Маттерхорн

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ребята тихо выстроились в колонны у края полосы и ждали вертолёты. Остальные морпехи останавливались, чтобы поглазеть на них; они хотели произнести ободряющие слова, однако не смели ворваться в закрытый мир – мир, который парни больше не разделяли с обычными людьми. Некоторые из них проживали последний час короткой тайны, называемой жизнью.

Поллак резко остановил ротный джип, и они с Китайцем побежали за своим снаряжением и оружием. И, нагруженные, поспешили туда, где ждала вся рота.

С пулемётом на плече Китаец подошёл к Мелласу: 'Джейхок сказал, что сделает всё возможное. Если пистолет не был заряжен, он вытащит его оттуда'.

Мелласу было всё равно. 'Хорошо', – сказал он. Он старался представить, с какой стороны они зайдут к роте гуков и будет ли хоть какой-нибудь выбор, учитывая неизвестность ветровых условий.

– Сэр, – сказал Китаец. – Лейтенант Хок приказал мне передать вам также и это. – Китаец остановился.

– Ну, что же он сказал, мать твою?

– Он сказал, сэр, чтобы я обязательно передал вам две вещи. Что вам самому следует решать свои сраные проблемы и не взваливать их на других. – Китаец помолчал. Меллас плотно сжимал губы. – И что вам лучше вернуть свой зад сюда, когда заваруха кончится, чтобы он смог по нему врезать. – Меллас с облегчением рассмеялся.

Китаец фыркнул. Меллас заметил, что у него не было пистолета, который выдаётся пулемётчикам. 'Китаец, а где твой грёбаный 'сорок-пятый'?'

– Сорвался, сэр.

Меллас и Китаец мгновение смотрели друг на друга.

– Чёрт возьми, Китаец, зачем сейчас-то врать? – грустно сказал Меллас. До него доходили слухи, что чёрные отправляют детали в Штаты. Он снял с ремня пистолет с кобурой и кинул Китайцу. Китаец посмотрел на пистолет и стал пристёгивать его на себе. Он отвернулся, не сказав ни слова.

Сержант Ридлоу, только что вернувшийся с последней проверки своего взвода – подтягивал ремни, говорил грубые, но ободряющие слова – заметил последнюю часть обмена с Китайцем. 'Он не ссыкун', – сказал Меллас, наблюдая, как Китаец осматривает пулемёт.

– Никто из них не ссыкун, лейтенант, – сказал Ридлоу.

Меллас смотрел на ряды вертолётных групп и, наблюдая за проверяющими готовность Бассом и Фракассо, чувствовал себя отрезанным от своего старого взвода. Лишь несколько дней назад, вылетая со Скай-Кэпа, он был их взводным командиром. Война словно насмехалась над его прежними понятиями о времени. Он посмотрел в свинцовое небо – не летят ли вертолёты. В памяти выплыло лицо Анны. Он знал, что она больше не хочет его видеть, – и что она, быть может, последнее доброе воспоминание в его душе.

– Летят! – закричал кто-то.

В небе висели крошечные чёрные точки. От их вида у Меллас кишки закрутило от болезненного страха. Колени потянуло подломиться, а тело – убежать. Чёрные точки, превратившись в двухвинтовые вертолёты СН-46, приближаясь, отделялись по одной и, заходя на круг, выстраивались в линию, чтобы приземлиться с южной стороны. Мелласу хотелось, чтобы они рухнули, свалились с неба. Они летели убить его. Без всяких причин. А он собирался подняться на борт. Снова показалось, что он сидит на конвейерной ленте, несущей его к обрыву.

Первая вертушка приземлилась на заднее шасси. Кендалл и первая вертолётная группа затрусили по грязи и исчезли за задним откидным бортом. Вторая вертушка откинула рампу, и следующая за Кендаллом вертолётная группа пробежала на борт. Затем подлетела третья вертушка, потом четвёртая, – вертушки подлетали и подлетали, и ребята бежали и исчезали внутри. И вот не осталось больше вертолётных групп, кроме группы Мелласа и ещё одной, и тогда побежал сам Меллас, и тяжёлый рюкзак заколыхался на спине. Он пригнул голову под лопастями, проскочил мимо командира экипажа и уселся на металлической палубе. Холодной после высоты.

Вертолёт содрогнулся от увеличения мощности и неуклюже взмыл в воздух. В тот же миг мнимую безопасность ожидания на взлётной полосе отсекло раз и навсегда.

К красному кружку на карте Фитча лететь было примерно двадцать пять километров на юго-восток. Меллас видел, как мимо промелькнули Рок-Пайл и Рейзорбэк, две высоченные вершины-башни, возвышавшиеся над ВБВ. Он всё время поглядывал на компас, чтобы не потерять ориентиры. Он представил, что случится, если он просто откажется выходить из вертолёта. Тогда им придётся отправить его в Куангчи. Состоится трибунал, он будет осуждён. Но останется жив. Его сильно беспокоило, окажется ли зона приземления под обстрелом или нет.

