным для окружающих.

В моей голове зашевелилась робкая догадка. Спросить или нет? Ох, рискованно…

— К тебе применили эту… Последнюю Милость? — еще осторожнее спросила я.

— Нет, — Альд усмехнулся, — со мной поступили куда более… изощренно. Но я сейчас говорю о медальоне. Примерно с полсотни таких были розданы лично Суртазом разным людям, чьи имена не были известны ни ученикам Первого Некроманта, ни их собственным ученикам, ни кому бы то ни было еще из бессмертных. Но при этом мы знали, что начни кто из нас злоупотреблять обретенной властью — и за ним могут прийти, — подселенец скривился, — можно сказать, что это знание пошло на пользу не всем. Но зато в первую пару лет выявились слабые звенья, которые нам удалось устранить самостоятельно.

Я невольно поежилась от того, насколько равнодушно Альд сообщил об убийстве личами своих же сородичей.

— Печальная необходимость, да. Стоит ли говорить, что мало кто из бессмертных обрадовался новости о существовании такого оружия. И, насколько мне известно, за живыми началась охота. Неофициально, конечно же. В целом, причину ее начала я считаю достаточно здравой — мало ли, в чьи руки попадет очередной медальон… Но в итоге это привело к тому, что было найдено всего два или три экземпляра, а куда делись остальные… — подселенец снова развел руками. — Магия их не отслеживала, а проверять каждого жителя столицы и прилегающих земель… Это было нецелесообразной тратой времени даже для тех, у кого в распоряжении целая вечность. А там очередное Вторжение подоспело, а что было дальше — я уже и не знаю.

— А что Суртаз? Неужели он не пытался защитить людей, которым доверил амулеты?

Альд неожиданно рассмеялся. Глубокий грудной смех, в котором ощущалась изрядная толика горечи, эхом отразился от сводчатого потолка. Я поежилась.

— Знаешь, как бы кощунственно это ни звучало, но у меня не раз и не два складывалось впечатление, что он просто… Развлекался. Он исследовал наш мир со скрупулезностью фанатичного ученого, но при этом обладал настолько… своеобразным характером, что не всегда было понятно, ради чего он совершает то или иное действие. Зачастую за его экспериментами обнаруживался тонкий расчет и завидная прозорливость. Но куда чаще причину своих действий он пояснял всего двумя словами… Если вообще пояснял, конечно.

Подселенец усмехнулся, глядя на меня.

— И слова эти, — добавил он через пару секунд. — Так надо.

Слова Альда меня откровенно озадачили. Во всех легендах — да даже в тех же Речах — Первый Некромант всегда описывался бесконечно могущественной и мудрой личностью, бесстрастным защитником живых и непоколебимым владыкой бессмертных. Упомянутая подселенцем склонность Суртаза к необъяснимым экспериментам, конечно, не слишком противоречила этому, но ощущалась какая-то… нестыковка. Недосказанность. Я заметила, что Альд со сдержанным интересом наблюдает за мной.

— Что, тоже кажется довольно странной эта черта?

Опять он мой мыслительный процесс по лицу читает, похоже…

— Ну… Жрецы всегда описывали его таким идеальным и непогрешимым, — растерянно протянула я, — что мне сложно сказать, странная она или нет. Просто как-то не укладывается в голове.

— На самом деле все достаточно очевидно, — подселенец перевел взгляд на ковер у моих ног. — По крайней мере, для меня. И никакого противоречия на самом деле нет.

Повисло молчание.

— И?.. — я не выдержала первой. — Может, поделишься своими выводами?

— Не помню, говорил я тебе или нет…

При этих словах я скептически подняла бровь. Чтобы Альд — и что-то не помнил?

— Но в какой-то момент у меня сложилось впечатление… Что ему все равно. Первый Некромант просто делал то, что его интересовало. Изучал наш мир, адаптировал свои заклинания под его особенности, экспериментировал с живой и мертвой плотью. А появление учеников, последователей, спасение людей — это так… — Альд сделал паузу и добавил уже тише и печальнее, — побочный эффект. Который мог случиться, а мог и не случиться. И оба варианта Суртаза устраивали примерно одинаково.

— Как-то это вообще не вяжется с образом спасителя и благодетеля…

— Именно, — подселенец поднял взгляд на меня и криво ухмыльнулся, — и я в свое время фатально ошибся, поделившись этими выводами с… — Альд осекся и отвел глаза, — доверенным человеком. И то, что Суртаз никак не помешал последовавшим за этим событиям… Только окончательно утвердило меня в этом выводе.

