Любовь с первого ритуала (СИ)

Глава 9

Все дороги ведут в трактир. Не знаю, как в других городках, разбросанных по территории королевства, но в этом конкретном уж точно. Я прекрасно поняла это, когда торопливо шагала к месту сегодняшнего расследования. Темные улицы казались вымершими, и лишь трактир, который в первый день показался мне той еще дырой, тускло светился фонарями и гирляндами, что по здешним меркам сопоставимо с магической иллюминацией столичного ночного клуба.

Увы, меня здесь совсем не ждали.

Стоило войти, как трактирщик Сандерс, с улыбкой встречавший гостей у двери, переменился в лице и явно вознамерился рявкнуть что-то вроде «Вон!», «Кыш!» или «Брысь!» — не уверена, какими словами тут принято отправлять восвояси нежеланных посетителей.

Однако я его перехитрила.

— Колдовать не буду, честное слово, — выпалила раньше, чем он успел хоть что-то сказать. Пока Сандерс пучил глаза и надувал щеки, я сделала жалобные глаза. — Сегодня мой день рождения. Не хочется оставаться одной. Понятно, что у вас меня никто не любит, не поздравит и хорошего не пожелает… Но хотя бы побуду среди людей.

Я скорбно закусила губу и замолчала, ожидая ответа. Но не забывала смотреть на него очень проникновенно и теребить пальцами край блузки, словно никого несчастнее меня на земле нет. В роль особо и вживаться не пришлось! При одной мысли о том, что я не попаду внутрь и не отрасследую все как следует, становилось так грустно, что хоть рыдай. Но рыдать — перебор и непоправимый урон репутации. Суровые некромантки не плачут даже для достижения своих коварных целей.

У трактирщика ушло не меньше минуты, чтобы переварить услышанное и спросить:

— А что господин Вилард? Неужели не поздравил?

— Он же не приятель мне, а наставник. Из дому не гонит — и на том спасибо. Больше мне податься некуда. Холодно уже, осень… На улице ночевать не хочется, приходится ютиться на чердаке. Но отмечать там такой день — ужасно грустно.

Я изобразила самый горестный вздох, на который только была способна. Видя, что Сандерс колеблется, пообещала:

— В уголочке посижу тихо.

Это оказалось решающим фактором. Он махнул рукой, мол, так и быть, иди.

Я прошла в шумный, густо заполненный людьми зал. Ого, сколько гостей! Но публика мало чем отличалась от той, что присутствовала в прошлый раз: компании разной степени веселости, выпивающие у стойки мужчины, суетливый бармен, шустрая подавальщица.

Бонна Крауз вот не пришла. Интересно, с чем это связано? С обилием дел в общежитии или она, перепуганная моим сегодняшним визитом, обзавелась ружьем и сидит в засаде, чтобы молодые наглые девахи не увели ее сокровище? Сама того не желая, я подбросила ей крамольную мысль: наследство Бурдона — мнимое или существующее — теперь не так уж важно: может привлечь алчных невест.

Главное, что не было тех двух хамов, посягнувших тогда на мою девичью честь. Немудрено, наверняка они еще долго будут пугаться при виде трактира. И белок.

Я села за свободный угловой столик — тихо, как и обещала. Кормить меня, кажется, не собирались. Подавальщица предпочитала метаться между другими столами и не смотреть в мою сторону. Вряд ли из вредности, скорее из чувства самосохранения, все-таки навела я здесь шороху, надолго запомнят.

Отчаявшись дождаться чего-нибудь тушенного в горшочке, я переместилась к барной стойке. В конце концов, у меня там живой подозреваемый болтается без дела. Одинокий, неприкаянный, не допрошенный.

— Добрый вечер, — чинно проговорила я и уставилась ему за спину.

Выбор напитков по-прежнему был небогат. Настойки я с ходу отвергла, а кроме них оставался лишь квас. Его и попросила, выложив на барную стойку монетку и изо всех сил стараясь не морщиться. От одного воспоминания об этом божественном напитке хотелось икнуть и закашляться.

— А ты зачастила, — отметил бармен. — Влюбилась, что ли?

