Лошадь Молния

ГЛАВА 11

– Я пригласил на ужин доктора Макгула, – сказал Лахтенслахтер. – Собираюсь признаться ему в краже мозга.

– Что?

Энди в комнате Лахтенслахтера помогал доктору одеваться к ужину.

– Так будет правильно, Энди. Это тяжким грузом лежит на моей совести и, честно говоря, теперь уже нет смысла хранить тайну.

– Нет, есть! Финиш и Голди должны выставить коня на скачки. Иначе у них будут большие неприятности. Вы же знаете.

– Конь не может участвовать в скачках без мисс Браун.

– Конечно, может. Я хочу сказать, еще не поздно нанять другого жокея.

– Думаю, это крайне маловероятно, Энди. Я и сам не люблю сдаваться, поэтому сходил в Жокейский клуб и поспрашивал там. Никогда в жизни не видел компании столь распутных молодых людей. Увы, Энди. Это был, если можно так выразиться, благородный эксперимент, но теперь мы вынуждены поставить на нем крест.

– Нет, не надо. – Энди пытался скрыть панику в голосе. Он не ожидал, что так все закончится. До "Классики Дерка" оставалось меньше суток, и доктор Лахтенслахтер решил возложить всю вину на себя. – Возможно, Корди и не сможет участвовать в этих скачках, но будет же следующий сезон. Жеребец Финиша и Голди может участвовать в скачках с трех до пяти лет. Гм, конечно, им придется некоторое время скрываться, или… постойте… может, они могли бы продать коня.

– Энди, это слишком норовистый конь. Никто его не купит. Как его можно продать, если большинство наездников не сможет сесть на него верхом? Они не найдут покупателя, которому жеребец позволит хотя бы прикоснуться к себе. – Лахтенслахтер задумался. – Конечно, если они выставят коня на продажу, то у Макгула должно быть преимущественное право покупки.

– Это выглядит немного нечестным. Получится, доктор Макгул выкупит принадлежащий ему мозг.

– Хм, верно. Тогда надо бы сделать ему скидку, учитывая стоимость мозга. Возможно, мне самому следует купить жеребца, вынуть мозг и вернуть его Макгулу. Хмм, надо будет предложить это Финишу, прежде чем он покинет город. – Лахтенслахтер расправил воротник рубашки и застегнулся на все пуговицы. – Видишь ли, Энди, принадлежащий человеку мозг – очень личная вещь. Особенно для ученого. Мы очень привязаны к своему мозгу. Страшно подумать, сколько экспериментов провалилось из-за того, что у ученого не было мозга, подходящего для решения задачи.

– Да, я понимаю, – ответил Энди. Он решил испробовать другую тактику. – Доктор Лахтенслахтер, теперь я вижу, что вы правы. Но ведь это я украл мозг, не так ли? Я совершил кражу. Мой поступок был постыдным и бесчестным, и именно я должен загладить вину. Собственно, идея тоже была моя, и я уговорил остальных присоединиться. Так что будет справедливо, если я признаюсь во всем доктору Макгулу. К сожалению, у меня на завтра планы. Я… эээ… обещал провести день с Корди. Так что, если вы подождете денек-другой…

– Нет. Это неприемлемо, Энди. Я не могу позволить тебе взять вину на себя. Это будет выглядеть так, словно я пытаюсь выйти сухим их воды, свалив все на своего ассистента. Ты украл мозг с моего одобрения, так что, в конечном счете, ответственность за это должен нести я.

Энди едва сдержался, чтобы не состроить недовольную гримасу. С этими Безумными Учеными столько проблем. Они не похожи на Злых Гениев, которые просто маниакально хохочут, когда им напоминаешь об их злодеяниях. С Безумными Учеными гораздо приятнее работать, но у них есть привычка читать тебе мораль в самый неподходящий момент. Приходится уводить разговор в сторону, чтобы добиться нужного результата.

– Речь не только об ответственности, доктор Лахтенслахтер. А также о правде. Вы сказали, что хотите раскрыть доктору Макгулу правду, а правда в том, что я украл его мозг.

Лахтенслахтер кротко улыбнулся.

– Это очень благородно с твоей стороны, Энди. Я ценю то, как ты стараешься меня выгородить. Но ты ошибаешься. В конечном счете все упирается в ответственность.

