Математик Боя. Жизнь сильнейшего

Внутренняя политика Скрытого Листа

— Неудача. Вновь…

Черный Зецу стоял в центре пещеры, опустив голову. Он чувствовал, как презрительно смотрит на него Мадара. Карума улыбался, веселясь — для него неудачи Зецу были лишь забавными проколами коллеги-конкурента.

Зецу бесили эти два Учихи, возомнившие себе, что они могут захватить мир.

Самоуверенный напыщенный идиот Мадара, решивший, что является наследником силы Отшельника Шести Путей и истинным Богом мира шиноби. Пусть в свои сорок шесть лет он и выглядел молодо, старость затронула его разум, сделав осторожным. Он долго и скрупулезно разрабатывал план «Глаз Луны» и совсем скоро собирался начать действовать. Не хватало ему только лишь одного — техники Второго Хокаге, с помощью которой он закончил Первую Мировую Войну Шиноби — Эдо Тенсей. Правда, даже Зецу пока не мог понять, зачем Учихе понадобилось Воскрешение.

Карума походил на своего учителя, но и отличался неслабо. Если Мадара желал власти над миром для, какого-никакого, а мира, то Карума просто желал власти. Воплощение слова «эгоизм» — самоуверенный и дерзкий двадцатилетний Учиха, владеющий Мангеке Шаринганом и Внутренними Вратами. Сильный — по уровню он почти достигает уровня Мадары, до получения последним Риннегана и обучения его способностям от Императора и старейшины клана Цубаки.

Бесят! Бесят. Бесят… Но сейчас они нужны ему больше, чем он им. Придется потерпеть. Уж терпеть он умеет.

— Два года, — потянул, наконец, Мадара. — Ты уже два года бьешься об защитную систему Конохи, Зецу. Чего тебе не хватает?

— Силы, — хихикнул Карума, считавший (не совсем заслуженно, между прочим) Зецу слабаком.

— Кланы, — внешне Черный никак не отреагировал на смешок парня. — Клан Хьюга может меня выследить. Клан Нара — поймать. Клан Яманака сможет залезть ко мне в голову. И еще Узумаки… Даже тех, кто сейчас находится в Конохе, хватит, чтобы запечатать меня. Пока охранная система Конохи, состоящая из ее кланов работает на полную мощность, достать Эдо Тенсей невозможно. За два года я лишь узнал, где его стоит искать.

— Мы могли бы взять свитки штурмом, — «подал идею» Карума. — Ну или не свитки, а что там? Неважно! Против нас двоих ни одна Скрытая Деревня не выстоит!

— Ты не можешь взять штурмом даже меня, Карума, — осадил его учитель. — А я… я не могу вот так просто объявлять войну всему миру, если у меня не будет надежных козырей. Хотя бы нескольких. Сейчас Великие Страны сильны как никогда. Они наращивали свою мощь, изобретали артефакты и техники. У нас есть два варианта. Первый — самим стать силой равными целой Скрытой Деревне. Пока что мы не равны — Семь Даров Рикудо Миру могут доставить проблем. Как и Третий Хокаге с…

— Математик Боя? — тут же вскинулся Карума, отлично помнящий, как проиграл бывшему ученику Мадары восемь лет назад. — Только не говорите мне, что боитесь его, учитель.

Молниеносный удар исполинского темно-синего кулака превратил каменное кресло, в котором только что сидел Карума, в пыль! Мадара незаинтересованно мазнул своим Вечным Мангеке Шаринганом по стене, выцепляя взглядом юркого ученика. Карума обнаружился на потолке, с активированным Мангеке Шаринганом и Четвертыми Вратами.

Сила его проклятых глаз была очень простой, на первый взгляд. Левый глаз даровал Каруме возможность исчезать. Вот так запросто — полностью стирать себя из мира. Исчезнув, Учиха не мог двигаться и как-либо взаимодействовать с любым предметом, но и на него было невозможно воздействовать. Благодаря правому глазу, Карума мог перемещаться в пространстве. Очень и очень быстро — даже Мадара не поспевал за его скоростью. Если использовать оба глаза сразу, можно получить почти идеальную пространственно-временную технику. Если использовать только правый — получишь идеальный вариант Шуншина, способный, к тому же, разрушать любые объекты, прочность которых ниже прочности пользователя, на своем пути.

