Мальчик, спящий на заснеженной кровати

Глава девятая

Юэлю снилось, что он мерзнет.

Это был необычный сон. Он стоял у плиты и помешивал что-то в кастрюле. Плита была горячая. Такая горячая, что он расстегнул рубашку на животе, чтобы не вспотеть. И все же замерзал. Он мешал и мешал ложкой, расстегивая пуговицы одну за другой, и пот лил с него ручьем. Но в то же время он трясся от холода.

Потом Юэль проснулся. И сначала вообще не понял, где он. Как обычно, он укрылся одеялом с головой. Но вокруг было холодно. Мальчик попытался снова свернуться калачиком. Тут он почувствовал, что окоченел. И что он весь мокрый.

И тут он вспомнил. Рывком сел в кровати.

Она была засыпана снегом. Белый слой выпавшего снега лежал на коричневом одеяле. А падающие снежинки таяли, едва коснувшись кровати. Юэлю было так холодно, что он подумал, что заболел. Его вдруг охватила паника. Неужели он замерз насмерть? Он соскочил с кровати. Хрустнули суставы. Он принялся прыгать и похлопывать себя. Потом собрал постель и взял носок, в котором лежал будильник. Кровать он оставил во дворе. Лестница заскрипела, но ему было не до того. Войдя в квартиру, он тут же бросил на пол в кучу все, что нес, и уселся перед батареей.

Он не помнил, чтобы ему когда-нибудь было так хорошо.

Тепло просачивалось в тело. Руки будто оттаивали.

Там же, у батареи, Юэль уснул. Сколько он проспал, он не знал. А когда проснулся, то чувствовал такую усталость, что с трудом раскрыл глаза. Но он заставил себя сесть, снять ботинки и одежду и надеть пижаму. Поднять постельное белье и матрас и положить их на кровать. Постель была все еще сырой. Юэль взял будильник и лег в кровать отца. В ней пахло Самуэлем. Который когда-то приносил с собой запах соленого моря. А теперь — камеди и леса.

Он проснулся оттого, что кто-то разговаривал с ним.

Открыв глаза, Юэль увидел прямо перед собой лицо Самуэля.

Мальчик и раньше иногда ложился спать в комнате отца, когда тот оставался у Сары.

— Почему там, во дворе, стоит кровать? — спросил Самуэль.

— Правда? — удивился Юэль.

— Дверь в сарай открыта. Когда я хотел ее закрыть, то увидел, что позади стоит старая кровать. Ее угол высовывался из-за сарая. Можно подумать, что ночью на ней кто-то спал.

— Наверно, какой-нибудь бродяга, — предположил Юэль.

Самуэль удивленно наморщил лоб.

— Бродяга спал на кровати в снегопад? Он скорее залез бы в сарай. Зачем ему лежать на улице, если идет снег?

— Может, кто-нибудь решил закаляться.

В тот момент, когда Юэль произнес эти слова, он понял, что никогда не расскажет Самуэлю, что он задумал. Возможность была уже упущена.

— Во всяком случае это странно, — сказал Самуэль. — Но ты торопись, а не то опоздаешь в школу.

Юэль встал. Ему показалось, что его тело отлили из железа. Но скоро придет вечер, и он ляжет спать в обычное время. Он не помнил, чтобы когда-нибудь чувствовал себя настолько усталым.

Он умылся и оделся. Посмотрел на ботинки и вдруг разозлился. Взял в руку один ботинок и пошел на кухню. Самуэль сидел за столом с чашкой кофе и что-то напевал. Он всегда напевал, когда возвращался от Сары.

Певец он был неважный. Он фальшивил даже когда гнусавил себе под нос. Юэль с досадой подумал, что и у него, вероятно, с пением будут трудности.

Вот у Элвиса Пресли папа, наверно, никогда не фальшивил.

— Ботинки стали мне малы, — сказал Юэль. — Я рискую натереть ноги.

Самуэль оторвал взгляд от чашки.

— Почему бы это? — спросил он.

— Я расту, — пояснил Юэль. — Мои ноги тоже растут. Скоро мне придется взять твой топор и сделать в носках обоих ботинок дырки.

Самуэль кивнул. Юэль удивился. Обычно, когда они заводили разговор о том, что нужно потратить деньги, Самуэль мрачнел.

— Тогда тебе, конечно, надо купить пару новых, — сказал папа. — Мы можем пойти в обувной магазин в субботу.

Юэль не поверил своим ушам. Самуэль понимает, что говорит?

Ботинки стоят очень дорого.