– Ладно, – сказал Энди, изо всех сил стараясь родить какую-нибудь идею. – Хорошо, вы правы. Но, постойте, мы же не хотим, чтобы Финиш и Голди остались без своего скакуна и Ваксрот переломал им руки или что похуже, не так ли? Тогда ответственность за это ляжет на нас. Нам нужно просто подождать, пока еще одна скаковая лошадь получит травму. Тогда мы купим ее до того, как ее отправят на убой, поменяем мозгами с Чалым Бродягой, вернем мозг степного носорога[47] Макгулу, и все будут счастливы. У Финиша и Голди будет лошадь для скачек, а Макгул получит назад свой драгоценный мозг.

Лахтенслахтер обдумал сказанное, пока завязывал галстук.

– Полагаю, – произнес он, наконец, – ты прав. Это будет лучшим выходом из положения. Но проблема в том, что мы не знаем, когда сможем раздобыть мозг другой скаковой лошади. Ты же помнишь, нам пришлось позаимствовать этот мозг, потому что мы никак не могли достать мозг скакуна-чемпиона.

– Да, но тогда мы спешили, – возразил Энди. – Если же мы немного подождем, наверняка что-нибудь подвернется. Вы не поверите, сколько скаковых лошадей получают травмы каждый год. Мне рассказывала Корди. Скачки – жестокий и опасный вид спорта, особенно если ты лошадь. Им даже не обязательно падать или сталкиваться друг с другом, иногда лошади начинают хромать после скачек ни с того ни с сего. Держу пари, долго ждать не придется. Но на этот раз нам следует быть наготове и перехватить лошадь до того, как ей пробьют голову.

– Хмм. Да, из этого может что-то получиться. Мне нужно обговорить все с Финишем, раз уж это его конь. Что ж, хорошо. Присматривай подходящую захромавшую лошадь.

– Начну немедленно. Кстати, завтра я иду на скачки.

– Похвально, Энди. – Лахтенслахтера прервал стук в дверь. Это оказался посыльный, доставивший письмо. Доктор вертел конверт в руках, пока говорил. – И все же я поужинаю с Макгулом и оплачу счет. Не стану ни в чем признаваться до тех пор, пока не буду готов вернуть ему мозг, но не повредит поддерживать с ним хорошие отношения. Вряд ли он будет в восторге, узнав правду, и лучше задобрить его заранее.

Решив этот вопрос, Лахтенслахтер уделил внимание полученному письму. Из ящика письменного стола он достал перочинный нож и подсунул лезвие под сургучную печать. Из раскрытого конверта выпал картонный прямоугольник. Энди поднял его. Это оказался билет в "Мотив Блюза".

– Это от Эдди, – пояснил Лахтенслахтер, пробежав глазами письмо. – Он приглашает меня на свое сегодняшнее выступление. – Доктор даже не пытался скрыть свою радость. – Он прислал мне бесплатное приглашение.

– Вы пойдете?

– Да-да, конечно. – Лахтенслахтер заметил, как изменилось выражение на лице Энди. – Нет, я не стану на него кричать. Не скажу ни слова, клянусь. Просто послушаю музыку и похвалю в конце.

– Хорошо. – Энди протянул билет. Лахтенслахтер взглянул на него и нахмурился – Что-то не так?

– Это раннее выступление. – Лахтенслахтер подошел к окну, откуда были видны часы на городской площади. – Проклятье.

– Вам придется отменить ужин, – заметил Энди. – Хотите, я сообщу об этом доктору Макгулу?

– Слишком поздно отменять нашу встречу. Если Макгул еще не вышел за дверь, то вот-вот выйдет. И сейчас совсем неподходящее время, чтобы вызывать его недовольство.

Энди понимал, что это правда, но в то же время он догадывался, что на уме у Эдди и почему ему так важно, чтобы Лахтенслахтер не отказался прийти на выступление. Ему казалось неправильным подталкивать доктора к принятию решения. Взрослые должны сами разбираться с такими проблемами. Поэтому Энди пожал плечами и не стал ничего говорить.

Лахтенслахтер в нерешительности прошелся по комнате, затем сунул Энди билет в клуб.

