Лондонград. Из России с наличными. Истории олигархов из первых рук

Глава 5 Русские высадили десант

В глубине души Романа Абрамовича скрывается один примечательный парадокс. С одной стороны, он опередил и обыграл всех своих коллег по бизнесу и конкурентов, что позволило ему скопить к середине 2008 года состояние, исчисляющееся многими миллиардами фунтов стерлингов. Огромная часть его богатства была потрачена в Лондоне на создание блистательного портфолио, состоящего из недвижимости, самолетов, яхт и произведений искусства. С другой стороны, его стремление к роскошной жизни никак не совпадало с внешним видом: худощавый, просто одетый, скромный, ничем не выделяющийся бизнесмен-самоучка, обладающий инстинктом самосохранения. Скорее его можно было принять за рабочего-строителя, чем за человека, заработавшего на роскошную жизнь в Лондоне.

Впервые получив большие деньги в начале 90-х годов, Абрамович тут же задался целью приобрести имидж денежного мешка. «Мы подшучивали над ним, когда он, стараясь приспособиться к новой роли, стал носить дорогие запонки, только самые лучшие костюмы, пересел с места водителя на заднее сиденье своей машины», — вспоминал один его приятель.

Вскоре Абрамович забросил дорогие костюмы, галстуки, накрахмаленные белые рубашки и начал приобретать весомые символы богатства. Казалось, что его основные критерии заключались в том, чтобы они были большими и дорогими. Лимузины, которыми управляли водители, стали только началом. Он развил в себе вкус к лобстерам, суши и дизайнерской одежде. Одного дома, одной яхты, одного самолета и одной спортивной машины оказалось недостаточно; хотелось всего этого в большом количестве, подороже и получше. Постепенно он стал разделялять вкусы большей части (хотя не всей) российской финансовой элиты. «Если они видят антикварную мебель, цена которой 100 000 фунтов, а я предлагаю скидку до 75 тысяч, они все же будут настаивать заплатить начальную цену», — рассказывал один из консультантов по собственности.

Демонстрация благосостояния началась среди новых русских в начале 90-х годов. «Перестройка прежде всего дала богатство, — говорила фотограф Валери Манохина, знавшая Абрамовича в то время. — Некоторых людей внезапно накрыло потоком денег, и первое, что они сделали, — это воссоздали прекрасный образ жизни из их мечты».

Эта мечта не была реализована в самой России. Русские деньги неуклонно утекали преимущественно в направлении Лондона. Средний класс и специалисты первой волны, главным образом, ехали в Британию, чтобы учиться, начинать бизнес или работать в крупных компаниях. В основном они не были богаты и чаще всего не привлекали к себе внимания.

Более заметной стала вторая волна, прибывшая в период с 1993 по 1994 годы. Эту группу называли «новые русские»: они обогатились в период ельцинских реформ, хотя до масштабов олигархов им было далеко. Лондон стал местом, где они могли «прожигать» средства, которые удалось вывезти из России — иногда наличными или же через офшорные компании.

Именно эта группа посеяла первые семена безумных трат, которые позже станут характерными для лондонского сообщества сверхбогатых, хотя еще пройдут годы, прежде чем это явление достигнет гигантских масштабов. Одним из русских, хорошо знавших таких людей, был Александр Некрасов. Он приехал в Лондон в 198 9 году в качестве репортера ТАСС и помнит, как зарабатывал деньги благодаря хорошему знанию английского и особенностей Британии. Некоторые его соотечественники, впервые приехав в Лондон, обращались к нему за помощью. Вскоре он сколотил довольно внушительный капитал, давая советы и помогая открывать двери. Некий русский эмигрант заплатил ему 22 000 фунтов за составление письма, которое помогло бы ему получить бизнес-визу.

Лондон начал неуклонно превращаться в игровую площадку для новых русских, и они вскоре создали себе репутацию людей, которые любят хвастать и сорить деньгами. В Лондоне новые русские останавливались в наиболее дорогих отелях, таких, как Lanesborough, обедали в роскошных ресторанах, заказывая баснословно дорогие вина, оставляли огромные чаевые. Лондонские автосалоны начали процветать.

Излюбленными местами новых эмигрантов были многочисленные казино, вроде Colony Club на Хертфорт-стрит в Мэйфейре. Ради их любимых гулянок было отреставрировано популярное в середине 90-х годов место тусовки — элитный ночной клуб Tramp на Джермин-стрит. Еще русские часто посещали яхт-клуб Number One, расположенный на уютном судне, стоящем на Темзе напротив Темпл-стейшн. Вечера в пятницу стали исключительно русскими. Один из участников вечеринок вспоминает: «На этой яхте они выпивали бутылку водки в один присест и слушали крашеных блондинок, поющих русские похабные песни, в отличие от англичан не испытывая никакой неловкости».

Официант, работавший тогда в ресторане у Темзы, рядом с районом Пимлико, тоже рассказывал о своих впечатлениях. — «У них была особая привязанность к этому ресторану, и деньги, конечно, не имели значения. Они очень сильно напивались, буянили, танцевали на столах, били посуду и ломали мебель. А потом просто оставляли целые пачки банкнот в качестве компенсации». С Ночной клуб Maxie в подвале одного из зданий в Найтсбридже стал популярным в начале 1991 года; там было что-то вроде места встреч. Первоначально заведение привлекало весьма разнородных людей: интеллектуалов, студентов и работающую молодежь, хотя уже тогда здесь не ощущалось недостатка в демонстрации массивных золотых украшений. Суббота вскоре превратилась в русскую ночь со специально приглашенными группами и певцами, исполняющими блатные песни. Бизнесмены посолиднее, одетые в строгие костюмы, собирались за столиками, заказанными заранее, молодежь отрывалась по полной. Женщины, присутствующие здесь, как правило, отличались чрезмерным вечерним макияжем и дорогой одеждой. В этот период «предолигархов» за ночь тратились сотни фунтов: обычно 70 процентов уходило на водку и несколько бутылок шампанского «Дом Периньон». В конечном итоге Maxie после нескольких серьезных драк с участием американцев и русских был закрыт.

Алена Мучинская приехала в Лондон в 1991 году в возрасте девятнадцати лет в качестве корреспондента газеты «Московский комсомолец». Она вышла замуж за британца и стала помогать в организации лондонского пиар-агентства «Красная площадь». Алена хорошо помнит русских, приехавших во вторую волну и имевших твердую валюту. «Они не были идеальными представителями своей страны и ее культуры, — вспоминает она. — Любили хвалиться своим богатством: золотыми «Ролексами» и запонками, безвкусными дорогими костюмами, которые всегда были им маловаты».

Рождение супербогатого Лондонграда можно в действительности датировать апрелем 2000 года — тем месяцем, когда Владимир Путин был избран президентом, когда лихорадочное состояние российской политики и непростые отношения Путина с олигархами вызвали третью волну эмиграции. Именно на этом рубеже русские миллиардеры и мультимиллионеры явили Лондону свои деньги. Что еще отличало большую часть этой группы — так это то, что все эти люди желали оставаться анонимными.

Олигархом, который олицетворял любопытную комбинацию, состоящую из стремления к уединенности и роскошного образа жизни, был таинственный Роман Абрамович. Холодный и неэмоциональный, он сумел обвести публику вокруг пальца. «Он не славился остроумием и мог произвести впечатление пустого места с нехваткой чувства юмора и широты ума», — сказал один его друг. Бывший знакомый Абрамовича еще по студенческим годам помнит его как «очень застенчивого в хорошем смысле этого слова. Ему всегда не хватало уверенности в себе. И это его сковывало».

В отличие от многих богатых россиян, Абрамович мало пьет и не участвует в диких оргиях. И это не из-за неуверенности в себе. «Он очень умный, — рассказывает его друг. — Он робкий и расчетливый одновременно. Он знает, что если идет на вечеринку, то там всегда есть риск, что его сфотографируют и в конечном итоге публика получит о нем нежелательное представление. Он очень осторожен». Будучи трудоголиком, Абрамович противостоит новым русским второй волны. Одержимый идеей увеличить свое состояние, он скорее присоединится к довольно благообразному братству яхтсменов в Международ-ном яхт-клубе Антиба на юге Франции, чем станет до утра просиживать в ночном клубе. На немногих фотографиях, дозволенных им к публикации, он запечатлен со своей бывшей супругой и детьми. До развода со второй женой Ириной в марте 2007 года он обычно старался представить себя примерным семьянином, однако сейчас эта претензия выглядит пустой.

