Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Глава двадцать пятая, в которой Максим сидит на плече у Василисы

Я парил в пустоте. Вокруг не было ничего, лишь белый свет, лившийся со всех сторон сразу, заполнял всё пространство. Взгляду не на чем было остановиться — а вот белизна, напротив, жадно вглядывалась в меня. В ней что-то двигалось — сначала я почувствовал это кожей и лишь потом услышал тоненькие голоса:

— Кто это?

— Кто он?

— Кто он?

— Он ведь не из наших...

— Он не наш...

— Не наш...

— Не наш...

— Почему он здесь?

— Неужели богиня примет его?

— Кто он?

— Кто он?

— Зачем он пришёл?

— Как он попал к нам?

— Не наш...

— Не наш...

— Не наш...

Ощущение было неприятным — я по-прежнему не мог видеть говоривших. Казалось, те порхают вокруг, совсем рядом. Тонкие мелодичные голоса вызывали ассоциации с феями или со звоном маленьких колокольчиков.

— Кто ты?

— Кто ты?

— Кто ты?..

— Я... Максим Коробейников, — сказал я и сам удивился, как нелепо это прозвучало. — То есть волшебник... То есть бывший волшебник... То есть маг диких людей, друг Димеоны, жрицы...

— Друг жрицы?

— Маг диких людей?

— Максим Коробейников?

— Друг нашей жрицы?

— Он знал нашу жрицу?

— Друг жрицы?

— Друг жрицы.

— Друг жрицы...

— Как ты попал сюда, о, маг диких людей? — спросил голос, выделявшийся среди прочих более глубоким, грудным тембром, и по тому, как почтительно смолкли все остальные, я понял, что на этот вопрос обязательно нужно ответить.

— Я умер, — просто сказал я.

— Он умер...

— Он умер.

— Он умер!.. — зазвенело вокруг.

— Этого недостаточно, — равнодушно сказал грудной голос. — Многие люди умирают внизу, но очень немногие попадают сюда.

— Я... — я собрался с мыслями. — Я молился Фериссии, а потом принял яд, который мне дала её жрица. Если ты... Если Она — это Ты, то... Вот...

На этот раз богиня молчала долго, так что мелодичные голоса, подхватившие мои слова, успели повторить каждую фразу по нескольку раз и умолкнуть:

— Яд?..

— Он принял яд!..

— Жрица Фериссии!..

— Она — это ты...

— Вот...

— Вот...

— Вот...

— Что ж, — наконец, сказал грудной голос. — Максим Коробейников, маг диких людей... Дай-ка мне рассмотреть тебя получше!

Окружавший меня белый свет — или, может, туман — стал рассеиваться. Я обнаружил, что парю в полуметре над обширной поляной, залитой солнцем. Здесь росли диковинные деревья и цветы, каких я прежде не видел. Существа, которых я про себя называл феями, оказались духами леса: эфемерные, лёгкие, имеющие неприкрытое сходство с растениями и животными, они сновали вокруг, восторженно лопоча.

Сама богиня оказалась совсем не такой, какой я её себе представлял: вместо грациозной и сильной лесной жительницы в бикини из листиков и ожерелье из звериных клыков моему взору предстала невысокая женщина в холщовой рубахе, с копной жёлтых волос, перехваченных лентой, с мягкими чертами лица и голубыми, по-матерински тёплыми глазами. Грубая ткань облегала её полные груди и округлый живот — я с удивлением понял, что она беремена. По воротнику сорочки бежала простая вышивка.

Хозяйка лесов глядела на меня с искренним интересом. Я вдруг понял, что гол. Меня охватило смущение, я дёрнулся, желая прикрыться, но таинственная сила, удерживавшая меня над землёй, не дала мне этого сделать. Богиня расхохоталась — смех её был весёлым.

— Вы такие забавные... Дикари, жители городов, — сказала она. — Вы так стыдитесь всего, что дала вам природа, даже собственных тел... Даже меня вы умудрились нарядить в эту тряпку!

Похоже, недоумение слишком отчётливо отразилось на моём лице, поскольку женщина вновь рассмеялась:

— Да, в деревнях меня почитают и как богиню плодородия тоже... Что ж, ладно.