Зыбкая, очень зыбкая почва. Но раз уж у нас тут вечер… ночь или какое-то там другое время откровений, а подселенец удивительно разговорчив, то почему бы и не спросить…

— Он тебя наказал?

— Нет, — ответ Альда был ровным и безэмоциональным, — он поступил в своей типичной манере. Просто не вмешивался и наблюдал за тем, что выйдет из всей этой возни. Не нарушал чистоту эксперимента. Впрочем, возможно, с его точки зрения это и было наказанием. Но… — подселенец презрительно поморщился, — это вряд ли.

В этот момент Альд мне почему-то напомнил ребенка, обиженного безразличием родителей, но старательно делающего вид, что все в порядке. А еще возникло стойкое ощущение, что он о чем-то недоговаривал. Либо я что-то недопоняла. В общем, равновероятные возможности. В моей голове взвился рой вопросов, и я наугад ухватилась за первый попавшийся.

— А если ему, как ты говоришь, было все равно… Ты не пробовал у него спросить, чем он на самом деле руководствовался?

— Не успел, — подселенец качнул головой. — Долгое время я держал свои мысли при себе. После моих неосторожных слов все закрутилось настолько быстро, что увидеться с Суртазом я просто не успел. И только потом уже до меня дошли слухи, что он покинул наш мир.

— Мда… — протянула я. — А кому ты…

— Собственно, если… — Альд не дал мне договорить, — когда я получу новое тело, то хочу его найти.

Несколько секунд я растерянно смотрела на подселенца, пока до меня не дошел смысл его слов.

— Ты хочешь найти Суртаза?

— Да.

Подкрепленный кивком мрачный ответ окончательно уверил меня в нереальности происходящего. Начиная с того, что Альд вот так просто, хоть и с недоговорками, рассказывает о своем прошлом — и заканчивая бредовой, безумной, невероятной идеей найти Первого Некроманта, сгинувшего… Ушедшего много сотен лет назад в неизвестном направлении. И не факт, что до сих пор живого, если такая характеристика применима к древнему личу.

— Ты с ума сошел, — я подытожила вслух свои умозаключения.

— Мне это и при жизни нередко говорили, — подселенец невозмутимо пожал плечами. — Со временем я научился воспринимать такие слова, как комплимент.

— Но как ты собираешься его искать?

— У меня было время об этом подумать, а подаренная тебе Последняя Милость только облегчит мне поиски.

Комментарий относительно того, с чего это Альд вдруг решил, что я отдам ему медальон, мне почему-то озвучивать не хотелось. Или он рассчитывает на мою компанию в поисках? Ох, зря…

Вместо этого я задала другой вопрос.

— А с чего ты взял, что амулет укажет на Суртаза?

— Ну он же разумная нежить.

При этих словах подселенец как-то нехорошо так улыбнулся. А меня осенила неожиданная догадка.

— Ты что, решил его убить?

Теперь уже Альд посмотрел на меня, как на умалишенную.

— Нет, конечно же, — ответил он, — как тебе вообще такое в голову могло прийти?

— А ты не допускаешь, что он мог уже сам упокоиться?

— О, это вряд ли… Но даже если и так, — глаза подселенца снова полыхнули зеленцой, — значит, будем искать останки…

— Будем? — переспросила я, сделав ударение на окончании.

— Буду, будем — не важно, — отрезал Альд. — Сначала тело. Сколько там его еще ждать… — подселенец прищурился и откинул голову назад, и мой взгляд невольно зацепился за шрамы на его шее, — около двух суток.

— Ты целый день пытал Килира? — я точно помнила, что жрец говорил о трех днях до приезда его… племянника, кажется. Или кого там ему удалось вызвать.

— На самом деле процедура заняла двадцать восемь часов, из которых двадцать два Килир пробыл в сознании. Еще пять он был просто… жив, — некромаг снова сел ровно, снисходительно усмехнулся и аккуратно поправил чуть задравшийся рукав мантии, — а последний час я потратил на то, чтобы привести комнату в состояние, которое бы не выбило твою душу обратно в убежище сразу же по возвращении в реальность.

Подселенец произнес это таким будничным тоном, будто рассуждал о… погоде, например. А не о расчленении мумифицированного лича или что он там Альд с ним делал.

— Очень… любезно с твоей стороны.