За кажущейся холодностью и угрюмостью этого человека скрывается совершенно иной характер, одна из черт которого неумеренная страсть к любовным романам. Абрамович наслаждается роскошным образом жизни, которым он перещеголял всех своих друзей-олигархов, всех супербогатых транжиров, живущих в Британии, а также парочку мировых мегабогачей. Согласно данным исследования «Кто больше всех тратит денег в Британии», которое проводилось Virdgin Money в 2007 году, Абрамович возглавил список самых экстравагантных особ, куда вошли магнаты вроде Ага Хана[28] и Лакшми Миттала[29]. На такое потакание своим слабостям многие русские смотрят свысока. «Абрамович — фигура трагическая, — считает бывший агент КГБ Александр Лебедев, ставший олигархом. — В нем чувствуется нечто шекспировское. У него денег — несть числа. И что же он делает? Он покупает дома. Их у него больше пятнадцати: здесь, во Франции, на Карибах — везде, но счастья нет».

Первый серьезный набег Абрамовича в Лондон произошел в 1997 году, когда он снял большие апартаменты в доме 8 на Кадоган-плейс, рядом со Слоун-сквер, где жил вместе с женой Ириной и двумя детьми. Ирина была беременна и хотела родить третьего ребенка в Британии. «Это огромная квартира с пятью спальнями, очень дорогая, но совершенно безвкусная, набитая шикарной мебелью, но жить в ней едва ли было удобно, — вспоминала Валери Манохина, бывший друг семьи, приехавшая в Лондон еще в середине 90-х годов. — У дома не было сада. Неподходящее место для детей. Просто им хотелось жить рядом с „Хэрродс". Правда, это место привлекало не только их». Белгравия[30] и Найтсбридж с их возможностями классного шопинга очаровывали только что появившихся в Лондоне русских сверхбогачей. Валерия спросила Ирину, почему они поселились в этих апартаментах. «Их нашел секретарь Романа», — ответила та. «Это многое говорит о русских в то время. Они не выбирали сами, а просто просили секретаря найти им квартиру рядом с „Хэрродс"».

Семья жила здесь несколько месяцев. Их третья дочь родилась 2 апреля 1997 года в Портлендском госпитале — частной родильной клинике в центральном Лондоне. Чтобы отпраздновать это событие, родители устроили дома большую вечеринку и затем уехали на юг Франции.

В отличие от узкого круга русских, приближенных к руководству страны, об Абрамовиче не было ничего известно до конца 90-х годов. Несмотря на благосостояние и политические связи с семьей Ельцина, его причисляли к «скрытым олигархам». В конце 1998 года Валерия и ее муж Виктор отдыхали вместе с Романом и Ириной. Вернувшись, они привезли с собой несколько фотографий. Хотя Абрамовича уже знали как одного из олигархов, он все еще оставался в тени, судя даже по тому, что ни одна из фотографий не была опубликована в прессе. Валерия вспоминает, как один московский корреспондент с восторгом рассматривал их снимки на отдыхе. «Мы показали ему фотографии, и он был первым журналистом, который увидел, как на самом деле выглядит Абрамович», — рассказывает она.

В 1999 году Абрамовичи начали постоянно ездить в Британию, не привлекая к себе особого внимания. Они купили у недавно разбогатевшего австралийского медиа-магната Керри Пакера за 12 миллионов фунтов стерлингов «Файнинг-хилл» (Fyning Hill) — поместье площадью в 420 акров в деревне Рогейт, что на западе Суссекса. Эту собственность Абрамович приобрел совершенно легально через офшорную компанию, зарегистрированную на Британских Вирджинских островах. Такое офшорное соглашение позволяет избежать налогов, но при этом оно полностью законно. Построенный в 20-х годах фахверковый особняк[31] дал олигарху два преимущества, о которых он мечтал: известный всем бывший владелец (до продажи дома здесь жил король Иордании Хусейн после привлекшего внимание прессы ограбления, когда у него украли драгоценностей на миллион фунтов) и — что более важно — уединение. Особняк, стоящий на территории размером в восемьдесят футбольных полей, с дороги не виден. По всему периметру расположены камеры наблюдения, есть и площадка для вертолетов, что позволяет владельцам приезжать и уезжать незамеченными.

Поместье также включает в себя две самых лучшие в стране плошадки для игры в поло, конюшни на 100 лошадей, теннисный корт, тир, форелевое озеро, трек для картов, поле для стендовой стрельбы, открытый бассейн, джакузи и бассейн для погружения с аквалангом. Однажды стало известно, что Абрамович заказал 20 000 куропаток и фазанов, чтобы удовлетворить свою страсть к стрельбе. В 2002 году он подал заявку на разрешение дополнительно построить площадку для боулинга на десять дорожек, закрытый плавательный бассейн, спортивный зал, гостиную, парильню, сауну и оранжерею.

Жизнь в Найтсбридже пришлась по душе Ирине Абрамович. В начале 2000 года супруги купила за 1,2 миллиона фунтов стерлингов две роскошные квартиры на Лаундес-сквер. Они были не полностью обставлены и использовались редко, поскольку тогда их хозяин большую часть своего времени проводил в Москве и в Сибири. Теперь как бы в подражание патриархальной британской аристократии семья владела загородным домом и двумя лондонскими квартирами в одном из самых роскошных и престижных мест Лондона. Лаундес-сквер — это не только великолепные здания, но и весьма удобное местоположение: в нескольких минутах ходьбы от «Хэрродс». Мало кому известно, что в начале 60-х годов Джон Профьюмо, госсекретарь по военным делам в кабинете Гарольда Макмиллана[32], использовал апартаменты на Лаундес-сквер для встречи с Кристиной Киллер[33]. Еще большую остроту интриге придавал тот факт, что Киллер также встречалась с Евгением Ивановым, помощником военно-морского атташе советского посольства; эта связь во времена холодной войны стала одной из причин падения правительства Макмиллана. В 70-х годах Лаундес-сквер послужил декорацией для фильма Николаса Рога «Представление», где снялись Мик Джаггер и Джеймс Фокс.

Тогда солидные приобретения Абрамовича не привлекали интереса прессы. Но за одну ночь он стал известен всему миру, когда купил футбольный клуба «Челси» в июле 2003 года. Сделка стоимостью в 140 миллионов фунтов стерлингов повергла мир, и не только футбола, в шок. Таким образом этот человек, росший сиротой где-то вблизи Полярного круга, пленившийся восхитительным английским футболом, через некоторое время воплотил свои мечты в жизнь.

Покупка Абрамовичем «Челси» (тут же получившим прозвище «Челски» — так по представлению таблоидов звучат русские фамилии) означала, что теперь он уже никогда не сможет выйти из центра внимания. Кроме того, это стало важнейшим моментом и в истории всего Лондонграда. «До того, как Абрамович купил „Челси“, британская общественность особенно не замечала русских, — говорит Александр Некрасов. — И СМИ также не видели в них потенциальной значимости. Приобретение Абрамовичем „Челси“ изменило все. Это было серьезное публичное заявление, равносильное объявлению о том, что русские высадили десант».

Решение Абрамовича так основательно укорениться в Лондоне имело под собой как личные, так и деловые мотивы. Хотя он серьезно воспринял то предупреждение, которое сделал олигархам Путин, покупка «Челси», вероятно, была сделана под влиянием другого соображения — «Челси» стал своеобразной страховкой. Несмотря на политические игры, он никогда точно не знал, что именно стоит за действиями Путина. Вложение денег в высокоприбыльный клуб «Челси» являлось для него формой самозащиты, поскольку Лондон предложил ему точку опоры и маршрут побега, если вдруг он ему понадобится.

К тому моменту Абрамович уже был очень богатым человеком, достаточно состоятельным, чтобы купить этот клуб, оплатить его долги и продолжать тратить огромные деньги на самых лучших в мире футбольных игроков. Многое в его растущем благосостоянии возникло из больших дивидендов, образовавшихся в результате взлета цен на нефть. В 2000 году «Сибнефть» дала 28 миллионов фунтов стерлингов именно в качестве дивидендов. В 2001 году они выросли примерно до 600 миллионов, а в 2002 и 2003 годах цифры были еще больше. Львиная доля этих дивидендов пошла Абрамовичу, а меньшая досталась его другу, тоже важному держателю акций, Евгению Швидлеру.