Простые, в общем-то, способности, но от того не менее опасные. Однако, Мадара прекрасно знал об их действии и ограничениях. Его с их помощью победить было почти невозможно.

Так что Карума, мигнув, оказался в трех шагах от учителя, мирно подняв руки:

— Каюсь-каюсь, — улыбнулся парень. — Великий Мадара Учиха никого не боится. Я дурак-дурак-дурак.

— Ты сильно похож на него, Карума, — сказал Мадара. — И я пока не определился, плюс это для тебя, или минус. Но помни — в отличии от тебя, он однажды смог меня одолеть. И попыток у него было куда меньше. Зецу! Свяжи меня с Императором…

Мадара ушел в подсобное помещение для переговоров с союзниками, оставив внешне спокойного Каруму в одиночестве.

Внешне…

Его чакра оставалась спокойной, но если бы кто-то неосторожно забрел бы в пещеру и встал рядом с парнем, его бы просто задавило волной ненависти и ярости. Карума взглянул в спину учителя и скрипнул зубами.

Он помнил. Он помнил, как Мадара убил его отца, принимая мальчика к себе в ученики и пробуждая его глаза. Он помнил, как жестоко обходился с ним «Величайший Учиха», когда он был совсем еще ребенком. Он помнил Канну — девушку из Страны Воды, в которую влюбился настолько, что даже упросил Мадару взять ее с собой. Сделал ее нукенином и своей девушкой… И еще он помнил, каким радостным был учитель, когда смотрел в его Мангеке Шаринган. Глаза, полученные ценой ее смерти.

— Я помню, учитель, — прошептал еле слышно Карума, сжав кулаки. — Я все помню.

Сенсома стоял на горячем песке, тяжело дыша. Последняя атака удалась — молодой ученик Мадары превратился в кровавое пятно и сейчас неспешно растекался, большей своей частью впитываясь в жаркий песок. Сам бывший Бог Шиноби стоял неподалеку, и даже по его странным глазам, названным Юки «глазами Бога», было видно, что враг смятен. Даже напуган.

В этой битве он ничего не сумел противопоставить Математику Боя.

— Ты полностью проиграл, Мадара, — оскалился Сенсома, делая шаг вперед.

Мадара отступил на тот же самый шаг, ныряя рукой под броню. Спрятал там что-нибудь? Плевать — со скоростью, даруемой Седьмыми Вратами, объединенными с Вратами Направления, об опасностях и подлостях можно особо не думать.

И тут Мадара достал его.

Учебное пособие. Политология. Зеленый верх, позолоченная середина и зеленый низ. Под редакцией Тургаевой и Хреновой. Политология!

Застыв, Сенсома, казалось, забыл даже как дышать. Все, на что его хватило — сипло выдохнуть, глядя на уже давно позабытые, но такие знакомые буквы, и осознавая смысл, несомый ими. Политология! Политика! Страх!

Обрадованно оскалившись, Мадара ринулся вперед на огромной скорости, и без проблем обезглавил своей камой застывшего изваянием противника.

И тогда Сенсома проснулся.

Ночная тьма, привычная комната. Особняк, купленный Вторым Хокаге своему единственному сыну — Джирайе, и его крестному — Сенсоме. Привычное ощущение чакры беловолосого сорванца — мальчик спит в своей комнате, смешно раскинув руки и ноги по всей кровати. Умаялся за день — сегодня у него были одни из самых сложных выпускных экзаменов со времен основания Академии Шиноби Скрытого Листа.

Сенсома улыбнулся, гордясь своими новыми выпускниками — не только Джирайя, Цунаде и Орочимару — весь их выпуск был сильным. Пожалуй, они могли бы посоперничать даже с их с Хирузеном выпуском, обученным самим Тобирамой. С одной стороны, стоит грустить — нашлись же гении, равные им! А с другой стороны — можно сравнивать себя со Вторым Хокаге.

Нежные женские руки сжали Сенсому в своих крепких объятиях так, что затрещали кости. Нет, пожалуй, со Вторым сравниваться себя нельзя, и Юки тому — главная причина.

Сенсома посмотрел на Цубаки. Красивая. И такая близкая… Уже два года. Два года она рядом. Часто смеется над ним, нередко издевается и изредка злится. Немудрено — не каждая девушка сможет справиться с ревностью, когда приходится делить ее любимого с его «хобби». Особенно, если это «хобби» — сражения насмерть с использованием ниндзюцу, тайдзюцу, кендзюцу, гендзюцу, фуиндзюцу и прочих «дзюцу».

