Любовь это... Не для меня

64

Илья

Утро. Прекрасное утро рядом с Кареглазкой. Так не хочется вставать, а она такая милая и смущается. Не могу перестать улыбаться. А когда она узнает, что была раздета моими руками, прячется под одеяло. Она чудо. Невинная. Милая. Моя.

Пока я мылся, она приготовила завтрак. Я глаз отвести от нее не мог. Словно боялся, что если отвернусь, она исчезнет. Люба, поев, взяла пару упаковок с таблетками и, выдавив на руку три разные, привычным жестом забросила их в рот и запила водой.

Депрессия. Любин диагноз возник в голове. Она ещё не поправилась до конца. Становится грустно, очень. Она замечает перемену в моем настроении.

— Ты чего? — встревожено спрашивает.

— Все хорошо, иди ко мне, — протягиваю руку, она кладет свою ладошку, и немного потянув на себя, я устраиваю ее у себя на коленях. — Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Хорошо, — пожимает она плечиками, а сама рукава натягивает.

— Я бы очень хотел всё исправить. Чтобы ты… — говорить сложно, но она и не даёт, прикладывает свои пальчики к моим губам и я тут же их целую.

— Не надо. Самое плохое позади и я не хочу об этом говорить… Особенно с тобой.

— Почему?

— Ты начнёшь себя винить. А я не хочу.

— Так это из-за меня… Из-за того спора?

— Нет… И вообще, я же сказала. Я не хочу об этом говорить.

И я сдаюсь, закрываю эту неприятную тему.

— А о чём хочешь? — улыбаюсь и зарываюсь носом в изгиб её плеча и шеи, вдыхаю аромат, целую.

— Не знаю, я чувствую себя очень неловко, если честно.

— Я очень хочу тебя поцеловать, можно? — Кареглазка прикусывает губу и легонько кивает.

Я целую. Нежно, сначала уголок губ, потом каждую губку по отдельности, ласкаю их своими губами, наслаждаюсь, углубляю поцелуй. Она тянется ко мне, отвечает. А у меня крышу рвёт. Девочка моя. Моя маленькая Кнопочка, моя девочка-загадка, которую наконец-то смогу разгадать.

Мы не возвращаемся в наших беседах ни к Нике, ни к Стасу, мы говорим друг о друге, о каких-то посторонних вещах. Гуляем, устраиваем небольшой пикник на пирсе. Мне здесь не очень нравится, это место всегда будет ассоциироваться у меня с неприятными событиями вчерашнего дня, но с другой стороны, именно здесь я впервые обнял и поцеловал свою Кнопочку.

Ближе к обеду звоню Стасу, прошу его забрать меня в пятницу, не хочу оставлять Любу здесь одну. Я вообще её оставлять не хочу.

Мы вместе готовим обед, я ей рассказываю про малышей и что очень хочу ее познакомить с мамой.

— Я даже не знаю, — опять смущается Люба.

— Чего ты не знаешь, Кнопочка?

— А вдруг она… — вижу, как она снова натягивает рукава — признак того, что волнуется. — А если я ей не понравлюсь?

— С чего вдруг? — искренне удивляюсь я.

— Просто ты вон какой, — она указывает на меня рукой.

— Какой? — не могу перестать улыбаться, чем ещё больше смущаю Кареглазку.

— Красивый, — выпаливает она и отворачивается.

Беру ее за руку и веду в прихожую, там стоит шкаф с зеркалом. Разворачиваю ее к себе спиной, прижимаю к груди.

— Смотри, — говорю Любе. — Что ты видишь?

— Какой ты большой и красивый, — отвечает она.

— А ещё?

— Что я и правда кнопка по сравнению с тобой.

— А ещё?

— Ничего. Больше ничего не вижу.

— Тогда смотри внимательно. Ты видишь эти глаза, в них хочется утонуть. А этот вздернутый носик? — провожу пальцами по ее носику. — Он такой маленький, аккуратненький, как у куколки. А губы, — касаюсь подушечкой пальца ее губ. — Я готов их целовать сутки напролет и мне будет мало.

