Мальчик, спящий на заснеженной кровати

Глава девятнадцатая

Соня Матсон открыла дверь.

Но прозрачных одежд на ней не было. К тому же на голове у нее Юэль увидел бигуди. Точь-в-точь как у Сары. Он непроизвольно скривил гримасу. Ведь он был так уверен, что Соня будет почти голой, лишь в легком покрывале.

— Ты что, бигуди никогда не видел? — спросила она.

Юэль покраснел. Его разоблачили.

— Ну почему, — сказал он, — видел. Но только не на тебе.

Она удивленно посмотрела на него.

— А чего же ты ждал?

Юэль вздрогнул. Соня прочла его мысли. Что она теперь сделает?

Конечно, даст ему затрещину и выгонит. А может, даже пойдет и расскажет все редактору газеты? И тогда на следующей неделе все прочтут следующее:

«Юэль Густафсон грезит о запретном плоде.

Юэль Густафсон, мечтающий о девушке в прозрачных одеждах, все еще на свободе».

— Ну и долго ты будешь там стоять? — поинтересовалась Соня. — Время идет.

Юэль шагнул за порог.

— Раздевайся и проходи. Не забудь снять ботинки.

На этот раз Юэль не уронил ни варежку, ни шарф. Затем он прошел в гостиную. Соня сидела, поджав под себя ноги. На ней был розовый купальный халат. Юэль увидел кусочек ее бедра. Хотя вообще-то смотреть он не осмеливался.

Она кивнула на его ноги:

— Дырки в носке уже нет.

— Мама заштопала, — объяснил Юэль.

Соня зажгла сигарету и с задумчивым видом выпустила колечко дыма.

— А в этом городишке много болтают, — сказала она.

— Ничего не скроешь, — согласился Юэль.

— Люди говорят, — продолжала она, — о том, о сем. Когда стоишь за прилавком, слышишь много всего интересного. Знаешь, что мне рассказали сегодня? После того, как ты ушел?

Юэль мотнул головой.

— Что та женщина сказала правду. Что у тебя нет брата по имени Аллан. И что у тебя вообще нет братьев.

Она не сердилась. Она улыбалась. Приветливо улыбалась. Юэль решил, что единственное, что ему остается, — это рассказать всю правду.

— Я хотел продать тебе журналы, — пробормотал он. — Мне пришлось выдумать Аллана.

И Юэль рассказал про Отто. О том, как он заплатил ему три кроны. Она расхохоталась. Но по-прежнему дружелюбно.

— Все говорят о Юэле Густафсоне, — сказала она, когда Юэлю было уже нечего добавить о журналах.

— Все, что они говорят, неправда.

— Но все же кое-какая правда выходит на свет, — продолжала Соня. — Хотя я тоже считаю, что тетки часто болтают о том, о чем не имеют ни малейшего понятия.

— В этой дыре полным-полно кумушек, — согласился Юэль. — Стоит написать в снег, и все тут же узнают об этом.

Девушка опять рассмеялась.

— Теперь они судачат как раз о тебе, — сказала она. — Все считают, что ты очень сильный, раз тебе удалось спасти того старика.

— Симона Урвэдера. Так его зовут.

— Урвэдер?

— Да, Урвэдер.

— Хотела бы я иметь такую фамилию, — заметила Соня. — Она звучит лучше, чем Матсон.

— И лучше, чем Густафсон.

— Люди болтают, — снова повторила она. — Сегодня кто-то рассказал мне, что у тебя нет никакого брата. И еще они говорят о том, что у тебя нет мамы.

«Я пропал, — подумал Юэль. — Она все знает. Скоро она догадается и про прозрачные одежды. Она умеет читать мысли, а не просто слушает этих балаболок».

— Это не мое дело, — сказала Соня. — Но мне все же интересно, кто штопает тебе дырявые носки?

— Я сам, — ответил Юэль. — Я хожу в магазин и готовлю еду. Я сам себе мама. Но я не слушаю, что обо мне болтают. Если я захочу, я расскажу все сам.

Соня вдруг посерьезнела.

— Я спросила всего лишь из любопытства, — сказала она. — Это мой большой недостаток. Я слишком любопытна.

— Я тоже, — ответил Юэль. — Но я не думаю, что это недостаток.

Она потушила сигарету. Юэль уставился на ее красные губы. Внутри что-то екнуло. Вот если бы эти губы научили его целоваться. Это куда интереснее, чем с Эвой-Лизой.

— Я приготовила чай, — сказала Соня и встала. — Хочешь?

— Да, спасибо, — ответил Юэль.

Он терпеть не мог чай. От него только хочется писать. Но ведь сейчас сама Соня Матсон предлагает ему. Отказаться невозможно.

Соня принесла в комнату чашки и чайник. Юэль сделал глоток. Чай был невкусный, но он стал пить.

— Расскажи, как все случилось, — попросила Соня. — Тогда, в бурю.

