Математик Боя. Жизнь сильнейшего

Слабое место

— Ты поплатишься, Казекаге! — прорычал Хирузен, скаля отросшие клыки. — Я тебе обещаю — ты поплатишься!

Слева прогремел взрыв, и Третий Хокаге телепортировался, используя замену себя клоном, одновременно с прыжком. Это даст ему время — клон хотя бы немного задержит его противников, пока он будет исполнять свою прямую обязанность — защищать жителей своего селения.

Атака на Коноху была неожиданной настолько, насколько вообще может быть неожиданной атака на центр военной мощи Великой Страны в разгар войны. Силы защитников были совершенно неполными — большая часть шиноби, защищающих селение, либо были малоопытны для того, чтобы отправлять их на фронт, либо как раз прибыли с фронта в связи с ранениями. Но это нормально — даже в мирное время большинство сильных шиноби находятся вне Какурезато — они выполняют миссии. Для защиты селения шиноби есть те, кто буквально живет ради этого.

Каге и Джинчурики.

И Коноха обладала сильнейшим Каге из всех и самой сильной Джинчурики с самым сильным Хвостатым внутри. Однако, на данный момент у селения был только Каге. А противостояли ему двое, вполне сравнимые с ним по силе.

Вторая Казекаге Чие была мастером-кукловодом, и владела десятью уникальными куклами, пришедшими на смену ее Дара Рикудо Миру. Она по праву носила свое звание — обычные джонины по сравнению с ней — слабаки. Да, из всех Каге она была, пожалуй, слабейшей, но это только показывало силу и величие звания сильнейшего в своей стране — ее сил все равно хватало, чтобы выживать в бою с Хокаге и Богом Шиноби.

Хотя большая заслуга этого в том, что ей помогал Изуна Учиха. Вечный Мангеке Шаринган уже ставит своего обладателя на один уровень с сильнейшими шиноби мира, но младший брат Мадары не был простым придатком к своим глазам. Он был воином эпохи Сенгоку Дзидай — человеком, на равных сражавшимся с кланом Сенджу и его сильнейшими представителями — Хаширамой и Тобирамой. Он был тем, кто шел в ногу с величайшими в истории шиноби. И смерть лишь сделала его сильнее.

В чистом поле Хирузен бы уничтожил их обоих и всех тех, кто им помогает. Он был Богом Шиноби и тем, кто вполне способен потягаться за первое место в конкурсе «Самое сильное существо в мире». С учетом того, что в этом конкурсе не будет участвовать Сенсома, конечно. Хотя их убийство все равно было бы трудным — слишком уж силен в обороне Изуна — даже сам Математик Боя в свое время был вынужден отступить в бою с ним.

Но, как бы то ни было, они не были в чистом поле. Их битва рушила Коноху и забирала жизни ее жителей. И противники Хокаге вовсю пользовались этим.

— Слева, Хирузен-кун! — послышалось издевательское сверху.

Высоко подпрыгнувший Изуна сложил печати и направил технику Великого Огненного Уничтожения на спальный район. Он специально подсказал своему противнику направление, в котором будет атаковать — ведь ему нужно было задержать Хокаге и измотать его.

Хирузен бросился наперерез огню. Прыгнуть телепортом к Учихе он не мог — реперных точек для техники в воздухе не было, а пока до него долетит кунай…

Загрохотало где-то сзади — там, где Хокаге оставил своего клона. Уничтоженная копия донесла, что Казекаге о своих атаках предупреждать не привыкла, а потому молча уничтожает все, до чего дотянется. К ней спешат вспомогательные отряды штурмовиков Конохи, дабы отвлечь, но их запросто перехватят ее люди.

— Зачем вам эта бессмысленная атака?! — крикнул Хирузен Изуне, отразив его огонь техниками Воды. — Просто убить побольше людей?!

— Чем меньше людей умрет сегодня, тем счастливее я буду, — серьезно заявил Учиха. — Нет, мы здесь за другим, и ты не сможешь нас остановить, поверь, Хокаге. Это просто невозможно.

Сарутоби, вдруг, появился прямо за его спиной:

— Нет ничего невозможного!

Удар посохом такой силы убил бы сотню джонинов высшего ранга, но Учиха каким-то чудом успел активировать защиту Сусаноо. Скелет покрылся плотью и броней, но вырос лишь на половину, и Изуна прищурился, оценивая опасность для себя.

