Ловчие

Глава 27

— Дети… Со мной же одни дети!

Дед ходил взад-вперёд, заложив сухие руки за спину. Он никогда не был таким возбуждённым. Достаточно было просто слышать патриарха, можно даже не смотреть на него, чтобы понять — что-то надвигается. Прямо сейчас ползёт по чаще под нами, воет, стрекочет и рычит. И близость неотвратимого боя отзывалась холодком по затылку. Нас нашли. Я привёл сюда недругов — лиговцев ли, арбитров ли, пока не ясно. В этом чёртовом мире ловчих так и сдохнешь, ничего наверняка по местам не расставив!

Бильвиз Улле был своего рода колокольчиком для Ганса. Немец знал, где родовое гнездо Велес, и просто послал сюда слугу, чтобы тот предупредил, когда я объявлюсь. И, судя по озабоченности деда, многое, если не всё, обошлось бы, не пожми я тогда в баре Митрича мертвенно-холодную руку.

Катя прижимала к себе Иго, хоть та и не выглядела испуганной. Гера петушился, но после всего, что он узнал о себе, пыл его поугас. Всякая пойманная сущность рушила его организм похлеще бутирата какого-нибудь — такое спесь с кого угодно собьёт! А кто к нам приближался, мы не знали. Сущности или ловчие. Хотя, скорее первые, ведь домовой деда не позволит войти чужаку в пределы усадьбы даже через нижнюю сферу.

Да и мечники из нас… Дед по-сути один!

— Котя! — я вытянулся. — Ты, малец, смотри да запоминай всё, что увиде! Понял? У тебя нет времени на повторение. Нет! Сходу лови, на лету откусывай! Как я поступаю, почему — сам додумывай. Я дам тебе и Гере щепотку умений в ближнем бою. Временно дам… — его глаза остекленели, дед менял на своих многочисленных пьедесталах сущности. — Да… так… Теперь хоть что-то! Но только держите ближе ко мне!

Это было похоже на ауру какую-то, исходящую от патриарха, потому как в лице поменялся и пацан — воспрял и боевито поработал худыми плечами. Брюс Ли хренов. По венам знакомо потёк холодок жидкого металла. Сила и навык. Чужие сила и навык, и от этой мысли становилось тошно.

Пора бы уже как-то руками-ногами работать, Костя. Головой, в конце-концов. Хорош покачиваться на течении. Сам же Дена учил: “Лучше синица в руке, чем утка под кроватью. Добивайся своего, не жди подачек”.

— Скоро, — бормотал, остановившись, дед. — Скоро уже! Мимо нитки шерстяной не пройти. Будьте готовы. Ко всему будьте готовы, малята! Я за вас горой, но и вы не плошайте. Я старый.

Я спешно провалился в храм. Нкои вписывался в грядущий бой, как дорожный указатель в яшму покоев византийского василевса, и поэтому я быстро сменил его на Жигуля. Засранец мог хоть что-то, да к тому же не за горизонтом была его вторая ступень.

И каково же было моё удивление, когда следом же погасло одно из делений жизненной энергии! Так всегда было и я просто не обращал внимания, или это какой-то новый поворот? Выяснять не было ни времени, ни желания.

Жигуль появился в каске, из-под которой по-заячьи торчали сложенные волосатые уши. В обычной такой непримечательной серой каске солдата вермахта, разве что с корявой надписью чем-то белым сбоку: “Эльза”. И с шибко уж довольной рожей. Вот прям перебор. Аж врезать захотелось. Он клацнул корявыми клыками, почесал бородавчатое раздутое пузо и замер с ехидной улыбочкой в подхалимском поклончике — чего изволишь, хозяин?..

— Котя!

Я встрепенулся и, даже ещё стекло с глаз не сморгнув, затормозил вращение реальности. Деда напротив уже не было.

