Лука

Три месяца спустя

M

аргарет была почти на пятом месяце беременности. Ее дядя и мать не прекращали искать кандидатур для моей женщины.

Им действительно следует перестать выстраивать в очередь мужчин, за которых она должна выйти замуж.

Неужели они не поняли, что после смерти второго жениха свадьбы не будет? Скольких гребаных людей мне пришлось убить, прежде чем они получили сообщение?

Это была моя дань уважения вечеринке на Хэллоуин в "Искушении". Мой первый отказ от женщины, одетой как Черная Вдова. Конечно, это была личная шутка, и я никогда не хотел, чтобы другие в преступном мире называли ее черной вдовой.

Я всерьез подумывал устранить каждого человека, произнесшего эти слова. Возможно, начать с ее матери, поскольку эта сучка любила посплетничать.

Стон вернул меня к насущной проблеме. Еще один жених.

Этот парень был здоровенным ублюдком. Я думал, что я высокий, но этот парень был гребаным гигантом. И мне пришлось тащить его большую задницу из моего гаража в мой подвал. Из всех проклятых случаев, когда лифт в моем доме ломался. Гребаная городская жизнь. Было бы легче, если бы я был на Сицилии.

Разозлившись на лифт и на весь мир, я заставил идиота-ползучего хищника страдать еще больше. Я начал с того, что отрезал ему уши.

Крики боли отражались от стен. Это было чертовски раздражающе. Этот был еще большим трусом, чем предыдущий жених. И у меня не хватило терпения выслушивать этого плаксивого придурка.

Семье Каллахан следовало бы получше поработать над поиском подходящих мужчин для Маргарет. Они, должно быть, отчаянно пытались выдать ее замуж. Не то чтобы это что-то изменило, но если бы они нашли кого-нибудь приличного, я бы только переломал им ноги и отправил в больницу. Этот парень был мошенником, членом низшего звена ирландской мафии из Бостона. Этому человеку нравилось вымещать свой гнев на более слабых членах семьи. Избивать свою сестру. Своего младшего брата. Даже его мать. То, что у него не было судимости, не делало его хорошей парой. Этот ублюдок никогда бы и близко не подошел к моему ребенку.

“Пожалуйста, пожалуйста, пощади меня”, - взмолился он. “Я сделаю все, что ты захочешь”.

Боже, он был жалок. Я часто брал на себя роль силовика для своего дедушки, но я должен был признать, что ни один мужчина никогда не плакал так сильно, как этот. Он был слишком занят, накладывая в штаны и умоляя сохранить ему жизнь, а попутно вызывая у меня сильную головную боль.

- Если ты думал, что будешь жить на одной планете с моей дочерью, - прорычал я, - то тебя ждет еще кое-что.

Моя грудь наполнилась, когда я вспомнила день последней УЗИ. В тот момент, когда я увидела свою маленькую девочку на экране, я поняла, что разорву этот мир на части, чтобы защитить ее. Моя одержимость возросла десятикратно. И я знала, что Маргарет будет хорошей матерью. Она читала книги нашему будущему ребенку, сидя в кресле-качалке. Она пела ей. Массировала ей живот и часами читала статьи о здоровых детях в Интернете.

Да, я преследовал ее. Я наблюдал за ней через камеры наблюдения. Я установил "жучки" в ее доме. Возможно, это было сомнительно с моральной точки зрения, но я сделал это, чтобы обезопасить их. Это принесло мне покой. Мы все делали отрывочное дерьмо для людей, которых любим. Верно?

Разозлившись на свою неуверенность в правильности поступков, я перенесла эту ярость на этого человека.

Я выхватила свой любимый нож из кобуры, обернутой вокруг лодыжки.

- Я собираюсь вонзить этот нож тебе в грудь, а затем вспороть тебя, - спокойно заявил я.

Он покачал головой, едва способный пошевелить ею. Он лежал, прислонившись спиной к стальному столу, его голова, туловище и ноги были перетянуты тремя ремнями, как будто он был готов к операции. В каком-то смысле это было по иронии судьбы уместно, учитывая, что его ожидало.

“Или, может быть, мне стоит начать с твоих глаз”, - задумчиво сказала я, как будто серьезно обдумывала это.

Он съежился, молча умоляя меня не делать этого.

Этот ублюдок был смешон.

И он думал, что прикоснется к моей женщине и моему ребенку своими грязными руками.

“Нет, нет, нет”, - взмолился он, когда сопли потекли по его носу и лицу. Парень был в ужасном состоянии.

Высота его криков становилась выше с каждым дюймом, когда лезвие приближалось к его глазу. Его отросшие, сальные волосы цвета угля прилипли ко лбу. Меня затошнило при мысли о нем рядом с моей женщиной.

Ладно, ладно. Технически, она еще не была моей, но скоро будет.

Я давал ей побыть одной, пока она не будет готова.

Боже, я надеялся, что это будет скоро. Мои яйца быстро становились синевато-фиолетовыми и угрожали отвалиться от всей моей дрочки.

Прежде чем мое лезвие коснулось его глазного яблока, он закрыл веки, как будто это могло защитить их, но я позволил кончику ножа поцарапать его, выпустив кровь.

“ Такая чувствительная область, ” выдавила я, гнев клокотал у меня под кожей. “Всего один маленький укус, и она начнет кровоточить, как сука”.

“ Что я тебе сделал? Я чуть не рассмеялся. Почти!

Он продолжал плакать и доставлял мне чертову головную боль. Мне следовало бы читать свою последнюю книгу о естественных родах и искать места для занятий по Ламазе, а не заниматься этим дерьмом.

“Ну, во-первых, ты посмел заговорить с моей женщиной”, - прощебетал я. “Во-вторых, ты думал, что действительно можешь жениться на ней. И в-третьих, ты извращенец.

“ П- пожалуйста. - Он уставился на меня глазами-бусинками, кровь и пот были размазаны по его лицу. “ Я не женюсь на ней. Я обещаю. Он уставился на меня, как маленький щенок, выпрашивающий косточку. “Пожалуйста, не убивай меня. У меня есть деньги”, - всхлипывал он, слюна стекала по его рту. “Освободи меня”.

Я кивнул, ухмыляясь как сумасшедший.

- Конечно, я тебя отпущу.

Затем одним быстрым движением я перерезал ему горло и наблюдал, как он булькает собственной кровью, захлебываясь в ней.

Ему потребовалось пятнадцать секунд, чтобы задохнуться. Пятнадцать секунд, чтобы надежда исчезла из его глаз.

“И вот как ты прикончил того, кто считает себя достойным моей женщины”, - невозмутимо произнес я.

Бледное лицо Маргарет, маленькой девочки и взрослой женщины, промелькнуло у меня в голове.

Если бы только она знала, предупреждала моя совесть. Если бы она знала, то возненавидела бы меня еще больше. Больше, чем мой отец. Больше, чем что-либо в этом мире.

Заткнись.

Совесть иногда бывает стервой. И это было то, в чем я не нуждался прямо сейчас.

Мои руки сжались в кулаки, костяшки побелели.

С занятиями по Ламазу придется подождать. Избавление от тела займет долгую ночь.