В 2004 году в возрасте тридцати семи лет Абрамович вошел в «Список богачей» газеты «Санди таймс», который включает в себя как иностранных резидентов, живущих и работающих в Великобритании, так и британских граждан. Он возник из ниоткуда и стал самым богатым человеком Британии. Газета оценила его состояние в 7,5 миллиарда фунтов стерлингов. Большая часть его — 5,3 миллиарда — его личная доля в компании «Сибнефть», составляющая шестьдесят процентов.

Абрамович, возможно, произвел впечатление на болельщиков «Челси», но его нельзя назвать популярным повсеместно. Покупка вызвала беспокойство у некоторых ключевых фигур в Кремле. К тому же вряд ли она понравилась и бывшему партнеру Абрамовича — Борису Березовскому. А еще серьезнее ситуация начала складываться в начале 2004 года. Прошлое настигло Абрамовича, когда расположенный в Лондоне Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) начал судебное дело против него. Основанный в 1991 году на деньги налогоплательщиков Британии, Европы, Соединенных Штатов и Японии, ЕБРР занимался инвестициями в развивающиеся рынки на территории бывшего Советского Союза. В 1997 году банк предоставил очень большой кредит московскому банку под названием «СБС-Агро». В качестве поручителя по части этого кредита выступила «Руником СА» — старая торговая компания Абрамовича, базирующаяся в Швейцарии, гарантируя выплатить долг «СБС-Агро» по первому требованию.

Во время экономического кризиса 1998 года банк «СБС-Агро» перестал существовать (кстати, пропало и огромное Количество его бумаг), и долг был, как и положено, переоформлен на «Руником СА». Но когда ЕБРР потребовал возврата кредита, компания «Руником СА» заявила, что долг, который из-за процентов и штрафов резко вырос, уже погашен банком «СБС-Агро». Это обстоятельство ЕБРР категорически отрицал и обратился с исковым требованием по взысканию долга в российский суд, однако дело проиграл. Фирма «Руником СА» представила документы, подтверждающие, будто долг она погасила в 1998 году. Однако ЕБРР, утверждая, что это мошенническая сделка, подал апелляцию и в январе 2002 года иск выиграл: суд постановил выплатить ему 9 миллионов фунтов стерлингов.

Четыре месяца спустя компания «Руником СА» объявила о своем банкротстве, по причине некомпетентности руководства фирмы. Тогда ЕБРР нанял лондонских частных детективов, чтобы установить активы Абрамовича. Поскольку «Руником СА» управлялась номинальными владельцами, оказалось трудно доказать, что Абрамович напрямую отвечает за долги компании. Но позже ЕБРР заявил, что «Руником СА» тратила сотни тысяч фунтов на личные нужды Абрамовича. Самой значительной претензией был платеж в сумме 27 800 швейцарских франков за пребывание Ирины Абрамович на ферме красоты[34]. В 1999 году «Руником СА» по неофициальной информации оплатила 4700 фунтов стерлингов за пребывание Романа Абрамовича и его партнера по бизнесу в отеле. Компания также купила две яхты — Stream и Sophie’s Choice.

В результате судебное предписание было вручено лично Абрамовичу в феврале 2005 года в Стэмфорд-бридж, где базируется футбольный клуб «Челси», во время матча Лиги Чемпионов. Когда у Ричарда Уоллиса, специалиста по связям с общественностью в ЕБРР, поинтересовались, почему потребовалось так много времени на составление этих документов, он ответил: «Если вы спросите меня, не было ли крайне трудно вручить предписание мистеру Абрамовичу из-за того, что он окружил себя миллионами телохранителей, то мой ответ таков: „Я отказываюсь от комментариев. Оставляю это вашему воображению“». Владелец клуба «Челси» не в последний раз получил тогда в Лондоне судебное предписание. К осени 2008 года ситуация все еще не разрешилась, хотя ЕБРР заявлял о том, что он решительно настроен продолжать это дело.

Но ничто не помешало невероятно быстрому росту благосостояния Абрамовича. Хотя в 2003 году две его дочери все еще обучались в престижной Московской экономической школе, супружеская пара начала поиски большого дома в Лондоне, подходящего для их пятерых детей и домашней прислуги. Они присмотрели Old Swan House на набережной в Челси — одной из культурных достопримечательностей Лондона. Затем Ирина прельстилась Old Rectory, стоившим 32 миллиона фунтов стерлингов. Это величественное здание девятнадцатого века на Олд-черч-стрит в Челси принадлежало корабельному магнату из Норвегии Джону Фридрексену, в нем располагалось обширное собрание произведений искусства. Пара первоначально предложила 40 миллионов фунтов за дом и коллекцию, хотя картины не продавались. Затем агенты сделали еще более заманчивое предложение, но им вежливо сказали, что любая их цена неприемлема. В Белгравии Ирину привел в восторг Hugh House на Итон-сквер, принадлежащий меценатке и светской львице Лили Сафра[35]. И снова ничего не вышло.

Только в июне 2005 года Абрамович нашел подходящий дом для своей семьи: здание за 9,3 миллиона фунтов стерлингов на Честер-сквер в Белгравии из Списка архитектурных сооружений II[36]. Когда-то им владел герцог Вестминстерский. На территории располагались бассейн, спортивный зал и конюшни на заднем дворе. Через год Абрамович приобрел соседний особняк на Честер-сквер, и таким образом образовался своеобразный комплекс из четырех зданий. Все это было передано Ирине в качестве части совместно нажитого имущества, когда супружеская пара развелась в 2007 году.

Пока семья переезжала на Честер-сквер, сделавшись таким образом соседями Маргарет Тэтчер, Абрамович потратил еще 10 миллионов фунтов на четыре квартиры на Лаундес-сквер, добавив их к тем двум, которые уже ему принадлежали. В мае 2008 года он одобрил заказанный им план, который предполагал переделать эти помещения (часть двух примыкающих друг к другу таун-хаусов) в огромный лондонский дом: пять этажей над цокольным уровнем и три ниже его. Когда план был осуществлен, особняк площадью в 30 000 квадратных футов с пятью спальнями, укомплектованный жилой комнатой размером с футбольное поле, кинотеатром, внутренним бассейном и баней, значительно вырос в цене, которая теперь предположительно достигала 100 миллионов фунтов стерлингов.

Империя собственности Абрамовича раскинулась не только в Британии, но и за пределами ее берегов. К 2008 году он также владел поместьем площадью в 104 акра и стоимостью около 8 миллионов фунтов в Москве (его основной дом в России), Тенишевским дворцом[37] на берегу Невы в Санкт-Петербурге, замком в Баварии, поместьем Ornellaia (стоимостью в 10 миллионов фунтов стерлингов), виноградником в Тоскане и виллой на Сент-Барте. Потом были Wildcat за 18 миллионов фунтов стерлингов — особняк площадью в 14 300 квадратных футов около Аспена, Колорадо, раскинувшийся на 200 акрах, и Hotel du Сар-Eden-Ros — эксклюзивный отель на морском побережье в Антибе между Каннами и Ниццей, а также целым комплексом отелей на Кипре и загородным домом в Черногории. Еще были три дома на юге Франции. И это тоже далеко не обычные дома. Возьмем один из них: например, «Шато де ла Круа» на мысе Антиб, который Абрамович купил в 1998 году за 15 миллионов фунтов стерлингов. Шато не только было домом ссыльных герцога и герцогини Виндзорских до 1949 года, но еще и местом прибежища череды других бывших монархов: от Леопольда III Бельгийского до Фарука из Египта. В 80-х годах этим шато владел греческий магнат Аристотель Онассис, пока оно не пострадало от серьезного пожара в 1989 году. Абрамович и Ирина потратили миллионы на восстановление былой славы этого места — баснословные деньги, даже с точки зрения суперолигархов. Кроме двадцати спален, плавательного бассейна и теннисного корта, здесь есть роскошная столовая, где можно усадить за стол двадцать четыре человека, и гостиная, стены которой украшают дорогие гобелены.