Истончаясь, Иго шипела змеёй какой-то, ящерицей, дракончиком, скаля треугольники вдруг увеличившихся зубов, и смотрела вниз. И теперь Катя не прижимала её к себе, а цеплялась сама, трясясь от страха. От неё-то точно не стоило ждать решительных действий.

А ниже, под паутиной ломких веток не то дубов, не то вязов уже вовсю сражался дед. “В бога душу мать” долетало и до сферы спящих, да таким громогласным каскадом, аж многострадальный торшер у лестницы дрожал.

Гера был рядом. Мы снова стояли плечом к плечу, и также — вместе, вдвоём — провалились, сходу обнажая родовые мечи.

Сущности! Это были всего лишь сущности Лиги! Всклокоченный мохнатый вервольф, прям как в фильмах, барахтаясь, подымался на задние лапы, только-только, видимо, схлопотав зуботычину, а сбоку, что-то этакое неустанно распевая, орудовал голыми кулаками патриарх. Огромный, он выглядел постаревшим Илюшей, что был вынужден снова с печи слезть. И хрустящие непонятные живые корни-ветки в его кулачище будто бы были с тем полностью согласны — пытались удрать, даже не думая хоть как-то атаковать патриарха, тщетно работая в воздухе плетёными ногами.

— Справа!

Я среагировал на предупреждение Геры и отступил на шаг; сам пацан эффектно стуманился, пропуская сквозь себя какую-то стальную стрекозу размером с бульдога, с явно острыми, опасно быстрыми крыльями. Едва та вцепилась в ствол и развернулась, норовя повторить прыжок, чащу окутал туман — даже пожухлые листья кое-где вскинулись от резко поднявшихся с земли капелек воды! Пелена оказалась такой густой, что от досады взвыл потерявший из виду цель вервольф — Гера не жалел жизненной энергии!

Я же видел прекрасно. И не думал ничего выжидать. Железный насекомыш пока был явно дезориентирован: перебирал длинными крючковатыми лапами, постукивал по коре под собой свёрнутым в спираль брюшком. Он не видел меня. Точнее, увидел слишком поздно — я уже коснулся металлического панцыря меж крыльев.

— Ломай!

— Jawohl! — Жигуль стукнул когтями в каску, и смертоносная игрушка-переросток брякнулась в листву.

Энергии осталось всего два деления.

Я занёс над сущностью меч, но в этот момент со спины пахнуло дохлятиной. И вот тут-то металл по венам спас мне жизнь! Сам бы я не извернулся так: как-то почти нечеловечески, на одной ноге, падая и одновременно выгибаясь. Но когти оборотня всё равно прошлись по моему предплечью, срывая одежду и кожу. Боль ошпарила, кровь несколькими каплями попала в листву, и та вмиг почернела, свернувшись в комочки чёрного дрожащего льда.

Я перекатился, но как-то не очень ловко. И вскочил лишь только для того, чтобы снова прыгнуть в сторону. Вервольф не видел ничего. Но прекрасно обонял и поворачивался вслед за мной по кругу. Тупые в зазубринах когти двуногого горбатого волка раз от раза пролетали слишком близко, и я никак не мог приноровиться, чтобы нанести контрудар. Да и раненая рука давала о себе знать. В какой-то момент чёрных кристалликов по мёртвым листьям было уже так много, что они начали соединяться в неровный круг, а я всё кружил, кружил и выцеливал, пока туман давал хоть какое-то преимущество. И, видимо, потерял бдительность.

Слюнявая пасть клацнула в сантиметре, удар лапы выбил меч, и я повалился спиной в листву. Вскинул руки перед собой, инстинктивно закрываясь. Но вдруг вервольфа не стало. Будто Господь Бог прибрал его своим пылесосом: волчара взвизгнул, вытянулся почти до состояния фонарного столба и взмыл вверх вместе с кругом из кристалликов чёрного дрожащего льда. Но дольше, чем полторы секунды, поразмыслить над этим не удалось.