Она сделала жест, и куст за её спиной поспешно изменил форму, превратившись в удобное плетёное кресло. Богиня опустилась прямо на трепещущие листочки и склонила голову на бок.

— Любопытно, — сказала она. — Значит, вот так выглядит тот дикарь, что осмелился просить моей помощи? Я ведь говорила, что придут времена, когда люди города, наконец, поймут, что их сила не может изменить естественный порядок вещей и что с законом природы рано или поздно придётся считаться.

Последние слова явно были адресованы не мне. Скосив глаза, я увидел, что из-за одного из деревьев выглядывает рослый фавн. На его челе застыло пристыженное выражение. Вновь переведя взгляд на Фериссию, я увидел, что вокруг той уже кружат лесные феечки и что-то возбуждённо нашёптывают ей в уши.

— Потом, потом, — богиня нетерпеливым жестом отогнала надоедливых созданий и снова посмотрела на меня. — Итак, дикий маг... Когда ты направлял себя в мои руки, ты говорил за себя или за всех дикарей?

— За себя?

— За всех дикарей?

— В мои руки...

— За всех, за всех...

— Говорил?..

— За себя, — сказал я, стараясь не отвлекаться на галдёж сказочной мелюзги. — Я говорил за себя.

Фериссия смотрела на меня исподлобья.

— Жаль, — с неподдельным разочарованием протянула она. — Если б ты был король или жрец, от тебя бы была хоть какая-то польза... Что ты делал там, в городе?

— Изучал магию... Ещё — чинил такие... Вещи... Которые могли делать всякие... Другие вещи... Такие... Навроде магии, но только без магии...

— Магия, магия... — перебила меня богиня. Лицо её выражало неудовольствие. — Вы так далеко зашли в своих фетишах, что перестали замечать чудесное там, где его больше всего. Задумывался ли ты о том, что в маленьком семени, из которого вырастает целое дерево, заключено больше волшебства, чем в самых сложных твоих заклинаниях? Но нет: вы по-прежнему считаете себя самыми умными, а природу — так, недоразумением, подспорьем для создания ваших игрушек... Чего ты хочешь?

Последнее было сказано резко. Я вздрогнул.

— Я?..

— Ты, ты. Подобные тебе не придут, если им не будет что-нибудь нужно.

— Я... — я сглотнул и напряг все силы, чтобы голос мой звучал ровно. — Я прошу, чтобы Ты помогла мне спасти Димеону.

— Димеону?.. — бровь женщины приподнялась.

— Твою жрицу, — поспешил пояснить я. — Она осталась там, в городе, совсем одна... Завтра её убьют.

Богиня молчала.

— Она хорошая девочка, — попробовал я ещё раз. — Очень отзывчивая. Очень добрая. Честная. Она несла Твоё слово в земли дикарей, и дикари... Её пленили. Если её не спасти, она погибнет.

Молчание затянулось — даже лесные создания смолкли, ожидая ответа Фериссии. Наконец, та пожала плечами:

— Почему ты думаешь, что я захочу с этим что-то поделать?

— Но... Она ведь Твоя жрица!

— Вздор, — вяло откликнулась Хозяйка лесов. Её лицо приняло скучающее выражение. — Вам, городским жителям, погрязшим в своих страстях и желаниях, этого не понять, но смерть по своей сути так же естественна, как и жизнь. Это — просто этап в нашем вечном пути. Это — итог.

Я почувствовал, как последняя надежда покидает меня:

— Но ведь... Димеона...

Богиня нетерпеливо тряхнула головой:

— Она такая же смертная, как и ты, как и любой из вас. Думаешь, я буду жить вечно? Когда-нибудь это солнце погаснет, реки высохнут, а земля превратится в безжизненную пустыню. Когда не станет ни луга, ни леса, когда вымрут звери и исчезнут растения, я тоже уйду. Разница между нами лишь в том, что мою жрицу будут помнить, а обо мне вспоминать будет некому. Так кто же из нас должен страшиться смерти?

Я молчал. Толку-то было спорить? Боги и старшие волшебники редко прислушиваются к мнению аспирантов.

