Любви больше нет

Глава 17

Таисия

Маринкин звонок застает меня в кафе. Я уныло кручу ложечкой по бортикам кружки, уродуя рисунок, который сделал на пене молоденький смазливый бариста.

— Да, Марин, — с тихим вздохом отвечаю на входящий от подруги.

— Привет, дорогая. Как жизнь?

Ее голос напряжен и звенит, наполняя дурными предчувствиями. У меня в голове тоже звенит, а что происходит с бедным сердечком и вовсе словами не передать. Оно просто в хлам, в лохмотья.

Оно не готово. Не хочет.

— Да вроде неплохо, — лукавлю, пытаясь обмануть саму себя, — а у тебя? Давно не виделись…

Молчит.

Я только слышу напряженно отрывистое дыхание

— Марин? Все в порядке? — спрашиваю осевшим голосом.

— Нет!

Я вздрагиваю от резкого оклика и роняю ложку на стол. Она громко звякает по блюдцу, отскакивает и скатывается на пол, звоном и грохотом привлекая внимание присутствующих

— Простите.

Сковано улыбаюсь и ныряю под стол, пытаясь ухватить за гладкую ручку. Это непросто, потому что пальцы трясутся.

— Тась, ты прости меня, — начинает тараторить подруга, — я ведь не из тех, кто чуть что бежит жаловаться и кайфует от дурных новостей

— Ты меня пугаешь.

— И смаковать сплетни не люблю. Ты же знаешь. Я бы ни за что не стала вмешиваться, но…

— Что но, Марин? Договаривай.

— У твоего мужа есть девка!

Сердце екает и пропускает удар:

— Что…откуда ты знаешь?

— Я сама их видела. Вчера. Хотела сразу тебя набрать, но не смогла. Всю ночь мучалась, думала говорить или нет. И поняла, что не могу смолчать.

Боже, сколько бесполезных слов…

— Давай ближе к сути, — хриплю в трубку, сжимая ее до такой степени, что пальцы сводит от напряжения.

— Они вчера к нам в салон за машиной пришли. Сначала девка эта, шалава с красными волосами, пожаловала. Крутилась все вокруг дорогой тачки и приговаривала, что ее мужик сейчас приедет и побалует свою кошечку подарком. Ну мало ли, думаю, богатых мужиков в городе, готовых своей девице тачку дорогую подарить за подвиги на постельном поприще, — сбивчиво тараторит она, — а тут хоп, двери открываются, и твой Максим входит. Я чуть со стула не упала. Прошел мимо меня и даже внимания не обратил. А я напротив зоны отдыха в кредитном отделе сидела! Буквально рукой подать! А ему похрен. Он вообще никого не видел, кроме звезды своей размалеванной!

— Может, не он? — едва слышно выдохнула я.

Надо защищать, отрицать, доказывать, что она ошиблась, обозналась, и вообще глаза у нее на заднице растут.

Надо. Но не могу. Язык прилип к нему, а по пищеводу медленно полз ледяной ком.

— Что я Кирсанова что ли не узнаю? — возмущается Марина, — он это был! Котяра холеный. Злой такой, раздраженный. К нему аж подходить было страшно.

— И ты не подошла?

После секундной паузы:

— Нет, прости. Я сидела в углу, ни жива, ни мертва, и наблюдала за ними. Оторваться не могла.

— А говоришь, что не любишь смаковать.

— Тась, не передергивай. У меня просто ступор случился. Как так, Кирсанов, который всегда в тебе души не чаял и взгляда влюблённого не отводил, и с другой бабой пришел.

— Может, просто коллеги?

— Тася! — ужасается она, — коллегам не покупают такие машины. Знаешь сколько она стоила? До фига!

Называет сумму с шестью нолями.

— Без кредитов, без ни хрена. Просто достал кошелек и молча заплатил, а курва эта стояла рядом с таким видом самодовольным, будто она – королева, и весь мир обязан крутиться возле ее ног.

— Сфоткала?

Мнется:

— Да.

— Пришли, пожалуйста.

— Пойдешь с мужем разбираться?

— А как ты думаешь? — надрывно усмехаюсь я, — у меня к нему теперь много вопросов

— Ты погоди. Я тебе сейчас еще фотку документа на покупку скину, — возмущается она, — а то начнет отпираться, юлить. Мол не так все поняла, и вообще это был не я.

Начнет. Не сомневаюсь. Он, похоже, выбрал тактику отпираться до последнего, даже если поймают без проток верхом на бабе говорить, что это не он и его подставили.

— Вот лови! Там все! Не отвертится.

— Не отвертится, — соглашаюсь, а внутри душа на осколки крошится.

— Он охреневший, этот твой Кирсанов! Просто охреневший. Понимаешь?!

— Понимаю.

Последнее слово уже шепотом и через силу. Подруга затыкается, тяжело дышит в трубку, а потом произносит:

— Прости меня, пожалуйста, Тась. Не смогла я смолчать. Рвет просто.

— Спасибо, Марин. Хорошо, что ты сказала…

— Ты это… не расстраивайся сильно. Не убивайся из-за него. Если на всяких шалав семью променять готов, то и не достоин, чтобы быть рядом с тобой.

Я закрываю глаза:

— Наверное

— Если, что приходи. На ночь, на неделю. На сколько хочешь. Приходи, не стесняйся.

Она отзывчивая и всегда готова поддержать. От этого еще горче:

— Спасибо, Марин. Я позвоню.

Медленно отнимаю телефон от уха. Скольжу им по щеке и ниже. Кладу на стол.

Ну вот и все. Приехали.