– Возьми, Энди. Сходи к началу и передай Эдди, что я очень хотел послушать его выступление и обязательно приду ко второму отделению.

– Прекрасно! – воскликнул Энди, подумав, что вечер все-таки удался несмотря ни на что.

Вернувшись в гостиницу "Подкова", Энди переоделся, провел пару раз мокрой расческой по непослушным волосам, пересчитал имеющиеся у него капиталы и решил спросить Корди, не хочет ли она пойти с ним в клуб. Он подошел к двери ее номера, поднял руку, чтобы постучать, стушевался, метнулся обратно к себе – посмотреться в зеркало и еще раз причесаться. Вторая попытка тоже была не слишком удачной, Энди опять не решился постучать – прошагал мимо до конца коридора, развернулся, прошел в другую сторону. Вернувшись в свой номер, Энди закрыл дверь, сел на кровать и провел следующие несколько минут, убеждая сам себя, что у него вовсе не сдали нервы.

"Не стоит оно того, – подумал он. – Завтра у меня скачки, и если она увидит меня, то велит лечь пораньше. А я не могу, потому что нужно еще передать Эдди сообщение от доктора Лахтенслахтера. Конечно, я мог бы передать сообщение и уйти, но я никогда не слышал, как Эдди играет на сцене. К тому же я понятия не имею, какая музыка нравится Корди".

В итоге, Энди решил дождаться конца скачек. Если все пройдет неплохо, он сможет пригласить Корди отпраздновать и заодно на свидание. Если что-то пойдет не так – а Энди отдавал себе отчет, что, скорее всего, так и будет – все согласятся, что ни к чему было таскаться по клубам в ночь перед важными соревнованиями.

"Приглашу ее на свидание после скачек, – решил Энди. – А сегодня послушаю первое отделение, передам Эдди слова доктора, потом вернусь и лягу спать".

Он еще раз посмотрелся в зеркало, похлопал себя по карманам, проверяя, все ли на месте, затем вышел из гостиницы и, лавируя между экипажами и повозками, направился в "Мотив Блюза". В субботний вечер на примыкающих к городской площади улицах было оживленно. Мужчины и женщины в вечерних нарядах собирались у дверей танцевальных залов. Из окон таверн лились музыка и свет. Студенты Травалийского университета кучковались ватагами, чтобы вскладчину купить бочонок пива. В нескольких кварталах от площади улицы были тише и темнее, ряды уличных фонарей сюда не дотягивались. Но света из окон и от луны хватало, чтобы Энди не заблудился. Он остановился на перекрестке, пропуская повозку. В конце следующего квартала виднелся синий огонек, обозначающий вход в "Мотив Блюза". Энди собирался сойти с тротуара, когда ощутил чье-то быстрое движение рядом.

– Ой, – раздался голос девушки. Она споткнулась и почти налетела на Энди. Он непроизвольно вытянул руку, чтобы не дать ей упасть, и она схватилась за его рукав изящными пальчиками. – Спасибо. – Ее теплое сочное контральто мягко отдавалось в ушах. – На улицах сегодня немного грязно. Вот почему я надела туфли на каблуках. Как они тебе?

Энди неосознанно опустил взгляд. Из разреза юбки показалась длинная стройная нога, оканчивающаяся стильной черной туфелькой на высоком каблуке, с ремешком, обхватывающим лодыжку. Потом взгляд Энди проскользнул вдоль нежных изгибов бедер, миновал удивительно тонкую талию, задержался на выпуклостях груди под облегающей блузкой и декольте. Его сердце пустилось вскачь, а каждая железа в его теле посчитала своим долгом выпустить в кровь лошадиную порцию гормонов. Энди потребовалось немалое усилие, чтобы заставить себя поднять взгляд выше и посмотреть в лицо девушки, хотя он сразу же заверил себя, что эти жертвы были не напрасны. На мягких полных губах блестела ярко-красная помада. Пышные ресницы оттеняли холодные зеленые глаза. Пара золотых сережек в ушах подчеркивала высокие скулы, а безупречное, хотя и бледноватое лицо обрамляли струящиеся волны прекрасных рыжих волос. Девушка была потрясающе красива. Энди многое знал о женской анатомии из учебников в библиотеке доктора Лахтенслахтера. Теперь он понял, что авторы тех книг упустили самое главное.