Вертушка накренилась в сторону. Меллас встал на колени, борясь с ускорением поворота и наклоном палубы. Добравшись до одного из выбитых иллюминаторов, он высунул голову наружу, щурясь против рвущего ветра, и постарался разглядеть, зачем пилот делает столь резкий поворот. Пулемётчик по правому борту чуть свесился в пустоту и направил большой пулемёт 50-го калибра вниз. Командир лётчиков занял место по левому борту у второго пулемёта и вытягивал шею, чтобы рассмотреть цель, но его край оказался слишком задран над горизонтом. Птица вдруг выровнялась и до тошноты быстро пошла на снижение. Рёв усилился. Затем Меллас услышал свист пуль, разрывающих воздух. Заработал правый пулемёт. Внезапно пулемётчика откинуло назад: пластмасса шлема разбита, лицо – настоящее месиво. Он свалился на пол, и горло ему перетянул аппаратный шнур.

Всем, включая Мелласа, захотелось выскочить вон из вертушки.

Птица села на землю, отвалилась задняя рампа. Морпехи кинулись наружу. Лётчик запаниковал и поднял машину, прежде чем все бойцы оказались на земле. Когда Меллас добрался до выхода, птица была уже в шести футах над землёй и продолжала набирать высоту. Он заорал командиру: 'Держи машину у земли, твою мать! Держи блядскую птицу у земли!' Он выпрыгнул в пространство и тяжко грохнулся на землю. За спиной вертушка с рёвом продолжила подъём. Сильно взволнованный последний боец показался из заднего борта, сглотнул и бросился вниз, к товарищам. Со своим рюкзаком, весящим почти 100 фунтов, он с глухим стуком бухнулся на землю. Меллас видел, как кость на ноге вышла наружу и вспучила штанину. Крик бойца покрыл и треск винтовочных выстрелов, и огонь пулемёта.

Меллас закричал: 'Сволочь, грёбаная скотина!' Он вскинул винтовку, чтобы выстрелить в улетающий вертолёт, но какая-то внутренняя сила удержала его палец от нажатия на спусковой крючок. Вместо этого, зовя санитара, он подбежал к раненому и потащил его и снаряжение прочь из зоны высадки. К Мелласу подбежал ещё один морпех, вместе они оттащили корчившегося парня в относительное укрытие слоновой травы. Они оставили его там и побежали вперёд, догоняя передовой взвод, который Гудвин уже развернул в линию. Быстрыми бросками отделений он вёл его на врага.

Перестрелка прекратилась. Два вертолёта поддержки 'Хьюи', бившие из пулемётов к северу от них, сделали петлю по кривой и с рёвом пронеслись над головами. Раздались два отрывистых выстрела М-16. Бухнул выстрел гранатомёта М-79. За ним – ещё одна случайная очередь. Наступила тишина, прерываемая редкими криками. Меллас продолжал бег позади взвода Гудвина, пригибаясь и продираясь сквозь слоновую траву. Все остановились и, обливаясь потом и часто дыша, ждали. Меллас натолкнулся на идущего навстречу Гудвина. Раздался выстрел М-16, но ничто не ответило.

– Там сзади всё нормально, Шрам, – сказал Меллас. – Только один 'оли' со сломанной ногой. – Меллас бессознательно перешёл на радиокод.

– Фитч нас остановил, – сказал Гудвин. – Я думаю, маленькие засранцы дали дёру.

Всё кончилось.

Меллас продолжил бег параллельно линии роты. Все лежали, прижавшись к земле и выставив вперёд винтовки М-16 и пулемёты. Достигнув левого края линии, он пробегал свой старый взвод. Парни ему улыбались. Он бежал мимо. Чедвик лежал на спине, кровь заливала ему грудь. Он показал Мелласу большой палец и ухмыльнулся, понимая, что уже на пути домой. Меллас миновал его. Он приблизился к Доку Фредриксону, который колдовал над новеньким парнем, которого Меллас раньше не встречал. Меллас продолжил бег. Он достиг Фитча, который завис на рации.

– Они отошли. Приём. Нет, не могу сказать, куда, Стивенс, чёрт побери. Мы ни хера не видим в этой траве. Приём. На север. Я понимаю это. Было бы самоубийством преследовать их в этом дерьме. Приём. Они не бегут, чёрт возьми, они отступают. Они будут лежать на земле, а мы будем стоять в полный рост. Они нас сожрут.

Последовала пауза. Меллас услышал, как по рации заговорил чей-то голос, но не понял, что он говорит. Потом Фитч сказал: 'Моя задача заключается в том, чтобы безопасно вывести эту группу и эвакуировать наших раненых. Мы не сможем их преследовать, сэр, если будем тащить тела с собой. Приём. Слушаюсь, сэр. 'Браво-шесть' – конец связи. – Он повернулся к Дэниелсу. – Ты ещё не вызвал огонь? – Дэниелс говорил по рации и лишь кивнул. – Надо взять их в кольцо, Меллас, – сказал Фитч. – В разведгруппе пять 'оли'. Это из шести, а последний – 'курс'. Я высылаю Шрама забрать их. Мы выведем их из зоны. 'Большой Джон-шесть' совсем спятил. А как дела там?'

