Математик Боя. Жизнь сильнейшего

Кара

Она ничего не почувствовала.

Чие испытала желание расплакаться прямо на месте, с ревом и воем — так ей было обидно. Она — Вторая Казекаге — сильнейшая в Стране Ветра и та, на чьих плечах лежит ответственность за каждого человека в ее Великой Стране. В их мире таких как она почитают, словно Богов, ведь их сила выходит за пределы обычного. Их даже шиноби не называют, лишь благоговейно шепчут «Каге».

И титул остается с тобой на всю жизнь с самого момента его принятия. Конечно, он накладывает тучу обязанностей, но Чие по себе знала — еще он дарует силу. Став Казекаге, она, и без того одна из могущественнейших шиноби Ветра, получила доступ к любой информации — какие угодно техники стали доступны для изучения. Лучшие материалы для кукол и лучшие мастера их создающие тоже оказались в ее руках. И это ее усилило. Но гораздо больше сил ей придавало осознание того, что в ее власти все то, что она любит больше всего. И только от нее зависит — что будет с ее любовью — с ее Страной и селением.

И она все равно ничего не почувствовала! Все охранные фуин, все дежурные, включая отряды Травы, все это оказалось бесполезно — ладно, это реально. Но она сама, несмотря на всю свою силу, нихрена не ощутила! Не услышала! Не учуяла! Даже гребаная интуиция молчит!

В то время как на столе перед ее глазами находится тень! Узнаваемая, мать ее, тень!

— Нечестно… — скрипучим голосом произнесла Казекаге.

— Да что ты? — ответил Сенсома, стоя за ее спиной. — Это еще честно.

Чие обернулась. Да, как и докладывали — его было не узнать. Из гибкого юноши — любителя влезть в самую гущу сражения, он стал внушающим мужчиной, с седыми волосами и бородой. А уж взгляд этих ярко-желтых глаз… он никогда еще не смотрел так на нее. Никогда.

Так… холодно.

— Я ждала твоего прихода, — тихо произнесла Чие, понимая, что бояться бессмысленно.

С ним все бессмысленно.

— И я пришел, — ответил он. — И раз уж ты ждала, ты должна догадываться, зачем.

— О, вариантов у тебя много, — Чие вздохнула, и смахнула с шляпы на столе несуществующую пыль. — Все зависит от того, насколько влиятелен остается для тебя Хокаге. Если вы все еще друзья — ты можешь ограничиться допросом. Если нет — разрушения. Меня, моей резиденции, моего селения… вплоть до уничтожения моей Страны, а затем, возможно, и мира. Будь у Мадары возможность — он бы так и сделал.

— Я не Мадара, — Сенсома вдруг тяжело вздохнул. — Хотя иногда и очень хочется…

Чие несмело улыбнулась. Человеческое — он показал это ей, возможно специально, но главное — в нем оно было. Перед ней стоял не Мадара. Не противник мира. Это радовало. Всего лишь личный кровный враг.

— Я знаю, на словах ты мне не поверишь, — терять ей все равно нечего. — Так что наложи гендзюцу. Какое угодно. Я открыта. Я не обману тебя.

— Меня — нет, — его голос вдруг наполнился какой-то чудовищно-дурной силой, от которой Казекаге замутило так, что выступили слезы. — Технику — возможно. Говори. Где мой сын?

— Я не знаю, — пропищала Чие, падая с кресла.

Давление спадало медленно. Это была не атака — лишь явная угроза. Всего лишь угроза от Математика Боя свалила Казекаге на пол.

Нечестно…

— Почему? — голос Сенсомы был сух и пуст, но глаза обещали Чие все смертные казни мира.

— Я не… — она отдышалась, несмело возвращаясь в кресло.

Сенсома ей позволил.

— Я должна была спрятать его, — справилась с собой женщина. — Цубаки бы увели преследователей по ложному следу — даже Сарутоби Хирузен бы не смог раскусить нас до самого конца. Он бы, может, и справился бы с Цубаки, но ребенка бы у них не оказалось. Мадара все продумал.

