Мадонна. В постели с богиней

Явление Мадонны

Мадонна стала другим человеком — не только хорошей матерью, но и хорошей подругой. К концу 1999 года стало ясно, что материнство повлияло и на отношение Мадонны к мужчинам, входящим в ее жизнь. Внимательно относясь к потребностям ребенка, Мадонна стала более терпеливой, по крайней мере, более понимающей. Разумеется, ей было нелегко отказаться от привычного эгоизма. Она была очень богатой женщиной, которая в течение пятнадцати лет удовлетворяла каждую свою прихоть. Теперь же она попыталась стать доброй, готовой прийти на помощь, и не только из-за Лурдес, но и из-за того, что она наконец извлекла уроки из своих неудавшихся романов. «Я наконец поняла, что если ты хочешь встретить подходящего мужчину, то ты сама должна стать подходящей женщиной», — сказала Мадонна в интервью журналу «Космополитен». Отношения Мадонны с Гаем Ричи складывались совершенно не так, как с Шоном, Уорреном, Джоном Кеннеди-младшим, Карлосом и, уж конечно, Энди.

Гай оценил то, что Мадонна тратит время на обсуждение его проектов, а не думает только о собственной работе. Он улыбается, когда видит, как она возится с Лурдес, играет с ней, воспитывает или просто сидит рядом. Мадонна перестала быть такой эгоисткой, как раньше, — да ему и не довелось испытать на себе эту сторону ее натуры. Ее поклонникам нелегко смириться с этим, но «материальная девушка» стала взрослой женщиной, женщиной, которой мужчина может доверить не только свою жизнь, но и жизнь своего ребенка. Быть другом Мадонны нелегко. Порой она бывает жесткой, требовательной, невыносимой, но Гай чувствует, что она имеет на это право. Ему хорошо с этой женщиной.

Для внешнего мира Мадонна и Гай — невероятно привлекательная пара. Оба загорелые, красивые, здоровые, уверенные в себе, улыбающиеся. У них есть все, что только может предложить человеку жизнь. Они понимают друг друга, хотя и в их отношениях бывают ссоры и недопонимания, как и у любой нормальной пары… но попавшей в ненормальную ситуацию. В конце декабря 1999 года Гай попал в типичную драму, связанную с Мадонной. Они встречали Новый год в доме Донателлы Версаче в Майами-Бич.

Мадонна попросила (и получила!) полицейский эскорт, чтобы доставить ее к дому Донателлы, так что ей не пришлось пробираться через дорожные пробки. Донателла жила в роскошном палаццо с двенадцатью спальнями и тринадцатью ванными комнатами, где в июле 1997 года был убит Джанни Версаче.

«Как-то мне здесь не по себе», — заметил Гай Ричи, рассматривая гостей. На нем был консервативный костюм в тонкую полоску, так любимый англичанами.

«Не переношу пробок», — капризно заявила Мадонна. Она сняла накидку и отдала ее Гаю, не ожидая возражений. На Мадонне была приталенная блузка и юбка в стиле сороковых годов.

«Но тебе же не придется даже вести, — попытался возразить Гай, принимая накидку. — За нами прислали лимузин».

«И что ты предлагаешь?» — спросила Мадонна.

«Я предлагаю…» — Гай начал было объяснять. Он никак не мог понять, что тема уже закрыта.

«О господи, Гай! Брось, пожалуйста!» — не выдержала Мадонна. Она подхватила под руку Гвинет Пэлтроу и направилась с ней к остальным гостям. (Гвинет и ее приятель Гай Озиари, руководивший фирмой Мадонны «Маверик», остановились в домике для гостей в имении Мадонны в Майами.) «Ему следует научиться жить с женщиной вроде меня», — со смехом сказала Мадонна, смягчая критику. Улыбающаяся Гвинет в обтягивающих замшевых брюках и кожаном пиджаке погрозила подруге пальцем и сказала: «Ты неисправима!»

Гай заказал у официанта двойной скотч без льда.

За обедом, на котором присутствовали семьдесят пять гостей, Мадонна и Гай Ричи сидели вместе с Гвинет Пэлтроу, Гаем Озиари, Ингрид Казарес, Рупертом Эвереттом, братом Мадонны Кристофером Чикконе и ее парикмахером Орландо Питой. Над пальмами был натянут огромный пластиковый тент, чтобы фотографы и просто любопытные не могли наблюдать за праздником.