Да, изредка злится. Но, зато, постоянно любит.

— Эй, Юки, ты выйдешь за меня? — чуть слышно спросил Сенсома.

— Только не в день выпускного, как это сделала Бивако, — внезапно, сквозь сон ответила девушка. — Твой Хирузен — ушлый тип, решивший сэкономить на собственной свадьбе. Тебе быть таким не позволю… И до свадьбы ни-ни…

— «Ни-ни»? — выгнул бровь Сенсома, не особо удивленный тем, что Юки ответила на его вопрос — когда твоя девушка — куноичи уровня Каге, такому дивиться быстро перестаешь. — Что еще за «ни-ни»? Никакого секса, что ли?!

— Никаких битв, — все так же сонно ответила Юки. — Ни-ка-ких…

— Тогда нам нужно как можно быстрее жениться… — пробормотал перерожденный.

На утро, конечно же, Юки ничего не забыла, так что сразу же побежала к Мито — хвастаться. Сенсома сильно подозревал (и не беспочвенно), что к вечеру о предстоящей свадьбе будет знать вся Коноха.

— Если не вся Страна Огня, — зябко поведя плечами, пробурчал он себе, заходя в додзе.

Джирайя уже был там и не один. Сегодня к нему на утренний спарринг пришла Цунаде, и теперь ребята бодро гонялись друг за дружкой, топая по деревянному полу босыми ступнями.

Через пару недель их ждет выпускной. Сенсома честно пытался разложить по полочкам все свои воспоминания, но так и не смог уловить момент, в который эти дети успели так вырасти. Казалось бы — еще совсем недавно он принимал совершенно секретную и совершенно неподходящую ему миссию лично от Второго Хокаге — воспитать Джирайю как его крестный отец. Не так уж и давно погибла Наоми — мать Цунаде и девушка, большую часть своей жизни любившая его — Сенсому Томура.

Тут же вспомнился и Орочимару, чьи родители отдали свои жизни, чтобы спасти находящегося без сознания новоиспеченного джинчурики Треххвостого.

— Эй, старик, хватит пялиться, — вывел его из воспоминаний недовольный голос Джирайи. — Мы с Цу размялись. Тащи свой зад сюда — сейчас мы его как следует надерем.

— Привет, Сенсома, — улыбнулась Цунаде. — Сразишься с нами?

Сенсома улыбнулся им обоим и шагнул вперед.

Через десять минут насмешек, обидных пинков и вполне себе солидных ударов, Джирайя и Цунаде без сил свалились на дощатый пол. Довольный Сенсома еще немного размялся, создав собственных клонов и проведя с ними спарринг в полный контакт. Один против шестерых.

— Ну, неплохо, — решил, наконец, он, когда для поддержания нормального темпа боя пришлось открыть Первые Врата. — Джи, Цуна — завтракать! Быстро-быстро-быстро!

— Мы же сдали экзамены, — шмыгнул разбитым в спарринге носом Джирайя. — Учеба закончилась. Ты, между прочим, и ввел предвыпускные каникулы! Куда ты нас гонишь?!

— Я думал, что вы захотите получить один небольшой урок от Хокаге, — притворно вздохнул Сенсома. — По Призыву. Но, похоже, я ошибался…

Цунаде отвесила Джирайе подзатыльник, да такой, что парень всем весом влетел плашмя в пол!

— Простите, директор-сама, он совсем не это имел ввиду, — пролепетала она, кланяясь. — Мы с радостью пойдем с вами!

— Завтракать, быстро!

Два раза повторять не пришлось — дети даже использовали Шуншин (который им, вообще-то, еще рановато знать), спеша покончить с утренней рутиной и отправиться на получение собственных Призывов.

Вообще, ранее техники Призыва были довольно закрытой темой и передавались из поколения в поколение внутри кланов или, что реже, от учителя ученику. Так было при Сенгоку Дзидай, и это обуславливалось особенностями того времени — Вечная Война не располагает к дележу сверх-стратегической информации со всеми подряд.

Теперь же Третий Хокаге вознамерился давать возможность изучать Призыв всем желающим (и способным). Желающих, как среди шиноби, так и среди учеников Академии, было хоть отбавляй, но вот способных приходилось выискивать, беспрестанно проводя различные тесты и просто следя за «кандидатом».