— Мне не интересно слушать, как ты его защищаешь.

— Д-да… прости… В общем — мальчик должен был остаться с моими людьми, пока мы продолжали атаковать Коноху. План был прост — караваном переправить его в Ветер, а здесь спрятать куда-нибудь на потом, чтобы… чтобы иметь возможность контроля. Мадара хотел контролировать тебя.

— И ты тоже.

Чие осеклась. Конечно, во всем был виноват Мадара. Она не могла не послушаться его — он бы стер ее селение с лица земли, как может сделать это и Сенсома. Но Сенсома может и не сделать, а Мадара — точно бы сделал. Однако, очевидно, что Казекаге дурой не была и от союзничества с Демоном против Бога собиралась получить максимальную выгоду. Хотя бы иметь защиту от разрушения своего селения — в мире, где есть Математик Боя, это уже большая выгода.

— Да… — она кивнула, признавая. — Конечно…

— Но, — его голос изобразил бледный призрак интереса. — План не удался. Нет — ты саботировала его.

И вновь Чие поразило то, с какой легкостью он ее читает. Мгновение, прошедшее с его «план не удался», она подумала о своем предательстве, и он уже понял это.

Впрочем, Математик Боя всегда превосходно угадывал мысли своих противников.

— Я… да, — она кивнула, подняв на него глаза. — Я не хотела этого, Сенсома… Мои люди… их атаковали наемники. Меня к этому не привлечь, но ты же все понимаешь… Я не могла помочь больше — только так. Мадара не получит твоего сына. Но и ты… тоже.

— Это решать не тебе! — громыхнул Сенсома, и на Чие обрушилось такое давление, что ее чакра сама пришла в боевую готовность, а тело отскочило на другой конец кабинета!

Он был страшен в гневе. Впрочем, и спокойный — Математик Боя все еще оставался самым опасным существом в мире, так что страшен он был, должно быть, даже когда спал. Крепкий дубовый стол, разделяющий их, разлетелся тысячей мелких осколков от одного его касания, и давление, медленно, но верно, начало спадать…

— Я сказала это твоей жене…

Самоубийство — не худший вариант. Он убьет ее в порыве гнева и успокоится. По крайней мере, она потеряет всего лишь жизнь — не самый надежный актив, так что не страшно. Хотя сказала она это просто… потому что он должен знать. Это — еще одна часть ее помощи ему.

Нелепой, неуместной, жестокой, но… какая уж есть.

— Юки… — давление в кабинете спало прочь. — Спасибо…

Он посмотрел на нее, и впервые за весь разговор Чие увидела в его глазах тепло. Благодарность. Холодную — как благодарность яростного берсерка, которому сохранили жизнь, но взяли в плен, но это была она.

А потом все вернулось к началу.

— Почему ты еще жива? — его тон не оставлял пространства для двусмысленных ответов.

— Меня защитил Изуна, — неожиданно для самой себя призналась Чие. — Он… тоже был против такого плана Мадары. Но он не пойдет против своего брата — не пошел, по крайней мере. А я пошла. И Изуна был благодарен мне. Он приходил два дня назад, использовал Шаринган, угрожал, но… Я не знаю где твой ребенок. И он ушел. И больше никто из них не приходил. Может быть у Мадары просто нет времени на это, и он явится потом, но я так не думаю. Изуна… ему и правда было это не по душе. Поэтому он защитил меня от Мадары. Наверное…

— Его все равно ждет кара, — от Сенсомы повеяло холодом. — Всех причастных ждет кара.

— Похоже, информация о том, где его видели в последний раз, тебе не интересна… — грустно улыбнулась Чие.

— Ты мне передашь ее потом, — неожиданно ответил Сенсома, и его сила пришла в движение. — Но тебя все равно ждет кара.

