Мадонна. В постели с богиней

«You Can Dance»

В ноябре 1987 года студия «Уорнер Бразерс» решила закрепить успех альбома «Кто эта девушка?», выпустив новый диск «You Can Dance».

В любом бизнесе нет ничего более естественного, чем стремление продать что-то покупателю дважды, а в мире звукозаписи поп-музыка является настоящей курицей, несущей золотые яйца. Благодаря продаже не оригинальных альбомов, а сборников лучших хитов или чего-то в этом роде доходы студий увеличиваются многократно. В восьмидесятых годах студии звукозаписи изобрели «альбом-ремикс». Поскольку танцевальная музыка эпохи пост-диско была очень популярна, поклонники этого стиля хотели бы слышать свои любимые песни в новой обработке, более подходящей для танцев.

Альбомы-ремиксы — сборники популярных песен в новой обработке — сегодня очень широко распространены, но в восьмидесятые годы их появление стало настощей революцией. Техника ремикса уходит своими корнями в эпоху диско, когда продюсеры приспосабливали старые песни к изменившимся требованиям публики. Сначала студии поставляли новые версии только диск-жокеям для клубов и дискотек. Однако очень скоро поклонники захотели иметь дома диско-версии любимых песен, под которые они танцевали всю ночь напролет. Студии начали поставлять такие записи и в магазины. Стиль диско стал настоящим катализатором развития танцевальной музыки. Студии нанимали самых толковых диджеев для того, чтобы обработать по-новому и выпустить запись старой песни.

В восьмидесятых годах концепция ремикса расцвела в полную силу. Очень часто обрабатывались записи нескольких артистов, а потом эти обработки сводились в один альбом. Мадонна, самая популярная исполнительница танцевальной музыки, сделала ремикс шести своих наиболее популярных песен и объединила их в альбом «You Can Dance».

Как же ей удалось сделать еще более «танцевальными» песни, под которые и так танцевали миллионы людей? Для начала она пригласила специалистов, знакомых с ее музыкой, и в частности Джона Бенитеса. В ее команде был и Шеп Петтибоун, работавший с Мадонной над песней «True Blue».

Альбом «You Can Dance» прояснил очень важную черту Мадонны. Она становилась серьезной поп-звездой. Мадонна всегда чувствовала, как заполучить самую выигрышную партию. Новые версии таких песен, как «Everybody», «Physical Attraction», «Over And Over», «Into The Groove», «Holiday» и «Where's The Party», вывели на четырнадцатую строчку чартов «Биллборда». Чтобы привлечь еще больше поклонников, в альбом включили также песню «Spotlight», не использованный ранее сингл из «True Blue». Положение альбома в чартах и его популярность на танцплощадках еще раз подтвердили высокое качество музыкального материала и интерес публики к Мадонне.

Своим альбомом Мадонна не стала основоположницей нового течения, но свою роль в его распространении она, несомненно, сыграла.

«Я не знала, понравится ли мне, — вспоминала Мадонна, — что люди уродуют мои записи, переделывая их по-другому. Мне это казалось странным. Но поклонникам понравилось. Конечно, эти записи только для поклонников, для детей, которые любили мои песни и хотели слышать их в более современном звучании».

В момент выпуска альбома «You Can Dance» Шон Пенн на несколько дней исчез из жизни Мадонны. Она с ума сходила от беспокойства. Затем он неожиданно появился в ее нью-йоркской квартире, намереваясь отпраздновать с ней День благодарения. Мадонна не знала, радоваться этому или пугаться. «Ты не будешь отмечать День благодарения со мной», — заявила она Пенну. Затем она сообщила, что поручила своим адвокатам подготовить документы на развод. (Адвокаты Мадонны заполнили эти бумаги 4 декабря 1987 года. Через двенадцать дней Мадонна забрала их назад.)

