Любовь с первого ритуала (СИ)

Глава 6

Его честь? В опасности?… Из-за меня?!

Я стала выкарабкиваться из кровати еще энергичнее. И на этот раз удачно. Через минуту я стояла на ногах. Только вот нечаянно зацепила одеяло, наполовину стащив его с кровати. Моему взору открылись широкие плечи и крепкий торс Виларда. Хвала духам-заступникам, больше ничего не открылось! Вторая половина одеяла осталась прикрывать самые интересные места. То есть совершенно неинтересные, приличным-то девам. Но и того, что я увидела, было достаточно, чтобы застыть, как надгробие, и бессмысленно глядеть… Ну, в общем, куда гляделось.

— Если ты уже насмотрелась, — с усмешкой сказал Вилард, — то выйди, пожалуйста, из комнаты.

Я немедленно отвела глаза и даже почти отвернулась. Сообразив, что этого недостаточно, чтобы оказаться за дверью, отмерла и попятилась. Чертово одеяло поползло вместе со мной, вынудив снова замереть и оторопело моргать. Нет, это ужасно! И я вовсе не про тот замечательный ужас, когда кровь стынет в жилах. Моя стыть не думала — активно приливала к щекам, наверняка делая их алее моей челки.

— Кейра, отдай одеяло, — попросили ласково, почти увещевающе.

Дрожащими пальцами я отцепила угол подлого пододеяльника от пуговицы своего пальто, на которую он намотался, и отбросила одеяло прочь, словно ядовитую змею. Оно прилетело в лицо моему наставнику, а лучше бы в этот его замечательный торс! Я перевела взгляд и заметила на простыне грязные мокрые пятна. Ой.… Под обильный дождь я не попала, но мелкого, противного и моросящего хватило, чтобы намочить мое пальто.

— Давайте я вам с бельем помогу, — выпалила я. Вилард стянул одеяло с головы и уставился очень вопросительно. — В смысле, постельное перестелить….

— Спасибо, но нет. Со своим бельем я разберусь сам.

Залившись краской до ушей, я рванула к выходу, вслед донеслось:

— Жди в гостиной. У меня есть пара вопросов!

За дверью я судорожно глотнула воздуха и побрела в прихожую снимать пальто. Тянуло не снимать, а дать в нем деру. Предчувствовала, что вопросы будут как раз те, отвечать на которые мне не хочется.

Нет, истинные некромантки не удирают. И не боятся трудностей! Разве что совсем немножко. Прося тьму даровать мне стойкости, я плюхнулась на диван в гостиной. Вилард появился через несколько минут и был вполне одет. Однако я смущенно потупилась, потому что слишком хорошо помнила, что он прячет там, под одеждой.

О темные силы! Неужели теперь каждый раз, глядя на своего наставника, я буду вспоминать его неодетым? На такое не подписывалась. Как жить-то теперь? Вечно опустив глаза в пол? Так не только Виларда — вообще ничего не увижу. Я представила, как спотыкаюсь и падаю всякий раз, когда он появится в поле зрения, и тяжело вздохнула. Лучше бы меня проклял кто! Каким-нибудь маленьким нестрашным проклятием.

— Рассказывай, — велели мне. — Вряд ли ты решила соблазнять меня таким странным способом — влетая через окно в мокром пальто. Так что не вздумай врать. Что случилось?

— Лесенка у вас хлипкая — вот что случилось. Хотя… нет у вас больше никакой лестницы, только груда деревяшек.

Вилард удовлетворенно кивнул. Похоже, и самостоятельно сделал вывод, что я спускалась и поднималась по той лесенке. Для этого сообразительность сыщика Блэка не нужна. Любой, кто не круглый дурак, догадался бы.

— Куда ты ходила?

Убить меня не грозится… Если и злится, то гораздо меньше, чем вечером. Я перевела дыхание и вдохновенно выложила свои новости. В конце концов, должен он узнать, что я действительно кое-что смыслю в расследованиях и достигла некоторых успехов.