Механическое насекомое наползло из-за головы, придавило к земле, блестя острыми слюдяными крыльями даже в тумане. Его вытянутое брюшко расправилось и изогнулось, являя сфере сущностей длиннющее жало-яйцеклад, что нацелилось мне прямиком в грудь. Это была, мать его, какая-то оса-наездница! Фу, сука, ну почему из всех жужелиц именно она?!

— О!.. Not so fast, honey!.. — облизнул кривые клыки гремлин. Тварь наверняка осуществила бы задуманное, если бы не фашиствующий англичашка.

— Ломай!

Оса опять застыла, и на этот раз — навсегда. Потому что я вскочил, заново вызвал меч и одним ударом разрубил её на две половины. Не было ни брызг масла какого-нибудь, ни разлетающихся во все стороны шестерёнок или ещё чего. Странная механическая сущность, что пыталась меня оседлать, просто исчезла, растворилась, как и не было, а на главном экране моего храма чуть продвинулся бегунок прогресса к третьему рангу:

“1 из 10”.

Шкала жизненной силы опустела, но ненадолго. Одно деление вскоре заполнилось наполовину — в конце концов, мы были на окраине русской деревни, не где-то на посиневшем от холода океанской воды Ногте Бога.

Туман рассеивался, и вместе с ним наступала напряжённая тишина. Отрывисто дыша, я крутился на месте и не верил, что это всё. Но, похоже, так и было. Мы победили!..

Как-то уж слишком просто. И быстро.

— Котя, Гера, отзовитесь, — прозвучало тёплое в храме.

— Я здесь, — ответил я. — Живой.

И тихо. Гера молчал.

Чаща хрустела и стонала. Казалось, корявые ветки шарахались от моей пораненной руки. Редкие капли, что падали на землю, рождали новые льдинки, и я зажимал рану, как мог. В том месте, где мы с Герой разошлись, патриарх и я оказались одновременно. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — что-то не то.

— Его нет, — белые волосы могучего старца приподымалась, как наэлектризованные.

— Гера! — позвал я, но эхо моего голоса, едва свернув за первое же дерево, сдавленно смолкло, как ножом прирезанное.

— На нас напали четверо. Дендроид, два волколака и то, что должно было тебя уволочь отсюда. Ганса с ними не было. Да и не прошёл бы он — Нафан толковым пальцем деланный. Одну псину прибил я. Деревяшку тоже я. Гера всё время со мной был, помогал…

— Осу я разрубил, второго оборотня… не знаю…

— Как это — не знаю?

— Дел куда-то. Выкинул, что ли… Не пойму, — объясняя, я крутил головой в надежде разглядеть Геру. И махнул рукой.

— Выкинул?! — только сейчас он увидел кровь на моей руке. — Быстро! Обратно в дом!

Мы вынырнули и остолбенели: деревянный обеденный стол и лавки были переломлены, будто по ним пронёсся какой-то рассвирепевший бык весом в полтонны, ноут растоптан в пластиковую крошку, противоиговая посуда частью разбита, и всюду по дереву виднелись борозды от когтей. Они же были и на лестнице.

— Наверх!

Но я уже обогнал деда и нёсся, как угорелый. Метаться по комнатам не пришлось — следы вели в спальню нашей Мулан.

Я влетел и замер — горбатой спиной ко мне, посреди комнаты хрипло дышал оборотень. Мысли нагнали мозг, как состав вагонов — слишком резко затормозивший локомотив: ударить? наброситься? окликнуть? стоять? что делать?! Я растерялся. Потому как все трое наших были тут, Катя и перепуганный насмерть Гера жались в угол, а друг напротив друга, как непримиримые шериф и главарь банды головорезов, в самом центре стояли Иго и горбатый двуногий волчара. Девочка при этом взобралась на стол и оказалась с ним глаза в глаза.