И подмигнул мне.

— В кого это влюбилась? — не поняла я.

— Да знамо дело, в меня.

Пришла моя очередь изумленно таращить глаза. Откуда только мысли такие у человека берутся? Хотя понятное дело откуда: на него красотка Стефания, вдова Бурдона, глаз положила. Наверное, после такой любовной победы он себя считает совершенно неотразимым.

Пока я раздумывала над ответом, к нам подлетела подавальщица и проворчала:

— За пятым столиком четыре наливки требуют. Меньше болтай, скорее наливай. Они ждать не любят.

Похоже, сейчас девица меня заметила и была очень недовольна тем, что я стою тут и отвлекаю бармена.

— Какая ты строгая, — хохотнул он и обратился ко мне: — Представляешь, всех поклонниц от меня отваживает.

А ведь этот верзила знает, что нравится подавальщице, еще и подначивает ее. Остолоп самонадеянный!

— Вовсе она не твоя поклонница, — подавальщица по-прежнему меня игнорировала и разговаривала с барменом, словно я рядом не стою. — Между прочим, уже на некроманта нацелилась. То ли на наследство, то ли по зову сердца — неизвестно. Но тебе ничего не светит.

Она подхватила поднос с мелкими рюмочками и была такова.

— Ты что, правда в некроманта втюрилась? — нахмурился бармен.

Ну что за городок! У нас в столице, конечно, тоже сплетничали, но втихаря, за спиной. Как приличные люди. А здесь народ делает это совершенно беспардонно. Спасать репутацию было уже поздно, а вот что-то новое узнать можно.

— Почему бы и нет? Он и раньше был привлекательным, а уж с наследством…

— Тьфу на это наследство! — бармен был на удивление эмоционален. — Бурдон — дрянной старикашка, но из-за денег его убивать — чересчур.

Ага, из-за денег убивать нехорошо, а по любви, чтобы молодую жену умыкнуть, — это ничего страшного и очень даже допустимо. Подозрительно, очень подозрительно.

— Держалась бы ты от него подальше, — буркнул бармен.

— С чего бы это? — спросила я дерзко.

Во-первых, потому, что это укладывалось в мою роль, а во-вторых… Кто он такой, чтобы мне указывать, да еще и Виларда обижать?! Сам-то связался с замужней стервой, а от хорошей девушки нос воротит. Тоже мне мастер личных отношений.

— Ты спроси, что с его невестой стало и куда она делась, — выпалил он.

Невеста? Делась? Об этом я ничегошеньки не знаю!

— Что с ней стало и куда она делась? — быстро спросила я у бармена, хотя вряд ли он имел в виду, что спрашивать надо его.

Прежде чем мне успели ответить, возле нас появился трактирщик и смерил болтливого подчиненного тяжелым взглядом.

— Кончай шуры-муры разводить, — строго велел он своему работнику. — А ты, дорогуша, обещала вести себя тихо! А ну, иди на место, за свой столик. Или куда ты прикажешь пирог нести?

— Какой еще пирог?…

— Именинный, ясное дело. День рождения же у тебя.

Сандерс сказал это таким обвиняющим тоном, словно день рождения — это страшное преступление или чудовищная заразная болезнь. Или и то и другое сразу, и все эти беды я приволокла к нему в трактир.

На всякий случай я прилежно проследовала к «своему» столику. И пирог действительно замаячил на горизонте. Не целый пирог — маленький кусочек, который сиротливо смотрелся на крупноватой для него тарелке. На именинниках трактир определенно не разорится.

Для того чтобы меня поздравить, в зале немного приглушили свет, а в сам пирог зачем-то воткнули свечку, которая освещала путь подавальщице, пока она несла все это дело между столиками. А когда принесла, едва не швырнула тарелку мне на поднос, что несколько испортило атмосферную подачу. Но в целом я была довольна. Получить к несуществующему дню рождения вполне существующий пирог — неплохо, я считаю.