– Очень симпатичные, – проговорил Энди, понимая, что это не лучший ответ, но лучше уж выглядеть немногословным, чем болтливым, как идиот.

Видя, что девушка уже твердо стоит на ногах, он посторонился, уступая ей дорогу. К удивлению Энди, она продолжала держать его за руку и улыбаться.

– Ты идешь в "Мотив Блюза"? – спросила она. – Вон туда?

– В общем-то да.

Энди был удивлен. В первую очередь тем, что такая привлекательная девушка первая завела с ним разговор. По школьному опыту Энди знал, что у многих красоток "стеклянные глаза". У них отбоя нет от парней, пытающихся познакомиться или поболтать, так что они смотрят как бы сквозь тебя, делая вид, что не замечают. А во-вторых, удивление Энди вызвал возраст незнакомки. По его прикидке, ей было никак не меньше восемнадцати. Девчонки в школе, как правило, игнорировали парней младше себя, даже если те были хорошо сложены.

Но если эта красотка хотела сходить вместе с Энди в клуб – кто он такой, чтобы с ней спорить?

– Это самый крутой клуб в городе, – сказала девушка по пути. – Выглядит так себе, но музыка там просто улет.

Благодаря высоким каблукам, ее глаза были на одном уровне с глазами Энди.

– Я слышал о нем, – ответил Энди. – Хотя никогда раньше там не бывал.

Прежде чем он осознал, что происходит, девушка на ходу переплела свою руку с его и придвинулась вплотную. Энди почувствовал запах ее духов. Это не был аромат жасмина, розового масла или цветков яблони, которыми благоухали некоторые из его знакомых девушек. Это был запах, наводящий на мысли о нежной коже и влажных губах.

– Тебе понравится "Мотив Блюза". По-моему, ты клевый парень.

– Ммм, спасибо. – Ни одна девушка еще не говорила Энди, что он клевый.

– Там выступает один очень хороший гитарист, – сказала она. – Его зовут Эдди Лок. Он сам пишет свои песни.

– Знаю. Он мой двоюродный брат.

Девушка недоверчиво взглянула на Энди.

– Да ладно? Правда?

Энди показалось, что ему удалось произвести на нее впечатление.

– О, да. Его полное имя Эдди Лахтенслахтер. Эдди Лок – сценический псевдоним. Я часто слышал, как он играет в замке его отца. Но на сцене не видел его ни разу.

– У его отца есть замок? – Девушка задумалась.

– Да, он поселился там из-за молний.

Девушка посмотрела на Энди так, словно он сказал что-то странное.

– В той местности бывают очень хорошие молнии, – пояснил он. – Я приезжаю туда почти каждое лето. Ну, знаешь, полазать по горам, побродить по долам, порыбачить, малость пограбить могилы.

Энди хотел спросить имя девушки, но подумал, что это прозвучит, пожалуй, слишком навязчиво. Вместо этого он представился первым:

– Меня зовут Эн… Эндрю.

– Диана, – ответила девушка. – Вот мы и пришли.

Они спустились по ступенькам между двумя фонарями с голубыми стеклами, отмечающими вход в "Мотив Блюза". Энди предъявил свой билет, а затем, после секундного колебания, полез за кошельком, чтобы заплатить за Диану. Но привратник взглянул на билет и жестом пригласил обоих внутрь.

Когда они оказались в клубе, Энди замешкался, думая, что Диана оставит его и присоединится к своим знакомым. Вместо этого она потянула Энди к маленькому столику в глубине зала. "Что ни делается – все к лучшему", – подумал Энди. Другие парни делились с ним рассказами о походах в клубы и знакомствах там с девушками. Энди и не думал, что это так просто. Он огляделся, ожидая, пока глаза привыкнут к дыму и тусклому освещению. Группа из четырех музыкантов уже заняла места на сцене. Эдди запел "Глаза б мои тебя не видели" – одну из своих старых песен. Из полумрака вынырнула прислужница и вопросительно уставилась на Энди. Он не был уверен, как следует поступить. Очевидно, он должен заплатить за Диану, но нужно ли спросить ее, что она хочет выпить, или просто подождать, пока она сама сделает заказ?