Этим, естественно, занимался Сенсома.

Трое из гениев своего выпуска — Джирайя, Цунаде и Орочимару, были способны изучить Технику Призыва. Более того, Орочимару, как самый заинтересованный и умелый, уже умел неплохо общаться со змеями и, более того, поглощать из окружающего мира природную чакру. Впрочем, удивляться было нечему — единственный не таящийся представитель клана Ясягоро был потомственным сеннином — его мать и отец являлись одними из самых умелых пользователей сендзюцу в мире.

Однако, не всем гениям было дано овладеть Призывом в столь раннем возрасте. Двенадцатилетний Като Дан — гениальный выпускник Академии, владеющий уникальным кеккей генкай, не подходил на роль контрактника Призывных Животных. Еще один ровесник Джирайи — Сакумо Хатаке, так же признанный гением, пока что не был способен заключить Контракт Призыва. И даже самый молодой выпускник Академии за всю ее историю — семилетний Учиха Фугаку, был очень далек от личного Призыва.

Сенсома был доволен этим — Като, Сакумо и Фугаку были гениями, но не были способны к Призыву. Этот факт подбадривал тех из «не гениев», кто тоже не мог стать контрактником, и давал повод расправить плечи пошире «не гениям», которые смогли обойти гениев хоть в чем-то.

В общем — успех.

Хирузен ждал почти-выпускников на первом полигоне, зарезервированном им по праву Хокаге. Церемонно поклонившись старому другу, Сенсома улыбнулся и подошел к нему вплотную, так, чтобы их разговор оставался между ними. Впрочем, разговором это можно было бы назвать лишь с натяжкой, так как Сенсома бросил одну-единственную фразу:

— В десять, на крыше.

И тут же исчез, оставляя Хокаге наедине с детьми. Помогать ему вести небольшой урок по Призыву не обязательно — Хирузен сам кого хочешь научит. Уточнять, что за крыша, так же не обязательно — Сарутоби слишком давно знает Сенсому, чтобы не понять, о чем он говорил.

Сенсома же, выйдя из Шуншина, направился в клановый квартал Учиха. Сегодня ему предстояло много ходьбы по клановым кварталам, а виной тому — выпускной.

Кагами встретил бывшего одноклассника и товарища по команде тепло, как и всегда. Сенсоме нравилось приходить к Учихе — это напоминало ему о годах обучения у Мадары и, чуть-чуть, вызывало ностальгию по времени, проведенном в команде Саске Сарутоби. Хорошие были времена…

Разговаривали, естественно, о выпускном, а если точнее — о выпускниках. Клан Учиха уже который год дарит Скрытому Листу талантливых генинов, но мало просто выпустить только окончившего обучение ребенка в поле — ему нужно подобрать опытного полевого наставника. Так что, перед каждым выпускным, Сенсома посещает глав кланов и родителей бесклановых детей, дабы максимально точно определиться с выбором наставников своим выпускникам.

Этот год был особенным, так как ребят из нынешнего выпуска будут отбирать к себе в команды сами Боги Шиноби — Третий Хокаге и Математик Боя.

— Я беспокоюсь за Фугаку, если честно, — сказал Кагами, рассеянно проводив взглядом своего маленького сынишку — Аомине. — Он еще слишком молод…

— Семь лет, — кивнул Сенсома. — Да, в поле ему будет сложновато. Однако, мальчик действительно способный. Более того — скоро начнется война. Сам знаешь — в военные годы будет такая суматоха, что его легко могут приписать к наставнику-чунину и отправить на передовую. Конечно, Хокаге не допустит, чтобы генины получали миссии, с которыми они будут не в силах справится, но даже так — потенциал Фугаку мы потеряем. А он велик, этот потенциал. Я даже слышал, что он приходится родственником…

Сенсома многозначительно промолчал и отпил чая из пиалы. Да уж — сон он сегодня увидел откровенно дурацкий — политика ему не нравится, но он ею все равно занимается. Ради блага Конохи и ее жителей. И, словно по правилам того учебника из сна, директор Академии Шиноби Скрытого Листа бросил беглый взгляд на герб клана Учиха.

Кагами вздохнул.

— Мадара Учиха — дедушка Фугаку, не стану таить. Это, конечно, секрет, даже внутри клана, но ты знать можешь. Тем более, что полевым учителем Фугаку будешь именно ты.