Как только Абрамович вышел из тени, меры по его безопасности стали беспрецедентными. Опасаясь, что его семья может сделаться мишенью для похитителей, осенью 2003 года его британская управляющая компания Millhouse Capital наняла фирму Kroll Security International, чтобы обеспечить телохранителей и серьезную защиту. Kroll, в свою очередь, обратилась к Марку Скиппу, раньше служившему в САС[38]. Он нанял тринадцать телохранителей, которые работали по восемь часов посменно и получали 5 тысяч фунтов ежемесячно. Трое из них жили в апартаментах на Лаундес-сквер, десять присматривали за семьей в доме на Честер-сквер и загородном поместье в «Файнинг-хилл», что в Суссексе. Позже из-за возросшей опасности киднеппинга дополнительно наняли еще семь охранников.

В 2004 году Марк Скипп возглавил отдел по безопасности управляющей компании Абрамовича; ему назначили ежегодный оклад в сумме 200 000 фунтов стерлингов. После поглощения фирмы Kroll международной компанией Garda Worldwide Скипп в конечном итоге отстранил Garda и нанял своего бывшего коллегу по САС Боба Тейлора. Скипп и Тейлор были старыми друзьями и служили вместе во время войны в Персидском заливе в 1991 году. Абрамовича устраивало то, что его защищают опытные люди из САС, куда входили преимущественно бывшие офицеры — армейские и ВВС Великобритании, — работающие теперь на частных лиц.

Тем не менее, Абрамович продолжал расширять одну из самых крупных частных служб безопасности в мире. В южной Франции команда из четырех оперативников, вооруженная девятимиллиметровыми глоками, охраняет его обширную виллу. Еще шесть человек защищают его флотилию яхт. Одна из них — Pelorus — оборудована пуленепробиваемым стеклом и системой обнаружения ракет. В России средства безопасности и методы предосторожности были даже более серьезными: олигарх нанял в качестве охранников дюжину офицеров спецназа. Поскольку русские военнослужащие считаются самыми низкооплачиваемыми в Европе, их легко соблазнить небольшой суммой денег. В Лондоне же у Абрамовича бронированные машины сопровождения, а их водители специально обучены новейшим приемам противодействия любой попытке покушения на их босса и его семью. С момента нападения на Березовского в 1994 году его служба охраны продолжает утверждать, что следующей целью заказного убийства или похищения станет именно Абрамович.

Лондон вовсе не является чужим для богатых иностранцев, устремившихся в Соединенное Королевство с желанием купить самые престижные особняки. До Первой мировой войны золотая элита Америки покупала недвижимость в наиболее модных частях Кенсингтона и Челси. В 70-х годах прошлого столетия нефтяные шейхи колонизировали целые районы Лондона, расхватав дорогие дома и отели в Кенсингтоне и развивая бизнес на Харли-стрит. Вскоре за арабами последовали богатые греки, итальянцы, японцы и нигерийцы. В 80-х годах поток нефтяных денег слегка уменьшился, и новыми иностранными покупателями снова стали американцы, гонконгские китайцы и сингапурцы. Потом, во время Первой войны в Персидском заливе, Саудовская королевская семья приобрела не менее десяти из шестидесяти шести роскошных зданий по Бишопс-авеню, что на севере Лондона.

В начале 90-х годов наступила очередь русских. Кто-то решил просто поселиться в Англии, другие видели в недвижимости отличный объект для инвестиций, иные покупали дома для своих детей, которые, по их задумке, должны были получить образование в британских университетах. В 1994 году «Файненшл таймс» сообщила, что за последние два года покупатели из бывшего Советского Союза приобрели недвижимости на сумму по меньшей мере 50 миллионов фунтов стерлингов. Весьма популярны были апартаменты и небольшие дома, некоторые покупали что-то совершенно эксклюзивное. К 1995 году русские владели двумя зданиями на Бишопс-авеню. Гэри Хершмен из Beauchamp Estates в Мэйфейре, специалист по северной части Лондона, рассказывает, как в 1996 году продал русским за месяц два здания на W14[39]. «Одно ушло за 6,5 миллиона фунтов — в то время рекорд для этого района, — вспоминает он. — Это было редкостью, ведь тогда еще русские не хлынули сюда потоком. И это происходило совершенно иначе, чем в начале нового тысячелетия». Даже в середине 90-х уже складывалось впечатление, что русские перебивают цену у британских покупателей в центральных районах Лондона. Одним из тех, кто покупал дома в Лондоне в то время, был Владимир Гусинский. Его жена и сын, начиная с 1994 года, подолгу оставались в британской столице, он же мотался по делам туда-обратно между Москвой и Лондоном так часто, что однажды признался: для него это стало «чем-то вроде поездки на метро» [3].

Большая часть таких транзакций совершалась крайне Секретно. Покупатели обычно желали сохранить анонимность, используя порой посредников или псевдонимы, чтобы скрыть свою личность. Они были категорически против освещения их сделок в прессе. В то же время, по словам директора одного из престижных агентств по недвижимости, «им нравилось оставаться анонимными, но при этом они очень любили дома, говорящие сами за себя. Количество мрамора, которое могло привлечь внимание русских, возможно, было немного большим, чем рамки приличия, существующие для западноевропейских покупателей» [4]. Часто деньги переходили из рук в руки, поступая с офшорных счетов. В 1994 году один агент по недвижимости был так воодушевлен наплывом богатых клиентов, что даже вел переговоры с банком, расположенным на острове Мэн, по поводу открытия специальной офшорной платежной системы для русских.

Несмотря на покупку Абрамовичем в 2000 году двух квартир на Лаундес-сквер, интерес и внимание к русским не намного расширились в первые годы нового тысячелетия. В марте 2002 года лондонская газета «Ивнинг стандарт» опубликовала статью о «Пятидесяти жителях Кенсингтона и Челси». Список содержал имена сверхбогатых иностранцев от шведского предпринимателя, владельца «Тетра пак» Ханса Розинга до норвежского нефтяного и корабельного магната Джона Фредриксена (Old Rectory — его собственность), а также длинный перечень британских магнатов и знаменитостей от сэра Ричарда Брэнсона до Стеллы Маккартни[40]. Но ни одного русского в этом списке не было [5].

Настоящий русский штурм известнейшей лондонской недвижимости начался вслед за все возрастающим давлением Владимира Путина на олигархов и покупкой Абрамовичем футбольного клуба «Челси». В начале 2004 года Лондон стал предметом невероятного ажиотажа среди супербогачей, когда стало можно купить дома в Кенсингтон-Палас-Гарденз, W8 — в самом престижном районе Лондона, где сосредоточены лучшие дома: роскошные особняки с лепниной, большие офисные помещения. Только сверхбогатые люди и страны в поисках места для посольства (Кенсингтон-Палас-Гарденз может похвастаться многими иностранными посольствами: российским, японским, израильским; пусть их можно перечислить по пальцам, но все же в этом районе столицы их больше, чем в любом другом) имеют преимущества, чтобы обосноваться здесь. В 2006 году производители популярной настольной игры «Монополия» сделали самой дорогой площадкой на доске уже не Мэйфейр, а Кенсингтон-Палас-Гарденз.

Список тех, кто проживает здесь, включает барона де Рейтера — основателя новостного агентства, членов семьи Ротшильд — представителей банковской империи, и султана Брунея. Во время Второй мировой войны дом номер 8 в Кенсингтон-Палас-Гарденз использовался в качестве секретного места для допросов, которое получило название «Лондонская клетка».

В начале 2004 года здание номер 5 (рядом с Кенсингтонским дворцом), дом Дианы, принцессы Уэльской в последние годы ее жизни, был выставлен на продажу. И тут же четверо самых богатых людей в мире (кстати, все иностранцы, живущие в Лондоне, мультимиллиардеры) заявили о своем интересе к нему. Трое — Березовский, Абрамович и промышленник Леонид Блаватник — родились в бывшем Советском Союзе, а четвертый, Лакшми Миттал, считающийся с 2005 года самым богатым жителем Британии, — в Индии [6].

В этой гонке за великолепный особняк времен королевы Анны выиграл Блаватник, предложивший 42 миллиона фунтов стерлингов, обойдя Березовского, который предлагал только 31,1 миллиона. Агент, который оказался достаточно удачливым, чтобы заполучить ведение этой сделки, Андрю Лэнтон из компании Aylesfords в Челси вспоминает: «Блаватник сказал: „Я получу его“, и предложил больше, чем остальные».