– Эээ, могу я тебя угостить? – выдавил Энди.

– Вот что я скажу, – ответила Диана. – Почему бы мне не угостить тебя? Бутылку домашнего красного, – обратилась она к прислужнице, которая исчезла раньше, чем Энди успел запротестовать.

Диана наклонилась к Энди. Он заметил, что две верхние пуговки ее блузки расстегнулись, открывая глубокое V декольте. Неужели это произошло только сейчас? Не мог же он не заметить раньше.

Саксофонист исполнял соло, медляк под названием "Скорбное утро". Эдди заметил их и помахал рукой со сцены. Энди махнул в ответ.

Вместо девушки, принявшей заказ, бутылку и два бокала принес на подносе кельнер. Он ловко откупорил бутылку и начал разливать вино по бокалам, но Диана выхватила свой бокал из его рук.

– Я сама. Спасибо.

Кельнер удалился.

– Постойте, – окликнул его Энди, но кельнер уже скрылся за барной стойкой. – Я обычно выпиваю лишь немного пива, – сказал Энди Диане.

– Ну уж нет. Ты должен помочь мне осушить эту бутылку. – Диана наполнила бокал Энди почти до краев. – Не могу же я выпить ее в одиночку.

Это было правдой только в тех случаях, когда Ваксрот отбирал у нее бокал. Диана поставила бутылку на стол, ухитрившись при этом пожать плечами так, что ее грудь всколыхнулась. Энди засомневался, стоит ли ему уходить после первого отделения. В конце концов, сколько требуется сна, чтобы потом проскакать разок на лошади? От дыма, заволакивающего клуб, у Энди пересохло в горле. Он поднял бокал и ополовинил.

Энди обычно не испытывал трудностей в общении с людьми. Но сейчас он поймал себя на том, что никак не может заговорить, потому что любая возможная реплика заставит его почувствовать себя идиотом.

– Ты отсюда родом? – наконец, спросил он, довольный тем, что подобрал незаезженный вопрос.

– О, нет, – ответила Диана. – Я переехала сюда из маленького городка на юге. Там у моей семьи был вишневый сад. Когда я была маленькой, то помогала собирать вишни. Конечно, я не могла удержаться от соблазна съесть немного, но родные всегда узнавали, потому что у меня были красные губы. – Она придвинула стул ближе к Энди и снова наполнила его бокал. – Наверное, я выглядела потрясно, Эндрю. Можешь представить меня с мокрыми и липкими от вишен губами?

Энди представил без особого труда. Схватив стакан, он отпил из него. "Скачки начнутся после обеда, – напомнил он себе. – Я могу лечь попозже, если что".

– Иногда вишневый сок стекал по моей коже, и мне приходилось слизывать его, – продолжала Диана. – Мой отец очень сердился, если я съедала слишком много вишен. Он клал меня к себе на колени и шлепал. Конечно, я понимала, что заслужила это, я ведь была плохой девочкой. Но я все еще не уверена, поступал ли он правильно. – Она положила руку на плечо Энди и с тревогой взглянула ему в глаза. – Как ты думаешь, Эндрю? – серьезным тоном спросила она, – Если девушка ведет себя очень плохо, правильно ли будет отшлепать ее по гладкой голой попке?

– Ммм, честно говоря, никогда об этом не задумывался, – ответил Энди, который сейчас не мог думать ни о чем другом.

Губы Дианы слегка раскрылись, ее лицо было всего в нескольких дюймах от лица Энди, отражаясь в его глазах, в то время как остальная часть помещения и собравшиеся в клубе люди словно растворились во тьме. Музыка теперь тоже доносилась откуда-то издалека, заглушаемая водопадом тестостерона. Энди накрыл руку Дианы своей. "У меня все равно никаких шансов на победу. Не будет иметь никакого значения, если я завтра не явлюсь на скачки".