— Буду, — легко согласился Сенсома, не удивляясь осведомленности друга. — И я тебе обещаю — мальчика я в обиду не дам. Более того — я постараюсь воспитать его так, чтобы его не коснулось ваше проклятие ненависти. И, кто знает, возможно, он станет главой клана Учиха…

— О да, с главами нашего клана ты знаком особенно тесно! — рассмеялся ободренный Кагами. — Прошу тебя, только, чтобы он был меньше похож на Мадару и больше — на меня.

— А если он будет похож на меня? — хитро усмехнувшись, уточнил Сенсома.

— Говорю же — не нужен нам второй Мадара!

Решив вопрос с Фугаку, друзья быстро разобрались с прочими. Сам Кагами был назначен сенсеем Сакумо Хатаке, Ибики Морино и Харуко Учиха. Тепло попрощавшись с посмеивающемся главой клана Учиха, Сенсома направился в квартал клана Хьюга.

Сэдэо встретил друга с двумя младенцами на руках. Близнецы рождаются редко даже в обычных семьях, а уж в семьях шиноби и того реже. Но, самое удивительное, что оба ребенка нынешнего главы клана Хьюга потенциально являлись шиноби очень высокого уровня, что совсем уж невиданное ранее зрелище.

Из-за этого Сэдэо был хмур, чем сильно напоминал белоглазую версию Данзо.

— Заснули, — поделился Хьюга, вернувшись из детской спаленки, куда ушел в середине обсуждения распределения юных выпускников из числа членов его клана. — Прошу прощения, за прерванный разговор.

— Меньше официоза, — усмехнулся Сенсома, заглядывая старому другу в глаза. — Что случилось, Сэдэо? На тебе лица нет. Вернее есть, но оно какое-то уж слишком безжизненное. Ты переигрываешь.

Молодой Хьюга выдавил кислую улыбку и закрыл лицо руками. Через несколько мгновений он поднял голову и взглянул на Сенсому уже по-другому.

Как отец, который вынужден предать своего сына.

О да, Сенсоме хорошо знаком этот взгляд. Так на него в детстве иногда смотрел Шикагеру Нара, который забрал его из детского приюта, дабы обучать пути шиноби. Такой же взгляд был у Тобирамы, который был обязан оставить Джирайю, так как знал — войну ему не пережить. Так же, чудилось Сенсоме, на него пару раз смотрел Мадара, когда они сражались.

— Правила клана вынуждают меня выбрать наследника для главной ветви, — вздохнув, начал Сэдэо. — А второй сын будет помечен печатью и переведен в побочную ветвь.

— Не бред? — выгнул бровь Сенсома.

— Совсем нет, — качнул головой Сэдэо. — Традиции. Наш клан очень их чтит. Мы живем по ним веками и процветаем. Главная ветвь клана — правительство. Мы несем ответственность за весь род Хьюга. Каждое слово члена главной ветви — слово клана. Каждый поступок — поступок клана. Мы представляем собой сердце, вокруг которого выстроен монолит из побочной ветви.

— У других кланов нет такого, и они живут не плохо, — заметил Сенсома.

— Неплохо, — кивнул Сэдэо. — Однако, они не имеют нашей слабости и нашей силы. Я о Бьякугане, конечно. О да, есть Учиха, у которых никогда не было разделения на побочную и главную ветви, но они сильно отличаются от нас. Они живут по правилам силы. Их глава и их старейшины должны быть сильнее простых членов клана. Это неплохо, но задумайся, Сенсома, к чему может привести маниакальное желание всего клана быть сильнее и сильнее? Терять и убивать, ради получения Мангеке Шарингана.

— Мятеж, восстания, междоусобицы, — Сенсома рассеянно кивнул. — Похоже, Тобирама-сенсей предполагал нечто подобное.

— Предполагал. Мы много говорили с ним об этом. Понимаешь, член главной ветви клана Хьюга не обязан быть сильнее всех из побочной ветви, это миф. Конечно, мы стараемся быть эталоном для наших людей, но это не значит, что мы как-либо ущемляем их в знаниях или доступных техниках. До меня доходили слухи, будто, мол, у главной ветви клана есть особые привилегии на изучение клановых ниндзюцу и тайдзюцу. Уверяю, Сенсома, ничего подобного нет и в помине. Но есть правила. Ограничения на количество членов главной ветви. Родись у меня две дочки, даже одновременно, я бы смог оставить их обеих в главной ветви — это бы дало нам маневр для политических браков. Нет, мальчики, конечно, тоже могут…

— Оставь это, Сэдэо! — вскинул руки Сенсома. — Не хочу лезть так глубоко в вашу политику. Но… Почему бы не расширить главную ветвь? Я понимаю — она нужна, как и нужна побочная — они оперативники и вообще — цвет шиноби Конохи, использующий величайшее тайдзюцу в мире. И я также понимаю, что ничем, кроме печати на лбу, член побочной ветви от члена главной не отличается.