Юэль рассказал обо всем. О том, как он нашел Симона и как тащил его к дому. Поскольку она, наверно, все это уже слышала, он не решился ничего приукрасить. Хотя ему ужасно хотелось.

— Должно быть, ты сильный, — сказала она. — И упорный.

— Да ну, — отмахнулся Юэль. — Я просто очень старался.

Девушка отставила чашку и зажгла новую сигарету.

— Ты куришь? — спросила она.

Юэль чуть было не ответил, что да. Но вовремя спохватился. Если он возьмет в рот сигарету, то тут же закашляется.

Он покачал головой. Курить он не хочет.

— А теперь ты можешь спрашивать меня, — сказала Соня. — Два вопроса. Не больше.

Юэль задумался. Два вопроса это не так много. Он должен подумать. Что же ему действительно хочется узнать?

— Зачем ты сюда приехала? — спросил он.

Ответ на этот вопрос ему больше всего хотелось услышать. Как человек, живущий в Стокгольме, может по собственной воле отправиться в такую глушь?

— Мне нужно было уехать, — ответила Соня. — Я так устала от всего.

Юэль заметил, что она переменилась в лице. Вдруг в одно мгновение посерьезнела.

Он подумал, что спросил о чем-то, что ей неприятно.

— Вокруг меня было слишком много парней, — пояснила она. — И от некоторых из них я никак не могла отделаться. Поэтому я приехала сюда. Сколько я здесь пробуду, пока не знаю. Посмотрим. Как мне понравится. Как я буду тут себя чувствовать. И как все сложится. Перенесу ли я вашу зиму.

Юэль пытался понять, о чем она говорит. Слишком много парней? Что это значит? И почему она не могла от них отделаться?

Следующий вопрос должен был быть последним. Юэлю не пришлось долго думать. Он сгорал от любопытства и не отрицал, что ревнует.

— С кем ты приходила на днях в кино?

Соня застыла, не донеся чашку до рта.

— А откуда ты знаешь, что я была в кино?

— Я тоже был там, — ответил Юэль. — Но фильм показывали дрянной.

— Но ведь детей на него не пускали, — удивилась она. — А тебе нет пятнадцати.

— Я прошел через потайную дверь, — объяснил Юэль.

Она поставила чашку на блюдце.

— А вот теперь ты мне врешь, — сказала Соня.

Она впервые рассердилась.

— Это правда, — настаивал он.

— Ну и как же закончился фильм? — резко спросила девушка.

— Не знаю.

— Значит врешь.

— Мне пришлось уйти незадолго до конца. Иначе Энгман заметил бы, что кто-то пробрался без билета. Нельзя оставаться в зале, когда зажгут свет.

— Кто такой Энгман?

— Сторож в кинотеатре.

— Я тебе не верю. Тебя там не было.

— Я могу рассказать, что происходило за пять минут до конца.

Слова потекли из него рекой. Он говорил и говорил, пока она ему не поверила. Он пересказал весь фильм от конца до начала. Он рассказал о двери в подвал. Единственное, о чем он умолчал, это об Эве-Лизе.

Соня снова заулыбалась. Она ему поверила.

— Значит мы были в кино одновременно, — сказала она. — И ты хочешь знать, с кем я пришла?

— Кто сидел рядом с тобой и держал тебя за руку?

К своему удивлению Юэль заметил, что произнес это с раздражением.

Она тоже это почувствовала.

— Это останется моей тайной, — сказала она. — Я разрешаю ему держать меня за руку, но ничего больше.

— И ты не танцевала перед ним в прозрачных одеждах?

Юэль едва не откусил себе язык, но было уже поздно. Сказанного в рот не воротишь. Ведь у слов нет позади веревочек. Юэль часто думал, когда ляпнет что-нибудь сгоряча, что лучше бы ему запихнуть слова обратно.

Соня с удивлением смотрела на него.

— Что такое ты говоришь? — спросила она.

— Ничего, — поспешил ответить Юэль.

Он увидел, что она задумалась.

— Ты дал Отто три кроны, чтобы продать мне журналы, — медленно произнесла она. — И думаю, ты нарочно оставил у меня варежку, когда был здесь. Ты едва сдерживаешься от злости, когда говоришь, что видел меня в кино с парнем, который держал меня за руку. Ты даже выдумал, что у тебя есть брат. Зачем ты все это делаешь?

Юэль покраснел. Он уставился в пол.

— Я не кусаюсь, — продолжала Соня. — Я не дерусь, не царапаюсь и не щиплюсь, если только не захочу. А сейчас я не хочу. Так зачем ты все это делал?

Она стала говорить очень тихо. Юэль не смел поднять на нее глаза.

— Я никому не разболтаю, — пообещала она. — Все, что ты скажешь, останется в этой комнате, между нами. Клянусь тебе.

Юэль украдкой взглянул на нее.

— Я клянусь, — повторила она. — Клянусь.