– Нормально. 'Курсов' я не видел. Только пару тяжёлых 'оли'.

Фитч с облегчением крякнул.

Меллас расположил роту вокруг зоны высадки, и вскоре все уже рыли окопы. Гудвин взял два отделения и через десять минут приблизился к разведгруппе. Возвращение назад к зоне заняло у них двадцать минут из-за мёртвого тела и парня, раненого в оба колена. Остальная группа смогла добраться своим ходом. Командир, большой лейтенант, получил осколками гранаты в левую ногу. Он подковылял к Фитчу и Мелласу.

– Спасибо, – сказал он. – Я уже думал, что попрощался со своей задницей.

– Всё нормально, – сказал Фитч. – Что там случилось?

– Это моя вина. – Большой человек издал долгий взволнованный вздох. Напряжение спадало, и его начинало трясти.

– Хочешь курить?

Лейтенант покачал головой. 'Там, – он показал на Маттерхорн, основание которого нависало над долиной, а вершина пряталась в облаках, – я обнаружил какое-то движение две ночи назад. Я подумал, что смогу подобраться поближе, чтобы рассмотреть, что это такое'.

– Мины! Мины! Ложись! – Крик прокатился по кольцу. Люди прятались в укрытия.

– А, блядь, – сказал Фитч. Все трое распластались на земле, ибо ещё не успели вырыть окопы.

Шесть почти одновременных разрывов сотрясли землю за пределами периметра.

– Они там, точно, – сказал лейтенант, – я видел два пулемёта. Они окопались вон на той высоте справа. Там на ней ещё сгоревший вертолёт. Если у них там столько тяжёлых пулемётов, то я думаю, мы имеем дело с ротой. Я хотел проверить и другую высоту, но…

– Мины! – закричал кто-то.

Меллас яростно окапывался. Шесть новых выстрелов прошли над периметром роты. Комендоры СВА пристреливались. У него не оставалось сомнений, что там засела рота. Отряд помельче не будет бросаться миномётными минами.

– Давай сюда грёбаную артиллерию, Дэниелс! – закричал Фитч. – Они нас вычислили, мать их. – Сам Фитч немедленно связался с двумя кружившими вертолётами поддержки и запросил по возможности обнаружить миномёты.

– Мы не можем вызывать огонь, пока на его пути вертушки, – с досадой крикнул Дэниелс. – И скорость стрельбы будет низкой из-за дальности. Они сожгут себе стволы, если будут часто стрелять максимальными зарядами.

– Хрен я клал на их стволы. Вызывай грёбаный огонь.

Ребята бросали глину и, ругаясь, вгрызались в землю. Снова прогремели шесть взрывов. Кто-то закричал. Меллас рыл. И в то же время прикидывал по времени порядок стрельбы. Он предположил, по крайней мере, два миномёта, делающие по три выстрела, или, может быть, три миномёта по два выстрела. Едва выкопав углубление, только чтобы лечь в полный рост, он, чувствуя себя голым и незащищённым, уткнулся лицом в почву.

– Вертушки летят!

Два эвакуационных вертолёта 'Хьюи' летели с юга и стреляли поверх их голов. ФАК-чувак бросил шашку зелёного дыма и двигался с рацией на спине, ведя переговоры с ведущей птицей, когда она возникла над землёй и делала разворот, чтобы вернуться в зону. С севера, приглушённый расстоянием, донёсся хриплый рёв пулемёта с одного из вертолётов поддержки, которых Фитч отправил к Маттерхорну. Большой лейтенант, хромая, побежал через зону высадки. Головная вертушка тяжело села на землю. Морпехи загрузили раненых. Лейтенант дождался второй вертушки, помог оставшимся раненым сесть на борт, закинул мёртвое тело внутрь и сам примостился на шасси-полозья. Вертолёт только начал взлёт и, носовой частью чуть зарывшись вперёд, переключился на горизонтальную скорость; в этот самый момент ударили ещё шесть миномётных выстрелов. Разрывы скрыли вертушку из вида. Потом она выскочила из дыма уже на дальнем конце зоны и взмыла в воздух.

– Давайте уносить отсюда ноги нахрен, – сказал Фитч. – Чёрт возьми, Дэниелс, вызови уже хотя бы сраный дым. – Дэниелс уже понял, что ему не подавить миномёты. Единственной надеждой оставалось устроить дымовую завесу между ротой и северным хребтом. Снаряды, однако, падали не туда, куда он их вызывал. Так как Эйгер был оставлен, он был вынужден использовать 8-дюймовые гаубицы Шерпы, для которых это была предельная дальность. На такой дистанции снаряды подвергались воздействию ветров и перепадам температур, о которых он мог только догадываться. Он думал, пусть уж хоть куда-нибудь упадут – всё не так уж плохо. Он с тревогой посматривал на тучи, скрывавшие вершины хребта. Рота 'браво' разбилась на три колонны и двинулась под защиту джунглей. Последняя мина миномёта СВА попала в хвост взвода Кендалла до того, как он укрылся под деревьями, и ранила двух бойцов; для них вертушку не вызвали, их можно было нести. Рота эвакуировала шестерых парней, из которых никто не умер, и спасла разведгруппу 'Свит-Элис'. Если б к утру они вывезли этих двух раненых, тогда б они точно никого не потеряли. Всех охватывала гордость. Вымотанные, но странно довольные, они закапывались в землю, чувствуя защиту густых джунглей. Утром они улетят, и задание будет выполнено.