Самуэль, одеваясь, снова принялся напевать свою песенку.

А потом исчез за дверью. Юэль отметил, что в это утро отец сутулился немного меньше.

Еще он понял, что раскрыл один секрет. Впредь он станет просить Самуэля о чем-нибудь, что стоит денег, в то утро, когда он возвратится от Сары. И только тогда.

Юэль больше не чувствовал себя, как тяжелый железнодорожный вагон. Такой прилив сил появлялся только тогда, когда Самуэль соглашался купить то, что мальчику хотелось. Он поторопился съесть завтрак, чтобы не опоздать в школу.

Когда занятия закончились, Юэль не без удовольствия отметил, что ни разу не задремал. «Я уже стал выносливее», — подумал он.

Пока шел урок рисования, у него было время поразмыслить над тем, что случилось ночью. Ошибка в том, что он решил в первый же раз проспать во дворе целую ночь. В дальнейшем он будет спать по часу. Когда он проснется и поймет, что не замерз, он увеличит время до двух часов. А потом и до трех. Пока у него не получится спать всю ночь. Тогда он станет действительно закаленным.

Сразу после школы он отправился вверх по холму к дому Крингстрёма. На этот раз вместе с Эвой-Лизой. Он был уверен, что Крингстрём найдет время, чтобы научить его игре на гитаре. Это как раз та новость, которую одноклассникам будет интересно узнать. А поскольку Борзая — самая большая болтушка из всех его знакомых, то он начнет с того, что расскажет ей. Вскоре весь город будет это обсуждать.

Юэль догнал девочку.

— Куда это ты идешь? — спросила она.

— К тебе домой, — ответил Юэль.

— Вот еще!

— Я напишу тебе что-нибудь в твой дневник.

— Еще чего!

— А я думал, ты наденешь для меня прозрачные одежды.

— Ты что, дурак? Что за детские глупости?!

— Да, глупости. А может, ты объяснишь мне, что делать, чтобы не быть маленьким и глупым? А быть таким взрослым, как ты?

— Да ну тебя!

— А Крингстрём научит меня играть на гитаре.

Эва-Лиза задумалась. Юэль был доволен. Он сбил ее с толку.

— Правда? — спросила она.

— Мы начнем сегодня же.

— А ты ведь не умеешь играть на гитаре.

— Я же сказал, я научусь.

— А твои руки?

— А что с моими руками?

— Нужно, чтобы пальцы были длинными. А у тебя они короткие.

Тут уже задумался Юэль. Он забеспокоился. А вдруг она права? И нужно иметь длинные пальцы? Разве они у него короче, чем у других?

Эва-Лиза хихикнула.

— Да ты врешь, Юэль. Ты все придумал. Ты вообще никогда не будешь играть на гитаре.

— Иди ты к черту!

— Сам иди к черту!

Она снова захихикала и побежала. Юэль понял, что пытаться ее догнать бесполезно. Прозвище ей дали не просто так. Фрёкен Недерстрём говорила на уроке физкультуры, что Эва-Лиза — одаренная девочка. Конечно, она когда-нибудь станет чемпионкой Швеции по бегу.

Или по прыжкам, говорила фрёкен Недерстрём.

Потому что все собаки хорошо прыгают. Кроме борзых, ведь это лишь прозвище для таких, как Эва-Лиза.

Но если бы только он ее догнал, он сунул бы ей снег за шиворот. Прямо под одежду.

Подходя к дому Крингстрёма, он все еще волновался за свои пальцы. Что нужно сделать, чтобы удлинить их? Может, их можно как-нибудь вытянуть? Или отрастить ногти?

Тут Юэль к своему огорчению обнаружил, что старый автомобиль Крингстрёма исчез.

Оркестр уехал играть где-то на танцах.

Он собрался уже повернуть назад, когда наверху открылось окно. Это была, конечно, Эва-Лиза. Даже отсюда Юэль видел, что у нее рот до ушей.

— Крингстрём уехал, — сказала она. — Ты можешь пойти учиться играть на гитаре у кого-нибудь другого.

— Куда он уехал? — крикнул Юэль.

— Не скажу, — ответила она. — Но он где-то в Брунфлу.

Юэль знал, что это город дальше на север. Однако он не знал, много ли там жителей. Сейчас его это раздосадовало. Вот бы все жители Брунфлу оттуда уехали! И в конце концов там останется ноль человек. Тогда в справочнике «Что? Где? Как?» Брунфлу окажется на последнем месте. А Крингстрём будет сидеть дома и играть на гитаре.

Гитара! Юэль остановился.