Но вмешалась Чие.

— Дело сделано, Изуна! — крикнула она, прорвавшись сквозь жилой дом насквозь. — Давай — мы должны продолжить атаку на полной мощности!

— Эх, как бы я был рад, если бы у нас не получилось… — вздохнул Учиха, и его Сусаноо начал формироваться в свою полноценную версию, силе которой даже Первый Хокаге мог бы противостоять с трудом. — Извини, Хирузен-кун, но такова жизнь. Чем больше у тебя связей, тем ты слабее. Уж поверь младшему брату самого сильного шиноби в мире.

— Мадара не… — Хирузен осекся — не о том он сейчас думает! — Черт!

Он создал клона, но не стал себя подменять. Сделал бы больше одного, но он и так уже на пределе — около двадцати полноценных Теневых Клонов сейчас мелькают по всей Конохе, эвакуируя и защищая ее жителей. Без серьезных сил их не уничтожить, так что там, где они находятся, образуются хоть какие-то островки спокойствия.

Стоило об этом подумать, и пришла информация от развеявшегося клона…

Его уничтожили быстро и неожиданно, потому что он был сильно занят. Его миссия была особенной, а потому он полностью сосредоточился на ней, со скрипом зубов проходя мимо нуждающихся в помощи жителей Конохи.

Он спешил защитить Ошими Томуру.

— Хокаге-сама! — рядом с посеревшим Сарутоби вышел из Шуншина боец АНБУ. — На район Пламени напал большой отряд неизвестных! Данзо-сама вступил в бой, но был повержен. Нам удалось вытащить его, но…

Взгляд алых глаз Изуны, видимый даже сквозь сияние его завершенной версии Сусаноо стал сочувствующим.

— Сын Сенсомы-сама был похищен силами клана Цубаки! — закончил отчет боец. — Мы послали погоню и там есть реперная точка вашей техники.

— Извини, Хокаге, — хриплым голосом сказала Чие. — Что мы дали тебе выбор. И передай Сенсоме… а, впрочем, неважно.

Желтый исполин Сусаноо взмахнул крыльями и полетел в сторону основного потока эвакуации жителей…

Хирузен прокусил губу, даже не почувствовав кровь, стекающую по подбородку. Еще и клан Цубаки… Клонов для их преследования будет недостаточно — родственники Юки и Озина слишком сильны, чтобы надеяться на копии. Но и Изуна в своем Сусаноо силен настолько, что лишь оригинал сможет противостоять ему так, чтобы он не убил всех жителей Конохи.

Вырвать Сенсому из-под Узушио? А если сейчас он схватился с Мадарой, и прыгнувший в их битву Хирузен завязнет в ней или все только испортит, внеся сумбур, рассказав все другу? А если прямо в этот момент решается судьба всего красноволосого клана, от жизни которого зависит и жизнь коноховцев? И подобных «если» слишком много…

Это и был его выбор. Хирузен вдруг подумал о том, что впервые сталкивается с подобным. Как Хаширама, который выбрал-таки убийство лучшего друга ради защиты своего детища, как Тобирама, который отказался от собственного сына и даже жизни ради Конохи… Хирузен должен выбрать, и видит Ками, как он сейчас ненавидел свою высшую и почетную должность!

Потому что Хокаге не имеет права выбора в такой ситуации. И перестает быть человеком. Он превращается в титул.

— «Прости меня, Сенсома…» — подумал Хирузен и бросился за Учихой.

А где-то далеко плакал ребенок. Точно так же, как плакали тысячи детей в этот день.

— Вы все сдохнете, ублюдки! — зарычала Юки, как только убрали кляп из ее рта.

— Может быть и так, — молодой Цубаки, которого, кажется, звали Онсу, аккуратно поднес к ее лицу чашу с водой. — Выпей.

Женщина потянулась к чаше и, извернувшись, укусила парня за руку. Он вскрикнул от неожиданности и боли и уронил воду.

— Ты всегда была бойкой… — донесся до Юки голос Старейшины. — Бойкой и непокорной. Это в тебе от матери…

— Тебе лучше знать, — с ненавистью прошипела женщина, когда старик подошел к ней. — Дедушка.