«Она совершенно обезумела, — вспоминала ее подруга. — Она понимала, что их брак погиб, но перспектива развода ее пугала. «Я не хочу разводиться, — говорила она мне, — но я не знаю, что делать. Я начинаю его ненавидеть. Представляешь, какая тонкая грань между любовью и ненавистью? Думаю, я уже пересекла эту границу. Но и на другой стороне тоже не лучше». Возможно, одной из причин, по которой Мадонна столь остро реагировала на проблемы, связанные с Шоном, было ее нервное состояние. Незадолго до Дня благодарения у нее в груди обнаружили опухоль. Поскольку ее мать умерла от рака груди, Мадонна всегда очень внимательно относилась к своему здоровью и пугалась любого симптома, напоминавшего рак. Обнаружив затвердение в груди, она испугалась самого худшего и позвонила доктору Джерролду Штайнеру, лучшему специалисту в. этой области, чтобы записаться на прием. Она так нервничала, что не могла сама вести машину и попросила, чтобы ее отвезла секретарша. После осмотра врач предложил Мадонне последить за опухолью, понаблюдать, не возникнут ли какие-нибудь изменения в ее размерах и фактуре. Он назначил ей анализы и записал на прием через две недели. Мадонна обезумела. Две недели казались ей вечностью. Перспектива болезни ее пугала. Она была настолько напугана, что отменила встречу с врачом и решила, по словам ее подруги, «просто сидеть и ждать, что с ней произойдет».

Вне всякого сомнения, неудачный брак не способствовал спокойствию. Мадонна отметила День благодарения со своей сестрой Мелани в Бруклине, а Пенн улетел в Лос-Анджелес и ударился в запой. Хотя во время праздников Мадонна никому не сказала о появлении опухоли, она много говорила о проблемах, связанных с Шоном и его неуравновешенной натурой. Не способные ни понять, ни помочь друг другу, постоянно ссорящиеся и скандалящие на глазах у посторонних, Мадонна и Шон получили в прессе прозвище «Дерущиеся Пенны». «Мне стыдно за то, во что превратилась наша семья, — говорила Мадонна друзьям, а затем, немного романтизируя прошлое, она добавляла: — Я вспоминаю нашу свадьбу… Как все было чудесно! А потом я вижу, что происходит сегодня, и понимаю, что все превратилось в дерьмо!»

Джон Кеннеди-младший

Любой артист черпает вдохновение извне, но нет ни одного современного артиста эстрады, который бы черпал так многое и так у многих, как Мадонна. Хотя сильная натура, честолюбие, умение манипулировать рекламой и интересом слушателей — это ее личные качества, она очень часто поддается внешнему влиянию, берет что-то от других и включает в свой имидж. В видеоклипах, фильмах, интервью и фотографиях Мадонны заметно влияние Марлен Дитрих, Джуди Холидей, Твигги и Ланы Тернер. На нее оказали влияние даже гораздо менее яркие звезды, как, например, Эдди Седжвик, звезда шестидесятых, актер, снимавшийся в посредственных фильмах и погибший от передозировки героина в молодом возрасте. Но самым главным кумиром жизни Мадонны была, конечно же, Мэрилин Монро, секс-символ предыдущего поколения. Поклонники обеих звезд не могли не заметить подражания Монро во всем — от прически и макияжа до манеры ходить, говорить, позировать, ни на минуту не забывая о камере, приводить цитаты в своих интервью. (Многие фотографии Мадонны — простое повторение известных фотографий Мэрилин Монро.)

Мадонна гордилась тем, что прочла все, что только было написано о Монро, и внимательный наблюдатель мог заметить, что она очень многое взяла у этой трагически погибшей звезды. Некоторые критики отмечали, что в фильме «Кто эта девушка?» Мадонна выглядела так, словно только что пришла со съемок фильма Монро, хотя Мадонна и ввела в свой облик дыхание времени — она снималась в кожаном пиджаке. Сандра Бернхард, одно время бывшая очень близкой подругой Мадонны, говорила: «Мадонна думала, что она — Мэрилин Монро». (Самый забавный случай, связанный с Мадонной, на телевидении произошел в 1993 году, когда Мадонна спела «Happy Birthday» в обтягивающем платье и пышном белом парике, как когда-то Мэрилин пела эту песню для президента Кеннеди.)

Спустя много лет Джон Ф. Кеннеди-младший, сын трагически погибшего президента Соединенных Штатов, тоже заинтересовался судьбой Мэрилин Монро. Подростком он узнал, что у его отца была внебрачная связь с Монро, и это поразило Джона-младшего. Став взрослым, Джон Кеннеди-младший стал издавать собственный журнал «Джордж». На обложку одного из номеров он поместил фотографию Дрю Бэрримор в точной копии того платья, в котором Мэрилин пела его отцу «Happy Birthday» в 1962 году. Многие удивлялись, что Кеннеди с уважением относится к памяти женщины, которую обвиняли во внебрачной связи с его отцом.