Юэль не мог решиться. Но все же сказал. Он думал, что упадет на пол замертво.

— Я хотел, чтобы ты открыла мне дверь, одетая в прозрачные одежды. И ничего больше.

Он произнес это очень тихо. И очень быстро. Но она услышала.

— Зачем тебе это? И почему именно я?

— Не знаю. Но пусть это останется тайной.

Соня откинулась на спинку стула и стала внимательно разглядывать Юэля. Он с трудом мог смотреть на нее. Он надеялся, что она не выкинет его в окно. А просто выгонит в дверь.

Это он тоже ей сказал.

— Мой папа Самуэль хотел бы, чтобы я вернулся домой целым и невредимым. Мне пора.

Он начал подниматься.

— Ты успеешь выпить еще чашку чая, — ответила она. — Я вскипячу еще воды.

Она взяла чайник и ушла на кухню. Юэль почувствовал, что стал мокрый, как мышь. Может, ему стоит воспользоваться случаем и улизнуть? Ей не видно коридор из кухни.

Но он остался. И слышал, как она звенит посудой на кухне. А потом все смолкло. Юэль ждал.

Вдруг она появилась. В проеме кухонной двери. И она была голой. Вернее, на ней было что-то прозрачное, может, занавеска или тюль. Юэль не мог оторвать взгляда.

Потом она снова исчезла.

Через несколько минут она вернулась. На ней опять был купальный халат. В руке она держала чайник.

— Я видел тебя, — сказал Юэль.

Она удивленно посмотрела на него.

— Что ты видел?

— Тебя в прозрачных одеждах.

Она наморщила лоб.

— По-твоему, я стояла там в прозрачных одеждах?

— В проеме кухонной двери.

— Тебе это привиделось.

Юэль задумался. Он понял, что она хочет, чтобы это осталось только между ними, стало тайной для них двоих. А чтобы скрыть тайну, нет лучшего способа, чем сказать, что случившееся просто привиделось.

— Да, — согласился он. — Мне это всего лишь показалось.

— И никогда больше не повторится, — сказала Соня. — Запомни.

Она произнесла это с улыбкой. Но твердо.

— Это никогда не повторится, — решительно сказал Юэль. — Такие видения приходят только один раз в жизни.

Они замолчали и стали пить чай.

— Теперь тебе пора, — заметила она. — Уже поздно, и мне надо ложиться спать.

Юэль надет в прихожей куртку. Она стояла у открытой двери и смотрела на него.

— Спасибо за видение, — поблагодарил он перед уходом.

— Не за что, — сказала она. — Почти совсем не за что.

Когда Юэль вышел на улицу, он обернулся. Соня стояла у окна. Он помахал ей рукой, она ему подмигнула.

Он шел домой сквозь темноту. Ночь была звездная и холодная. Его охватило такое чувство, будто он в церкви.

Весь мир — это церковь.

А дорога домой ведет между невидимыми скамьями.

Юэль видел ее голой. Одну короткую секунду. Или две. Но теперь он знает. Это совсем не то, что в журналах у Отто. Во всяком случае не совсем то. Тут есть и что-то совершенно иное.

Несколько раз ему приходилось останавливаться. Делать вдох, выдох, снова вдох.

Затем он побежал.

Если бы тут была Эва-Лиза, ему удалось бы в первый и, наверно, единственный раз догнать ее.

Юэль подумал, что должен кому-нибудь это рассказать, хотя ему и не разрешили. И он пообещал.

Вдруг он остановился. «Есть только один человек, — подумал Юэль, — который точно не разболтает». Он повернул в другую сторону и снова побежал.

На этот раз ему не было так страшно. Кладбище не пугало его. Он стоял перед могилой Ларса Ульсона. Здесь он дал новогодние клятвы. И уже теперь мог сообщить, что одна из них выполнена.

— Я видел голую женщину, — сказал он. — Соню Матсон.

Могильный камень молчал.

— Я очень хочу, чтобы Симон поправился, — пробормотал он вдобавок. — Я не хочу, чтобы он умер.

Никакого ответа. Но Юэль и не ждал ответа.

Он снова побежал. Теперь по дороге к дому. Там у радиоприемника сидит Самуэль и ждет его. Или, может, он уже спит?

Но когда он приошел на кухню, черная лавина снова обрушилась на него.

Самуэля дома не было. Он исчез.

Юэль опустился на стул и завыл, как одинокий пароходик в тумане.

Больше он уже не может. Пусть Самуэль теперь упьется до смерти, если хочет.

Но хочет он или нет? Юэль был уверен, что нет. Самуэль всегда делал то, чего не хотел.

На столе стояла наполовину недопитая чашка кофе. Юэль опустил в нее палец.

Кофе был еще теплый.

Он вскочил со стула.

Это означало, что Самуэль не успел далеко уйти.

Может, ему удастся поймать отца до того, как тот начнет пить?

Юэль натянул шапку.

И снова вышел в ночь.