— И потом, — Фериссия сделала жест, словно переворачивая невидимую страницу. — Даже если бы я согласилась... Как, по-твоему, я должна была бы ей помочь? Ты говоришь, её пленили дикари города, а город — это отнюдь не моя стихия. Что я могу сделать для той, что сама отправилась к дикарям, оставив путь, что я для неё приготовила?

— Оставила путь...

— Приготовила...

— Что я могу сделать... — разнеслось над поляной.

— Ты... Ты могла бы дать ей силу, — предположил я.

— Сила у неё и так есть, и ты это знаешь, — возразила богиня. — Я не дам смертному силы больше, чем он сможет унести.

— Да, конечно... — кивнул я. Почему-то вспомнилось Управление, где каждый кэрролл приходилось вымаливать, заполняя всевозможные ведомости. — Разумеется, я... Я просто надеялся, что Ты придёшь за ней, вот и всё.

Фериссия встала. Движение было настолько резким, что стая крылатых существ, осмелившихся приблизиться к её трону, бросилась врассыпную, а фавн, подошедший к ручью напиться, опрометью ринулся прочь через кусты. Богиня сделала шаг вперёд и вперила в меня взгляд моментально ставших донельзя серьёзными глаз.

— Повтори, — сказала она, и в её голосе послышались ледяные нотки. — Повтори! Что ты хочешь, чтобы я сделала?!

— Ну... — я облизал пересохшие губы.

— Повтори!

— Э-м-м... Чтобы Ты помогла ей?..

— Всю фразу. О чём ты просишь меня? Живо!

— Я... — я прокашлялся. — Я прошу Тебя прийти за Твоей жрицей, Димеоной Миянской, и спасти её... О, Хозяйка лесов!

Хозяйка лесов запрокинула голову и расхохоталась. Это не было смехом любящей матери или щедрой кормилицы. От её хохота у меня по коже побежали мурашки.

— Ха. Ха, ха, ха! — выкрикивала она. — Воистину, сегодня удивительный день, мои дорогие!

Вокруг быстро темнело. Деревья, минуту назад казавшиеся воплощением безопасности и уюта, вдруг обернулись корявыми силуэтами. Весёлый гомон стих — теперь в ветвях завывал ветер, принося откуда-то волчий вой. Невдалеке ухал филин. Ароматы цветов и трав, наполнявшие воздух, сменились вонью болота, к которой примешивались запахи мочи, пота и крови. Там, где секунду назад были россыпи голубых и розовых цветов, теперь стеной стояли колючки. От тёплого дня осталась последняя полоска заката, которая стремительно таяла. По поляне метались тени, будто от пляшущего костра.

Но разительнее всего изменилась сама богиня. Холёная, розовая её кожа вдруг подтянулась, подчеркнув рельефные мышцы и сухожилия, покрылась татуировками. Живот и груди подобрались — ставшее ей большим одеяние упало к ногам амазонки, обнажив стройное, гибкое, молодое тело. На шее, запястьях и щиколотках женщины белели амулеты из клыков и костей, а единственную её одежду теперь составляли узкие полоски кожи, не столько скрывавшие, сколько подчёркивавшие упругую фигуру. В глазах Фериссии, когда она снова взглянула на меня, был огонь, губы сделались тонкими, клыки удлинились, а острые скулы придали лицу ещё более хищный вид.

— Прийти за ней, — повторила женщина, смакуя слова. — Нечасто дикари приглашают меня в свои города. Нечасто мне приходится забирать назад то, что вы, люди города, привыкли присваивать себе.

Я смотрел на неё со страхом — по взгляду богини было видно, что ей это нравится.

— Неужели ты думал, что я приду к вам в своём прежнем обличии? — оскалившись, спросила она. — Неужели ты думал, что я могу быть только такой — доброй, дающей, прощающей?

Она повернулась и прошлась по поляне. Походка её была легка и грациозна, как у пантеры. Сквозь тьму и поднимавшийся от болота туман я уже видел сотни горящих жёлтым светом глаз, слышал приглушённое рычание.