Если Мадонна мечтала стать Мэрилин Монро, то Кеннеди-младший был увлечен рассказами о связи его отца и кинозвезды. Отношения между Мадонной и Джоном-младшим, подпитываемые фантазиями друг друга, не могли бы стать более близкими. Они встретились в Нью-Йорке в декабре 1987 года. Джон утверждал, что это произошло на вечеринке у друзей, Мадонна же считает, что в салоне фитнеса. После первого же свидания порывистый, темноволосый, мускулистый Кеннеди вручил Мадонне ключи от своей квартиры. Как рассказывала Мадонна подруге, Джон пришел домой и обнаружил на диване Мадонну, совершенно обнаженную, но запакованную в прозрачную пленку, словно покупка из супермаркета. Впоследствии он вспоминал, что не мог поверить собственным глазам. Заметив его изумление, Мадонна рассмеялась и сказала: «Обед подан, Джон-Джон». (Пресса всегда называла его Джон-Джон, но родственники и друзья никогда этого не делали.) Этой ночью они много смеялись, танцевали и прилично выпили.

Позже кто-то из журналистов спросил Мадонну, правда ли, что на этом свидании Джон намазал ее ноги арахисовым маслом, а потом слизывал его. «Какая чушь! — возмутилась Мадонна. — Знаете, сколько калорий в арахисовом масле? Обезжиренные сливки, да. Но только не арахисовое масло!»

Мадонна находила Джона Кеннеди-младшего привлекательным, но они были не настолько близки, чтобы она могла рассказать ему об опухоли, отравившей ей праздник. Но думала об этом она постоянно. К кому же она могла обратиться?

Как-то вечером Мадонна подняла трубку телефона и позвонила человеку, который был ей ближе всего, несмотря на то, что их отношения трудно было назвать безоблачными. Да, они ссорились, скандалили, причем даже до того, как пожениться, но все же она чувствовала, что никто не знает и не понимает ее лучше, чем Шон. Только он мог помочь ей справиться с этим диким, всепобеждающим страхом.

«Шон был потрясен, когда узнал об опухоли, — вспоминает друг Пенна, актер Стивен Стернинг. — Он сказал, что ей обязательно нужно пойти к врачу и сделать биопсию. Она разрыдалась, стала говорить, что боится и не знает, что делать. Он предложил ей пойти вместе с ней. Мадонна сделала биопсию. Через несколько дней пришел результат. К счастью, он оказался отрицательным. У нее не было ничего серьезного».

Шон вспоминает: «Ничто так не отрезвляет мужчину, как осознание того, что у его жены может быть рак. Я понял, что должен серьезнее относиться к своей жизни, к Мадонне, к нашему браку». Шон понял, что, если им удастся вернуть в брак ту сексуальную страсть, которую они испытывали друг к другу в самом начале своих отношений, Мадонна может передумать и их брак можно будет спасти. Но он не был наивен. Он знал, что у них по-прежнему множество проблем. «Самое главное — это то, что у нас с ней разная система ценностей», — говорил он журналисту Дэвиду Ренсину.

Однако в 1988 году Мадонна не собиралась возвращаться к Шону. Как бы она ни ценила его поддержку в трудный момент — вероятно, в самый трудный, — она чувствовала, что обычный кризис из-за болезни не поможет им преодолеть проблемы, существовавшие между ними. Шон Пенн оставался единственной любовью ее жизни, но ей больше не было легко и спокойно рядом с ним. Она понимала мужа слишком хорошо. Вспоминает Стернинг: «Она сказала Шону, что любит его, но из-за множества проблем им не удастся остаться вместе. Она сказала, что угроза рака заставила ее серьезнее взглянуть на жизнь. Мадонна поняла, что жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе быть не абсолютно счастливой. Шон вынужден был согласиться, хотя я считаю, что этот кризис мог бы сблизить их… Но по странной иронии судьбы, то, что их сблизило, их же и отдалило друг от друга».

«Посмотри, как хорош Джонни», — сказала Мадонна подруге за бокалом мартини. В руках она держала фотографию Джона Кеннеди-младшего, которую тщательно вырезала из модного журнала. Сухощавое лицо Кеннеди действительно было очень мужественным. Если у кого и были глаза, за которыми можно было пойти куда угодно, так это у него. «Ты когда-нибудь видела такого соблазнительного мужчину? — продолжала Мадонна. — Взгляни на его лицо. Посмотри на его волосы».

Много лет спустя ее подруга («Только не упоминайте моего имени, иначе Мадонна меня убьет») вспоминала, что тогда Мадонна сказала: «Он просто невероятный. Великолепный образчик. А посмотри-ка на его тело. У кого еще есть такое тело? Он настоящий бог». И ее подруге ничего не оставалось, как только согласиться.

