Маленькая услуга

Глава 34

Следующее, что я ощутил, был кашель и боль в груди, и головная боль, и боль во всем остальном, и мне было жутко холодно, хуже, чем в аду. Я захлебывался кашлем и чувствовал, что мой желудок сейчас вывернется наизнанку. Я попытался перекатиться на бок, и не мог, пока кто-то не помог мне.

Соленая вода пополам с чем-то еще вылилась из меня.

— О, — сказал кто-то, — о, благодарю тебя, Господи.

Это Майкл.

— Майкл! — закричал Саня где-то поблизости. — Ты мне нужен!

Простучали, быстро удаляясь, рабочие ботинки.

— Тише, Гарри, — сказала Мёрфи. — Тише. — Она помогла мне лечь обратно после того, как меня вырвало. Я лежал на какой-то лестнице. Мои ноги спускались вниз, а левая нога была в холодной воде по лодыжку.

Я положил руку на грудь, меня трясло. Мёрфи погладила меня по голове, отводя от моих глаз мокрые пряди волос. Ее лицо осунулось, глаза были взволнованы.

— Реанимация на выезде? — спросил я ее слабым голосом.

— Да.

— Кажется, мы даже… — начал я.

— Ну вот еще, — сказала она спокойно. — Я только плюнула фруктовым пуншем тебе в рот.

Я слабо засмеялся, и боль усилилась.

Мёрфи наклонилась и мягко уткнулась лбом мне в лоб.

— Ты — такая большущая боль в моей заднице, Гарри. Не надо больше так меня пугать.

Ее пальцы нашли мои и крепко сжали. Я пожал их в ответ, слишком усталый, чтобы делать что-нибудь еще.

Что-то коснулось моей ноги, и я почти закричал. Я рывком сел, вызывая власть, подняв правую руку, в то время как невидимая сила собиралась вокруг чего-то в мерцающих волнах.

В воде плавал труп, нагой, вниз лицом. Это был человек, которого я никогда не видел прежде, его волосы были длинные, серые и спутанные. Его мягкая, протянутая рука натолкнулась о мою ногу.

— Боже, Гарри, — сказала Мёрфи потрясенным голосом. — Он мертв. Гарри, все в порядке. Он мертв, Гарри.

Моя правая рука оставалась, где была, пальцы растопырены, мерцающий свет пульсировал на них. Потом они задрожали. Я опустил руку снова, отпуская силу, которую я собрал, и когда я это сделал, я почувствовал, что по пальцам пробежали иголочки, а потом они снова оцепенели.

Я уставился на них, озадаченный. Что-то было неправильно. Я был совершенно уверен, что я должен быть намного более взволнован, чем есть, но не мог как следует связать мысли, чтобы вспомнить, почему.

Мёрфи все еще говорила ровным успокаивающим голосом. Минуту спустя я смутно понял, что это был тон, каким говорят с сумасшедшими людьми или напуганными животными, и что я дышал часто и с усилием, несмотря на то, что не мог объяснить, почему.

— Все в порядке, Гарри, — сказала она. — Он мертв. Ты можешь отпустить меня.

Тут я понял, что моя левая рука потащила Мёрфи куда-то за меня и подальше от трупа, поскольку я собрался… в общем, что-то я собирался сделать. И теперь она, можно сказать, почти что сидела у меня на коленях. Везде, где она касалась меня, было тепло. Мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, почему это надо ее отпустить. В конечном счете, тем не менее, так я и сделал.

Мёрфи отодвинулась от меня подальше, качая головой.

— Боже, — сказала она. — Что с тобой, Гарри? Что они сделали тебе?

Я почти упал, слишком усталый, чтобы вытащить ногу из воды, слишком усталый, чтобы попытаться объяснить, почему я был не в состоянии помешать демонам унести маленькую девочку.