Полковник Симпсон тоже чувствовал себя гордым и возбуждённым от успеха. 'Я знал, что маленькие ублюдки там', – ликовал он. Они с Блейкли только что вернулись в оперативный центр с полкового совещания, на котором поздравления были теплы и многочисленны. Он поднял трубку, снова вызывая роту 'браво'. Хок услышал голос Релсника из микрофона, через который все в оперативном центре могли слышать разговор. Хок представил, как Фитч закатывает глаза. Это был уже пятый раз после боя, когда полковник пожелал переговорить с Фитчем.

Хок продолжил наносить на схему показания офицера-авианаводчика и радиолокационной станции. Ему не нравился вид этих показаний. Слишком много активности, и именно там, где её хотел полковник, именно там, где находится рота 'браво'.

Симпсон спросил: 'Так ты говоришь, что видишь их? Приём'

– Мы отправили нашего 'фокстрот-оскар' (FO, forward observer – передовой наблюдатель. – Прим.пер.) на дерево вызывать огонь, и он сказал, что они закапываются на Вертолётной горе. Маттерхорн закрыт тучами. На нём ничего не видно. – Последовала небольшая пауза, наполненная электропомехами. – 'Свит-Элис' сказал мне, что они, вероятно, засели на Маттерхорне в наших старых блиндажах. Приём.

Хок посмотрел на Блейкли и Симпсона, чтобы понять, как они отреагировали на заявление Фитча. Не было никакой реакции.

– Они разделили свои силы, – Симпсон взволнованно повернулся к Блейкли. – Я думаю, нам нужно воспользоваться ситуацией.

Блейкли взял трубку: 'Браво-шесть', это 'Большой Джон-три'. Как ты оцениваешь количество противника? Приём'.

– Как я сказал, 'оскар' (O, observer – разведчик. – Прим.пер.) из группы 'Свит-Элис' сказал мне, что, по его мнению, скорее всего рота. На Вертолётной горе мы видим примерно пятьдесят или около того, но на Маттерхорне должно быть, по крайней мере, в два раза больше, чтобы удерживать периметр. Кроме того, миномётные залпы идут шестёрками. Приём.

– Сколько ты видишь, 'браво-шесть'? – ответил Блейкли. – А не сколько ты думаешь. Приём.

– Пятьдесят, – последовал краткий ответ Фитча. Приёмник замолчал, потом снова подключился. Голос Фитча звучал ровно и без интонаций. – Сэр, один из моих разведчиков много здесь патрулировал и говорит, что есть хорошая 'лима-зулу' (LZ, landing zone – зона высадки. – Прим.пер.) в точке – от Комиски-Парка – вверх два-точка-два и влево один-точка-семь. – Фитч сообщал местоположение зоны высадки, используя радиокод на тот день. – Мы можем туда выйти, это ниже уровня облаков, и убраться отсюда, не подвергая 'крылышки' огню миномётов с Маттерхорна и Вертолётной горы. Приём.

– Подожди немного, 'браво-шесть'. – Блейкли повернулся к Симпсону. – Вы что-нибудь говорили по поводу их вывоза, сэр?

– Чёрт побери, нет. Только не в тот момент, когда гуки зажали хвосты между ног, а у меня три роты, чтобы надрать им задницу.

Хок прекратил делать отметки на карте.

– 'Браво-шесть, это 'Большой Джон-три'. Немного повремени. Я хочу, чтобы ты задержался на нынешней позиции, пока не получишь от нас частного боевого приказа. Как понял? Приём.

– Понял вас, 'Большой Джон-три'. 'Браво-шесть' – конец связи.

Блейкли живо подбежал к карте. Симпсон за ним. Они рассматривали её, понимая, что все глаза обращены на них.

– Перед нами отряд численностью до взвода, может, больше, – сказал Блейкли. – Есть свежая рота морпехов, которые знают территорию противника как свои пять пальцев. И есть в резерве батальон в непосредственной близости.

– Я так и думал, что ублюдки там, – сказал Симпсон. – Никто меня не слушал. Я прикажу роте 'браво' атаковать. Прямо сейчас пойду согласую с Малвейни. Клянусь, он сейчас слопает хорошую ворону. – Симпсон засмеялся, радостный от азарта и удачи.

Блейкли видел, что это возможность. Он понимал, что у них мало времени до того, как противник закрепится на этих двух горах, но также понимал, что Фитч не сможет оставить своих раненых без защиты, а это ослабит его атакующую мощь. Если там наверху рота, как подозревает Фитч, атаковать её было бы глупостью. У них нет внезапности, нет локального превосходства и нет настоящей огневой мощи, ибо все артбатареи оттянуты на операцию у Камло. На переброску сюда пары батарей потребуется время, а это без сомнения оставило бы другие батальоны с меньшей поддержкой, так что на такие действия нужно согласие Малвейни.