Джисан Цубаки выглядел, как очень и очень старый мужчина. Настолько старый, насколько это вообще было возможно. Но это был обманчивый вид, потому что он был еще старше. Извечная церемониальная бело-зеленая роба клана Цубаки с его символикой на спине — тысячей разноцветных точек, висела на нем как на вешалке, но Джисан, кажется, никогда в жизни не заботился о своем внешнем виде.

В левом глазу его завораживающе переливался перламутром глаз самого Бога — Риннеган.

— Дедушка… — немного рассеянно кивнул головой Старейшина клана Цубаки, осматривая пленницу. — Я многим дедушка… Но ты, конечно, была одной из моих любимых внучек. Наравне с Орои.

— Только потому, что мы стали венцами твоего сраного проекта!

— Не моего… Клан Цубаки поколениями трудится, дабы наши гены, в конце концов, превратились в ДНК совершенного вида. Не люди, но Боги. Тогда бы мы смогли принести мир на эту грешную землю. Ками, Кагуя, Рикудо, Хаширама, Мадара… Твой муж, в конце концов. Они по праву называются Богами, но почему же мир все еще не приведен в порядок? Почему они не подарят нам всем добро и процветание?

Риннеган в глазнице теперь смотрел насмешливо.

— Потому что их мало, — объяснил Джисан. — Один Бог не может поспеть везде. Всегда найдется что-то, что он не сможет предотвратить. Так было с Кагуей, которая не смогла победить своих детей. Так было и с Рикудо, чьи дети тоже стали причиной множества горестей. Мадара и Хаширама тоже не смогли ничего сделать для мира, пускай и пытались изо всех сил. И твой муж… он тоже не сможет предотвратить того, что сегодня произойдет.

— Он вас всех прикончит! — выплюнула Юки.

— Очень может быть, — неожиданно согласился с ней Старейшина. — Все может быть. Но может быть и так, что клан Цубаки превзойдет его. Тогда нам есть смысл продолжить нашу миссию. Если же он нас уничтожит, значит не быть нам Богами, а миру мирным.

Чакра убежища клана Цубаки мигнула, что означало о прибытии кого-то через телепорт, ограничивающий клан от внешнего мира. Старейшина обернулся.

— Союзница, — бесцветно произнес он, приветствуя потрепанную боем женщину. — Все ли прошло гладко?

Казекаге бросила нечитаемый взгляд на Юки.

— Ваши люди выполнили свою миссию, — кивнула она старику. — И сейчас дежурят возле входа сюда. Они ждут его.

— Он очень скоро будет здесь, — кивнул Цубаки. — У нас была фора по времени, но его скорость, все же, слишком велика. Не волнуйся, союзница, я знаю это.

— Тогда я закончила.

— Да, твоя миссия завершена. Благодарю — именно твое участие позволит клану возобновить проект, если мы переживем сегодняшний день.

Юки вздрогнула, догадавшись.

— Ублюдок! Не смей трогать Ошими!

— Я и пальцем его не трону, пока живы его родители, — повернулся к ней Джисан. — А потом великий клан Цубаки примет в свои ряды сироту. Обладателя крови последней из наших венцов и генов сильнейшего из живущих.

— Не смей делать из него свой сраный проект! — Юки напряглась всем телом, но путы, держащие ее на деревянном кресте были слишком крепки. — Не смей!

— Беседа с тобой мне наскучила, — изрек старик. — Прощай, девочка. Больше мне не придется на тебя смотреть.

— Вы позволите мне? — спросила, вдруг, Казекаге. — Всего пару слов наедине.

— Женские штучки, — криво усмехнулся Старейшина, но кивнул. — Пара слов. А после — огонь.

И он, шаркая по земле, удалился, оставив женщин наедине.

Чие смотрела на Юки со смесью сожаления и зависти. Выбор Сенсомы был… понятен ей. И, в то же время, она считала, что могла быть вместо нее. Вместо этой бунтарки Цубаки с этими, мать ее, прекрасными упрямыми глазами! Она ведь тоже бунтарка…

— Ты похитила моего сына, — тихо произнесла Юки без намека на эмоцию.

— Я, — так же тихо и бесцветно ответила Чие. — Он в порядке. В безопасности.