После минуты тишины Мёрфи сказала:

— Ну ладно. Я отвезу тебя к доктору. Мне наплевать, кто эти люди, и что они о себе думают. Они не могут так просто ворваться в город и задирать моего… — Она внезапно прервалась. — Хм. Как ты справляешься с этим, Гарри?

Она сделала несколько шагов к воде и наклонилась.

— Нет! — рявкнул я.

Она застыла на месте.

— Иисусе, это начинает входить в привычку, — пробормотал я. — Из пальцев трупа только что выпала серебряная монета?

Мёрфи моргнула и посмотрела на меня.

— Да.

— Это зло. Проклятье. Не дотрагивайся до нее. — Я покачал головой и встал. Стена старалась помочь мне, и я поднялся, думая при этом вслух. — Хорошо, первым делом нужно собрать все, что есть здесь вокруг. У меня уже есть одна. Мы ограничим риск. Пусть они все будут у меня. Пока от них нельзя должным образом избавиться.

— Гарри, — сказала Мёрфи ровным голосом. — Ты бормочешь, но наружу выходит очень мало смысла.

— Я объясню. Потерпи. — Я наклонился и нашел другой почерневший динарий, виновато мерцающий в воде. — Сволочь, — пробормотал я монете, затем поднял ее одетой в перчатку рукой и засунул в мой карман, где уже была одна. Пенни к пенни, будет фунт, ах-ха-ха.

Черт возьми, какой я умный.

Послышались энергичные и четкие шаги, и вошли Люччио и Гард. Было тонкое различие в языке тела Гард по отношению к Люччио, какой-то более почтительный оттенок, чем был прежде. Капитан Стражей вытирала свой меч серым плащом, на нем кровь не видна, это очень удобно в таких делах. Люччио замялась на мгновение, увидев меня, затем кивнула.

— Страж. Как ты себя чувствуешь?

— Жить буду, — прохрипел я. — Что у вас?

— Два динарианца, — ответила Гард. Она кратко кивнула головой на Люччио. — Оба мертвы.

Люччио покачала головой.

— Они были полуутоплены, — сказала она. — Я только прикончила их. Мне бы не понравилось бороться с ними, если б они были свежие.

— Проводите меня к телам, — сказал я спокойно. — И быстрее.

За нашими спинами послышался вздыхающий звук. На сей раз я не стал волноваться на эту тему, но Мёрфи стала, в ее руке тут же появился пистолет. Чтобы быть справедливым, у Люччио тоже меч наполовину вышел из ножен. Я посмотрел и нашел то, что более или менее ожидал: тело бывшего динарианца, освобожденное от его монеты, разлагалось с неестественной скоростью, даже в холодной воде. Падший ангел в монете, видимо, удерживал разрушительное действие времени, но старик с песочными часами терпелив, и теперь он забирал свое.

— Капитан, нужно подобрать каждую монету, какую только найдем, и это надо сделать прямо сейчас.

Люччио повернулась ко мне.

— Почему?

— Слушайте, я не знаю, какие меры предпринимал Кинкейд, но все равно скоро кто-нибудь что-то заметит, и затем аварийные службы выстроятся на всем протяжении этого места. Я не хочу, чтоб какой-нибудь несчастный пожарный или коп случайно поднял одну из этих штук.

— Да, верно, — сказала она, кивая, а затем поглядела на Мёрфи. — Сержант, Вы согласны?

Мёрфи скривилась.

— Черт возьми, всегда есть что-то… — Она держала руки, как будто отодвигая одеяло, которое было тесно обернуто вокруг нее, — Да, да. Соберите их.

— Где Майкл, — сказал я. — И Саня?

— Когда мы добрались сюда, — сказала Мёрфи, — группа этих типов вытаскивала тебя из воды.

— Они побежали. Мы пошли разными путями, преследуя их, — добавила Гард.

— Где Куджо?[68] — спросил я.

Гард взглянула на меня, не понимая.

— Хендрикс.