Вилард выслушал меня внимательно и ничего не сказал. По поводу моих успехов. Будто они вовсе не считаются. А так-то кое-что сказал, кто бы сомневался.

— Марш наверх! И до рассвета носа из комнаты не высовывай. Утром мне на похороны идти. Подниму тебя рано. Из вредности.

— На похороны? — важно осведомилась я. — Не стоит вам на них появляться. Одна схожу.

— Это почему? — удивленно приподнял он бровь.

— Как почему? Преступники обычно приходят на похороны своей жертвы. Убедиться, что мертвец окончательно мертв, или просто полюбоваться на дело своих рук. Человека убить, знаете ли, не так легко, тут каждый гордиться будет проделанной работой.

Он хмыкнул:

— Интересные у современных дев взгляды на жизнь.

Это замечание я проигнорировала.

— Поймите, вам на похороны никак нельзя. И без того подозревают.

— Если не приду, станет еще подозрительнее. Я допрашивал покойного, обязан проводить его в последний путь.

Дурацкие традиции, кто их придумал?

— Я все равно пойду. Мне необходимо очертить круг подозреваемых. Азы сыщицкой работы.

— Очерчивай сколько душе угодно. Но на похороны полгорода соберется. Успеешь за всеми следить?

— Неужели господин Бурдон был таким популярным? — расстроилась я. — Вы говорили, тип он крайне неприятный.

— Неприятный, только не забывай, что его убили. А у нас в городе событий негусто. Не сомневайся, народу ожидается много.

Наставник меня не обманул. Ни в чем. Поднял ни свет ни заря. Казалось, я только коснулась головой подушки — и вот уже его строгий голос за дверью громко велит:

— Вставай, не залеживайся. Нечего было гулять по ночам!

В том, что касается массовости грядущего мероприятия, тоже сказал правду. Когда мы пришли, на площадке за воротами кладбища яблоку негде было упасть. Впрочем, нам это ничуть не помешало… В том месте, где мы встали, тут же образовалось свободное пространство. Неудивительно. Единственного в городе некроманта и раньше-то побаивались, а уж теперь, когда он может оказаться еще и убийцей, почтительного ужаса в глазах горожан прибавилось.

Похороны были пышными, с музыкантами, играющими скорбную мелодию, морем цветов и столь затянутым началом, что я успела рассмотреть всю собравшуюся толпу. Да уж, за всеми не проследишь… С такой задачей даже сыщик Блэк не справился бы.

Засунув прихваченную из дома белку поглубже за пазуху пальто, я отыскала взглядом несчастную вдову, которая сменила предыдущее черное платье на новое, более шикарное.

— Неплохо она подготовилась к трауру, — шепнула я Виларду. — Такие платья за один день не шьются.

— Ее муж был стар, — тихо ответил он, — мог скончаться в любой момент по совершенно естественным причинам. Возможно, она давно готовилась.

Наставник был прав, и мне это ужасно не нравилось. Не только потому, что он мешал мне от души подозревать главную подозреваемую. Но и просто так, с чего он вообще постоянно прав? Непорядок.

Перед вдовой на постаменте стояла красивая кованая урна, куда, очевидно, пересыпали господина Бурдона из невзрачной коробочки. Возле нее и надо искать тех, кто был близок с покойным. Двоих кандидатов я приметила с ходу: высокого тощего парня с вытянутым грустным лицом и мою старую знакомую Бонну Крауз, ту самую хозяйку общежития. Сегодня прическа на ее голове была еще выше, будто моя белочка не устроила ей «стрижку газона». Впрочем, только издали это монументальное сооружение можно было принять за прическу. Сразу ясно: парик. Может, и в прошлый раз парик был, но поестественнее?.. Тогда моя белка не такая уж вредительница, просто не смогла стерпеть подобное преступление против стиля.

Бонна держала грустного спутника за руку, посматривая на молодую вдову так, словно та заняла все комнаты общежития и не платит за аренду.

— Кем покойному приходится госпожа Бонна? — тихонько спросила я у Виларда. — И почему она такая злющая?

— Это его первая жена. А рядом с ней их сын.