Представлять состояние комнаты до словесно завуалированной уборки мне не хотелось. Как стало после — и так увижу. А удивляться тому, насколько по-разному течет время в убежище и в реальности, я уже даже почти перестала, кажется.

— Ну, допустим, приедет этот… тело. И что дальше?

— А вот тут мне понадобится твоя помощь.

Ответ прозвучал неожиданно зловеще, и я буркнула первое, что пришло в голову.

— Обычно о помощи просят иначе.

Прозвучало настолько грубо, что мне даже как-то неловко стало. Альд, видимо, тоже этого не ожидал. Он медленно моргнул и молча посмотрел на меня, как на какую-то букашку. А я запоздало вспомнила о том, что после всего случившегося мне очень неплохо было бы вести себя поадекватнее. Хотя бы потому, что подселенец все еще способен перехватывать контроль над моим телом.

— И-и-извини, — кажется, этим блеянием я прямо-таки совсем не улучшала ситуацию, но тут уж получалось так, как получалось, — я просто…

— Будем считать, что я этого не слышал, — Альд не дал мне договорить, и по его резко похолодевшему тону я поняла, что время откровений прошло. — Когда приедет новое тело, и если оно меня устроит, нужно будет кое-что сделать… А потом ты используешь Последнюю Милость.

— Но там же…

— О том, как использовать амулет, я расскажу тебе перед самой процедурой. Потому что, как показывает практика, — ядовито добавил подселенец, — давать тебе инструкции загодя — бессмысленно, ты их все равно забываешь.

— Но там же будет живой человек, — скороговоркой выпалила я, чтобы на этот раз Альд не смог меня прервать, — а ты говорил, что амулет используется для убийства личей.

— Одно другому не мешает. Последняя Милость вытягивает душу. Ну или то, что от нее осталось. Это смертельно для любого тела, хоть живого, хоть восставшего. Если в нем, конечно же, — некромаг саркастически улыбнулся, — только одна душа.

Я вспомнила невыносимую боль, сопровождавшую использование медальона. Получается, ощущения меня тогда не обманули.

— Погоди… Если Килир знал, что это за артефакт… И если он знал, что в моем теле — две души… То чью именно он хотел вытянуть?

— Мою, конечно же.

— А если бы вытянул?

— Душа остается в амулете, пока не будет освобождена тем или иным способом. Например, помещением в другое тело.

На это я не нашлась, что ответить. То ли подселенец опять надо мной издевается, то ли он согласился на очень рискованную для себя авантюру, отдавая себя в руки Килира, то ли сам Килир — просто дурак.

— Видимо, жрец посчитал меня окончательно сошедшим с ума наивным идиотом, раз решил, что я соглашусь просто так попасть в его руки, позволив затянуть себя в амулет, — подтвердил мою догадку Альд.

— Вряд ли он не понимал, что вначале вытягивал не твою, а мою душу.

— Наверняка понимал, и раз он не забеспокоился, то такой вариант его вполне устраивал. Потому что тогда твое тело перешло бы в полное мое распоряжение. Не без ограничений, конечно, и до определенного момента… И именно поэтому я так долго тянул, — подселенец снова забарабанил пальцами по подлокотнику, — чтобы он поверил в то, что вытягивает тебя. Затем я делаю для него все необходимое, а потом мы одновременно переселяемся. Я — в новое тело, а Килир возвращает тебя — в твое.

Я невольно вздрогнула от мысли, что ожидало бы меня, случись все именно так. По спине пробежали мурашки, распространяясь мелкой дрожью по плечам и оседая комком в горле.

— Хотя на последнем этапе, я уверен, — задумчиво добавил Альд, — жрец вмешался бы. И явно не в мою пользу. Скорее всего, меня бы он просто упокоил, а потом — вернул тебя…

Меня же уже просто начало трясти. И от воспоминаний о перенесенной боли, и от описанных перспектив. Впрочем, нынешняя реальность тоже выглядела не слишком радужно, но в ней меня хотя бы не будут пытать в ближайшее время. Кости Суртаза, как же паршиво быть мелкой фишкой в чужой игре. А еще мне опять становилось холодно. Подселенец, похоже, заметил мое состояние.

— Поверь мне на слово, — сообщил он мне с саркастической улыбкой, — все двадцать два часа, что Килир был в сознании, он испытывал не менее… яркие ощущения, чем пришлось перенести тебе…

Не сумев проглотить осевший в горле комок, я неловко кивнула и тут же почувствовала, как деактивировались чары ночного зрения. Комната вокруг меня погрузилась во мрак. Альда я уже не видела, но окончание его фразы донеслось до меня одновременно с окутавшей сознание тьмой.