— А, — сказала она. — Наблюдает. Он предупредит нас, когда начнут прибывать власти.

Ну, хоть кто-то рассуждал, как преступник. Мне кажется, что она была правильным человеком для этой работы.

Я напряг свой голос, как только мог. Получилось хрипло и грубо.

— Майкл?

— Здесь, — послышался ответ. И немного спустя он подошел к нам, одетый в нижнюю рубашку под тяжелым жакетом. Я раньше не видел его в таком виде. У Майкла были очень серьезные грудные мускулы. Возможно, мне надо больше тренироваться. Он осторожно нес перед собой сверток из своей сине-белой рубашки, держа его обеими руками.

Саня шел следом за Майклом, насквозь промокший, с голой грудью под пальто. Не стоило брать в голову мускулы Майкла. По сравнению с Саней мы оба мало каши ели, и все такое. Он нес Эспераккиус и Амораккиус на одном плече — и тащил Кинкейда на другом.

Кинкейд не мог, как следует, идти, хотя явно пытался. Он был бледен, как мел. Он был залит кровью. Остаток рубашки Майкла и вся Санина были превращены в бинты, — и ими были обмотаны у него обе руки, и живот, и еще одна нога.

Мёрфи втянула воздух сквозь зубы и пошла к нему, ее голос сорвался.

— Джаред.

Джаред. Хм.

— Дрезден, — выдавил Кинкейд. — Дрезден.

Они уложили его, и я подволок ноги к нему. Мне удалось не свалиться, когда я становился возле него на колени. Я видел его раненным и прежде, но тогда было не так плохо, как сейчас. Тогда он заматывал раны изолентой. Я пригляделся. Да, точно, рулон изоленты, висел на петле на ремне снаряжения Кинкейда.

— Точно так же, как в логовище вампира, — сказал я спокойно.

— Здесь нет старинного оружия, — сказал Кинкейд, — хотя должно бы. — Он покачал головой и мигнул глазами пару раз, пытаясь сосредоточить их. — Дрезден, у меня мало времени. Девочка. Они забрали ее. Она жива.

Я скривился и отвел взгляд.

Его окровавленная рука схватила меня за плащ.

— Смотри на меня.

Я посмотрел.

Я ожидал увидеть гнев, ненависть, и вину. То, что я увидел, было … только отчаянным, отчаянным страхом.

— Иди за ними. Верни ее. Спаси ее.

— Кинкейд… — сказал я мягко.

— Поклянись мне, — сказал он. Его глаза расфокусировались на секунду, затем холодно заблестели. — Поклянись. Или я вернусь за тобой. Поклянись мне, Дрезден.

— Черт, у меня нет сил, чтобы бояться тебя, — сказал я.

Кинкейд закрыл глаза.

— У нее больше никого нет. Никого.

Мёрфи встала на колени перед Кинкейдом рядом со мной. Она быстро глянула на меня, а затем сказала спокойно:

— Джаред, отдыхай. Он поможет ей.

Я обменялся с Мёрфи слабой, усталой улыбкой. Она знает меня.

— Но… — начал Кинкейд.

Она склонилась и поцеловала его в лоб, прямо в кровь и все такое.

— Тихо. Я обещаю.

Кинкейд расслабился. Или потерял сознание. Одно из двух.

— Дрезден, тебе надо двигаться, — сказала Гард терпеливым голосом.

— Только не говори мне, что ты — доктор, — сказал я.

— Я видела больше боевых ран, чем любой смертный медицинский работник, — сказала Гард. — Двигайся.

— Гарри, — сказала Мёрфи напряженным голосом. — Пожалуйста.

Я со скрипением поднялся на ноги и притащился к Майклу и Сане, которые стояли, наблюдая за дельфинами и небольшими китами в большом бассейне. Уровень воды понизился футов на семь или восемь, и жители осваивали по-новому заполненную область бассейна. Если присутствие гниющей вещи позади меня в воде ощущалось так же, как на воздухе, я не мог обвинять их.