Сделав два судорожно-быстрых шага, Казекаге прижалась к Томуре всем телом и жарко шепнула ей на ухо:

— Они не получат его. Его никто не получит. Я организовала ему несчастный случай — его похитят повторно, и никто, даже я, не будет знать, где он. Никто в целом мире. Это все, что я могу.

Отпрянув, она отметила, что взгляд Юки стал… стальным. Взгляд матери, которой сказали, что ее сын будет жить. И жить так, как захочет сам.

Чие ей кивнула, и она кивнула Казекаге в ответ.

Теперь можно молиться только за жизнь Сенсомы…

Он двигался настолько быстро, что даже самые сильные шиноби не могли за ним уследить. Если кто-то оказывался на пути, его ждала быстрая смерть — он слишком торопился, чтобы сохранять врагам жизни. Никаких задержек — самый прямой и короткий маршрут. Даже обладатели пространственно-временных техник не всегда способны так быстро перемещаться в пространстве.

Но задержаться все же пришлось.

Он уже вбежал в густой лес Страны Огня — именно туда направились Цубаки — в земли, граничащие со страной Лапши. Сенсорские способности были активны по максимуму, и именно это дало ему возможность заметить.

Он замедлился, подходя к телу старого друга.

— Это ты… Сенсома? Кхах, кха!

Озин лежал на земле в луже собственной крови, не в силах повернуться к нему. Его тело буквально изорвали со всех сторон. Он тяжело дышал и все время хрипел — кровь собиралась в легких, булькая на выдохах. Сенсома наклонился к нему.

— Ты выживешь?

— Наверное… кхах! — целая лужа крови излилась из рта мужчины. — Неважно, забей на меня… кх… спасай… Юки. Спасай…

— Это поможет, — Сенсома вывел фуин на теле друга и влил туда побольше чакры. — Ты сможешь ее переработать и использовать свой геном. Выживи.

— Да… — Озин уронил голову, расслабившись. — И ты… выживи.

Сенсома кивнул и, искренне надеясь на нелетальность таких ран для Озина, вновь бросился вперед. Он чувствовал это — он близко.

На первого противника Сенсома наткнулся через две минуты. Цубаки использовал все возможности своих геномов, чтобы превратить лес в труднопроходимую ловушку, и сам был главной частью своей ловушки — он, как паук, ждал свою жертву в самом центре паутины.

На ходу сложив пальцы, Сенсома выбросил руку вперед, запуская во врага Хирудору. Сформировать эту технику одной рукой было чудовищно тяжело, но помогала многократно усилившаяся чакра и бесконечный боевой опыт. И хотя «однорукая» Хирудора была заметно слабее своей полноценной версии, Цубаки и его паутину снесло начисто.

Он был один, что говорило о том, что Сенсому пытаются задержать. Судя по ранениям Озина, враг напал на него большой группой и одолел за короткий срок. Тел павших видно не было, значит Озину не удалось никого убить, что показательно — атаковавшие были очень сильны все вместе.

Но они не стали так же нападать на Сенсому, разделившись. Значит думают, что их сил на Математика Боя может не хватить.

Второго врага Сенсома обнаружил поздно. Маскирующийся Цубаки вылетел на него с кривой косой, помогая себе двумя разными додзюцу и техниками ускорения тела. Засада была грамотная, а Сенсома двигался слишком быстро, чтобы вовремя ее обнаружить. Поэтому удар врага пришелся ровно в шею Математика Боя.

Коса разлетелась обломками, а Цубаки отступил, будто ожидая такого результата. Сенсома собрал печати и выдул Гигантский Огненный Шар, запустив его в отступившего противника. Следом он послал Бога-Дракона Листа, который, благодаря своей воздушной природе, усилил Шар и силу получившегося взрыва.

Сенсома не стал проверять, жив ли его противник, или нет — просто бросил в клубы пара и дыма десяток кунаев со взрыв-печатями на них и ринулся дальше.

Так он убил пятерых. Каждый из них, пусть немного, но задерживал великого шиноби. Это было досадно, но ничего поделать Сенсома не мог. Только больше злился. На них и на себя.

— «Если бы я был в форме, я бы уже догнал отряд!»

Рука тряслась — исполненная ей Хирудора была очень энерго-затратной техникой. Тело начинала грызть боль — Врата были открыты уже продолжительное время, а раны после боя с Джашином еще не затянулись окончательно. Тем не менее, Сенсома все еще был сильнейшим, а потому переживать за свое выживание даже не думал. Лишь корил себя за медлительность.