На сцене Эдди играл классический блюз "Мелани в лунном свете". Диана что-то произнесла, но Энди не расслышал. Не потому, что музыка была громкой, а потому, что бедро сидящей рядом девушки прижималось к его бедру, и Энди не мог сосредоточиться на ее словах. Он пытался напомнить себе, что пришел сюда по какому-то делу, должен что-то передать Эдди. Нет, все бесполезно. Энди опустил голову, а Диана склонилась еще ближе к нему, так, что коснулась губами уха. В то же время ее нога обвилась вокруг его ноги. Энди чувствовал, как ее теплое дыхание ласкает мочку его уха, когда Диана что-то говорила, но самих слов не мог ни расслышать, ни осознать. Видимо, она задала вопрос, потому что слегка отстранилась, вопросительно глядя на Энди. Энди кивнул. Видимо, это был правильный ответ, потому что от улыбки Дианы температура тела Энди подскочила на три градуса по Цельсию. Она обняла его за талию. Энди выкинул из головы все мысли о Чалом Бродяге, скачках и обо всем остальном, кроме прекрасной девушки рядом.

Внезапно наступила тишина. Нет, со слухом Энди все было в порядке, просто музыка прекратилась. Он поднял глаза и увидел, как Эдди и остальные музыканты откладывают свои инструменты. Закончилось первое отделение.

Диана положила голову ему на плечо.

Эдди нравилось думать, что он придерживается определенного морального кодекса в отношениях с девушками. Он считал, что мужчина должен быть честен и говорить девушке правду, если это не мешает затащить ее в постель. Поэтому он напрямую сказал зеленоглазой красавице в первый день их знакомства: "Если хочешь встречаться с музыкантом, не ожидай, что он будет работать по утрам". Эдди давно пришел к мысли, что если ты встаешь с постели до полудня, то теряешь одно из главных преимуществ образа жизни музыканта. По-видимому, зеленоглазая девушка придерживалась того же мнения, потому что, когда он, наконец, проснулся – на часах было уже почти два – она еще спала, прижавшись к нему и положив изящную ручку ему на грудь.

Эдди лежал без сна и размышлял о прошлом вечере. Его отец припозднился, но к счастью он прислал Энди предупредить, что задержится. Они почти не разговаривали и не спорили, что тоже было неплохо. Эдди исполнил джазовую версию польки-пиццикато,[48] и это, похоже, понравилось отцу, а остальная публика не особо возражала (он вставил эту песню в начале третьего отделения, пока посетители заказывали выпивку и не слишком обращали внимание на сцену). Затем клуб закрылся, но Эдди, как обычно, задержался на пару часов потусить с другими музыкантами. Зеленоглазка осталась с ним до самого завтрака, после чего они вместе проследовали в обиталище Эдди.

Его размышления прервал поцелуй. Девушка, о которой шла речь, тоже проснулась. Он откинул прядь ее рыжих волос с лица, поцеловал в ответ и позволил ей прильнуть к изгибу своей руки.

– Доброе утро, Диана, – сказал Эдди. – Тебе не пора возвращаться к своему боссу? – Он ощутил, как напряглось ее тело. – Эй, да все в порядке.

Диана несколько минут полежала с закрытыми глазами, затем произнесла:

– Я не собираюсь к нему возвращаться.

– Да? – сказал Эдди.

– Не волнуйся, Эдди, я не навязываюсь. Найду где поселиться.

– А, ладно. – Эдди постарался скрыть облегчение в голосе. – Но ты, конечно, можешь пожить у меня, пока ищешь другое жилье.

– На самом деле ты этого не хочешь.

– Конечно, хочу, – сказал Эдди и с удивлением поймал себя на том, что говорит искренне.

Диана продолжила после недолгого колебания. Она коснулась пальцем его груди, обводя шрамы.

– Ну, может, только сегодня.

– Сегодня так сегодня, – согласился Эдди. – А что случилось? Я думал, ты неплохо устроилась под крылышком у Ваксрота. Как раз то, что ты желала. Дорогая одежда, приличные рестораны, уютная квартирка с прекрасным видом из окна. Знакомишься с интересными людьми и смотришь, как Ваксрот их запугивает.

– Это трудно объяснить. Он просто перегнул палку. Одно дело – относиться ко мне, как к своей любовнице, хоть я ей и не являлась. Я думала, он просто держит меня при себе, как украшение. И да, признаю, я легла бы с ним в постель, дойди до этого дело. Но тут он решил сделать из меня шлюху!

– Он предложил тебе деньги за то, чтобы ты переспала с ним? – Эдди нахмурился.