Отпускаю руки вниз и подхватываю край кофты. Люба, поняв, что я хочу сделать, сопротивляется, просит остановиться, но я её успокаиваю и всё же стягиваю с нее кофту. На ней простой спортивный топ. Она сразу отводит глаза, то ли стесняется, то ли на себя смотреть не хочет.

— Смотри, Кнопочка, — прошу ее, — Ты словно разрисована искусным художником.

— Это неправда… — чуть слышно бормочет она.

— Твое тело как карта, его хочется рассматривать. Прокладывать маршруты, — провожу пальцами по коже от одного белого островка к другому. Ниже от груди к животу. Люба напрягается, замирает, но дыхание ее выдает, ей приятны мои прикосновения.

— Ты прекрасна, — шепчу я, разворачивая к себе. — Ты моя Любовь. Легко подхватываю ее под бедра, заставляю обвить меня ногами. Она крепко держится за мои плечи.

— Поцелуй меня, — прошу Любу. — Сама.

Какое-то время она просто смотрит, а потом тянется ко мне и целует, все ещё неуверенно, несмело. Но зато сама. Прижимаю к себе крепче, с ума схожу от этой близости. Моя девочка, моя Кнопочка.

Перед сном Люба предлагает мне постелить в другой комнате.

— Зачем, проснёмся мы все равно вместе, — заявляю я.

Она смущается и ее щеки заливает румянец. Она находит мне шорты своего отца, чтобы я мог постирать свое бельё. Я, конечно, не отказался бы спать в чем мать родила, но, боюсь, Кнопочка к такому не готова.

Устроившись в кровати, притягиваю Любу к себе, она кладет свою голову мне на плечо, а руку на грудь и начинает рисовать пальчиком узоры.

— О чём ты думаешь? — спрашиваю свою Кареглазку.

— О том, что я очень рада, что ты тут. Илья, мы старались не говорить об этом… Но… Ты можешь мне рассказать… Скажи честно, как Ника отреагировала? Она ведь хотела, чтобы ты меня увидел.

Вздыхаю, о ней говорить совсем не хочу, но понимаю, что надо. Иначе эти вопросы будут терзать Любашу.

— Она призналась. Призналась, что столкнула нас. Первый раз, чтобы я разрушил все сам. Потерял твоё доверие. Если честно, я до сих пор не могу понять, как ей удалось ввязать меня в тот спор. И когда я согласился и сказал, пусть выберет ту, что я должен напугать, она указала на тебя.

Кареглазка приподнимается на локте и заглядывает мне в глаза. Сомневается?

— Это она придумала? — ее голос тихий, словно если скажет громко, правда поменяется.

— Да, милая.

— Боже, — Люба отворачивается, даже хочет отодвинуться, но я не позволяю.

— Но у нее не вышло. И вчера опять ничего не получилось.

— Она любит тебя. Давно, — Люба не смотрит мне в глаза, ей, наверное, неприятно это говорить. И я не желаю эту тему поддерживать.

— А я люблю тебя… Давно.

— И я тебя… — бормочет она, очень тихо.

Резко переворачиваю ее на спину и вот уже нависаю сверху.

— Повтори, — Люба смотрит с непониманием.

— Что?

— То, что ты только что сказала, — она смешно прищуривает глаза. Видимо пытается вспомнить. — Что Ни…

— Нет же. Ты сказала "и я тебя".

— Нет, — она закрывает лицо ладошками. — Я не говорила…

— Я слышал, Любаша, ну скажи ещё раз.

Она раздвигает пальчики, не убирая руки от лица, и смотрит на меня через появившиеся щели.

— Ты невыносим, — бормочет она. — И вообще, давай спать.

Ее ладошки перемещаются на мою грудь и слегка толкают. Показательно вздыхаю, пусть знает, что мне грустно. Снова ложусь на спину и притягиваю к груди Кнопку.

— Ладно, спать так спать.

Я действительно почти уснул, когда услышал тихое:

— Я тоже люблю тебя, Джордан, — и лёгкое касание губ в районе сердца. Улыбнулся, стараясь не выдать, что услышал ее тихое признание.