С другой стороны, впервые за два месяца они действительно знали, где находится подразделение значительных размеров. Если б ему удалось удержать под контролем Симпсона, они смогли бы нанести значительный урон. В то же время, им надо сковать нагулян. И нужно было бы задействовать батальон, для чего им необходимо согласие Малвейни. Это непросто. Малвейни и раньше критиковали за чрезмерную агрессивность, и его рычание по поводу операции у Камло не прибавило ему очков у начальства.

Но людей критиковали и за недостаточную агрессивность, что гораздо хуже. Радиожурнал отметит подразделение в пятьдесят человек на Вертолётной горе. Блейкли уже знал, что младшие офицеры склонны переоценивать размеры вражеских сил, с которыми сталкиваются, поэтому, наверное, там наверху засело только тридцать гуков. Но противник окапывается, имеет, вероятно, пулемёты и конечно миномёты. Тридцать человек на Вертолётной горе означает как минимум семьдесят или восемьдесят человек на Маттерхорне. Таким образом, при поддержке с воздуха свежая рота морской пехоты могла бы легко их накрыть. Смутная мысль о трудностях с авиационной поддержкой при постоянных муссонных тучах промелькнула в мозгу, но её быстро пресекла мысль о том, что вертолёты огневой поддержки смогут туда добраться. Сегодня они это уже сделали, как ни крути.

Ясное дело, грёбаная гора даром не нужна. Они сами её оставили. Но Блейкли понимал, что драка больше не идёт за территорию, драка идёт на истощение. На количество убитых. Такова работа, и он её выполнит. Если наверху окажется рота, то батальон будет поблизости. И если он сможет закрепить батальон на месте, используя три оставшиеся роты батальона и всё остальное, чем сможет поделиться Малвейни, то будут у них манёвры. Можно было бы вызвать с Гуама бомбардировщики В-52, которые летают гораздо выше облаков, и хорошенько вмазать мелким уродам, и не важно, видно их или нет. Тогда б и доложить можно было бы о чём-то более ощутимом вместо приводящих в ярость слёз о количестве убитых и раненых, о которых они докладывают целыми неделями.

Блейкли начал просчитывать объём транспортных перевозок и артиллерийские позиции. Они находились слишком далеко от побережья, чтобы рассчитывать на поддержку с моря, даже с 'Нью-Джерси' с его шестнадцатидюймовыми орудиями. Потребуется время, чтобы передвинуть артиллерию для компенсации неустойчивой поддержки с воздуха, но они смогут это сделать. Это означало, что нужно заставить нагулян увязнуть, пока будет подводиться артиллерию, – если, конечно, удастся заставить Малвейни смириться с этим.

Он вернулся к настоящему, в оперативный центр, понимая, что Симпсон готов действовать – но это было почти всё. 'Сэр, прежде чем мы отправимся к Малвейни, может быть, имеет смысл нам набросать хотя бы схематично некий план, – сказал Блейкли. – Он мог бы включить в себя гораздо больше, чем просто батальон, как вы понимаете, если ваши предположения по поводу гуков окажутся верными'.

– Клянусь богом, ты прав.

Они вышли из оперативного центра и прошли в палатку Симпсона. Симпсон достал бутылку 'Уайлд Тёрки' и налил себе выпить. 'Это может вылиться во что-то действительно большое', – сказал он, улыбаясь и стараясь скрыть нервозность. Он достал стакан для Блейкли, но Блейкли отказался. Симпсон вдруг растерялся. На самом деле он никогда не раздумывал о выпивке; просто это так естественно предложить другому выпить. А сейчас он не знал, хлопнуть ли наполненный стакан. Господи, ему нельзя пить – не сейчас, когда рота только что вошла в контакт с противником и, возможно, вот-вот нанесёт удар. Он убрал бутылку, посмотрел на оставленный на столе стакан, отвернулся и подошёл к карте. 'Придётся выдвигать несколько артбатарей, если у нас там будет подразделение значительной численности', – сказал он, стараясь вернуть себе господство над положением. И почувствовал себя дураком.

– Сэр, – сказал Блейкли, – как вы думаете, каковы шансы того, что Малвейни разрешит задействовать батальон, чтобы отбить Маттерхорн?

– Что ты имеешь в виду? Ты говоришь о том, что он мог бы нам отказать?

– Не откажет, если мы всё сделаем правильно. – Блейкли подошёл к карте Симпсона. – Посмотрите, сэр, Маттерхорн находится на предельной дальности действия нашего артиллерийского прикрытия, как вы только что указали, но он в пределах досягаемости со стороны гуков с Ко-Рока или откуда-нибудь с территории Лаоса. Однако мы не можем атаковать их артиллерию без политического одобрения.

– Это не проблема, – сказал Симпсон. – Мы его получим. Мы будем подавлять огонь, чтобы помочь одному из наших отрядов на этой стороне границы.