Основная группа врагов обнаружилась неподалеку после пятого «задерживающего». Пятнадцать шиноби — и все они находились на небольшой поляне, неожиданно появившиеся в густом лесу. Хотя это была даже не совсем поляна — проплешина, когда-то давно выжженная кем-то невероятно могучим.

Все — Цубаки — в глазах каждого из них горели додзюцу, и самые разнообразные вкусы, запахи и цвета чакры витали вокруг. Каждый из них лишь немного не дотягивал до слабенького Каге. И каждому из них было предрешено умереть.

— Стихия Огня: Великое Огненное Уничтожение! — не доходя до проплешины, сложил печати Сенсома.

Яростный поток пламени затопил лес и пятачок с врагами. Юки среди них не было, так что Сенсома не переживал, что заденет жену.

Цубаки тоже сложили печати, отвечая разнообразными видами Стен. Их защита была велика, но пламя Сенсомы все же забрало двоих. Из дыма выбежало трое, и Сенсома сложил печати, создавая двух Теневых Клонов. Они сблизились. Враги явно специализировались в тайдзюцу, и были очень сильны — каждый из них мог бы победить Сэдэо Хьюгу — мастера Мягкого Кулака — главу белоглазого клана, названного сильнейшими бойцами в ближнем бою во всем мире.

Поэтому они продержались пять секунд.

Сенсома смел все их попытки хитрить и вынудил соревноваться с ним в голых силе и скорости, где превзойти его не мог уже никто. Их глаза позволяли видеть его атаки, но вот реагировать на них они были просто не в силах.

Осталось десять.

Кровавый Дракон и Тканевая Стена стали неожиданностью — Сенсома даже не подозревал, что в мире существуют такие геномы, и что они столь сильны. Тем не менее, Стихия Льда и ее техники, исполненные Богом Шиноби, превзошли силу невиданных ранее геномов. Клоны Сенсомы ответили на шквал ниндзюцу своими техниками, а оригинал прорывался вперед.

И он сумел вступить с остатками отряда Цубаки в ближний бой. Но этот бой был от слова «бойня».

— Двадцатый… — тяжело дыша, констатировал Сенсома, смяв череп последнего врага одной рукой. — Где Юки?

Сенсорика не показывала больше никаких живых существ в округе. Вообще никаких — даже зверей, что было странно. И еще страннее ощущался центр проплешины, неподалеку от которого сейчас стоял Сенсома. Он будто бы преломлял собою свет, искажая все, что проходило сквозь него.

Буквально источая чакру и физическую мощь, Математик Боя ступил прямо на него.

— И Уничтожитель явился к ним, — тихо произнес Джисан Цубаки, смотря вперед.

Убежище его клана представляло собой деревеньку, вход в которую осуществляется через телепорты, расположенные по всему миру. Прямо напротив входа стояло самое большое здание селения — длинный дом с двенадцатью ложами в нем. Это был дом совета клана, где Старейшина и другие влиятельные в клане люди определяли пути развития всего селения.

И сейчас совет был в полном составе, ожидая того, чье дело они будут разбирать, и кого будут казнить.

И он пришел. Джисан почувствовал это, когда вместо обычного мигания защитной чакры, вся конструкция сокрытия и обороны клана лопнула с оглушительным звоном, будто разъяренный великан раздавил ее ногой.

Отчасти так и было.

Потрепанный, но полный сил и ярости Математик Боя явился на последний совет клана Цубаки. Его желтые глаза останавливались на каждом из совета, будто бы предрекая ему отдельную кару. Одного за другим. И, наконец, взгляд Бога Шиноби остановился на Старейшине.

— Ты умрешь.

— Совершенно не исключено, — спокойно кивнул Джисан. — Но я уж точно не буду горевать о своей смерти. Как не горевал ни один из тех Цубаки, кого ты уже убил сегодня. Потому что наша смерть не отнимет у наших жизней смысл. Потому что его у нас отнял ты.

— Я вижу тебя в первый раз.

— Разве это имеет решающее значение? — поднял бровь Старейшина. — Ты уничтожил смысл всех поколений клана Цубаки, убив Орои. Орои — мой милый внук… Он был совершенным Цубаки под конец своей жизни — тем, к чему мы стремились. Бесплодный, но бессмертный и всемогущий.