Пятидесятиоднолетний Блаватник — приятели зовут его Лен, родился и вырос в России, а затем, в 1978 году, когда ему было двадцать лет, вместе со своей семьей переехал в Соединенные Штаты. Он окончил МБА в Гарварде и занялся бизнесом. Являясь эмигрантом времен холодной войны и американским гражданином в течение тридцати лет, он сделал приличное состояние в посткоммунистической России, получив солидную долю в группе нефтяных и алюминиевых компаний «Суал». К 2008 году Блаватник был важным игроком в области нефти, алюминия и нефтепродуктов. Его личное состояние приблизилось к 4 миллиардам фунтов стерлингов, и потому он попал в «Список богачей» газеты «Санди таймс» как одиннадцатый из самых богатых людей, проживающих в Британии.

С начала нового тысячелетия прибывшие сюда иностранные покупатели доминировали на вершине лондонского рынка. Две трети крупных продаж (свыше четырех миллионов фунтов стерлингов) лондонской компании Savills в 2006 году ушли к покупателям из других стран, в то время как сами британцы составили только одну третью часть. В этих торгах супербогатые русские обошли всех традиционных покупателей-иностранцев — арабов, американцев и европейцев, сделавшись самыми крупными заморскими игроками на лондонском рынке недвижимости.

Из-за все возрастающего страха, подогреваемого заключением в тюрьму Ходорковского в ноябре 2003 года, русские деньги продолжали уплывать в Лондон. Гэри Хершем из Beauchamp Estates рассказывает, как он незадолго до Рождества 2006 года встретился с русским другом:

«— Гэри, как дела? — спросил приятель.

— Отлично. А у тебя? — ответил Хершем.

— И у меня отлично. Жив.

— Как бизнес?

— Ну, в прошлом году заработал пару миллиардов, — сказал он обычным тоном».

Хершема этот разговор заставил сделать некоторые выводы на перспективу: «Думаете, для них есть хоть какая-то разница в том, чтобы потратить 20 или 30 миллионов фунтов, 20 миллионов или 22,7 или 10? — сказал он. — Да нет для них никакой разницы. Что для них важно, так это время, эффективное использование времени: „Это то, чего я хочу, и я не собираюсь скупиться, я плачу высокую цену. А если должен заплатить еще больше, то и это не проблема". Они перенесли сделки на другой уровень, вот что они сделали».

В 2006 году Хершем продал двадцать единиц недвижимости стоимостью от одного до 25 миллионов фунтов стерлингов (большей частью в Белгравии) главным образом русским, а также жителям Средней Азии из государств бывшего Советского Союза, таких, как Узбекистан и Казахстан, которые переживают сейчас экономический бум. Работая на Harrods Estates, родившаяся в России Татьяна Бейкер продала двадцать пять — тридцать зданий в период с 2005 по 2007 годы. Их стоимость доходила до 7 миллионов фунтов, и все они были в Найтсбридже, Мэйфейре или в Челси. Все эти «трофейные адреса» центральной части Лондона вместе с некоторыми районами Хэмпстеда и Бишопс-авеню составляли элитные зоны, которыми занимались агенты уровня прайм и супер-прайм.

Чтобы удовлетворить все выше взлетающие требования, Найт Фрэнк основал Super Rich Team для работы с клиентами, имеющими состояние более 100 миллионов фунтов стерлингов. Его фирма также издала на русском языке глянцевый буклет на тридцати страницах с указанием всех особенностей недвижимости, продающейся в Британии. Он касался не только тонкостей составления актов передачи прав собственности на недвижимость и законодательных актов по поводу полного владения и пользования на правах аренды, но также включал в себя и такие разделы, как «правила отмывания денег в Соединенном Королевстве» и «действия, влияющие на налоги при покупке через офшор». Это был шаг в конкурентной борьбе: показать русским покупателям, что все агентства высокого уровня начали в России активную маркетинговую кампанию, а некоторые даже открыли офисы в Москве и Санкт-Петербурге.

По словам Найта Фрэнка, из всех зданий свыше 8 миллионов фунтов, которые они продали в Лондоне в 2006 году, одну пятую часть купили русские. Только в тот год выходцы из России приобрели 240 домов, а согласно оценкам агентов, в конце 2006 года русские владели в Лондоне и графствах, прилегающих к нему, собственностью на сумму 2,2 миллиарда фунтов стерлингов. В 2000 году эта цифра составляла 93 миллиона фунтов, но так значительно выросла впоследствии.

В следующие два года цифры все больше увеличивались. Постольку олигархи редко регистрируют собственность на свое имя, истинные показатели, вероятно, намного выше. Чтобы скрыть личность реальных покупателей, они часто действуют через посредников, например через банки, используют названия компаний, имена родственников, или покупают через фирмы, зарегистрированные за границей. Один агент рассказывал в 2007 году: «Когда дело касается элитного рынка, то есть недвижимости стоимостью более 10 миллионов фунтов, вы всегда имеете дело с посредником, банком или специальным агентом, так что вы, возможно, и не будете знать, кто ваш покупатель. Как раз сейчас я продаю дом русскому за 12 миллионов и имею дело только с офшорным трастом в Джерси, а также с адвокатом, с которым я, никогда не разговаривал иначе, чем через вендор[41]». Когда русские нанимают для серьезных ремонтов лондонских топ-дизайнеров вроде Ника Хэслема, они часто настаивают на том, чтобы их имена сохранялись в строгой секретности.

В период самого разгара бума на элитную недвижимость в Лондоне 2006–2007 годов сверхбогатые русские, по словам Натали Херст из агентства Prime Purchase, «не были заинтересованы в так называемых бюджетных покупках от 1 до 3 миллионов фунтов стерлингов. На самом деле они хотели приобретать собственность только от 5—10 миллионов фунтов и выше». Они также имели специфические пожелания относительно месторасположения. Даже места прайм-уровня имели неофициальную иерархию. Собственность в наиболее дорогих районах типа Кенсингтон-Палас-Гарденз, Болтонз или Бишопс-авеню хотя и не полностью, но в большей своей части захватили богатые иностранцы. Следующими по популярности местами стали «садовые площади», особенно Итон, Честер, Белгрейв и Лаундес-сквер, которую впоследствии проживающие здесьдолго назвали «Красной площадью». Даже Кадоген-сквер считают «Маленькой Монголией», и один солидный собственник роскошной квартиры на Лаундес-сквер не удивился, когда адвокат русских сказал ему, что тамошние дома на самом деле предназначались для «размещения штата».

Месторасположение — важное условие удобства. Излюбленные районы Кенсингтона и Челси находятся через реку от вертолетного аэродрома Баттерси, а это ключевая транспортная развязка для олигархов. Кроме того, они рады возможности посещать свои любимые близлежащие отели и рестораны, в то время как их жены, конечно, обожают делать покупки в Найтсбридж. Татьяна Бейкер говорит: «Они очень восхищаются „Хэрродс“. В Москве это что-то вроде несбыточной мечты».

Однако в стремлении жить в центральных районах Лондона, епо словам одного из агентов, выражается и их снобизм. «Иностранцев интересуют определенные адреса. В высших кругах і Москвы уже известны типичные для русских английские места, такие, как Итон и Лаундес-сквер». Возможно, здесь играет роль стадное чувство, которое Натали Херст более вежливо называет «их комфортной зоной». Валери Манохина объясняла так: «Все богатые русские знают друг друга, несмотря на то, что некоторые из них выпали из этого круга. Они не всегда чувствуют себя уверенными в Лондоне. Многие говорят только на русском языке, они не знают Британию, ее историю и культуру. Поэтому и держатся вместе ради безопасности. Особенно это относится к женам олигархов».

Лондонская резиденция делового партнера Абрамовича Евгения Швидлера, бывшего исполнительного директора «Сибнефти», была построена почти случайно. Этот человек, которого также знают как «представителя Абрамовича на земле», очень близок к своему боссу с момента их первой встречи в синагоге. Являясь доверенным помощником, он помогал Абрамовичу вести переговоры о покупке футбольного клуба «Челси». Они неразлучны. Швидлер имеет диплом Московского государственного университета нефти и газа им. Губкина и Фордхэм-ского университета в Нью-Йорке, в 80-е годы он работал на Deloitte Touche[42], получил американское гражданство и стал известен в Америке под именем Юджин. В 1994 году Швидлер вернулся в Россию и вошел в команду Абрамовича. Он заработал около 1,7 миллиарда фунтов стерлингов, вложил деньги в московскую недвижимость, в сталь и в мясокомбинат. У него есть частный самолет в Фарнборо в Хэмпшире, на котором он регулярно летает в свой московский офис.