Со всех сторон послышались жидкие хлопки и вялые поздравительные возгласы. Полагаю, остальные дни рождения проходят тут гораздо бодрее и веселее. Обижаться я не стала, справедливо рассудив, что остальные именинники не доставляют заведению столько неприятностей и убытков.

Задувая свечу на пироге, я понимала, что посетители будут еще какое-то время на меня пялиться, а это минус. Зато у меня появился отличный повод допросить трактирщика — это плюс! Надо же его поблагодарить за поздравления. А потом доболтать с барменом и выяснить побольше о невесте Виларда.

Но когда свет загорелся, на меня особо никто не смотрел. Да и у меня все мысли вылетели из головы…

В дверях стоял новый посетитель. Видимо, пришел, пока в зале царил полумрак. Красавчик! Если кому и быть настоящим, классическим некромантом, так это ему. Черные как смоль волосы, густые хмурые брови, темные глаза, острые скулы… Ух, демоническая внешность! Что такой парень забыл в этом захолустье?

Судя по тому, как уставились на него остальные посетители, они думали приблизительно то же самое. Сандерс на правах хозяина заведения подлетел к новому гостю, а за столиками все замолкли. Очень кстати. Благодаря всеобщему любопытству мне удалось выяснить, что красавчику нужна комната поприличнее, что приехал он сюда на неделю, а может, и дольше. Причина визита, к сожалению, осталась тайной. Парень скромно сказал: «По делам». Какие у него могут быть тут дела, попробуй догадайся. И если для праздного посетителя трактира это хороший результат — разузнать хоть что-то о внезапно появившемся госте, то для сыщицы не очень.

Я внимательно присмотрелась к костюму парня. Хм, это уже кое-что. Красавчик точно не богат. Его наряд эффектный и почти что новый, да только в столице такие воротники носили год назад. Как помешались на них все. А ведь выглядят довольно нелепо — как попона для пса.

Сейчас дурацкая мода, слава духам-хранителям, прошла, и никого из настоящих франтов силой не заставишь это надеть, так что и расшитый золотом камзол, и штаны в тон хоть и выглядят дорого, явно куплены на распродаже. То есть приезжий хочет пустить пыль в глаза! И ему это удалось — присутствующие дамы глядели на него вожделенно. Подавальщица будто забыла о своем бармене и, чуть ли не отталкивая трактирщика, выясняет, чего бы красавчику хотелось на ужин. А как же по пятницам — рагу?

Ажиотаж улегся не сразу. Сандерс отвел гостя наверх в комнату, вернулся, а народ то и дело напряженно поглядывал на лестницу: когда же гость спустится есть. Но он не спускался. Возможно, рассчитался за комнату, а на ужин денег не осталось. Я легко могла такое допустить.

Ладно, хватит допускать. Пришло время расследовать всерьез!

Я поднялась из-за стола и подошла к трактирщику.

— Спасибо за поздравление, очень мило с вашей стороны обо мне позаботиться, — сказала я искренне.

Пусть и не было у меня сегодня никакого дня рождения, но хозяин заведения проявил чудеса человеколюбия.

— Тоже мне, большое дело, — отмахнулся он. — Традиция у нас устоявшаяся, положено потчевать пирогом. Да и за здоровье именинников посетители пьют больше обычного, я не в накладе.

— Понятно….

Теплый дружеский разговор как-то не получался, поэтому я решила не ходить вокруг да около и спросила напрямик:

— Как вы думаете, кто убил Бурдона?

Так себе начало, но, чую, есть возможность наладить контакт с подозреваемым. Раз я у него это спрашиваю, значит, на него не думаю и мы с ним прекрасно можем посплетничать о других.

Сандерс посмотрел на меня так пристально, что я поежилась. Не хочет ли он сказать, что теперь мы будем подозревать меня?

— Бурдон это сам, — вдруг ответил трактирщик. — Старый уже был, все равно бы скоро помер. И характер такой омерзительный, гаже не придумаешь. Зачаровал нож, переписал наследство на кого попало. Я уверен, он долго хихикал и руки потирал, представляя, как наследнички переполошатся. Одним махом всех перессорил. В его стиле поступок.