— Любой член главной ветви может приказывать любому члену побочной, — заметил Сэдэо.

— Как и Кагами может приказывать что угодно и кому угодно из своего клана, — отмахнулся Сенсома. — Это несущественно.

— Это так. Тобирама-сенсей считал, что увеличение численности членов главной ветви приведет к дальнейшей дискриминации членов ветви побочной. Если элиты станет хоть немного меньше, в клане могут начаться волнения. Сейчас мы довольны. Клан находится в мире. Но если я не отдам одного из своих детей в побочную ветвь, случится может все, что угодно!

Последнее предложение всегда спокойный и собранный Сэдэо выкрикнул в голос. Сенсома видел это — ему больно. И сейчас он лихорадочно соображал, как помочь другу выпутаться из этой сложнейшей ситуации.

И он смог придумать.

— В десять, на крыше, — почти шепнул он Сэдэо.

Хьюга вскинул голову, смотря снизу вверх на вскочившего друга. В его белесых глазах, названных им самим когда-то «Истинным Бьякуганом», плескалось море внутренней боли. Но теперь, услышав слова Сенсомы, в этом море вдруг появился корабль.

Математик Боя только что создал корабль надежды для главы клана Хьюга.

Раздумывая над своим планом, Сенсома посетил остальные клановые кварталы. С большинством глав кланов он знаком еще с детства, так что официоза его визиты несли мало. Больше всего его пришлось «испить» в кланах Яманака, Абураме и Инузука. В последнем, впрочем, он задержался надолго.

— Конечно, забирайте эту шавку! — мило улыбаясь, Дазай Инузука (нынешний глава клана собаководов) отвесил своей дочери, сидящей рядом, сочный подзатыльник.

— Хватит меня бить, чертов старикан! — взвилась Майко, чуть ли не зарычав на отца.

Эта девочка — Майко Инузука, была самой задиристой выпускницей этого года. Она не раз цеплялась и к Джирайе, и к Цунаде, и к Орочимару. Показательно то, что она (в отличии от всех остальных девушек… в Конохе) не делала разницей между «белоголовым извращенцем» и потомком клана Ясягоро. Она просто не любила, когда кто-то был хоть в чем-то лучше нее.

А еще она являлась одной из самых слабых в выпуске. Почти полностью бесталантной. Не так, как Дай — у мальчика проблемы с чакрой с рождения, ее был самый мизер. У Майко же, наоборот, чакры было даже больше, чем у признанных гениев, только вот контролировать она ее толком не умела.

Но гонору и криков о том, что она надерет задницы вообще всем в мире, а после станет первой девушкой-Хокаге, у нее хватало на тысячу выпускников.

— Я тебя прибью к Биджу! — рычала девушка на отца.

— Закрой варежку, соплячка! — вновь влепил девушке подзатыльник отец. — Из-за того, что ты такая слабачка, тебя вообще никто брать к себе не хочет! Благодари директора-сама за его щедрость!

— Хватит уже, пожалуйста, — попыталась успокоить отца и дочь мать семейства — Нанао Инузука (в девичестве — Сарутоби, как ни странно). — Нельзя так вести себя перед учителями.

— Помолчи, старуха, это тебя вообще не касается! — отмахнулась (отрычалась) Майко.

— Я сказал: «Закрой свой рот, Майко!» — зарычал в ответ Дазай. — Если открыла пасть, то говори по-человечески!

— «От этой семьи как-то сразу тьмой повеяло…» — подумал Сенсома, чувствуя, как горячо с ним согласен Исобу. А вслух произнес. — Значит, вы согласны с предложением?