Хотя Швидлер остается американским гражданином, он построил за 20,5 миллиона фунтов стерлингов дом на Кэролайн-террас в Белгравии. На этом месте прежде располагались склады. Его приобрели в 2000 году за 4,7 миллиона фунтов и превратили в громадный таун-хаус. Находясь всего в двух милях от Стэнфорд-бридж, здание оборудовано плавательным бассейном, сауной и кабинетом с кожаным полом. Этот дом в пять раз больше по размеру, чем те, что расположены рядом, где по соседству живут Висконт Ротермер (управляющий «Дейли мейл»), актер Шон Коннери, а также влиятельная пара Найджела Лоусон[43] и Чарльз Саатчи[44].

Подобно многим русским, Швидлер был одержим идеей о праве на частную жизнь, и его новый дом походит на крепость: окружен высокими стенами, вовнутрь можно проникнуть только через мощные, надежно запертые железные ворота, которые охраняются двадцать четыре часа в сутки. Чтобы построить такую сложную систему входа, Швидлеру пришлось купить за 1,3 миллиона фунтов соседнее здание. Когда он покидает дом, его вывозят на черных бронированных (в том числе защищенных и на случай взрыва бомбы) «Мерседесах» с номерными табличками класса ѴІР. В Москве он пользуется специальными «Зилами», на которых когда-то ездили только члены правящей элиты — политбюро; кроме того, на крыше его автомобиля стоит синий мигающий спецсигнал, а рядом едут телохранители в четырех машинах сопровождения.

Дорогостоящая безопасность высокого уровня — это своеобразная торговая марка Лондонграда, многие представители которого имеют степень охраны выше, чем у британского премьер-министра. Юрий Шляйфштейн, однажды прозванный «злюминиевым королем России», приобрел в 2006 году дом в Сент-Джонс-Вуд и распорядился сделать там все окна из пуленепробиваемого стекла. После целой серии заказных убийств банкиров высшего эшелона в России Петр Авен, глава крупнейшего российского частного банка «Альфа», окружил свой дом в Уэнтворт Эстейт в Вирджиния-уотер, что в графстве Суррей, «умным» электронным забором, хотя сам большей частью жил в Москве. Его меры в области безопасности простирались до создания бомбоубежища и двухэтажного дома для охраны. Все это делалось вроде как «для защиты от КГБ».

Районы, столь любимые русскими, также имеют большое общественное значение. Как показывают голубые керамические таблички, развешанные по всем окрестным домам, они долгое время были излюбленными местами многих богатых, очень влиятельных и известных членов британского общества. Лондонский историк семнадцатого века Джон Бовек описывал Кенсингтон и Челси как места, «посещаемые особыми лицами, населенные людьми родовитыми и знатными». То, что сейчас покупают русские, — это большой пласт британской истории.

Русские также демонстрируют, как выразился один хорошо знающий их агент, «не особо скромные запросы». Когда дело касается экстравагантности, то они здесь способны перещеголять своих аристократических предшественников. Еще не так давно дом площадью 4000 квадратных футов считался большим. Теперь «большой» означает 20 000 квадратов.

Размеры приобрели огромное значение, поскольку на территории нужно разместить такие обязательные вещи, как внутренний плавательный бассейн, оборудованный спортзал, помещения для штата, компьютеризированную декоративную подсветку и вместительный гараж. Найт Фрэнк говорит: «Известно, что некоторые клиенты тратят до 400 000 фунтов стерлингов только на современную электронику. Некоторые даже устанавливают систему, позволяющую им наблюдать из любого уголка мира, кто стучит в дверь их дома в Лондоне: они получают видеоизображение прямо на мобильный телефон». Многие хотят иметь отдельные комнаты для своих все увеличивающихся коллекций произведений искусства, помещения для библиотеки, биллиардного стола или домашнего кинотеатра. В некоторых домах есть полный набор всего этого. Если же такого еще нет, они добавят все необходимое (пусть для этого придется вырыть подземный этаж), заплатив сумму, которая, возможно, будет равна стоимости самой покупки или даже превосходить ее.

То, что происходило в Лондоне, можно определить как процесс «мегаджентрификации»[45], повернувший столетнюю историю вспять. Престижные места Кенсингтона и Челси заселялись вновь супербогатыми людьми, скупившими все здания, построенные в восемнадцатом-девятнадцатом веках, чтобы с удобством здесь обосноваться.

Воздействие иностранных денег на рынок суперпрестижной собственности Лондона оказалось драматическим. Сразу после наступления нового тысячелетия начали расти цены на прайм-адреса и всю недвижимость в Лондоне. Затем, через два года, начиная с 2005-го, спрос со стороны иностранцев способствовал еще более значительному усилению этого роста. Согласно данным Savills, цены на недвижимость прайм-класса стоимостью свыше 5 миллионов фунтов в центральных частях Лондона выросли за год на целых 50 процентов, достигнув пика в марте 2007-го.

Отчасти этот бум можно объяснить резким ростом собственного благосостояния Британии. Рекордные бонусы и надбавки в начале 2000-х годов увеличили спрос на дома от 1 до 3 миллионов фунтов стерлингов, но основной движущей силой спроса на здания по цене, превосходящей верхнюю границу, были деньги иностранцев, полученные в ходе глобального экономического бума. «Чем дороже собственность, тем больше на нее иностранных покупателей, — заявил в конце 2007 года Лейм Бейли, руководитель отдела подбора агентства недвижимости Найта Фрэнка. — Верхний сегмент рынка становится все более иностранным. В то время как основными европейскими покупателями недвижимости являются французы, итальянцы и немцы (главным образом банкиры и управленцы из сферы финансов), элитное жилье приобретают русские, которые переплюнули в этом отношении всех, хоть и прибыли сюда с опозданием».

Наличные платежи стали нормой. Вот как описывает это один агент: «Некий покупатель обратился ко мне, желая потратить 64 миллиона фунтов стерлингов на три дома: два в прайм-районах центра Лондона, а один в сельской местности в Шотландии. Я спросил его, к какому банкиру нужно обратиться, и он ответил: „Нет необходимости, я плачу наличными"». Другой агент сказал нам, что была довольно распространенной ситуация, когда клиент покупал «на скорую руку» недвижимость за 15 миллионов фунтов, чтобы спокойно подождать более удачного предложения. На пике рынка элитной собственности летом 2007 года довелось повидать очереди из претендентов с наличными деньгами. Возникла такая паника, что их стали активно покупать и на стадии незавершенного строительства. «Один иностранный покупатель приобрел за 17 миллионов фунтов стерлингов недостроенный дом на Итон-сквер, в драйм-месте рядом с церковью, — рассказывают в Savills. — Он даже не посмотрел на это здание, ему достаточно было увидеть его в буклете». К июню 2007 года одна треть апартаментов в Кэнди и Кэндиз-Уан-Гайд-Парк (самые дорогие стройки в Лондоне) была продана, несмотря на то, что в земле зияла огромная яма под фундамент, которую полностью должны были закрыть только к 2010 году.

Натали Херст из Prime Purchase помнит, как представляла заявку одного своего клиента из России: «Эта заявка была слишком высока по цене, и я прямо сказала моему клиенту, что он переплачивает значительную сумму денег. Он пристально посмотрел мне в глаза и ответил: „Не упустите этот дом, Ната-ли“. Я провела заявку и продолжала набавлять цену, пока мы не выиграли. Мой клиент не хотел потерять дом, несмотря на то, что мы явно слишком много переплатили».

Когда престижная собственность попадала на рынок — особенно это касалось самых эксклюзивных адресов, — мгновенно возрастал ажиотажный спрос. Джонатан Хьюлет из Savills рассказывал: «В 2007 году мы взялись за немодернизированный дом в Мэйфейре и выставили его на продажу за 15 миллионов фунтов стерлингов. Прежде чем мы даже получили поэтажный план, сорок шесть человек посмотрели у нас дом за первую неделю». Эндрю Бученен из John D Wood говорил: «В середине 2006 года у меня было семнадцать зарегистрированных покупателей, желающих потратить более 20 миллионов фунтов стерлингов, а в середине 2007 года — уже шестьдесят, готовых заплатить свыше 20 миллионов».

И в неблагоприятной экономической ситуации, начавшей ощущаться в 2008 году, лихорадка в элитной части рынка ничуть не спала. Весной Лейм Бейли из Knight Frank сообщал, что «рынок домов за 5 миллионов фунтов стерлингов и выше увеличился до таких пределов, что порог недвижимости класса „супер-прайм" поднялся до 10 миллионов».