О, тоже наследнички. Очень подозрительные.

— Странно, что она всего лишь хозяйка общежития, когда у ее бывшего мужа было немерено деньжищ. Неудачный развод?

Наставник поморщился:

— Не люблю сплетничать.

— Даже для спасения собственной жизни? — сурово спросила я.

— Поскольку сплетничать я не люблю, то и рассказывать мне нечего.

Нет, ну вы его послушайте! Вопиющая незаинтересованность в обелении своего доброго имени… Я открыла было рот, собираясь это высказать, но он нахмурился и приложил палец к губам. Разве что не шикнул на меня. Мол, болтать на похоронах невежливо, хоть церемония пока и не началась.

Между прочим, здесь не я одна была невежливой. Поодаль от основной толпы крутились две бойкие старушки, переговариваясь приглушенными голосами и ахая. Эти точно сплетничать любят. Вот к ним и подойду!

Я ненавязчиво протолкнулась к потенциальным источникам информации, пристроилась сбоку, развесив уши.

— ….недолго-то Стефке красоваться осталося, — расслышала обрывок фразы первой старушки, — поговаривают, что шиш — вот ее наследство.

— Нечиво чужих мужей уводить было, — поддакнула ей вторая, — духи всё видють.

— Мне она тоже не нравится, — совершенно искренне вставила я.

Сплетницы встрепенулись, словно забыли, что они на кладбище не вдвоем.

— Ты хто? — поинтересовалась та, что постарше, сморщенная, как изюм.

— Девушка я не местная. Очень удивлена, что молодая красавица хоронит столь престарелого супруга. Но, может, я ошибаюсь и воспыланию страсти все возрасты покорны…

— Ага, щас, — расстроенно ответила старушка порумянее. Будь оно так, наверное, сама бы от молодого супруга не отказалась. — Вот Боннушка за него по любви выходила, раз сама денег евойных не взяла.

— Вероятно, они по-хорошему расстались?..

Сплетницы окинули меня насмешливыми взглядами и рассказали, что я неправа. Стефания, вдова господина Бурдона, раньше работала горничной в его доме, и Бонна как-то застукала их вместе. Велела немедля уволить негодяйку. Но он подумал и решил, что негодяйку оставит. Видимо, очень уж заботился о порядке. Не выдержав такого унижения, госпожа Бурдон подала на развод и заявила, что ей от старого кобеля ничего не нужно, в том числе имущество и фамилия.

— А общежитие у нее откуда взялось? — полюбопытствовала я.

— То ее двухэтажный домина от матери, — просветила румяная старушка, — недалече от центра города. На то, шоб красоту там навести и открыть двор постоялый, денег у нее не нашлося. Но она не растерялася и устроила общежитие, подрядила сынка своего Элвина помогать. Для тех, кто у них комнаты снимает, недорогая крыша над головой куда важнее, чем интерьеры распрекрасные.

Хм, выходит, мотив у Бонны есть — месть! Что до денег… Это она тогда из гордости отказалась, а сейчас могла и передумать.

Большего я выяснить не успела, музыка заиграла громче, знаменуя начало церемонии. Первым с прощальным словом выступал сын господина Бурдона. Как только зазвучал его тихий скрипучий голос, белочка, которая до этого сидела спокойно, вдруг завертелась юлой. Я мигом прижала руки на груди. Со стороны можно было подумать, что речь осиротевшего парня растрогала меня до крайности. Но на самом деле я изо всех сил схватила Бэллочку.

Чего это она? Спокойно же сидела….

Я с опозданием сообразила: Элвин! Сын покойного и безумный таксидермист носят одно имя. Совпадение? Не думаю! Бедная белка просто услышала голос обидчика и не против поквитаться. Надо срочно сматываться, не хватало еще скандала на похоронах.

Я развернулась и торопливо зашагала с кладбища, успокаивающе поглаживая сквозь ткань пальто Бэллочку. Какие чувства она испытывает по отношению к тому, кто ее одним махом убил, проклял и превратил в чучело, я плохо представляла. Зато хорошо представляла, на что она способна.