Он надвинулся на нее, и Чие только и оставалось, что смотреть. Нет, она могла побежать, но она бы не убежала. Она могла бы дать бой, но ему тот бой не нужен. Ее ждет кара. За то что она сделала. Пускай она все делала не ради себя. Стоять, смотреть и запоминать — вот и все, что ей остается, если она хочет минимизировать ущерб.

Окно со звоном разлетелось, и в кабинет влетел ошалелый Эбизо. Чие вскрикнула — он должен был сидеть с Шиццу! Далеко отсюда! Что он?..

— ТЫ! — яростно указал Эбизо на Сенсому пальцем. — Не тронь ее!

— Она мне и не нужна… — Сенсома повернулся к нему. — Ее карой будешь ты.

Мгновение, и Математик Боя уже нависает над ее младшим братом. Он вошел сразу в Седьмые Врата и окутался чакрой Биджу, параллельно с этим поглощая природную чакру из окружающего пространства. Здесь и сейчас он был сильнейшим существом на планете — никто не смог бы ему противостоять.

И Эбизо не смог.

Первый удар оторвал ему руку. Младший брат открыл рот, чтобы закричать, но не смог этого делать — вторая атака повредила его гортань. Сенсома хлопнул его по уху, и из него брызнула кровь. Когтями-пальцами из чакры черканул по глазам, навсегда забирая их…

Он калечил Эбизо почти неспешно — Чие видела каждый удар, но не успевала ничего сделать. Она просто упала на колени, все прекрасно поняв.

Нечестно! Она даже себя заменой предложить не может — Сенсоме не нужна ее жалкая жизнь! Ему нужна кара. Нечестно! Он планировал это с самого начала! Нечестно — в своем кабинете, она — Казекаге, может только смотреть.

Потому что даже не смотреть она не может…

— Мама! — Шиццу вбежал через дверь и сразу же бросился к ней. — Ты в порядке? Ранена?!

Ему почти семь лет, но он уже такой боевой… Хотя Чие была очень счастлива именно в этот момент, что всячески ограничивала его развитие. Благодаря этому, Шиццу просто не мог увидеть, как его дядю рвали на куски.

А потом Сенсома остановился, буквально выбрасывая тело Эбизо к ним.

Шиццу вздрогнул всем телом, перевел взгляд на Математика Боя, с ужасом ощутил, как к его ногам потекла теплая кровь. Тем не менее, он сделал один тяжеленный шаг, вставая между матерью и… отцом.

Чие вдруг с ужасом осознала, что Сенсома смотрит на него слишком внимательно. С интересом. С интересом, от которого ей не приходится ждать ничего хорошего.

Сильнейший в мире неспешно подошел к первенцу, сел перед ним на корточки, рассматривая, будто какую-то интересную вещь.

— Нет, — сказал он сам себе. — Тебя не заберешь… Ты слишком… пошел в отца.

— Что ты знаешь о моем отце? — тут же окрысился Шиццу.

Он отличался от других мальчиков, растущих без папы. Если остальные мечтали когда-нибудь встретиться с отцом и… хотя бы поговорить с ним, то Шиццу никогда даже не желал его встречать. Но даже если бы и встретил — прибил бы!

За то, что оставил его мать одну. За тоску в ее глазах всякий раз, когда кто-то интересовался его отцом. За любовь, которой у его мамы больше никогда не будет! Нет, это не была ненависть — просто раздражение на тупого мужика, который бросил его маму, хотя она и любила его.

— Я знаю все, — ответил Сенсома, и Чие на миг испугалась, что он расскажет Шиццу правду. — Он совершил много ошибок. Поверь, с женщинами ему всегда поразительно везло, но он… просрал их одну за другой. Но ты — не ошибка.

— Тогда почему маме так больно, когда она смотрит на меня?!

Его крик был злым, обиженным и очень-очень отчаянным. Он оказался в критической ситуации, где от переизбытка адреналина его тело и мозг буквально бились в агонии, не справляясь со всем подряд. И поэтому он закричал.