Ведь у него нет гитары! Даже дома у Крингстрёма он ее не видел. Это был единственный инструмент, на котором он не играл, потому что играл на всех остальных. И потому что многие увлекались музыкой, которая ему не нравилась. Рок-н-роллом.

Юэль стал спускаться с холма. Как он мог быть таким дураком, что забыл о самом важном? Что у него нет гитары? Все, что у него есть дома, так это старая ржавая губная гармошка. Есть ли гитара у кого-нибудь из знакомых? Ни у Гертруд, ни у школьных приятелей, у которых можно было бы попросить. Есть баян. И скрипки. И еще одна губная гармошка. Но гитары нет ни у кого.

Он остановился на полпути. Где-то он видел гитару. Это точно. Вопрос только — где. У кого-нибудь дома? Он пошел медленнее, стараясь собраться с мыслями. Представить себе каждую квартиру, в которой он бывал за последние годы. У Туре была гитара. Но он забрал ее с собой, когда уехал. И потом Юэль никогда бы у него не попросил. Потому что он считал Туре очень плохим человеком.

И тут он вспомнил.

У Симона Урвэдера была гитара. Она висела на стене в его странном лесном доме. Можно ли на ней играть, Юэль не знал. Он даже не помнил, натянуты ли на ней струны. Но гитара была. Из красного дерева. Почти черная. Точно такая, как на пластинке Элвиса Пресли. Под которую он пел «That’s all right, mama»[4]. Или, может, это была песня «Hound dog».

Юэль спустился с холма. Отсюда он видел стрелки часов на церковной башне. К Симону идти было уже поздно.

С этим можно подождать до завтра. Слава Богу, что вспомнил, у кого есть гитара. Завтра Борзая разболтает всем. Его осмеют, если у него не будет хотя бы гитары. Юэль остановился в тени у старой молочной палатки. Подождал, пока мимо промчался автобус в Онге. Потом расстегнул четыре пуговицы на гульфике. На самом деле их должно было быть пять. Но одна потерялась.

Потом он стал писать, рисуя на снегу желтую гитару. У него почти получилось. Но на струны, уже не хватило.

Он помедлил минутку, прежде чем застегнуть гульфик. Подумал о том, что ему предстоит сделать вечером. Это было такое же странное чувство, как если почесать комариный укус.

Он быстро застегнул гульфик, пока не замерз. Потом беспокойно огляделся. Не подглядывает ли кто за ним в тени?

Это был бы самый большой кошмар, который только Юэль мог себе представить. Чтобы Борзая, например, увидела, чем он занимается. Он лучше дал бы закопать себя заживо на кладбище рядом с Ларсом Ульсоном. Но только без плиты с надписью, где он похоронен.

В половине шестого Юэль приготовил обед и оставил на середине стола записку:

«Я поел. Ушел в библиотеку. Юэль».

Когда продавщица Энстрёма подошла к своему дому, он был уже там. Она шла, то и дело откидывая назад волосы. Юэль сунул руку в карман и нащупал деньги.

Тут его снова охватило беспокойство. А что если ничего не выйдет? Он ведь все еще не знает, кто должен к ней прийти. Его лжебрат, которому шестнадцать лет и которого зовут Аллан.

Юэль ждал. Попытался думать о ботинках, которые они пойдут покупать вместе с Самуэлем. Но у него было такое чувство, будто перед ним висит какая-то завеса. И он никак не может отчетливо видеть предметы.

Половина седьмого. Он начал замерзать. Сегодня ночью он решил не продолжать закаливание. Даже всего на час. Впереди ведь еще целый год. Если он будет закаляться через две ночи на третью, за год их наберется более сотни. Потом Юэль принялся считать, сколько дней, недель и месяцев пройдет до 2045 года. Сколько уже прошло и сколько еще осталось. Но всякий раз сбивался. И начинал заново.

Вдруг он увидел, как какой-то мальчик шагает к дому. В руках у него ничего не было. Юэль уже понял, что это был Аллан. Хотя он все еще не видел его лица.

Вот фигура приблизилась к освещенному фонарем месту.

Юэль не поверил своим глазам.

Отто!

Вот уж кого ему меньше всего хотелось бы встретить. Но бежать теперь некуда.

Отто его заметил.

Так вот кто должен продать ей журналы. Из всех людей на земле это должен был оказаться именно Отто.

Юэлю хотелось завопить от злости. Но он, конечно, этого не сделал. Напротив, он подошел к Отто и встал у него на пути.

«Будет дуэль», — подумал он.

Дуэль за каталог рождественских журналов.