— Ты хотел жить в мире с моей жрицей? — не поворачивая головы, спросила Фериссия. — Что же, быть посему. Я отпущу тебя назад, в мир... Вот только это будет совсем не тот мир, к которому ты привык, — она взглянула на меня и задумалась. — Тебе понадобится тело... Воскрешать твою прошлую оболочку было бы противоестественно. Вместо этого я разрешу твоей жизни войти туда, откуда выходит другая жизнь... Благо, что таких будет много. Что ж, Максим, маг диких людей... Ступай к дикарям и предупреди их о моём скором приходе!

Опустившись на четвереньки, она резко выгнулась, взмахнув волосами, и вдруг завыла — её крик вонзился мне в уши, затмил все прочие звуки и, казалось, заставил весь мир вокруг трепетать. Секунду мир колыхался, но вой всё нарастал, и тогда мир лопнул, забрызгав меня своей кровью, горячей и чёрной. Я почувствовал, что куда-то лечу, и, кажется, потерял сознание.

***

— Что значит «они нападут из-под обрыва»? — спросил префект.

Василиса достала волшебное зеркальце и стала куда-то звонить.

— Вы же обещали, что они полезут через укрепления, мы даже стянули туда войска. Почему теперь они вдруг будут наступать не оттуда?!

Эльф орал. Из его дёргающегося рта летели брызги слюны, от скрипучего голоса звенело в ушах. Распорядитель стоял прямо напротив него с услужливо-виноватым выражением на треугольном лице и молча ждал, когда словесный поток иссякнет.

— Сначала вы притащили сюда эту чёртову девчонку и убеждали меня, что угрозу друидов не надо воспринимать всерьёз, — продолжал распекать его правитель. — Потом вы втянули в это гильдейских магов и даже этих, из Управления, словно мы сами не в состоянии разобраться со жрецами какого-то лесного божка. Затем вы настояли на том, чтобы всё-таки пригласить военных, так и не выяснив, откуда у друидов взялась армия. А теперь вдруг оказывается, что все ваши прежние доклады были туфтой, и...

Я сидел на плече у Василисы и бестолково вертел головой. С момента моего прилёта прошло уже минут двадцать, а я по-прежнему даже приблизительно не представлял себе, кем была и половина собравшихся — не считая Васевны и Пека, я знал лишь местного храмовника, пару магов из Гильдии и главу вампирского клана, заправлявшего моей экзекуцией прошлой ночью. Опознать префекта оказалось, впрочем, несложно, а эльф, которому он сейчас делал выволочку, был, должно быть, его советником или заместителем.

Сам я был вороном. «Был», впрочем, не совсем удачное слово — скорее, я присутствовал на задворках сознания птицы, чем причинял ей изрядное беспокойство. Должно быть, лесная богиня вложила в моё нынешнее положение какой-то юмор, но транспорт оказался что надо, так что грех было жаловаться. По прилёте в столицу я, правда, свалял дурака, рванув короткой дорогой прямо через решётку, отделяющую площадь у здания Префектуры от обрыва. От направленных в меня стрел и заклинаний меня спас только окрик Василисы, объявившей меня своим ручным вороном и взявшей под покровительство. Я устроился у волшебницы на плече и постарался не привлекать к себе лишнего внимания — и без того рыжебородый гигант, стоявший рядом, то и дело бросал в мою сторону полные нездорового интереса взгляды.

— ...Какого чёрта у вас всё летит кувырком в самый последний момент?!

Префект, наконец, выдохся и замолчал, вперив в подчинённого взгляд налитых кровью глаз. Над площадью повисла тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием эльфа да дребезжанием голоса Яна в Василисином зеркальце. Распорядитель почтительно склонил голову:

— Прошу прощения, ваша светлость, но у нашей разведки появились новые сведения. Мы допросили шпионов, задержанных сегодня в лесу. Кроме того, эту информацию подтвердил медиум — судя по всему, решение было принято очень недавно.

Префект подошёл к чугунной решётке и осторожно взглянул на лес, затаившийся в полумиле внизу, под обрывом. Вечернее солнце освещало верхушки деревьев, но увидеть, что происходит в сокрытой мохнатыми лапами вечной тени, было нельзя.

— Вы послали туда людей? — не поворачивая головы, спросил префект.