Глаза Чие расширились — она никогда даже не могла подумать, что ее любимый Шиццу воспринимает все… так. Она же…

— Потому что она любит тебя, — сухо вторил ее мыслям Сенсома. — Но ты слишком похож на своего отца. А это значит — жизнь у тебя будет хреновая…

Сказав это, он… исчез. Только что Математик Боя сидел на корточках в кабинете Казекаге, и вот уже Чие совсем перестала его ощущать. Ни опасности, ни чакры — вообще ничего, будто бы кто-то стер его из их реальности.

Изуродованный Эбизо тихо застонал…

Карать было неприятно. Но Сенсома не задумывался об этом — он просто сделал то, что должен был. Когда к Чие в следующий раз придет Мадара, она может хоть шляпу Казекаге выбросить, но не пойдет против Сенсомы. А если пойдет… он что-нибудь придумает.

Сильнейший шиноби в мире не спешил возвращаться в Коноху. Вернее, не спешил возвращаясь — ему совсем не хотелось никого видеть. Пускай Первый и Второй помогли ему сделать правильный выбор, его удрученности и скорби этот выбор не отменял. Ему нужно было побыть одному, пускай он и чувствовал шиноби, которые начали следовать за ним сразу же, как только он перешел через границу Страны Огня — Хирузен отправил людей, дабы контролировать перемещение друга.

Друга…

Конечно, Сенсома прекрасно понимал, что Сарутоби… виноват в меньшей степени. В меньшей степени чем все причастные. И даже сам Сенсома, который, в общем-то, оказался в похожей ситуации и не справился. Тем не менее, прощать его не хотелось — каждый его поступок раздражал, и Сенсома просто не привык справляться с этим.

Но он привыкнет, конечно, и тогда они выпьют вместе, а потом, возможно, набьют друг другу лица. Просто так — для галочки в списке развлечений.

Но сейчас не до развлечений — Сенсома занят двумя вещами. Первая — месть. Не пылкая и обжигающая, а холодная и расчетливая. Цубаки поплатились, Чие — тоже. Остался Мадара, и Сенсома еще не знал точно, что он сделает с бывшим учителем и другом, но однозначным было то, что тому это не понравится. Отобрать у него жизнь или брата — что дороже бывшему Богу Шиноби, свернувшему когда-то на путь войны с миром?

Вторая вещь, занимающая думы Математика Боя — поиски сына. О, он не сомневался, что Чие позаботилась о том, чтобы Ошими затерялся в этом огромном мире, но мир, пусть и огромен, конечен. Если подходить к делу здраво, то стоит признать, что ресурсов у Математика Боя для поиска одного-единственного ребенка во всем мире нет. Нет людей, нет связей — несмотря на свою силу, он остался одиночкой, пускай и оброс друзьями и близкими. Идти на поклон к Хирузену — до скрипа зубного не хочется. Данзо — вариант, но даже у Корня возможностей может оказаться недостаточно.

Джирайю, например, Шимура даже не подозревает в ближайшем родстве с Тобирамой…

Искать в одиночку, мотаясь по странам — глупо — его все знают, поэтому каждый захочет поиметь выгоду. Возможно. Конечно, найдутся и те, кто будет бояться его слишком сильно, для того, чтобы что-то скрывать, но повезет ли ему с ними? Не факт. А вот реальную рыбу спугнуть своим присутствием он может.

Было бы идеально, если бы мир… забыл о Математике Боя. Тогда Ошими не представлял бы уже такой ценности, и его не прятали бы так надежно (если его прячут). Опять же — возможно. Но как провернуть такой чудовищный трюк, Сенсома пока не знал.

И есть еще один момент — Ошими унаследовал геном Льда. Это уникальный геном, и едва ли в мире есть кто-то еще, кроме Сенсомы, кто может им владеть. Сейчас Ошими не может его использовать, но вот потом — когда он вырастет… Два варианта — либо те, кто будет рядом с ним, сразу же отдадут его Сенсоме во избежание, либо попробуют контролировать…

Хотя еще они могут… нет, слишком много вариантов, чего эти «они» на самом деле могут!