Благодаря иностранным вливаниям, Лондон в 2007 году обогнал Нью-Йорк как самый дорогой рынок жилья в мире. Лондонская недвижимость класса «прайм» в среднем составила 2300 фунтов стерлингов за квадратный фут. Для сравнения: прайм-недвижимость в Токио, Гонконге и Дубай стоила меньше, чем половина цены в Лондоне. Годом позже, к сентябрю 2008-го, английская столица начала ощущать влияние спада на финансовых рынках, но это произошло только теперь. Монако, где цены взмыли со скоростью реактивного самолета на 30 процентов за год в густонаселенном налоговом раю, оттолкнула Лондон на второе место.

Сначала сверхбогатые русские искали точку опоры в Соединенном Королевстве, первоначально просто держа курс на олигархов, но вскоре они последовали примеру Абрамовича, покупая также и загородные особняки.

Одним из первых владельцев загородной собственности стал Евгений Тененбаум, бывший руководитель по корпоративным вопросам в «Сибнефти», директор футбольного клуба «Челси» и близкий к Абрамовичу помощник в должности управляющего в Millhouse Capital в 1999 году. Уроженец Украины, канадский гражданин, переехавший в Лондон в 90-х, купил загородный дом с плавательным бассейном в Уолтон-он-Темз, удобно расположенный неподалеку от головного офиса компании Millhouse. В 2005 году банкир и промышленный миллиардер Андрей Мельниченко вдобавок к лондонскому дому приобрел поместье Harewood с территорией 27 акров около Виндзора.

В 2007 году Sunninghill Park, свадебный подарок королевы герцогу и герцогине Йоркским, был продан за 14 миллионов фунтов стерлингов (по значительно большей цене, чем первоначально за него просили) казахскому магнату. Поместье, рас-положившеєся на территории в 5 акров, построили в 1986 году из красного кирпича в лаконичном стиле. Оно не вызывало всеобщего восхищения, но все-таки несло отпечаток бывшей королевской резиденции.

Несмотря на то, что иностранцы, живущие в Британии, в разные периоды покупали загородные дома, только в последнее десятилетие они стали основными игроками на этом рынке. Количество русских, покупающих недвижимость за пределами Лондона, выросло более чем в семь раз в период с 2005 по 2007 годы, причем концентрируются они на престижных территориях Ишера, Кобхэма и Вейбриджа в Суррее, а также в Виндзоре и Аскоте в Беркшире.

Когда фирма Knight Frank в марте 2007 года продавала дом стоимостью в 11 миллионов фунтов около Гилдфорда в Суррее, половина из смотревших особняк были приезжими из России, русский же в конечном итоге его и купил. Эти же агенты продали дом в Уэнтворт Эстейт чуть меньше чем за 10 миллионов; и опять 43 процента из интересующихся им были русские. В 2006 году они составляли более половины собственников от всех иностранцев, купивших недвижимость стоимостью свыше 5 миллионов фунтов в ближайших к Лондону графствах [8].

Один из руководителей агентства недвижимости, который работал только с русскими покупателями, сказал в 2007 году: «Я в буквальном смысле слова совершенно забросил все (не отдыхал ни днем, ни ночью), чтобы предоставить им тот сервис, которого они желали. Мне дали четыре лучших вертолета компании, большое количество водителей, находящихся в постоянной готовности, чтобы я мог сразу организовывать просмотры. Однажды я провел два дня в вертолете с перспективными покупателями, подыскивающими загородные поместья».

Поток иностранных денег, хлынувших в Соединенное Королевство, постепенно менял социальную и архитектурную карту сельской Британии. Дорогие загородные дома когда-то были местом жительства аристократов-землевладельцев и крупных баронов времен Промышленного переворота. После к ним присоединялись высокооплачиваемые специалисты: биржевые брокеры и юристы.

С 90-х годов изначальные собственники и новички, появившиеся здесь после войны в охраняемых поселках вроде Сент-Джордж-хилл близ Эшера, вдруг обнаружили, что им приходится делить свои чудесные окрестности с разношерстной группой новых соседей. В 1964 году Джон Леннон купил «Кенвуд», дом с семью спальнями, построенный в уединенном месте, где, как говорят, он написал «Люси в небесах с алмазами» и записал два альбома. С него началась традиция, когда сюда стали прибывать рок-звезды и знаменитости: Том Джонс, Клифф Ричард, Ринго Стар и комик Эрик Сайкс. К ним в 80-х годах присоединились высокооплачиваемые топ-модели и спортивные звезды, включенные в списки богачей. Кое-что из лучшей загородной недвижимости было куплено звездами кино, музыки и изящных искусств, такими, как Кейт Уинслет, Мадонна и Гай Ричи, Дамьен Херст.

Однако к моменту бума, характерного для начала века, биржевые брокеры и знаменитости поняли, что их обошли, так как появились новые деньги — местные (британских финансистов, предпринимателей, банкиров) и заграничного происхождения. Они вытеснили прежде состоятельных людей. Именно русские в конечном итоге купили Torpoint в Сент-Джордж-хилл у Тома Джонса. Один из тех, кто работал на местном рынке, сказал: «Когда-то Сент-Джордж-хилл был излюбленным местом знаменитостей, поп-звезд и известнейших футбольных игроков. Сегодня вы здесь скорее встретите русского, чем поп-звезду или фугболиста из премьер-лиги».

Русские стали особенно интересоваться территориями близ Большого Виндзорского парка, такими, как Сент-Джордж-хилл или Уэнтворт. В Уэнтворте, дающем ощущение современной жизни, поселилось много выходцев со Среднего Востока, а также недавно приехавших русских, в том числе и Борис Березовский. Одним из его соседей является Михаил Ватфорд, русский мини-олигарх, который сделал состояние на энергоносителях, имея деловые интересы в России и в Украине. Затем он открыл High Life Development, компанию, занимающуюся эксклюзивной недвижимостью и дизайном. Она расположена на Кингз-роуд в Челси. Дом Ватфорда за 7 миллионов фунтов стерлингов, с высокой степенью безопасности, расположен в Уэнтворт Эстейт; при нем есть поле для мини-футбола и крикетный павильон.

Сент-Джордж-хилл — это большое частное владение около Уэйбриджа, построенное в качестве первого охраняемого поселка местным застройщиком В. Г. Тэррентом в 1911 году, дабы «обеспечить загородный отдых для состоятельных джентльменов из Лондона». Двести оригинальных домов в стиле народного творчества расположились на 900 акрах вокруг частного поля для гольфа; к большинству коттеджей примыкают садовые участки на семи акрах земли. Первоначально дома раскупили супербогачи из Лондона. Благодаря потрясающим видам местного ландшафта, это владение стало в послевоенные годы одним из самых эксклюзивных мест так называемого «пояса биржевых брокеров» в Суррее.

Первой среди русских, пожелавших приобрести недвижимость в Сент-Джорджз-хилл, стала в конце 90-х годов Татьяна Дьяченко, дочь Ельцина. Она купила Hamstone House — дом в стиле «арт деко» кремово-белого цвета. Он был единственным, выставленным на продажу. Затем появилось множество «больших парней», по меткому выражению одного из агентов, включая Олега Дерипаску и Евгения Швидлера. Последний «все время рыскал» в поисках дома в этом районе.

Воздействие хлынувшей волны денег ощущалось не только во взлете цен на Сент-Джорджз-хилл. Все чаще и чаще дома теряли свой первоначальный внешний вид или просто уничтожались и заменялись современными, большими, обычно построенными в кричащем стиле: какие-то имитации, неостили, стиль испанской гасиенды. Новых денежных мешков, появившихся здесь, мало заботили история и традиции этих мест.

Сегодня на рынке недвижимости невозможно выделить какой-то определенный русский «вкус». Некоторых интересует традиционная, современная недвижимость, но подавляющее большинство отдает предпочтение именно старинному стилю. Летом 2007 года под застройку попали сорок восемь мест: больше чем 10 процентов всего земельного владения. Другим фактором, побуждающим к сносу, были масштабы. Точно так же, как это происходило с лондонскими таун-хаусами, супербогачи мечтали о больших домах, хотели вернуться к размерам настоящих поместий, характерных для девятнадцатого века. «Экстравагантность, — по мнению агента по недвижимости, — это сейчас норма».