— Боюсь, это было бы... Чревато нежелательными последствиями, — распорядитель снова слегка согнул поясницу. — Лес труднопроходим, и наша армия станет лёгкой добычей для друидов с их магией.

— И что же вы предлагаете?

— Оптимальной стратегией было бы оборонять город отсюда. Для этого у нас имеются все ресурсы: мы распределим резерв по периметру, а при необходимости используем магов, чтобы поставить барьер. Я уже распорядился увеличить караулы в пещерах ниже по склону. Кроме того, наш медиум...

Префект скривился, словно от зубной боли:

— Эта ваша девчонка мне не нравится! Вы уверены, что мы можем ей доверять?

— О, да! Разумеется, — губы распорядителя растянулись в улыбке. — С нею были проведены... Необходимые консультации. Она осведомлена о своём положении и полностью открыта для сотрудничества.

— Но разве наши маги не...

— Среди них нет ни одного эксперта по магии леса. Получить такого инсайдера — большая удача для нас, уверяю.

Префект вздохнул:

— Вы говорите, она безопасна?

— Безопасна и очень, очень полезна.

— Ладно... — ушастый правитель устало махнул рукой и оглянулся на тёмное здание. — В таком случае где она? Где маги? Где хор? Где ваши стражники? Почему обо всём опять я должен думать?!

— Пожалуйста, не волнуйтесь, Ваша светлость, я займусь этим незамедлительно, — в глазах распорядителя появился хищный блеск. — Разрешите мне приступить?

Префект смерил его долгим взглядом:

— Рассчитываю на вас.

Развернувшись, он в сопровождении четверых телохранителей пересёк площадь и скрылся в одном из подъездов Префектуры. Распорядитель дождался, пока за ними закроются двери, и ударил в затянутые в белые атласные перчатки ладоши:

— По местам! Все по местам! Капитан, поставьте лучников вдоль обрыва и распределите своих людей по периметру. Будьте готовы отправить резерв на любой участок и в шахты. Магам занять позиции во втором ряду и кольцом вокруг здания! Ввести в городе комендантский час, запретить любые перемещения! Все входы и выходы остаются закрытыми до особого распоряжения, по любым нарушителям границы открывать огонь сразу на поражение, включая зверей, птиц, насекомых, гадов и представителей низших рас. Пригласите хористов, пускай распеваются! Второму составу готовиться, третьему — отдыхать! Медиуму занять исходное положение и приступить к наблюдению! Защитные сооружения привести в полную боевую готовность! Полковник, отведите часть ваших людей ближе к центру города — нападения со стороны укреплений не ожидается, а так они будут у нас под рукой. Выполнять, живо!

Началась суета. Военные, волшебники и руководители всех мастей кинулись исполнять распоряжения. Из казарм высыпали стражники, им в затылок дышали боевые маги. Нас оттеснили ближе к тёмному зданию, за кордон. На балконе третьего этажа появились хористы — юные эльфы, всего около двух десятков. Последними вышли солистка в ослепительно белом платье — тонкая, с худыми ногами, совсем ещё девочка по эльфийским меркам — и эльф постарше, с брюшком, видимо, дирижёр. Перед ними почтительно расступались. Рассредоточившись по балкону, певцы стали раскладывать ноты на высоких пюпитрах. Я оглянулся на Василису в надежде получить разъяснение, но та лишь улыбнулась уголками губ — мол, то ли ещё будет!.. Я вновь перевёл взгляд на тёмное здание и вдруг увидел Димеону.

Девушка как раз появилась на балконе второго этажа. На ней было всё то же нелепое эльфийское платье с подшитым подолом, но теперь виски её были забриты — оставшиеся волосы небрежно собраны на макушке, под глазами красовались синюшные круги, взгляд бегал, плечи были напряжены. Казалось, она только что плакала. Шмыгнув носом, она вскарабкалась на высокую табуретку и уселась на ней, подложив под себя ноги.

Друидку сопровождали три эльфа. Двое из них, лысые и оттого очень похожие на монахов, устроились на полу по бокам от нимфы, приняв медитативные позы. Жрица опустила руки им на головы. Третий эльф встал у неё за спиной и положил ладони ей на виски. Друидка в последний раз обвела взглядом площадь, ещё раз шмыгнула носом и закрыла глаза.