И что же получается? Наш третий подозреваемый — маг и единственный прямой наследник господина Бурдона! Вдобавок маньяк. Ибо кем надо быть, чтобы творить такое с невинными зверушками? После них и в родного отца нож магией заметнуть можно без особого повода.

Я так спешила убраться подальше от кладбища, что едва не столкнулась у дороги с трактирщиком Сандерсом. Он отпрянул, окинул меня многозначительным и вопросительным взглядом. Ну да, с похорон я возвращалась слишком рано. Зато кое-кто, наоборот, опоздал! Догадываюсь о причине: исходящий от него запах наводил на мысль о том, что в трактир пришла новая партия настоек и хозяин их всех ответственно продегустировал. Или напился от горя по господину Бурдону?..

— Там слишком много людей, мне стало дурно, — на всякий случай оправдалась я. — Вот и ушла.

Бледное от ужаса лицо и сложенные на груди руки прекрасно вписывались в эту версию.

— Много людей — это прискорбно, — сварливо сказал господин Сандерс. — Хотел дождаться, пока все разойдутся, чтобы плюнуть этому мерзавцу на могилу.

Ого, кажется, у меня еще один подозреваемый вырисовывается. Если он и напился из-за преждевременной кончины Бурдона-старшего, то отмечал ее, видимо. Теперь я смотрела на трактирщика с нескрываемым интересом. И все же не удержалась, чтобы его не поправить:

— Не будет никакой могилы.

Он негодующе икнул.

— Хоронить там нечего, просто урна с прахом, — внесла я ясность. — Наверное, ее поместят в склеп.

— Да без разницы, значит, в урну плюну!

Надо же, какая экспрессия… У меня возникла масса вопросов, но меня опередили.

— Почему бы вам не отправиться домой и не отоспаться как следует? — спросил его нагнавший меня наставник, приближение которого я и не заметила. — Господин Сандерс, я уверен, когда вы протрезвеете, то образумитесь.

— Да не буду я никуда плевать, — фыркнул тот. — Справедливость и так уже восторж… востр…. ж-ж-ж-ж….

— Восторжествовала? — любезно подсказала я.

— Именно!

— Чем вам настолько досадил покойный?

— Дык у нас с ним было общее торговое предприятие. Магазины, склады. Я работал не покладая рук! А он со своими крючкотворами как-то все обставил, что я оказался не при делах. Сказал, что моего тут ничего нет, и вроде как из жалости выделил мне небольшие отступные.

— Их хватило, чтобы построить постоялый двор и открыть при нем трактир, — осадил его Вилард.

— Да я едва концы с концами свожу! И демоны этот трактир раздери.… Не о том я мечтал!

— Раз трактир вам так не нравится, — заинтересовалась я, — то вы больше не в обиде за погром?

Господин Сандерс метнул в меня недобрый взгляд, по которому обида читалась явственно. Впрочем, похоже, по сравнению с его деловым партнером я была злом незначительным, так что на первый вопрос он ответил:

— С чего бы мне его любить? Кругом пьяные рожи, и каждый второй в долг налить просит. Приходится крутиться как белка в колесе, чтобы как-то сводить концы с концами.

От слова «белка» моя питомица активно задвигалась у меня за пазухой. Трактирщику увиденное явно не понравилось, и он, прервав нашу душевную беседу, потопал в ту сторону, где толпилось полгорода и звучали надгробные речи.

Я посмотрела на своего наставника с видом победительницы и сообщила:

— У меня есть целых пятеро подозреваемых!

— Это хорошо, — кивнул он, — что не по частям. Ты почему покинула кладбище посреди церемонии?

— Из-за маньяка-таксидермиста, который взволновал Бэллочку. К тому же он маг и сын господина Бурдона. Его бывшая и нынешняя супруга с ее любовником имеют свои мотивы, а уж про трактирщика и говорить не приходится. Вот, у меня список из потенциальных убийц, есть кого выводить на чистую воду!

Вилард только хмыкнул, но ничего не сказал.

Неужели наконец-то начал верить в мои дедуктивные способности?