— …и мне, когда его далекий предок ломал мои кости…

Я обнаружила себя лежащей на полу в дальнем от входа углу комнаты, лицом к ее центру. Аккуратно так лежащей, между прочим, в отличие от четырех куч костей у входной двери. Видимо, когда Альд вернулся в убежище, скелеты просто рассыпались. Но на них я смотрела недолго — внимание быстро переключилось на стоявшее в центре комнаты пыточное… ритуальное ложе. И мне с моей позиции были видны лишь его ножки и рычаги, судя по расположению, позволявшие регулировать высоту. Ложе было поднято максимально высоко. Настолько, что я не видела, было оно пустым или нет.

Впрочем, робко шевельнувшееся любопытство испуганно замерло, стоило мне осторожно подняться в воздух. Как же тяжело летать без ног. Причем, совсем не из-за того, что мне не хватало чего-то, бесполезно болтающегося… А из-за отсутствия почти четверти костей — причине, по которой проходивший через мое тело поток энергии никак не мог достичь нужной силы. Он все время рассеивался. Поэтому я едва-едва сумела оторваться от пола и принять вертикальное положение. И без ног теперь была вообще ростом с какого-то карлика.

Но даже этой высоты было достаточно, чтобы мне удалось увидеть россыпь мелких белоснежных косточек, судя по размеру, когда-то являвшихся стопами Килира. Точнее — тем, что от них осталось.

— Ну как тебе?

От неожиданности я вздрогнула и чуть не рухнула обратно на пол. Самодовольный голос Альда прозвучал так, будто он все еще находился рядом со мной. Причем стоял вплотную и говорил прямо в отсутствующее ухо.

— Ты чего? — недоуменно спросил подселенец.

— А ты чего такой громкий?

— Хм… Даже так.

— Я так понимаю, это одно из тех изменений, причину которых ты так и не удосужился мне объяснить.

Безмолвный разговор с Альдом почему-то давался одновременно и труднее и легче. Возникало какое-то необъяснимое неудобство и ощущение… неправильности. Непривычности. Если до этого я могла, образно говоря, отстраниться от ментального голоса и задвинуть его на второй план, сосредоточившись на происходящем снаружи, то теперь он прочно удерживал мое внимание. Будто бы действительно находился рядом. С трудом подлетев к ложу, я оперлась о его край, тем самым помогая себе медленно набирать высоту. С опорой легче — это первое, что я уяснила, когда только-только училась летать.

— На самом деле, я пока и сам не знаю, чего ожидать от новой… формы сосуществования, — задумчиво проговорил подселенец после недолгого молчания.

— Меня беспокоят твои осторожные формулировки, — огрызнулась я, скользя рассеянным взглядом по открывшейся мне картине аккуратно разложенных на ложе костей жреца.

— И чем же?

— Тем, что за ними обычно скрывается.

— На самом деле все довольно просто, — в голосе Альда мне послышалась издевательская ухмылка. — Стараниями Килира, мы теперь условно равноправные владельцы этого тела.

— Что?! — от неожиданности я опять чуть не рухнула на пол.

— Что слышала.

— Что значит — условно равноправные?!

— То и значит. Мы в равной степени можем его контролировать.

— Хочешь сказать, что теперь я могу даже не почувствовать, когда тебе взбредет в голову перехватить контроль над МОИМ телом? — подозрительно уточнила я.

— Ну, не то чтобы не почувствуешь… — не без злорадства ответил подселенец. — Но это будет почти безболезненно, да. И быстро. Между прочим, тебе же лучше.

— Меня и предыдущий вариант вполне устраивал.

— Не припоминаю, чтобы ты так считала.

— По сравнению с нынешним — более чем…

— На самом деле предыдущий вариант меня тоже больше устраивал, так как второй план надежно скрывал от посторонних глаз, но…

— Хочешь сказать, — я придала своему ментальному голосу максимальную зловещесть, — обратно твою душу, — мне пришлось сосредоточиться на поиске цензурных и эмоционально нейтральных слов, — задвинуть… поглубже… уже не выйдет?

— Не-е-ет, — издевательски протянул Альд.

— Даже при помощи амулета?

— В твоих руках — даже при помощи него.

— А в твоих?