– Нет, – сказала Диана. – Он захотел, чтобы я переспала с другим.

– О как. Да, теперь я понимаю, что это могло зайти слишком далеко.

– Я хочу сказать, что существует тонкая грань между содержанкой и шлюхой. Возможно, мужчины не замечают разницы, но она есть. И прошлым вечером я почти пересекла эту грань. Я едва не сделала то, чего он от меня хотел.

– Но не сделала же. Так что не переживай из-за этого.

– Решение было не моим. Парень, которого я должна была соблазнить, ушел после первого отделения. Я, наверное, теряю хватку.

– Да неужели? – Эдди провел ладонью по плавному изгибу бедра Дианы, по плоскому животу и задержался под выпуклостью груди. – Похоже, ты быстро ее отыскала.

Эдди поцеловал девушку, долго не отрываясь от ее губ, затем поднял голову, оглядываясь в поисках своей одежды. Он увидел рубашку на спинке стула, высвободился из объятий Дианы и скатился с кровати.

– Видимо, тот парень пришел и ушел, пока я был занят выступлением. Я заметил рядом с тобой только Энди.

– Да, он сказал, что твой двоюродный брат.

– Энди?

– Ну да. – Диана подперла подбородок ладонью и посмотрела на Эдди. Прядь рыжих волос упала на глаза. – Почему ты улыбаешься?

– Энди? Да брось, Диана. Он же еще школьник. Ты хочешь сказать, твой босс Вернер Ваксрот приказал тебе переспать с Энди? – Эдди надел и застегнул рубашку. – Прости, детка, но, похоже, или ты ошиблась, или Энди проводит это лето гораздо более увлекательно, чем когда-либо за то время, что я его знаю.

Диана села и потянулась, отчего Эдди перестал одеваться и не отрывал взгляда от ее приподнявшейся груди, пока она не опустила руки. Эдди взглянул в окно и подумал, не стоит ли вернуться в постель. Солнца не было видно, но по теням на подоконнике он понял, что день перевалил за вторую половину.

– Я не ошиблась, – сказала Диана. – Вернер дал мне его имя и описал внешность. Он знал о нем все, даже то, что он остановился в гостинице "Подкова". Что ты смеешься надо мной?

– Я не над тобой смеюсь, детка. Я просто смеюсь. Даже представить себе не мог, что Ваксрот и Энди такие хорошие друзья.

– Они не друзья. Энди не знал, что меня подослал Вернер. Я же говорила – моей задачей было его соблазнить. – Диана пожала плечами, позволив простыне соскользнуть по ее стройному телу до талии. – Знаешь, я не ожидала, что Энди окажется таким упорным. Обычно достаточно бросить на подростка соблазнительный взгляд – и он сделает для тебя все, что угодно.

– Правда? – спросил Эдди. – Удивлен, что ты так считаешь. Уж не хочешь ли ты сказать, что для взрослых мужчин требуется нечто бо́льшее, чем соблазнительный взгляд?

– Может, мой соблазнительный взгляд уже не тот, что прежде.

Эдди склонился над кроватью, чтобы еще раз поцеловать Диану.

– А по-моему, твой соблазнительный взгляд все так же соблазнителен.

Во время поцелуя, Диана выгнула спину дугой и прижалась грудью к Эдди. Закончив, он спросил:

– Так в чем был смысл? Твой босс так устал от букмекерства и выдачи займов под грабительские проценты, что решил попробовать себя в разграблении могил? Ему требуется замена ключицы, но он хочет получить скидку? Или это его своеобразный способ поощрить молодых многообещающих студентов?

– Я не знаю. – Диана встала с кровати, завернувшись в простыню с невинным и при этом обольстительным видом. Она притворилась, что ищет свою одежду. – Вернеру почему-то взбрело в голову, что если я пересплю с твоим двоюродным братом, то он не сможет участвовать в сегодняшних скачках. Это какой-то миф из мира спорта. Знаешь, многие атлеты воздерживаются от плотских утех накануне важных соревнований. Они боятся, что станут от этого слабее. Но не настолько же, чтобы быть не в состоянии сесть на коня? Думаю, Вернер просто малость тронулся, потому что рискует большими деньгами на "Классике Дерка".