«Это была ночь упадка и разврата, — вспоминала Мадонна. — Это был самый лучший Новый год в моей жизни. На подиумах танцевали обнаженные до пояса мужчины, тела которых были смазаны маслом и блестели. Играла восхитительная музыка, а еда была просто великолепной. Люди веселились, прыгали и резвились, как дети. Не знаю, сколько я выпила. Знаю только, что выпивка так и лилась мне в горло… Со мной были настоящие друзья».

Примерно за полчаса до полуночи, когда подали бифштексы и лосося, на вечеринку заявилась актриса и певица Дженнифер Лопес, которую никто не приглашал. Дженнифер прилетела в Майами, чтобы укрыться от внимания прессы, поскольку незадолго до этого они со своим приятелем Шоном Комбсом были арестованы. Как только Мадонна увидела Дженнифер, она почувствовала, что добром это не кончится. Она поднялась и объявила: «Ужин окончен». Мадонна удалилась в дальний угол дворика. За ней последовали четверо из ее спутников — оба Гая, Ричи и Озиари, Ингрид и Руперт. Но Гвинет осталась за столом, уткнувшись в пустой бокал и о чем-то глубоко задумавшись.

Для Гвинет этот Новый год был нелегким. Она решила расстаться с Гаем Озиари. Этот мужчина ей не подошел. Но она пообещала провести с ним этот Новый год и стать его спутницей на приеме у Донателлы.

Днем Мадонна с друзьями каталась на яхте. Они отправились в дом Рози О'Доннелл, до которого было всего пятнадцать минут. В доме Рози Гвинет долго плакала на плече Мадонны, вспоминая своего приятеля Бена Аффлека, с которым они познакомились в 1997 году на съемках фильма «Влюбленный Шекспир». За эту роль Гвинет получила «Оскара». Мадонна чувствовала себя неловко — Гай Озиари был для нее не только деловым партнером, но и добрым другом. Она изо всех сил старалась быть дипломатичной и сдержанной. Мадонна сократила визит к подруге и постаралась побыстрее вернуться домой.

Мадонна пригласила себе инструкторов по йоге, чтобы она и ее гости могли медитировать и расслабляться. Гвинет не интересовалась йогой и просто хандрила.

Тем вечером Гвинет, к неудовольствию Мадонны, долго болтала по сотовому телефону с Беном Аффлеком, который встречал Новый год в Бостоне. Мадонна долго выговаривала Гвинет: «Ты слишком увлеклась этим парнем. Положи трубку и присоединяйся к гостям!»

«Но я скучаю без своего сладкого Бенни», — плаксиво ответила Гвинет.

Как вспоминают свидетели этой сцены, Мадонна закатила глаза: «Твой сладкий Бенни спрыгнет с корабля, если ты не перестанешь его преследовать!» Гвинет вся в слезах села на пол, обхватила колени и погрузилась в мрачное раздумье. Мадонна посмотрела на нее, махнула рукой и вышла из комнаты.

Вот почему Мадонна так болезненно отреагировала на появление Дженнифер Лопес. Замечания, которые актриса сделала в своем интервью в адрес Мадонны и Гвинет Пэлтроу, вывели ее из себя.

Лопес заявила о Мадонне следующее: «Считаю ли я ее хорошей певицей? Да. Считаю ли я ее хорошей актрисой? Нет. Актриса — это я!» О Гвинет Дженнифер сказала: «Не помню, где она играла. Некоторые становятся известны благодаря партнерам. Я больше слышала о ней и Брэде Питте, чем о ее работе». От общих друзей Мадонна узнала, что Лопес позволяла себе более нелестно отзываться о ней, чем это проявилось в интервью.

«Пошли танцевать», — предложила Мадонна. Она со своими спутниками отправилась в ночной клуб, которым владела Ингрид. Через пятнадцать минут Мадонна очутилась в центре возбужденной толпы. Все стремились хоть на секунду привлечь ее драгоценное внимание. Джордж Кьюкор однажды сказал о Мэрилин Монро, что каждый раз, когда она входила в комнату, это становилось настоящим событием. То же самое можно было сказать и о Мадонне. Медленно и осторожно пробираясь между людьми, она улыбалась и приветствовала их так, словно они собрались в ее честь. Очень скоро она была окружена поклонниками.

Гай Ричи сидел в баре в полном одиночестве.