Дед появился следом, но тоже принял верное решение, и не сделал и полшага внутрь. Потому как то, что начиналось в комнате, должно было завершиться. Это был танец какой-то. Гипнотический, чтоб его. Иго, угловатая и неловкая разрушительница всего на свете, плавно раскачивалась. Сначала только головой, не мигая и не сводя глаз с незваного гостя, затем шеей и плечами, после грудной клеткой, животом, узкими бёдрами и под конец уже это была не Иго, а… чёрт её знает кто вообще! Она двигалась так грациозно, что слюной подавились бы многие танцовщицы востока. Такого никак не ожидаешь от тринадцатилетней девочки! Даже если она — выродок.

Оборотень уронил в пол когтистые лапищи и тоже качался. Он не мог оторвать от Иго взгляда, а она, продолжая извиваться, вдруг вывела из танца одну руку, выставив ту просто — в сторону. Спустя миг волк сделал то же самое.

И каково было моё удивление, когда девочка резко провела ею, самыми ногтями, себе по горлу! Я сглотнуть ком не успел, как вервольф, скуля и повизгивая от осознания происходящего, повторил за Иго это движение! И гипноз спал.

Оборотень взревел, вскинулся и повалился на пол, бешено суча могучими конечностями и круша всё вокруг. Горячая кровь хлестанула в потолок и на кровать, обрызгала всех, кто был. Иго не успела спрыгнуть со стола, тварь выбила его, да так, что девочка шлёпнулась на пол ничком и застонала. К ней подскочила Катя и уволокла в угол, где Гера белизной лица соревновался с мелом. Обычно боевито и геройски настроенный пацан не сделал ни шагу из мнимого укрытия, боясь даже на миг отвести взгляд от чудовища, что медленно исходило жизнью напротив.

Вервольф умирал мучительно и долго агонизировал. Смерть сущностей в сфере спящих не имела ничего общего с тем, как они умирали “дома”.

— Раненые есть? — отодвинул меня дед, и Иго в слезах бросилась ему на грудь. — Ну… Тише, тише, мой цветочек… Ты справилась. Ты смогла. Ты была права, ты сильная!..

Но девочка только ревела, она не слышала деда. И тряслась, словно бы её только что из полыньи вытащили.

Я подошёл Кате и Гере.

— Что случилось?

— Я не… Я… — заикался Гера. — Я не рассчитал. Энергию не рассчитал. Глянул вверх, увидел, как он на наших напал… вы… вынырнул… Не рассчитал я… А с голыми руками…

— Всё, всё… Ты храбрый… — по-матерински погладила его Катя, прижала к себе, и Гера едва-едва не расплакался, сжав губы.

— Это ты его, Котя, — услышал я со спины и развернулся. — Ты Проводник. Ты вышвырнул волколака в сферу спящих. Хвала святым истокам, обошлось всё.

— Я ж не знал…

— Все не знали. А с меня… вообще брать нечего. Голова — сито.

— Это всё? — пискнула Катя. — Мы в безопасности?

— Всё. Ганса с ними не было, — уверенно ответил дед. — Да и не прошёл бы он. Когда его этот Улле отправил сигнал, он заслал отряд боевых сущностей, чтобы те Котю ему приволокли. А може отряд тот дежурил, давно ждал, кто знае… Не думал, мертвяк ходячий, что Котя не один уже. Не ожидал.

— Но ведь они вернутся, — предположил я. — Пока Улле жив, Ганс знает его местоположение. И в следующий раз.

— А не буде следующего раза. Хвате и одного. Гера! — пацан отлип от Кати, выпрямился, играя хилыми желваками. — Уничтожь бильвиза! Немедля! Заодно и первый трофей заработаешь себе. Как распечатаем следующую касту, сразу буде в ней первым, с трофеем-то!.. Только смотри, не оглохни!

— От чего? — не понял Гера.

— От крика его. Сущности, они ведь тоже жить хотят.