— Групповая медитация, — ответила чародейка на мой немой вопрос. — Что, никогда раньше не видел?

Я снова перевёл взгляд на Димеону — та сделала несколько глубоких вдохов и замерла. Мышцы её расслабились, лицо приняло нейтральное выражение — теперь она была похожа на изваяние, лишь грудь её едва заметно вздымалась в ритме дыхания.

Этажом выше хористы пробовали голоса. Похоже, они уже успели распеться — ноты выходили звучными и на удивление чистыми. Я и не знал, что среди обладателей скрипучих тембров есть такие таланты. Эльф-распорядитель сновал по площади туда и сюда, непрерывно отдавая приказы — возникшая после ухода префекта неразбериха сменялась образцовым порядком. Невдалеке от нас местные маги разбили что-то вроде командного центра: в расставленных в несколько ярусов хрустальных шарах мелькали виды улиц и — иногда — леса.

Дирижёр закончил листать партитуру и несколько раз ударил палочкой по пюпитру. Вокалисты смолкли. Маэстро взмахнул руками — хор ответил короткой фразой на несколько тактов. По площади пролетел ветер — стремительный и плотный, он поднял в воздух облака пыли, колыхнул мантии магов, взметнул Василисину юбку, а меня ударил в грудь, да так, что пришлось несколько раз взмахнуть крыльями, чтобы сохранить равновесие. Пек посмотрел на хор с уважением:

— Хорошо взялись.

— Кар?..

— Позёры, — кивнула Васевна. — Как у нас, так маны не допросишься, а эти сейчас сразу годовой запас высадят.

Военные прикатили откуда-то бочки и развели под ними костры. Запахло смолой. Маги и лучники завершили приготовления — теперь они плотно стояли над самым обрывом и глядели на лес. На башнях, расположенных по бокам от решётки, тоже шла какая-то подготовка.

Василиса и Пек стояли в группе людей, не задействованных в обороне: помимо нас, здесь были гильдейские, вампир, рыжий, храмовники, пара явных аристократов и ещё с полдюжины лиц, по-видимому, наделённых в городе какой-то властью. Шишки демонстративно не замечали друг друга, бывшие здесь же телохранители обменивались настороженными взглядами.

Распорядитель метнулся в нашу сторону.

— Дамы и господа! — заскрипел он, не успев подойти. — Позвольте мне ещё раз поблагодарить вас за то, что вы откликнулись на наше приглашение. Как я уже отмечал, в период кризиса Префектура принимает на себя управление городом, однако в какой-то момент нам может потребоваться ваша помощь, которую вы, несомненно, рады будете оказать своему городу по мере возможностей. Если ваше участие станет желательным, вам сообщат об этом незамедлительно. Предполагается, что...

— Внимание! — вдруг раздалось над толпой.

Я поднял голову. Остальные смолкли и тоже уставились на балкон второго этажа. Друидка сидела в прежней позе, глаза её были закрыты, лицо выражало покой и отрешённость.

— Внимание, — повторила она. Губы монахов шевелились в унисон с её собственными, они словно суфлировали каждое слово. — Я... Я их чувствую. Они завершили приготовления и теперь собираются... Нанести свой первый удар. Их цель не вокруг, их цель... Целый город. Они желают... Устрашить нас, показать нам, что у нас не хватит ни рук, ни стрел, чтобы отбить каждый брошенный в нашу сторону камень, поразить каждого их воина. Они хотят, чтобы мы боялись, чтобы мы... Не знали, что делать. Их посланники... Придут с неба. Они будут... Они здесь. Они уже начинают.

По площади пролетел ветерок, взметнул пыль, люди завертели головами, запереглядывались. Я оглянулся на решётку.

Вокруг Префектуры площадь была несколько выше, чем по периметру, и поверх голов защитников города был виден лес, уходящий за горизонт. Сейчас он будто дымился — из его нутра вылетали тысячи и тысячи птиц. Пернатое воинство бурлило, исполинскими вихрями уходя в небо. Масштаб происходящего поражал — утёс Сивелькирии, огромный, довлеющий над окружающим пейзажем, в мгновение ока показался песчинкой на фоне этого представления.