– Чего еще ждать от такого азартного игрока, как Ваксрот. Но Энди не участвует ни в каких скачках. Эй, если я пообещаю не участвовать в скачках, Ваксрот тоже разрешит тебе переспать со мной? Это, безусловно, упростило бы дело. Не пришлось бы тратить время на вопросы, типа: "Свободна ли ты в эту субботу?"

Диана нагнулась, не сгибая ног и задорно выпятив круглую попку, и подобрала с пола крошечный кружевной кусочек материи, служащий, по-видимому, нижним бельем.

– Ты не видел мои чулки? Твой двоюродный брат выступает на "Классике Дерка", я видела его имя в списке участников. Тебе стоит сходить на ипподром и поболеть за него. У тебя еще есть время. Энди показался мне хорошим парнем.

Эдди застыл, как вкопанный.

– Энди участвует в скачках?

– Да, "Классика Дерка". Он числится жокеем-любителем. Эй, давай вместе сходим на скачки? Ты и я – будет весело. Ты когда-нибудь был на "Классике Дерка"? Это просто бедлам. Грандиозная вечеринка с выпивкой и конями. И мы будем болеть за твоего двоюродного брата.

– Этого не может быть. – Эдди натянул штаны и стал разыскивать ботинки. – Но я лучше проверю. В какой гостинице, ты говоришь, он живет?

– Гостиница "Подкова". Там останавливаются многие жокеи и служащие ипподрома. И сам ипподром под боком. Эдди, что-то случилось?

– Нет, – отрезал Эдди, с предельной скоростью зашнуровывая ботинки. – Нет, не совсем. Но я должен сходить туда. – Его напряженные пальцы оторвали конец шнурка на одном ботинке. – Черт! –

Не потрудившись зашнуровать второй ботинок, Эдди распахнул дверь. Диана поспешно схватила простыню и прикрылась.

– Диана, я ненадолго. Это не займет много времени. Когда я вернусь – сходим куда-нибудь поедим, хорошо? Увидимся позже.

Озадаченная Диана подбежала к окну и проводила взглядом Эдди, направившегося по улице в сторону ипподрома. Сначала он шел быстро, затем еще быстрее, в конце концов припустил бегом и скрылся за углом.

Диана решила последовать за ним.

Когда Эдди добрался до гостиницы "Подкова", он застал хозяина за изучением расписания скачек.

– Я ищу своего кузена Энди. Он моложе меня, такого же роста, худощавый, светловолосый. Он проживает здесь?

– Да, я его знаю. – Хозяин ткнул пальцем в расписание скачек. – Это новый жокей-любитель, верно? Он остановился у нас, но сейчас-то он, конечно, на скачках. Все, кто остановился здесь, ушли на скачки. Я бы тоже пошел, но занят делами. Сегодня "Классика Дерка".

– Это какая-то ошибка. Он не участвует в "Классике Дерка". Этого не может быть. В каком он номере?

Владелец гостиницы бросил быстрый взгляд на Эдди и не без оснований решил, что, когда мускулистый молодой человек, покрытый коллекцией зловещих шрамов, просит поделиться некими сведениями – не стоит читать ему нотацию о частной жизни постояльцев. Он молча потянулся к регистрационной книге.

Эдди выхватил ее, перелистнул страницу, увидел подпись Энди и помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Дверь номера Энди была заперта. Эдди забарабанил по ней, прислушался, затем постучал еще раз. Он подумывал выломать дверь, но понял, что это глупо – Энди внутри не было.

"Не о чем волноваться, – сказал Эдди себе. – Энди не имеет моей привычки спать до обеда. Он часто где-то гуляет. У него полно дел, которыми он может заниматься. И он не настолько глуп, чтобы участвовать в скачках".

Он стремглав спустился по лестнице и на выходе из гостиницы чуть не столкнулся с Дианой, все еще закутанной в простыню. Она схватила его за руку.

– Эдди, что происходит?

– Где ипподром?

– Туда.

Эдди бросился бежать.

– Эдди, постой! – окликнула его Диана.

– Его спина! – прокричал Эдди на бегу через плечо. – У Энди больная спина! Если его сбросит лошадь – его может парализовать на всю жизнь!

Диана побежала за ним.