— Кажется, я нечаянно напал на них, — Сенсома остановился, чувствуя, как сбились с толку его «провожатые».

Его ненависть и ярость, на себя, на всех, просто сносили людей с ног. Даже шиноби, если те не были готовы к бою. Увы, но это он тоже пока не привык контролировать, поэтому ему бы уединения… Но нет — увязались. Впрочем, их проблемы.

Но, как бы Сенсома не был медлителен, в Коноху он все-таки прибыл. Селение восстанавливалось после нападения, и Математик Боя почувствовал гордость — среди тех шиноби, кто активно помогал простым людям, был большой процент его учеников. Они предлагали помощь и ему — любимому директору Академии, но, к сожалению, их маленьких сил недостаточно, чтобы ему помочь.

Даже он себе помочь не в силах…

Дом был необычно пуст, но Сенсома буквально заставил себя в него войти. Потому что Джирайя тоже был его. Как и Цуна, жившая временно у них из-за того, что Мито похищена. Орочимару помогал в госпитале, а Майко и Фугаку — в кланах. Все были при деле…

— Сенсома! — обрадованно вскочила Цунаде, когда он тихо вошел в гостинную, где почувствовал их с Джи.

Ему ничего не оставалось, кроме как ответить на ее объятия. Джирайя подошел следом и просто молча прижался к приемному отцу.

— Да, Джи… — вздохнул Сенсома. — Я тоже скучаю…

Его приемный сын был навязан ему заданием, но это не означало, что Сенсома его не любил. И наоборот — пусть Джи и был маленьким засранцем, он всегда любил Сенсому как родного отца. И его жену, как мать. И сына, как брата…

— Я найду Ошими… — тихо пообещал Джирайя. — Найду обязательно.

— Конечно, — только и мог, что ответить Сенсома.

Его приход успокоил детей, и это укололо его сердце — он был эгоистом, оставив их одних. А если бы… если бы Песок оказался уничтожен, что было бы с ними — неизвестно. Какими бы они стали?

Он даже не заметил, как они оба засопели на его руках — оказалось, все это время они провели без сна. Ощущали опасность. Переживали. Даже не за себя — за него и Мито.

И теперь они спят.

— На кой ляд Автор придумал сон? — неожиданно донеслось из-за спины, и Сенсома вздрогнул.

Ему было очень непривычно не ощущать человека в комнате. Особенно если тот двигался бесшумно.

Повернув голову, Сенсома увидел, как Ловен без интереса рассматривает их, пока его руки тянутся к мини-бару, находящемуся на самой высокой полке. Алкоголя там, на удивление, стало не меньше а больше — похоже Архимаг успел выдуть все, что запасал Сенсома годами, а потом просто накупил еще. Где денег только взял…

— Мне ваш король пожаловал, — будто прочитал Ловен его мысли.

— Хокаге, — поправил Сенсома тихо, укладывая парня и девушку на диван.

— Не, ик! король! — Ловен запрокинул голову. — Ну, этот… Даймо. Звучит как дерьмо, но, по правде, Автор прописал его не таким уж и плохим для правителя…

— Дайме, — вновь поправил Сенсома, между делом помогая невысокому Архимагу достать бутылку Хвостом.

— Тогда не похоже на дерьмо! — Ловен обрадовался бутылке и тут же ее открыл. Но уже через миг он был серьезен. — Сожалею, парень. Ты многое потерял.

Сенсома усмехнулся, вспоминая, что живет этот пьяница больше ста сорока лет. Тем не менее, усмешка вышла кривой, и Математик Боя поспешил сесть на пол, облокотившись на стол, чтобы Архимаг ее не увидел.

— Ты любил? У тебя есть дети?