— Не дайте... Никому из её посланников достичь города, — вещала Димеона, а монахи повторяли за ней каждое слово. — На них... Магия леса. Если они... Пробьются сюда, прогнать их... Будет непросто. Они... Возьмут числом. Они — легион.

Распорядитель думал секунду. Затем он повернулся к магам, столпившимся за стеллажами с хрустальными шарами.

— Если хористы развернут купол над Префектурой, ваши люди смогут помочь им растянуть его над всем городом? — спросил он.

Эльфы переглянулись, один из них кивнул:

— Полагаю, да.

Распорядитель выпрямился:

— Все слышали? Хор, приступайте! Развернуть купол, закрыть весь город! Маги, помогать! Лучники, на изготовку!

Небесное воинство сливалось в огромную сумеречную тучу. Верхний её край уже достигал уровня площади, но птицы продолжали набирать высоту. Мою воронью сущность охватило волнение — мне стоило больших усилий не взмыть в небо вслед за остальными. Василиса положила руку мне на лапы.

— Макс, даже не думай! — прошипела она.

Грянул хор. От мелодии у меня по коже побежали мурашки — было в ней что-то жуткое, мощное, пропитанное первобытной сырой магией. Тучи сгущались — то Мелиссино воинство шло в наступление. Становилось темнее. Я и не знал, что в сказочном лесу может обитать столько птиц. Кажется, в бой шли все пернатые сразу — от мала и до велика.

— Купол на высоте в двести футов! — командовал распорядитель. — Тех, кто будет идти на контакт, сжигать сразу, не жалеть магии. Лучникам приготовиться — для вас будут открывать окна, будете стрелять по моей команде. Маги, обеспечьте, чтобы меня было слышно по всему городу.

— Не дайте им... Прорвать ваш волшебный полог, — продолжала вещать Димеона. Она была в трансе, и её, похоже, нисколько не заботило, слышен ли её голос за раскатами хора. Приходилось изо всех сил напрягать слух. — Они слабы, но их много. Гораздо больше... Чем ваших людей. С ними придут... — она продолжала говорить что-то ещё, но тут хор грянул с новой силой, и я перестал различать её слова.

Мелодия неслась вперёд. Барьер переливался на солнце, вспыхивал красновато-оранжевыми искрами. Птицы достигли верхней точки и теперь начинали снижаться — похоже было, что огромная клякса готовится накрыть город сверху. Лучники переглядывались и один за другим начинали натягивать тетивы — время огневого контакта приближалось. Распорядитель откашлялся:

— Пока они высоко, мы снимем барьер по всему городу для первого залпа и снова закроем. Потом начнём открывать окна в тех местах, где будет удобно для стрелков. Будьте готовы поднять купол, если птицы будут скапливаться сразу над ним. Итак... Приготовиться...

Птицы были уже над городом — на стенах лежала тяжёлая тень. Луки были уставлены в небо.

— Подпустить чуть поближе... Ещё ближе... Огонь!

Хористы смолкли — на пару секунд, но по контрасту наступившая тишина показалась оглушительней грома. Луки дёрнулись — сотни стрел полетели в открытое небо. Певцы набирали воздуха в грудь, готовясь взять следующую ноту. Эльф-распорядитель хотел что-то крикнуть, но не успел, потому что в этот момент произошло то, чего никто не ждал.

Птицы, пикировавшие на город, вдруг развернулись и ринулись прочь — все до единой. Там, где с неба секунду назад опускалась плотная стена клювов и перьев, теперь разрастались прорехи, в которых дрожало голубое небо. Некоторые из птиц падали, сражённые стрелами, но большинство уже улетало вверх, в стороны, прочь от города.

— Закрыть купол! Сто футов — нет, пятьдесят! Быстрее! Быстрее же, чёрт возьми! — схватившись за голову, завопил распорядитель.

Хористы взяли очередной тон. Прозрачный купол начал вновь разворачиваться, уплотняться, но слишком поздно: по брусчатке уже барабанили семена, принесённые птицами.