– Не само одобрение является проблемой, сэр, – сказал Блейкли. – Проблемой является процесс его получения. Чтобы получить одобрение, мы должны представить все наши причины, почему мы его хотим, до того, как нам оно понадобится. – Он сделал паузу. – То есть нам нужно будет иметь хорошую причину нуждаться в нём, когда мы его захотим.

Симпсон взял наполненный стакан и выпил виски. Вонючее политическое дерьмо, подумал он. Чёрт возьми, как оно портит всё на свете. Он не совсем был уверен в том, что только что сказал Блейкли, но он был убеждён в том, что не хочет сообщать в дивизию план, который включает в себя передвижку артиллерийских батарей, которые будут обстреливать территорию Лаоса. Разведгруппа уже спасена, и её командир просто думает, что там впереди рота. Это не совсем хорошо. Это будет выглядеть глупо и потому не сработает. Чёрт бы побрал этих грёбаных политиков. Он понимал, что сраные гуки находятся как раз там, где он всегда и думал. И сейчас не мог ничего с этим поделать. Он стукнул пустым стаканом о фанеру стола.

– Блядь! – сказал он. – Что ж, мы просто должны вывезти их домой, так что ли? – Он посмотрел на Блейкли и не увидел ни смятения, ни злости. – Или ты так не думаешь? – спросил он, глядя на своего начальника штаба сквозь прищуренные веки.

– Как я уже сказал, сэр, всё дело в причине нуждаться в одобрении, когда мы его хотим.

– Продолжай.

– Малвейни – старый вояка. Ничего более, чем заматеревший командир взвода с орлами на плечах. Он ухватился бы за шанс влезть туда и надрать задницу, если б у него было хоть какое-нибудь оправдание. Но он не намерен вносить никакой масштабный план на рассмотрение в дивизию. Вы знаете слухи, так же как и я. Он не слишком популярен наверху. С другой стороны, наша работа – уничтожать гуков. Если мы упустим возможность, подобную этой, то будем выглядеть как трусы. У вас полный тактический контроль. Вы не обязаны ни с кем советоваться об исполнении чего-либо, если оно не задействует другие силы, которые вам не подконтрольны, и если не вредит исполнению вашей текущей задачи. Ваш радиожурнал показывает пятьдесят гуков. У вас есть свежая рота, и вы знаете, что Фитч, вероятно, преувеличивает это количество. Скорее всего, их двадцать пять или тридцать. Для протокола, у вас преимущество три к одному, может быть, даже пять к одному. У нас есть всё, чтобы захватить их. Если же обнаружится, что их там больше, и у нас уже втянута в бой рота? Тогда у вас появится материал, с которым вы сможете обратиться к Малвейни.

Симпсон шагал взад и вперёд, слушал Блейкли и нервно кивал. 'Да, дьявол побери, понимаю', – приговаривал он.

– Я за то, чтобы задействовать 'браво' сейчас, это было бы прекрасным развитием успеха, которого вы достигли сегодня днём. Если там наверху окажутся гуки, о чём вы всем говорили, тогда мы будем знать это наверняка, когда 'браво' ударит по Вертолётной горе. Если ситуация сложится туго, мы просто вернём её в ту зону высадки, о которой доложил нам Фитч, и выдернем её оттуда.

Симпсон перестал ходить и посмотрел на карту.

– Если мы будем ждать, – продолжал Блейкли, – кончится тем, что мы увидим, как нагуляне смоются через границу. Вы никогда не сможете доказать свои соображения. Задействуйте 'браво' и докажите свою точку зрения. Тогда-то Малвейни будет вынужден позволить вам ввести в дело остальной батальон для её поддержки. Как только 'браво' вступит в бой, это будет именно то, что нужно Малвейни, чтобы не тянуть кота за хвост: группа ворчунов, бьющихся как черти, и группа ворчунов, ожидающих заброски в дело, чтобы им помочь. В противном случае он будет отвечать за то, что отступил, что заботится лишь о патрулировании своих грёбаных баз огневой поддержки. Ведь он по-прежнему в Корее, берёт высоты. На войне имеют значение только боевые потери. Территория ни хрена не значит.

Симпсон почувствовал нервный холодок, который чувствуют люди, оказавшиеся перед необходимостью принимать решения, которые, как им известно, могут привести либо к исполнению, либо к крушению их мечтаний и амбиций. Он метался взад и вперёд. Он то и дело смотрел на карту. Ему хотелось выпить, но он понимал, что не сможет сделать и глотка на виду у Блейкли.

– Сэр, радиолокационная станция подтверждает то, о чём вы всё время подозревали. Ваши соображения не вызывают сомнений.

– Чёрт возьми, Блейкли, дай мне подумать.

Блейкли хранил молчание.

Через три минуты Симпсон, уперев костяшки пальцев в фанеру, навис над столом: 'Хорошо, клянусь богом, мы это сделаем'. Его глаза сияли от возбуждения. Затем он потянулся за стаканом.