— Можно было бы попытаться, но для в таком случае мне нужен контроль над телом. А это, как ты можешь догадаться… Чревато вытеснением на второй план тебя. Мне почему-то кажется, что этот вариант тебе понравится куда меньше нынешнего.

Что ж, теперь понятно, как Альд умудрился больше суток контролировать мое тело и при этом не лежать скелетированной кучкой где-нибудь в уголке. Я оперлась локтями о край ложа, сверля взглядом бедренную кость Килира. Чтоб этому… жрецу… мумифицированному… и у Суртаза… икалось. За моим эмоциональным пожеланием последовало примерно полминуты полной ментальной тишины.

— А почему именно — икалось? — осторожно поинтересовался подселенец.

— На тебя когда-нибудь нападала икота во время произнесения заклинания?

— Хм-м-м… — видимо, этот вопрос застал Альда врасплох. — Нет.

— То-то же.

— Ну хватит злиться. Между прочим, в этой форме есть свои преимущества.

— И какие?

— Мне будет проще купировать приступы обострения твоей глупости.

— А-а-а-альд… — зловеще протянула я.

— Что-о-о?

Издевательский тон Альда натолкнул меня на мысль, что я могу пыжиться сколько угодно, вот только сделать — тем более, сейчас — подселенцу не могу ровным счетом ни-че-го. Впрочем, как будто до этого могла, ага…

— К слову, это работает в обе стороны. Ты же сама говорила, что тебе в убежище стало гораздо комфортнее. Да и ты смогла провести там гораздо больше времени по сравнению с предыдущими визитами.

— Но твое убежище… в реальном мире не существует. А мое тело — очень даже.

— Зато в нем есть вещи, которые когда-то существовали и в реальном мире. Например, книги. Не уверен, правда, что каждую из них я запомнил прямо-таки досконально и близко к тексту, но какие-то знания из них ты все же сможешь почерпнуть.

А это уже звучало заманчиво. Тем более, раз уж у меня была возможность возвращаться в убежище по своему усмотрению.

— Не говоря уже о том, — вкрадчиво добавил подселенец, — что скоординированное совместное управление очень поможет тебе в ближайшие два дня.

— И чем же? — не то чтобы меня прельщала эта перспектива, но мое мнение Альда все равно не особенно интересовало.

— Повышением эффективности обучения. Надеюсь.

— А почему в ближайшие два дня?

— Потому что я все же рассчитываю на новое тело. Впрочем… не удивлюсь, если Килир никого из своих родственников и не приглашал.

— Я об этом подумала еще в убежище.

— Что ж, в любом случае, на ближайшие два дня у нас есть занятие. А еще ты так и не ответила — как тебе косточки?

— Ну…

Я с трудом поднялась чуть выше, чтобы оглядеть разложенный на ложе скелет целиком. Чистота костей поражала. Они были настолько белыми, что на фоне красновато-коричневого дерева казались чуть ли не светящимися. Взгляд зацепился за аккуратно приложенные друг к другу костяные осколки сломанных рук. По сравнению с как попало сваленными косточками стоп это вызывало… какое-то неприятное ощущение, объяснить которое я не могла.

— Выглядят… миленько, — наконец, мне удалось выдать хоть какой-то ответ. Смотреть на кости Килира почему-то расхотелось совершенно, и я повернула голову к окну, из которого через узкий просвет между шторками пробивался серый дневной свет.

— Миленько, — эхом отозвался подселенец, а затем неожиданно рассмеялся. — А ты умеешь делать неожиданные комплименты.

— Оно само. Кстати, а ты не пытался понять, где мы вообще находимся?

— М-м-м… Нет, не до того было немного, знаешь ли. Единственное, что проверил — есть ли кто живой поблизости. Никого. Компании живых этот жрец явно предпочитал мертвецов.

— Или живые не особенно горели желанием находиться рядом…

— Тоже вариант.

Оттолкнувшись от ложа, я полетела к окну и отдернула штору. В комнате стало заметно светлее, а я замерла, глядя на открывшийся моему взгляду пейзаж.

Черные горные пики с белыми снежными шапками. Пригоршней острых осколков в груди зашевелилось горькое ощущение узнавания.

— Хм… если мы в нашем мире, то все, что я могу сказать — мы сейчас где-то на севере или северо-западе, — неуверенно произнес Альд. — Горы есть только там. По крайней мере — были в мое время. Но сам я их никогда не видел, как-то не сложилось…

— Ничего. Я знаю, где мы…