Большинство новых застроек отвечали исключительно высоким стандартам. Возьмем, к примеру, Hartlands — сверхроскошный дом, воздвигнутый в 2005 году на месте почти незаметного строения. Новый дом с семью спальнями, укомплектованный помещениями для штата и двенадцатиметровым крытым бассейном, был построен русским владельцем в 2006 году и продан годом позже, весной 2007, за 14,5 миллиона фунтов стерлингов. Покупатель так никогда в этот дом и не въехал. Собственность может похвастаться кабинетом, отделанным ореховым деревом, с ореховым столом ручной работы. В доме огромное количество технического оборудования, в том числе и специальное место для хранения «Роллексов», телевизор с плазменным экраном, который одним нажатием кнопки можно спрятать за живописной панелью. «Никто из британцев, — сказал агент, — не стал бы тратить такую кучу денег на кабинет. Это что-то вроде возврата в эпоху короля Эдуарда».

Пока большинство русских эмигрантов искали загородные дома, предпочитая ближайшие к Лондону графства, некоторые осваивали более отдаленные территории. В 2005 году модный дизайнер Леон Макс, русский по рождению, заплатил 15 миллионов за Easton Neston около Таучестера в Нортгемптоншире. В течение последних пятисот лет дом был родовым поместьем семьи Хескет. Здесь Макс ходил в английскую школу, а затем в возрасте двадцати одного года эмигрировал в Нью-Йорк, создав всемирно известную империю моды с 300 магазинами «Макс Студио» по всему миру.

Easton Neston, поместье из охраняемых государством по списку II, было построено Николасом Хоксмуром[46] и считается шедевром английского барокко. В нем два охотничьих домика, конюшня и 550 акров парковой территории. Макс вложил в Easton Neston миллионы на ремонт надворных построек и реконструкцию крыла Рена[47], которое серьезно пострадало при пожаре в 2002 году. Согласно газетным статьям, новых владельцев в поместье ждал подарок от лорда Хескета — бутылка водки.

Леон Макс использовал часть величественного дома в качестве базы для расширения своего бизнеса в Европе. Он жил здесь полгода, а остальное время проводил в Калифорнии с американской моделью, своей женой. Вскоре после переезда он сказал здешней газете Brackley and Towcester Advertiser: «Я люблю это место. Я уже сходил к мяснику, булочнику, посетил паб и понял: тут есть все, что нам нужно. Я надеюсь переманить нескольких людей из Лондона в это прекрасное местечко». Макс уже успел интегрироваться в британскую жизнь, и среди его друзей числятся граф Дартмаут, сэр Элтон Джон, Ричард Литтлджон, Лили Сафра и член парламента от Консервативной партии Николас Сомз.

Немногие русские, покупающие старинные дома, живут в них постоянно. Они, как правило, имеют квартиру (или даже несколько) в Лондоне, а также еще один (или больше) загородный дом. Кроме того, у них есть жилье в Москве и собственность на юге Франции. Преимущественно они ведут бизнес по всему миру и проводят больше времени за границей, чем в Соединенном Королевстве. Некоторые владеют предприятиями в Москве и пользуются своими домами лишь время от времени, в основном рассматривая их как хорошую возможность для инвестиций и отчасти в качестве места для весеннего и летнего отдыха. Другие покупатели продолжают работать в Москве, но перевозят жен и детей в Соединенное Королевство.

Некоторые олигархи, как, в частности, Борис Березовский, похоже, заинтересованы в контактах с представителями аристократии и британской королевской семьи. Другие пытаются подражать образу жизни британской знати — «играть в лорда из поместья», как выразился один агент по недвижимости. Они быстро развивают в себе вкус к английским спортивным и другим традициям, в том числе и посредством покупки замков и поместий. О самом Березовском говорили, что он, «рыская по Хайлендз», оказался случайным посетителем замка Skibo в Сазерленде. Замок был когда-то построен родившимся в Шотландии американским промышленником и филантропом Эндрю Карнеги, а позднее стал спортивным клубом и местом отдыха для супербогачей.

«Шотландская трофейная собственность[48]: спортивные владения, замки и острова — вскоре привлекли международное внимание, — говорит Джон Коулмен из Knight Frank в Эдинбурге. — Очень немногое из элитных предложений появляется на этом рынке, может быть, три-четыре за год, но когда это происходит, мы имеем дело с настоящими трофеями. Они предлагают иностранным покупателям способ обменять свои деньги на что-то весьма особенное и прекрасное. Сами покупатели, скорее всего, не будут проводить здесь много времени, может, один месяц в году, но они покупают эту недвижимость, чтобы устраивать там приемы, а также пользоваться ею как убежищем, когда хочется уединиться от всего мира».

Один шотландский брокер в сфере недвижимости любил рекламировать Хайлендз, утверждая, что там «как в Сибири, но только не холодно». «Именно деньги из России двигают этот рынок вперед. Русский интерес — иногда реальный, а иногда и кажущийся — образует здесь спрос и пробуждает надежды на будущее», — говорит Джон Коулмен.

Кроме размера владений, Шотландия имеет и другое большое преимущество. Трофейная собственность стоит относительно недорого: до 2008 года ни одно владение не продали больше чем за 20 миллионов фунтов стерлингов; для олигархов это просто мелочь. В декабре 2005 года Владимир Лисин, тогда пятый в рейтинге богатых людей России, заплатил 6,8 миллиона фунтов за дом шестнадцатого века — замок Аберучилл, поместье, раскинувшееся на 3300 акров. Здесь есть охотничьи угодья, где водятся куропатки и олени, места для отличной рыбалки. Замок возвышается над озером Лох-Эрн, что рядом с Камри в Пертшире. Лисин купил недвижимость, «снятую с продажи»: он подал заявку, достаточную по цене, чтобы отменить саму конкуренцию.

В 70-е годы Лисин работал сварщиком на угольной шахте в Сибири. В 90-е он приобрел стальной гигант «Новолипецк» за счет продажи акций в металлургии, а затем, в 2005 году, продал небольшую их долю на Лондонской фондовой бирже. В начале 2008 года его состояние оценивалось примерно в 7 миллиардов. Он женат, у него трое детей, ему нравится стрелять по тарелочкам и курить сигары марки «Кохиба». Известно, что некоторую часть своего состояния он использовал на финансирование Гран-при Фитаск по спортинг-компакту на кубок Южных графств Британии в 2004 году.

Никас Сафронов — еще один русский владелец шотландского поместья. Успешный художник, сделавший большие деньги на портретах богатых и знаменитых толстосумов, преимущественно из новых русских, изображая своих заказчиков, в угоду их тщеславию, в облике, а точнее, в облачении лордов, герцогов, римских пап и императоров, оставивших след в мировой истории и запечатленных на холстах великих художников. Такой «стиль» привлекает его клиентуру. Будучи близким к Кремлю, он написал портрет президента Путина в костюме короля Франции Франциска I. Пользуясь тем, что сейчас для представителей русской элиты — иметь свой живописный портрет — это требование этикета, Сафронов берет за исполнение его около 40 000 фунтов.

Шотландские земельные владения обычно предоставляют безопасность, право на частную жизнь и уединенность, что так ценят многие русские. Надолго ли останутся в Шотландии те, кто купил свою мечту, — это уже другой вопрос. Джон Коулмен сомневается, что они будут жить в Шотландии в течение длительного времени: «Те, кому я что-то продал, на самом деле пришли сюда не из заветного желания пожить феодальной жизнью. Скорее всего, дело в вопросе: „На что я могу потратить деньги?". Им нравится само впечатление от большого шотландского поместья, и они наслаждаются им, но я не удивлюсь, если через три-пять лет они уедут отсюда и продадут недвижимость, найдя для себя что-то более занимательное. Ведь их интерес к приобретенному несравненно ниже, чем у тех, кто строил эти дома первоначально, стремясь создать прекрасные, отличающиеся ярко выраженной индивидуальностью поместья».

Приезд русских оказал драматическое воздействие не только на ландшафт британской недвижимости высокого уровня, так называемых «золотых индексов» столицы, но и в отношении близко расположенных к Лондону графств. Влияние русских денег не ограничивалось приобретением лучших британских таун-хаусов и старинных поместий. Постоянный приток. средств из России стал толчком к развитию финансового бума в таких масштабах, каких не видывали с 20-х годов прошлого столетия.