Приняв решение атаковать, Блейкли и Симпсон озаботились тем, что немедленная отправка роты 'браво' в бой может оказаться слишком поспешной. Чтобы переправить раненых в безопасную зону высадки, может потребоваться взвод. Это оставит для штурма только два взвода, что будет плохо выглядеть, если штурм провалится. Они могли, конечно, взять на себя риск и оставить на охрану раненых только одно отделение, но если отделение будет смято, – а у них было свидетельство от 'Свит-Элис', что в районе имеется рота, – то объяснить это будет даже труднее. Если же они попробуют эвакуировать раненых, то рискуют потерять вертолёт, и это также будет выглядеть скверно. Оба понимали, что смелые шаги хороши для Джексона-Каменной Стены или Джорджа Паттона, но здесь была другая война. Они предпочитали осторожную игру.

Первый частный приказ предписывал Фитчу отправить взвод вместе с ранеными в зону высадки. Фитч отправил Мелласа вместе с Фракассо, который был неспокоен, попав в горячую зону в первый же день своего командирства. Меллас шёл замыкающим вместе с Бассом и болтал о том о сём, счастливый от возвращения в свой старый взвод. Он с удовольствием наблюдал, как Фракассо вывел взвод к зоне высадки, как провёл эвакуацию и повёл взвод назад другим путём на соединение с остальной ротой, которая передвинула позиции ближе к хребту. Там Фитч разместил роту на небольшом возвышении, на пятьдесят метров в глубину защитного покрова джунглей. Джунгли окаймляли широкий участок слоновой травы в ложе долины, подходивший непосредственно к путям подхода на Маттерхорн.

Всё это продлилось до ночи, предоставив СВА массу времени, чтобы зарыться в Вертолётную гору.

Второй частный приказ поступил в сумерках. Задолго до того как Релсник закончил дешифровку, стало очевидно, что приказ гласит о штурме.

Гудвин не спеша подошёл к командному посту. Он ел из банки спагетти с фрикадельками, смешанными с лимонадным порошком 'Уайлерз'. 'Что случилось, Джек?' – спросил он у Фитча.

– Будем брать эту гору с первыми лучами.

– Маттерхорн?

– Нет. Вертолётную гору.

Гудвин присвистнул. 'Как в кино', – сказал он.

– Будем надеяться, – ответил Фитч, разворачивая карту.

Глядя на Маттерхорн с Вертолётной горой как атакующий, Меллас думал о том, как он мог так трyсить, когда оборонял его. Крутые пальцеобразные гребни, разделяемые глубокими, густо заросшими джунглями ущельями, вели к вершине. Чтобы не потерять друг друга во время движения, придётся двигаться гуськом. Но движение целой роты в колонну по одному займёт часы и подставит их под миномётный удар и, возможно, под удар с фланга. Если атаковать с запада, севера или юга, то они попадают под автоматный огонь из блиндажей на Маттерхорне. Если атаковать с востока, это будет означать сужение фронта атаки, идеально подходящее для оборонительного огня пулемётов и миномётов. Была ещё проблема с поддержкой. Придётся положиться на поддержку с воздуха.

Один план был забракован. Был предложен второй, за ним и третий. Вечерело. Они сгрудились над картой, светя красными фонариками. В каждом плане имелись изъяны. После трёх часов споров они, наконец, поняли, что безупречного плана не существует. Кто-нибудь всё равно погибнет.

Меллас сел и обхватил голову руками, он тёр глаза и страстно желал, чтобы Хок снова оказался рядом. Сейчас он сожалел, что сказал Блейкли о том, что Хок хотел выбраться из леса и что батальон может его потерять, если Блейкли не будет действовать быстро, – такова была основная часть причины, почему Хока с ними не было. Всё происходящее казалось нелепостью, без причины и смысла. Люди, которые даже не знают друг друга, готовились убивать друг друга за гору, которая никому не была нужна. Дохнуло ветром, принеся запахи джунглей. Меллас задрожал. Он не мог уразуметь, почему они просто не ушли. Более того – и не уйдут.

Наконец они решили двинуть первый взвод Фракассо и третий взвод Кендалла вверх по длинному гребню-пальцу, который вёл на юг от основного хребта, начинаясь на восточной стороне Вертолётной горы. Достигнув основного хребта, идущего с востока на запад, первый взвод атакует в направлении к западу и ударит по Вертолётной горе с востока. Его поддержит взвод Кендалла, который также будет выступать в качестве резерва. Кендалл закрепится на небольшом взгорке сразу за исходным рубежом первого взвода, откуда будет вести огонь поверх голов первого взвода. Одновременно второй взвод Гудвина выдвинется вверх по более узкому гребню, который идёт параллельно тому, по которому двинутся главные силы, и находится к западу от него. Вместо соединения, однако, с основным хребтом узкий гребень ведёт прямо к южной стороне Вертолётной горы. Проведённая ВВС дефолиация была не столь успешна на этом гребне, так что там оставалось хорошее укрытие почти до самой вершины. Гудвин должен развернуться в линию, как бы 'повесить' свой взвод на гребень, спустив половинки линии по его бокам, по возможности скрытно, и атаковать с юга, когда Фитч решит, что противник полностью увяз в бою с первым взводом на восточной стороне. В этом случае второй взвод будет спрятан от глаз дольше и, обнаружив себя, попадёт под огонь с самого Маттерхорна, который находится от гребня прямо на запад, по возможности на самый короткий промежуток времени. Сближение в темноте исключит огонь по взводу Гудвина с Маттерхорна до начала штурма, но только если его не обнаружат. Фактически бoльшая часть плана строилась на умении Гудвина скрытно выйти на позицию. Когда наступит день и начнётся штурм, взвод Гудвина быстро перемешается с силами СВА на Вертолётной горе, и солдатам СВА на Меттерхорне, скорее всего, придётся воздержаться от огня.