— Что? — Дазай отвлекся от дочки, повернулся к Сенсоме и новым подзатыльником успокоил Майко. — Ну, если вы про обучение под вашим началом, то — да. У вас ей будет намно-о-ого лучше. Майко не всегда думает о том, что делает, но именно ей достались такие огромные запасы чакры. В итоге — мы сильно избаловали ее, поэтому она выросла такой. Ее всегда хвалили лишь за количество чакры и амбиции, поэтому меня очень обрадовал именно ваш подход. Вы не восхищаетесь потенциалом — вы его раскрываете. Поэтому я подумал: «Как же здорово, что сам директор-сама решил взять ее на обучение». Я сильно переживал, узнав о результатах ее экзаменов, но главное, что она прошла и станет настоящей куноичи. Может быть она и похожа на злобную засранку, но мы с Нанао надеемся, что вы сможете воспитать ее. Верно?

Обрадованная урегулированием конфликта (с помощью сильной отцовской руки, крепко держащей голову Майко наклоненной вниз), Нанао, улыбнувшись, кивнула.

— Прошу вас, — поклонились родители самой задиристой девочки выпуска. — Позаботьтесь о ней, Сенсома-сама.

— Сделаю все, что в моих силах, — улыбнулся им в ответ Сенсома и взглянул на девочку. — Майко, подготовься к выпускному. Я знаю, ты очень любишь поединки. В этом году, как и два года назад, похоже, будет проводится показательный поединок. Ну и поединки выпускников там тоже будут.

— Поединок? — удивился Дазай. — Неужели опять вы с Хокаге-сама?

— Нет, — усмехнулся Сенсома, вспоминая тот бой. — В этот раз на арене выступит глава клана Хьюга.

В десять часов вечера Сенсома пришел к своей старой квартире. Сейчас в ней живет Озин, однако, перерожденный пришел сюда не ради того, чтобы навестить брата своей невесты.

Напитав ноги чакрой, Сенсома легко запрыгнул на крышу соседнего дома.

Когда-то, давным-давно, на этой крыше собралась мужская часть третьего класса Академии Шиноби Скрытого Листа. Тогда они уже были шиноби, но еще молодыми и только-только заканчивающими полевое обучение. Грандиозная вышла попойка…

Сарутоби Хирузен, вопреки обыкновению, одетый в простое домашнее кимоно, и Сэдэо Хьюга, одетый более официально, уже ждали его там.

— Хорошее место, чтобы обсуждать внутреннюю политику одного из Великих Кланов Страны Огня, — иронично оценил Хирузен, протягивая Сенсоме стопку с саке. — Сэдэо рассказал мне о своей проблеме. Чего ты хочешь? Чтобы я, властью Хокаге, заставил клан Хьюга пересмотреть свои традиции? Или просто посочувствовал Сэдэо?

— Благодарю, Хокаге-сама, ваше сочувствие будет греть мне душу, — мрачно отозвался глава клана Хьюга, залпом влив в себя стопку.

— Ха-ха-ха! Не нужно так грустить, старый друг! — похлопал его по спине Хирузен. — Если Сенсома что-то придумал, то… это значит, что он что-то придумал.

— Будь спокоен, Сэдэо, я нашел лазейку, — ободряюще улыбнулся Хьюге Сенсома. — Но сначала, Хирузен, мне нужна вся Тьма Мира Шиноби!

— О-о! — сделал большие глаза развеселившийся Хокаге (ему редко удавалось вести политику Конохи в такой непринужденной атмосфере (да и от Бивако с Наной отдохнуть не помешает…)). — Голубь-сан, будьте добры.

Ничего, как будто бы, не произошло, но уже через пять минут перед выпившими еще по стопке шиноби появился самый мрачный человек в Стране Огня. Хмуро оглядев друзей, Данзо Шимура недовольно уточнил:

— Пьянствуем?

— Немножко, — сделал вид, что потупился, Хирузен.

Миг, и его цепкие пальцы хватают подол хаори Шимуры и дергают на себя, роняя главу Корня. Данзо вскинул руки, но опоры не нашел и поэтому плюхнулся прямо на задницу рядом с Хокаге. Радостно оскалившись, Сарутоби притянул друга поближе и подал ему рюмку.

— Пей давай, — кивнул Сенсома в ответ на беспомощный взгляд Шимуры. — Дело есть. И дело важное.