— Смертный, — Сенсома раз за разом сканировал чакру.

Помимо дома, деревни за ним и какого-то постамента между Сенсомой и советом Цубаки, больше ничего не было. И никого. Все дома, кроме дома перед ним, были пусты. Возможно, Юки держат под землей.

— Увы, — старик вздохнул. — Ты уничтожил наш идеал. Разрушил его, не оставив камня на камне. И именно это — именно то, что ты убил его, лишило наши жизни смысла.

— Тогда они его и не имели.

— О нет, ты заблуждаешься. Имели. С древних времен клан Цубаки собирал гены по всему миру для того, чтобы в итоге создать что-то новое. Новых людей, которые уподобятся богам. И эти боги смогли бы править миром, приводя его к процветанию. Это была мечта нашего основателя — мечта для всех. Мир для всех. И мы поколениями становились все лучше. Каждый новый венец был совершеннее. Каждый новый глава был ближе своих предшественников к тому, чтобы увидеть богов во плоти. И я был ближе всех, ты — кусок дерьма… Орои был рожден величайшим, но побежден. И кем? Тобой — выродком, чьи гены при рождении были самым настоящим мусором! Да ты даже Шаринган не способен пережить — ты самый дефективный ублюдок, которого я когда-либо видел! Ты не мог родиться шиноби, ты ошибка!

Разошедшийся Старейшина перевел дух.

— И ошибка смогла победить Орои. Перечеркнуть поколения клана своей тупой силой. Понимаешь, мусор? Ты стал тем, кем стал, за одну короткую и никчемную жизнь. И какой смысл нам стремиться к рождению Богов, если всего за десяток лет может вырасти тот, кто их превзойдет? Ты, ублюдок, уничтожил наш клан!

— Пока еще нет, — Сенсома шагнул вперед. — Отпустите мою жену, и я оставлю ваши жизни.

— Я ее не держу.

— Где она?

— Перед тобой.

— Не смешная шутка.

Сорвавшись с места, Сенсома бросился прямо к Старейшине, но на половине полета его с силой вдавило в землю! Риннеган, сверкнувший в глазнице старика, просто-таки источал могущество.

Остальные из совета тут же начали поливать Математика Боя техниками. Все они — все двенадцать собравшихся здесь Цубаки были сильнейшими членами своего могущественного клана. Каждый из них мог занять пост Каге без особых усилий. И их техники были им под стать.

Сенсома уклонился от Призрачного Дракона, ударом раскрошил выросший из-под земли толстенный шип Стихии Изумруда, выдохнул пламя в разряд Электричества. Величественно выплывший прямо по воздуху из своего места Старейшина застыл над Математиком Боя, давя его к земле и так же осыпая техниками.

Сенсома впитал максимум природной чакры, тут же используя ежиные техники и разделяя физическую и духовную составляющие чакры. Техники стали проходить сквозь него, а он бросился к дому совета. Вновь собрался воедино, занеся кулак для удара над первым Цубаки, но противник мигнул и исчез, телепортировавшись прочь.

Чакра Старейшины плотно опекала каждого из совета, и именно он был пользователем пространственно-временной техники. Он выдергивал союзников из-под ударов Математика Боя, держал его в постоянном напряжении и успевал Призывать существ Риннегана.

Призванных чудовищ Сенсома уничтожал походя или же игнорировал, пытаясь добраться хотя бы до кого-то из клана. Сила этой дюжины была велика — он не мог нормально сражаться под таким ураганом разнообразных техник, как не мог и сосредоточиться на их уничтожении — ему мешал Старейшина.

Тогда Сенсома сменил тактику и в затяжном прыжке взмыл в воздух.

— Бесполезно, мусор, — спокойно произнес Старейшина, когда кулак Сенсомы пробил его грудную клетку. — Ты несешь в себе силу Отшельника Шести Путей, но ты даже не знаешь, на что он был способен при жизни.

Его тело пошло волнами, и исчезло, проявившись немного слева. Риннеган пылал силой.

— Техника Созидания Всех Вещей способна создавать все, — старик выбросил руку вперед, и его чакра воплотилась в виде огромной силы волны, буквально снесшей Сенсому вниз — на землю. — Так Рикудо создал Биджу, и так я создам тебе смерть.