— Вроде шестнадцать, дай Автор памяти, или двадцать? Не так уж много за такой срок. Но они почти все умерли, потому что родились обычными людьми. Остался один старик в Лисме — я навещал его перед тем, как встретиться с вами. Но и ему скоро будет пора… И, конечно, я любил когда-то девушку. Но это было так давно — я уже забыл ее смех… Ты помнишь смех своей жены?

— Слышу его прямо сейчас… — тихо ответил Сенсома.

— Тогда ты должен быть счастлив — она ушла спокойно, — Ловен вновь присосался к бутылке. — Иначе бы Автор написал по-другому. Поверь старому пьянице.

— Я верю, — кивнул Сенсома и посмотрел в окно. — Верю.

— Ценностей мало — у парней оказался явный «не-улов», — поделился с коллегой джонин-наставник, смотря на то, как их ученики заканчивают зачистку бандитского лагеря.

Нашествия разного рода сброда во время войны обычны. И это — отличная возможность для опытных шиноби дать нужный опыт будущей смене. Вот и сейчас двое джонинов Страны Воды решили пройтись по Стране Чая, подписавшей с Водой условный мир и торговлю. Далековато от закрывшегося фронта, но их Страна была вынуждена принять слишком многие условия, так что ее шиноби на дальней миссии в безопасности — их никто не станет стремиться атаковать просто так.

— Похоже они шли из Страны Ветра, сенсей, — доложил мальчик-чунин, оказавшись перед наставниками. — И Юзу нашла… ребенка.

— Ребенок? Здесь? — его наставник выгнул бровь. — Что он забыл у бандитов?

Чунин молча протянул ему сверток с младенцем.

— Мальчик, — констатировал мужчина. — И… тут вышито имя… нет, больше похоже на название клана.

— Клановый? Из Страны Ветра? — заинтересовался его коллега. — Шиноби, значит. А что за клан?

— Юки, — прочитавший нахмурился. — Разве есть у Ветра такой клан?

— С их усилением и секретностью… — его коллега вздохнул. — Сейчас у них может быть что угодно.

— Оставим его, — решил джонин. — Пускай решают наверху. Сейчас Воде совсем не помешает новый клан. Особенно если ребенок — чей-то проект. Не стали бы обычного забирать. Не эти ублюдки…

— Сенсома! — Хирузен ворвался в дом Джирайи чуть ли не с ноги. — Сенсома!

— Тихо, — тут же приказал старший хозяин дома, оказавшись за спиной у друга. — Дети спят.

Хирузен обернулся:

— Срочно! Мадара объявился! И он держит в заложниках Мито!

— Так значит — она жива, — Сенсома выдохнул, но заметил, что уровень тревоги в глазах Сарутоби не упал. — Что?

— Лис у Мадары, — пояснил он осевшим голосом. — Никто не знает, как он это сделал, но… Похоже, она выжила. Неважно! Главное — сейчас он угрожает Узушио!

— Это не проблема.

— Проблема в том, что он хочет тебя видеть! Одного, понимаешь?! В противном случае, он убьет ее!

— И что? — выгнул бровь Сенсома.

Его раздражение поутихло. Но все еще не испарилось.

— Это ловушка, даже ты должен понимать! — ответил раздражением, в свою очередь, Хокаге. — Он заманивает тебя в ловушку!

— И что?

Хирузен сбился, недоверчиво смотря на друга, который просто не хочет слушать. Мадара! Ловушка! Угрозы! В прошлый раз это закончилось…

— А теперь не закончится, — оказалось, что последние мысли Сарутоби не удержал в голове. — Не так. Перебрось меня.

— Ты можешь там умереть, — опустил взгляд в пол Хокаге.

— Я много чего могу.

И Хирайшин, подчинившись воле Сарутоби, перенес Математика Боя к воротам Узушио. И он сразу почувствовал чакру Мадары.

И полыхающую рядом с ней силу Девятихвостого.

— Пора с тобой кончать, — тихо процедил Сенсома, шагнув туда, откуда шел ток чакры. — Я иду, Мадара…

— Я жду, Сенсома, — тихо произнес Мадара, стоя на макушке Биджу.