— Он выглядит довольно плохо, — сказал я им.

Майкл покачал головой, его глаза были далеко.

— Его время еще не настало.

Я поднял бровь, смотря на него. Саня смотрел почти так же удивленно, как я.

Майкл глянул на меня и затем отступил к воде.

— Я спросил.

— Ага, — сказал я спокойно.

Саня слабо улыбнулся и покачал головой.

Я поглядел на него.

— Ты как, все еще агностик, а?

— Некоторые вещи я просто принимаю на веру, — пожал плечами Саня.

— Люччио уложила двоих, — сказал я Майклу. — Каково? — Мне не нужно быть более конкретным, чем они.

Саня широко усмехнулся.

— Это — хорошие новости.

Я повернулся, чтобы смотреть ему в лицо.

— Эти задницы только что захватили ребенка, и собираются заставить его принять Падшего ангела, — сообщил я тихо. — Так что никаких хороших новостей нет.

Выражение лица большого русского стало трезвым.

— Хорошо там, где мы сами находим, — сказал он серьезно.

— Одиннадцать, — подытожил Майкл.

Я глянул на него.

— Что?

— Одиннадцать, — повторил он. — Одиннадцать из них пали здесь сегодня. Судя по ранам, Кинкейд убил пятерых из них. Капитан Люччио убила еще двоих. Саня и я поймали двоих на выходе. Один из них нес сумку с монетами тех, кто уже погиб.

— Мы нашли монету Урумвиэля, а мы знали, что у него есть жертва, — сказал Саня, — но тела мы не нашли.

— Этот был мой, — сказал я. — Он теперь в виде сажи и пепла. И это получается десять.

— Еще один утонул, когда разрушился резервуар, — сказал Майкл. — Он плавает там. Одиннадцать из них, Гарри. — Он покачал головой. — Одиннадцать. Ты понимаешь, что это означает?

— Что, если мы убьем еще одного, мы получим подарочные ножи для стейков?

Он повернулся ко мне, его глаза были полны решимости и сияли.

— Тесса убежала только с четырьмя членами своей свиты, и Никодимус неизвестно где. Мы уже возвратили тринадцать монет — и еще одиннадцать сегодня, ну, если предположить, что мы сможем их все найти.

— Только шесть монет могут теперь причинять вред, — сказал Саня. — Только шесть. Эти шесть — последние. И все они — здесь в Чикаго. Вместе.

— Падшие в монетах вели войну за умы и жизни человечества в течение двух тысяч лет, Гарри, — сказал Майкл. — А мы боролись с ними. И эта война может закончиться. Это все может быть закончено. — Он повернулся к бассейну и покачал головой, на его лице было озадаченное выражение. — Я мог бы ходить на игры в софтбол с Алисией. Учить маленького Гарри ездить на велосипеде. Я мог бы строить дома, Гарри.

Тоска в его голосе была настолько большой, что я просто-таки чувствовал ее прикосновение к моему лицу.

— Давайте соберем монеты и уйдем отсюда прежде, чем прибудут машины с мигалками, — сказал я спокойно. — Майкл, открой свою связку.

Он, нахмурившись, поглядел на меня, но так и сделал, раскрыв диски запятнанного серебра. Я достал пару монет из своего кармана рукой, одетой в перчатку, и добавил их к груде.

— Спасибо, — сказал я. — Давайте двигаться.

Потом повернулся и ушел, пока Майкл сворачивал ткань, снова пряча монеты, его отстраненные глаза, по-видимому, сосредоточились на мечте о том, как он запихнет эти монеты в глубокое, темное отверстие и станет жить скучной, простой, нормальной жизнью с женой и детьми.

Пусть пока помечтает.

Но я собирался забрать у него эту мечту, черт возьми.

Будет он согласен с этим планом или нет.