— Я создам ваши смерти и без этой техники, — яростно рыкнул Математик Боя снизу.

Плотность вражеских атак увеличивалась, и Сенсома ничего не мог с этим поделать. Его правый бок пробила насквозь Стихия Мечей, а Стихия Ткани связала руки и ноги. Противники подходили ближе, из-за чего их техники били все точнее и точнее.

Вот один из них прыгнул вперед, выбрасывая перед собой руку с выведенной на ней печатью — Стихия Замков была способна запереть чакру Рикудо в Математике Боя!

Одновременно с этим в его плечо вошел очередной клинок Стихии Мечей.

— Слишком близко, — оскалился Сенсома, когда прыгнувший к нему Цубаки хлопнул его по плечу.

Он не успел завершить свою технику — Бог Шиноби прервал его жизнь прежде, чем кто-либо смог что-либо предпринять. Мгновение назад его противников было двенадцать, но теперь их стало меньше на одного.

Раны с шипением регенерировали. Боль не уходила, а тело испытывало мучения, заходя за свой предел. Тем не менее, это был Математик Боя, и его силу было тяжело превзойти только лишь плотным потоком техник уровня Каге.

Гигантский клинок Истинного Владения, совмещенный с таким же клинком из снежинок, прорезал воздух, доставая Старейшину. Он выплюнул кровь и тут же зарябил, исчезая и проявляясь, но для этого ему нужно было время. А Сенсома в этот момент уже был рядом с троицей противников. Первым же ударом он снес голову одному, двум другим бросив своего порошка. Гендзюцу крепко схватило их умы, но Сенсома не успел этим воспользоваться — пришедший в себя Старейшина успел их спасти.

Сенсома отбросил руку одного из двух спасенных — он успел только оторвать ее. Мрачно посмотрел на оставшуюся десятку.

Они начали уставать. Пусть и Цубаки, но их запасы чакры не были бесконечны, а потому в затяжном бою им с ним не справиться. Было бы, если бы не общая ослабленность Бога Шиноби. Сейчас он тоже нес потери, терпя постоянные ранения и неудачу за неудачей. Тем не менее, его новая тактика вполне может принести ему победу.

— Великий клан против выродка — и мы не можем тебя убить! — ярился Старейшина сверху. — Это доказывает ничтожность всего нашего существования! Всех поколений!

— Меньше слов, — показательно-спокойно выбил пыль из одежды Сенсома. — Я начинаю скучать.

Град техник возобновился, но теперь Цубаки были куда более осторожны. Сенсома крушил все вокруг, уничтожал весь дом совета и разрушал деревушку.

В запале боя, он снес и постамент, стоящий напротив дома совета.

И оттуда высыпался пепел…

— Нет… — глаза Бога Шиноби расширились, когда он почувствовал запах чакры, исходящей от пепла. — Нет…

— Кха-ха-ха-ха! — кашляюще рассмеялся Старейшина в воздухе. — Я же говорил тебе! Я же тебе говорил!

Потрясенный Сенсома упал на колени перед пеплом. Перед остатками той, которую любил.

— Вы все сдохнете! Он придет сюда и размажет ваши тупые головы!

— Ты этого уже не увидишь. Сгоришь в пламени собственной упрямости. ты ведь тоже виновата в том, что он сделал с нашим кланом. Ну? Не хочешь разрыдаться? Ты умрешь прямо сейчас, больше никогда не увидев сына и мужа.

— Я только посмеюсь над тобой, тупой старик! Сенсома тебя уничтожит! Ха-ха-ха!

— Бесстрашная дура. Игору — сожги ее.

И никакого крика. Сенсома внезапно осознал, будто бы увидел наяву, как сжигают его жену. Она сгорала молча, не проронив ни единой слезинки. Красивая в своей решимости, прекрасная в смелости и такая… хрупкая в своей любви.

Она любила его и знала, каким ударом будет ее смерть. Поэтому она и не кричала и не плакала, хотя ей, конечно, хотелось этого. Любому человеку хочется себя пожалеть — проявить слабость. Но она не стала этого делать, потому что не хотела делать Сенсоме больнее. Она хотела, чтобы он узнал, как бесстрашно и презрительно она отнеслась к собственной смерти.