Гая не переставало удивлять то, что рядом с Мадонной он превращался в настоящего невидимку. Большинство людей мельком взглядывало на него и все свое внимание уделяло его знаменитой подружке. Главным было то, что делала Мадонна, и то, с кем она это делала.

«Гай, иди сюда, — крикнула Мадонна из толпы. — Я хочу тебя с кем-то познакомить».

Мрачный Гай Ричи повернулся к мужчине, который оказался репортером местной газеты. Он поднял бокал, чтобы произнести тост, встал и сказал: «Надеюсь, следующий Новый год я буду встречать дома в постели».

К четырем часам утра новогодняя вечеринка была в полном разгаре. Гипнотические звуки пульсирующей техно-музыки заполнили комнату. Мадонна вскочила на стол и принялась танцевать. «Ну, иди же сюда», — звала она Гвинет Пэлтроу.

После минутного раздумья Гвинет вскочила на стол и присоединилась к подруге. К удовольствию двухсот гостей, Гвинет и Мадонна принялись танцевать, словно соблазняя друг друга. Их движения стали сладострастными, чувственными. Заложив руки за голову они изгибались и зазывали друг друга, словно в греческом ритуальном танце, при котором каждый танцор берется за уголок носового платка — только между подругами не было платка.

Хотя музыка звучала довольно громко, люди шумели так, что ее практически не было слышно.

Пока Мадонна танцевала, оставалось только догадываться, что за мысли бродили в ее голове. Наступал конец тысячелетия. Даже после рождения Лурдес Мадонна не перестала грустить. По залу метались цветные лучи. А перед мысленным взором Мадонны проходили лица из ее прошлого — Кристофер Флинн и Камилла Барбон, Дэн Гилрой и Эрика Белл, Джон Бенитес и Шон Пенн, Уоррен Битти и Джон Кеннеди-младший, Сандра Бернхард и Карлос Леон, Энди Берд и многие, многие другие — друзья и враги. Уходящее тысячелетие уносило с собой лица, вызывая чувства, столь свойственные этому времени года. Только на этот раз чувства были еще более сентиментальными — ведь одно тысячелетие уступало место другому.

Гвинет Пэлтроу танцевала на столе. Мадонна яростно кружила вокруг нее, как хищник, преследующий свою жертву. Мадонна всегда рассматривала других как угрозу своей карьере, как соперников, мешающих воплощению ее желаний. Мадонна поедала Гвинет голодными глазами. И вот, словно не в силах противиться стремлению отведать сочной молодой плоти, Мадонна прыгнула вперед. Она схватила Гвинет и толкнула ее назад, так что спина той изогнулась. Гвинет подчинилась воле подруги и уступила. Толпа разразилась криками одобрения. Все кричали, свистели, аплодировали. Мадонна сделала то, что ей всегда удавалось лучше всего: она оправдала ожидания. Она крепко поцеловала Гвинет в губы, отдала себя Гвинет Пэлтроу, отдалась моменту, вдохнула в него жизнь и покинула.

Полностью растворившаяся в явлении Мадонны Гвинет продолжала двигаться под музыку, полностью слившись с ней. Она вернула поцелуй. Когда Мадонна наконец отпустила ее, Гвинет продолжала танцевать. Она радостно улыбалась. Гвинет никогда еще не была более живой и прекрасной. Окружающие аплодировали и кричали от восторга, наблюдая за сольным танцем Гвинет под пульсирующую, завораживающую музыку. Ее личные проблемы, ее волнения относительно мужчин ушли куда-то далеко, оттесненные явлением Мадонны.

Мадонна соскочила со стола, уступив место представительнице нового поколения — светловолосой, очаровательной, невинной и наивной Гвинет Пэлтроу. Гвинет танцевала, и ее уже целовала другая женщина. Кто знает, о чем в тот момент думала Гвинет, какой казалась ей ее жизнь. Но для Мадонны это выступление стало еще одним актом полного и типичного для нее пренебрежения мнением окружающих. Это был поцелуй, демонстрирующий постоянство ее личности. Да, она изменилась. Да, она смягчилась. Но с каббалой или без нее Мадонна осталась такой же, как и была: женщиной, умеющей создавать уникальные моменты и полностью отдаваться им, и заставлять окружающих участвовать в них, нравится это им или нет.

Гвинет Пэлтроу продолжала танцевать на столе, целиком погрузившись в собственные ощущения. Мадонна одобрительно кивала. Ее глаза блестели. А потом она перекрыла шум и крикнула подруге: «Да, бэби! Да!»