Шимура Данзо умел ненавидеть. Он ненавидел войну, ненавидел все Великие Страны, за исключением, конечно же, Огня, ненавидел клан Учиха (хотя к Кагами это не относилось), ненавидел Мадару и его ученика и, конечно, ненавидел жареный лук. Раньше он думал, что и Сенсому с Хирузеном он тоже будет ненавидеть, но прошло уже много лет с того момента, и сейчас он понимал, что лишь делает вид. Даже для самого себя.

Друзей он ненавидеть не умел, оказывается.

— Ладно, рассказывай нам про свою лазейку, о великий Бог Шиноби, — усмехнулся Хирузен, когда Данзо, поморщившись, выпил.

— В общем, дело обстоит так, — начал Сенсома. — Данзо, ты в курсе ситуации с наследниками клана Хьюга?

— Да, — кивнул Шимура, сочувственно посмотрев на Сэдэо. — Один из мальчиков должен стать членом побочной ветви.

— Должен, но не станет, — заявил Сенсома. — И это, на самом деле, очень просто. Мы отдадим одного из детей в АНБУ.

— АНБУ?! — вскинулся Сэдэо. — Ты хочешь сделать моего сына членом АНБУ?!

— Членом элитного подразделения АНБУ, под кодовым названием «Корень», попрошу, — «уточнил» Сенсома. — На самом деле все просто. Хирузен, твоя дочка же почти ровесница детей Сэдэо, так?

— Ты знаешь это, ведь ты ее крестный, — поморщился Хокаге. — Так что не задавай тупых вопросов.

— Не буду, — «покаялся» Сенсома. — Так вот — одного сына Сэдэо отдает в Корень, а второго делает своим наследником. Так же, в Корень идет и дочка Хокаге.

— Эй, а ты у меня спросил вообще? — тут же возмутился Хирузен.

— Вот именно! — поддержал, вдруг, его Данзо.

Секунду Хокаге и глава Корня непонимающе смотрели друг на друга, а потом синхронно кивнули. В этом деле они будут держаться на одной стороне.

— Вместе с вашими детьми, в Корень отправится и мой ребенок, — раскрыл карты Сенсома.

Теперь уже все друзья непонимающе уставились на него, а когда до них, наконец, дошел смысл его слов…

— Поздравляем! — в голос закричал Хирузен, хлопками по спинам «подбадривая» друзей на такие же фразы.

— Я рад за тебя, — кивнул Сэдэо.

— Мои… поздравления, — выдавил из себя Данзо, больше зацепившийся за факт присутствия в его организации ребенка Сенсомы, чем за факт самого существования этого самого ребенка. — Но… зачем?

— Все очень просто — ты станешь личным наставником наших детей, — улыбнулся Сенсома.

— А если Данзо — наставник, то значит — мы можем напрямую влиять на их обучение через него, — понимающе улыбнулся другу Хирузен. — Пусть только попробует вытворить что-нибудь с моей Наной. Да он будет самым шелковым наставником в мире!

— И как же это спасет моего сына? — не понял Сэдэо.

— Корень… не станет принимать Хьюга с печатью… — выдавил из себя Шимура, чуть ли не дрожа от ярости. — Я легко введу подобное правило. По бумагам, твоего сына вообще больше не будет — это будет агент Корня. По задумке Сенсомы… фактически, твой ребенок будет проходить обычное обучение у обычного наставника.

— Клан может не согласиться отдать своего члена в Корень, — покачал головой Сэдэо. — Они заставят меня возражать.

— Это же будет делом между Данзо и подконтрольным ему Корнем и Сэдэо и подконтрольным ему кланом Хьюга, — улыбнулся Хирузен. — Данзо может вызвать тебя на поединок, дабы доказать, что достоин стать учителем твоему сыну. Подобный закон я легко утвержу. Даже не закон — поправку к междуклановым отношениям.

— И тогда, если я проиграю Данзо, мой сын получит нормальную жизнь! — воодушевился, наконец, Сэдэо и преданно посмотрел на Шимуру. — Данзо!

Конечно же, глава Корня не хотел. Конечно же он согласился, потому что Сенсома и Хирузен просто не оставили ему шансов. Два придурка, лепящие из Конохи черт-те что!

Хотя, если быть честным перед собой, Данзо согласился, потому что увидел, как плывет по морю отчаяния корабль надежды. И он просто не мог не включить спасительный маяк.

— Я согласен.

— Тогда приурочим «конфликт» между Хьюга и Корнем к моей свадьбе! — весело улыбнулся Сенсома. — А то что это за свадьба, на которой никому лицо не набили?