И это-то и сделало Сенсоме еще больнее. Осознание того, как сильно она крепилась только ради него.

Одинокая слеза скатилась по щеке.

Он никогда не плакал в этой жизни. Даже когда его родители умерли. Даже когда Мадара предал его. Даже, даже, даже — в его жизни многое произошло, он многих потерял и многих обрел. Но он никогда не плакал. Потому что он был воином и знал, что в его жизни лишения будут всегда. Вся его жизнь состояла из лишений. И он никогда не лил слезы на несправедливость своей жизни — он сам выбрал ее.

Но сейчас он просто не мог сдержаться…

Он ведь тоже любил ее — эту женщину из клана Цубаки. Эту упрямую, гордую и вечно уверенную в собственной простоте Юки. Эту… эту красавицу, что подарила ему всю свою любовь и прекрасного сына. Эту Юки. Юки Томура… как красиво звучало это имя. Как он по ней соскучился. Как же он скучал…

— Я скучал, Юки… — прошептал Сенсома, сгребая пепел в руки, будто бы чувствуя ее укоризненный взгляд и фразу «где ты посеял пальцы?». — О, как же я скучал, Юки… и как скучаю до сих пор…

Техники врывались в его тело, вгрызались в плоть и крошили кости, но он не обращал на это внимания. Он вспоминал их знакомство — первую встречу в лесу и ее рассерженный тон. Свои ухаживания и подначки от продавца-Яманаки, помогавшего ему с букетом. Ее притворство, ее улыбку. Ее рассерженный взгляд. Ее нежелание отпускать его на Континент. Свои и ее слова…

— О, Господи, как же я скучаю…

Слезы капали на пепел, растворяясь в нем, а шторм ниндзюцу сметал все вокруг.

И тогда внутри Сенсомы открыл глаза демон.

— Я… — Исобу запнулся, увидев и осознав происходящее. — О-о-ох… Сенсома…

— Прости, дружище, — прошептал ему Сенсома, утирая слезы. — Я скорбел. Я… провожал ее. Пускай знает там, у Рикудо под боком, как я любил ее. И как продолжаю любить…

Покров Биджу синим плащом накрыл тело поднявшегося на ноги Математика Боя, обрубки на правой руке увенчались темно-синими когтями, а глаза стали подобием додзюцу приобретя салатовый оттенок и два круга, напоминающих круги Риннегана.

— Спусти его мне, Исобу… — вытянул руку к Старейшине Сенсома.

Носитель Риннегана был силен и опытен, но даже его сила и опыт разбились о могущество Биджу, завладевшего силой Мудреца Шести Путей. Он камнем рухнул на землю, где его тут же настиг Сенсома! Он вновь пошел рябью, но за это время Три Хвоста собрали чудовищную жатву среди его людей. Сенсома убивал Цубаки, рвал их на части. Его тело покрылось чакрой Биджу, его техники усилились могуществом Риннегана, а его ненависть затопила, кажется, весь мир.

И после череды медленных смертей пришла очередь Старейшины.

— Ты просто выродок — кусок дерьма, собранный из частей этого мира, — стенал он, пока Сенсома раз за разом рвал его плоть. — Ублюдок без права на жизнь…

А Сенсома бил его. Бил и бил! И бил снова! А потом… потом он продолжал его бить! Земля содрогалась от силы его ударов. Воздух звенел от его ненависти. Трава усохла от его агрессии.

Он бил очень долго.

— Сенсома, — мягко позвал его Исобу. — Сенсома, хватит. Он уже полчаса как мертв.

Сенсома посмотрел на свой кулак. На нем даже не осталось крови — он уничтожил даже малейшие ее частицы. Посмотрел на то место, куда бил.

Там, в небольшом кратере, проделанном его силой, сиротливо-одиноко лежал неуничтожимый глаз с узором кругов, разошедшихся по воде.

— Забирай его, Исобу, — поднял глаз Сенсома. — Только тебе позволено хранить эту силу. И тебе же ей пользоваться. Сила… Риннегана, она…

— Мадара воскресил своего брата этой силой, — Исобу вздохнул. — Но прости, Сенсома — я не смогу этого сделать. Не в ближайшие годы.

Ничего не ответив, Сенсома пошел собирать пепел. Юки… достойна хороших похорон. Пускай она бы и ворчала на него за это.

Да… она бы ворчала…