Эта версия мне в голову не приходила! Не исключено, что она верная. Только зачем тогда мертвому Бурдону понадобилась самоиспепеляться? Наоборот, постарался бы подружиться с некромантом, чтобы тот приходил к нему и рассказывал, как идут дела и как все сходят с ума от недоумения и жадности.

— Думаете, наследство ни при чем? — уточнила я.

— Некогда мне думать, — не порадовал ответом Сандерс. — Полный трактир гостей.

Действительно… С тех пор как сюда принесли мой пирог, посетителей в зале значительно прибавилось. Все столики и места за стойкой были заняты, а лица развернуты в сторону лестницы, ведущей к комнатам. Словно почтеннейшая публика пришла в театр и ждет, когда раздвинутся кулисы, а главная звезда сезона выйдет на сцену петь.

Да только звезда, то есть столичный красавчик, выступать не торопилась. Мне пришлось вернуться за свой столик, пока его не заняли, и медленно ковырять пирог, оказавшийся довольно неплохим, и запивать его квасом, к которому, оказывается, можно привыкнуть. Нет, серьезно, к концу кружки мне показалось, что не такая уж это и кислятина. Своеобразный вкус….

Жевать и думать одновременно — занятие, пожалуй, приятное, но не слишком полезное. Я попыталась выстроить в какую-то цепочку все разрозненные сведения, что мне удалось собрать за этот вечер, но никакой цепочки не получалось. Вообще ничего не получалось! Почему в сыщика Блэка убийцы практически сами бросаются порочащими их сведениями или даже признаниями, а я трачу время впустую? Что ни попытка, то мимо… И в чертогах разума сквозняк.

Как рассуждать о ком-то из подозреваемых, когда в голове звучит лишь: «А ты спроси, куда он свою невесту дел?» У Виларда была невеста, она куда-то пропала… Эта загадка почему-то заслоняла все остальные. А еще неприятно колола где-то под ребрами, возможно, в том самом месте, где стучит сердце.

— Я тарелку-то заберу, — раздалось откуда-то сверху, и я вынырнула из своих мыслей.

Надо мной стояла подавальщица. Странно, но мне пришлось вглядываться в нее аж несколько секунд, чтобы понять, кто это и чего от меня хотят.

— У-у-у-у, осоловела уже. — Она кивнула на мою опустевшую кружку. — Ты бы на квас не налегала. Это только кажется, что он слабенький, а забирает будь здоров. Вдобавок голова будет завтра болеть.

— Он что, алкогольный?!

Подавальщица расхохоталась.

— А ты думала, что нет? В трактирах компотик не подают, не знала разве?

Я честно помотала головой.

— Сиди жди, — велела она со вздохом и исчезла из моего поля зрения. Через минуту появилась с чашкой ароматного горячего отвара. — Выпей, сразу легче станет. Это кто ж тебе присоветовал? Лучше наливку пить, чем пакость эту.

Я потихоньку отпивала из чашки и чувствовала, как серая муть выветривается из головы, а ко мне возвращается ясность мышления.

— Отвар магический, что ли? — полюбопытствовала я.

— Обычный, на травках, но по рецепту бабки. Полегчало?

— Не то слово! Спасибо.

— А у тебя вправду день рождения сегодня?

Вообще-то мне, как настоящему сыщику, ни при каких обстоятельствах не положено раскрывать свою легенду. Но врать совсем не хотелось, поэтому я покаянно вздохнула.

— Так и знала. Не похожа ты на сентябрьскую. Сентябрьские все тихие и милые. А ты буйная. И бедовая.

Подавальщица снова куда-то ненадолго исчезла. Вернулась с графинчиком, в котором плескалось что-то темно-рубиновое, и двумя маленькими стаканчиками.

— Все равно угощу тебя. Уж больно тоскливо выглядишь.

Я подобралась. Не хватало еще, чтобы меня считали тоскливой. Между прочим, я тут сижу не в качестве девчонки-посетительницы, а в качестве сыщика. Это не подавальщица должна с одного взгляда просекать, что у меня на душе, а наоборот. Вот сейчас и просеку! Звучит как отличный план, верно?