«Когда-нибудь я найду себе кого-нибудь респектабельного, человека, которого любит публика и кем я смогу гордиться, — вздохнула Мадонна и махнула официанту, чтобы он принес им еще по бокалу. — Можешь ты себе представить, чтобы Джон Кеннеди кого-нибудь ударил или оскорбил публично? Такого просто не может быть».

«А как же Шон? — спросила подруга. — Ты ведь все еще замужем».

Улыбка мгновенно исчезла с лица Мадонны. Она взяла фотографию и спрятала ее в сумочку. «Не знаю, что сказать о Шоне, — нахмурилась она. — Я люблю его и всегда буду любить. Только он знает меня по-настоящему. Но между нами все кончено». («Как славно было бы стать Кеннеди, — снова вздохнула она. — Как ты думаешь, у них есть такие проблемы, как у меня?»)

Похоже, Джонни точно так же относился к ней. Через несколько месяцев он украсил свою холостяцкую квартиру на Манхэттене плакатами с изображениями Мадонны и даже начал менять кое-что в своем строгом гардеробе, чтобы выглядеть так, как, по его мнению, нравилось Мадонне. Он стал носить кожаные пиджаки, узкие джинсы, совершенно иначе подстригся. Джон даже отрастил бородку, которая выглядела просто классно, хотя и раздражала его родственников. Друзьям Джон Кеннеди-младший заявил, что просто с ума сходит по певице. За это время Кеннеди по уши влюбился в Мадонну. Он говорил Томасу Лафту, своему приятелю, что просто не может перестать думать о ней. «Она меня буквально околдовала, — говорил он. — Она стала для меня настоящим наваждением».

Мадонна постоянно думала о разводе с Пенном и о браке с влиятельным и респектабельным Кеннеди — точно так же, как в последние годы своей жизни о Кеннеди-старшем мечтала Мэрилин Монро. «Родить ребенка от Кеннеди — вот цель, которую Мадонна поставила перед собой, — вспоминает ее бывший менеджер Камилла Барбон. — Из надежных источников я слышала, что она делата все, что было в ее силах, чтобы заставить Джона сделать ей предложение».

Шон встревожился. Она любила его, но ее следовало образумить. Кеннеди был умным, образованным и чувствительным. Однако на пути к безоблачному роману с наследником Камелота стояло одно непреодолимое препятствие. По иронии судьбы препятствием этим стала та же самая женщина, которая помешала Кеннеди-старшему продолжить роман с Мэрилин Монро, — королева Камелота Джекки Кеннеди Онассис. Любая женщина, входившая в жизнь Джона Кеннеди-младшего, измерялась по высокому стандарту, и стандартом таким для него была его мать.

«Джон слишком волновался насчет того, что скажет его мать, если узнает, что Мадонна хочет родить от него ребенка, — вспоминает Барбон. — Он был очень цельной личностью. Джон был красивым, умным и богатым. Отличный отец для ребенка, но этому не суждено было сбыться».

Несмотря на то, что Мадонна была замужем, она предложила Джону стать отцом ее ребенка. Осторожный Джон это предложение отклонил. Однако его чувства к поп-звезде не ослабевали. Стивен Стайлз, университетский приятель Джона, вспоминает:

«Однажды он позвонил мне. Его голос звучал подавленно, что было ему совершенно не свойственно. Джон признался, что влюблен в замужнюю женщину, очень известную и знаменитую. Он просто не знал, что делать. Он разрывался между желанием быть с этой женщиной и необходимостью поддерживать имидж, то есть искать «правильную» девушку, такую, которую приняли бы его мать и другие члены клана Кеннеди. Он сказал: «Поверь мне, та, с кем я встречаюсь, им не понравится». Я спросил его, кто же она. Когда он сказал мне, я чуть не упал со стула. Это была Мадонна. Он спросил меня, не пойду ли я с ним, когда он соберется сообщить эту новость матери. Я ответил: «Знаешь, Джон, в этот момент я предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте».

«Я знаю, что она хочет для меня только самого лучшего, — вздохнул Джон. — Но порой мне хочется иметь от нее какие-нибудь секреты… Иначе мне никогда не влюбиться. Давай смотреть в лицо правде: ни одна женщина не будет достаточно хороша для нее. Если только она не будет принадлежать к королевской семье… Да и тогда…»