Конечно, основной занозой оставались сами защитники Вертолётной горы. Тем не менее, Фитч надеялся, что мёртвые ветви голых джунглей у подножия горы смогут дать хоть какую-нибудь маскировку и укрытие, если они начнут штурм при недостаточной освещённости раннего утра. Это означало, что всё должно начаться на заре, и, как он надеялся, при нависших низко над землёй тучах. С другой стороны, если тучи будут низко висеть над землёй, надежда на поддержку с воздуха исчезнет.

– Хреновы умники, – сказал Меллас. – Три битых часа понадобилось выяснить, что мы просто нападём на мудаков. – Он почти с облегчением занялся планированием механизма атаки, состоящего из исходных рубежей, расчёта по времени, координации действий авиации, из сигнальных дымов и сигналов руками.

Они выдвинулись в черноту джунглей в 01:00 и через час нырнули в высокую траву на дне долины. Низкая облачность, морось и темнота полностью скрывали Маттерхорн и весь хребет. Мелласу казалось, словно его карта и тусклое красное пятно фонарика были единственной реальностью в той темноте, которая угнетала не только зрение, но и мозг.

Они достигли точки, в которой взвод Гудвина должен был свернуть на запад и начать подъём по назначенному пальцеобразному гребню. Все тихо сбросили рюкзаки. Так было нужно, чтобы сберечь энергию для подъёма, освободиться для немедленных и стремительных передвижений, когда начнётся бой, и чтобы избежать ненужного шума. Взяли только воду – фляжки, наполненные до упора, чтоб не булькали, – и по две банки консервов, аккуратно завернув в носки, чтоб не брякали друг о дружку. Боеприпасы заботливо рассовали по карманам. Лица намазали глиной и грязью. Хоть и избавленные от рюкзаков, двигались они очень медленно. Самые незначительные звуки гремели, как колокола. Невидимые ветви хлестали по глазам. Холодный туман обступал со всех сторон. Ощупывая землю под ногами, парни втихомолку ругались на чём свет стоит. Они молча отводили ветви от лица и прикусывали язык, чтобы не дать волю ярости и боли. Переползали через павшие деревья, протискивались сквозь густые колючки. Бесшумное движение в темноте занимает великое количество времени. Слишком много времени. Занималась заря.

Взрыв в голове основных сил заставил всех распластаться на животе. Долгий воющий крик завис в воздухе. Сэммс, сразу за спиной Мелласа, поднялся на ноги и прошептал: 'Кто-нибудь, заткните говнюка. Заткните сукина сына'. Первый и третий взводы потеряли преимущество внезапности.

Крик резко оборвался.

Безмолвие джунглей после страдальческого крика было подобно пропитанной эфиром вате, ошеломляющей, гнетущей, опасной.

Каждый задавал себе вопрос, что случилось, что вызвало такую боль и чем она закончилась.

Она закончилась тем, что Янковиц, зажмурив глаза, сунул кулак в дыру, оставшуюся от нижней челюсти паренька, шедшего головным. Осколками мины направленного действия DH-10 ему выбило глаза и оторвало нижнюю челюсть, но голосовые связки остались в целости. Одну ступню также оторвало.

Янковиц вытащил окровавленную руку из мешанины вокруг горла парня. Кусок челюсти с двумя зубами зацепился за опаловое кольцо, которое Сюзи купила для него. Подбежал Фредриксон и, зажав одной рукой брызжущую сонную артерию, другой попытался наложить толстый тампон на ногу.

Янковиц коснулся плеча Фредриксона и покачал головой. 'Дай ему умереть, Док', – сказал он.

Фредриксон заколебался, потом отпустил артерию. Кровь вытекла быстро и больше не брызгала.

– Кто это был? – тихо спросил Фредриксон, кровь измазала ему лицо. Голову на земле невозможно было узнать.

– Бройер.

Фракассо, с тревогой наблюдавший за усилиями Фредриксона, невольно попятился назад и наткнулся на Гамильтона. 'Извини', – промямлил Фракассо.

Они завернули тело Бройера в плащ-палатку и положили чёрные пластмассовые очки в карман его рубашки. Скрутили углы палатки так, чтобы можно было за них взяться. Фредриксон записал в блокнот эвакуационный номер и причину смерти.

Фракассо поставил отделение Джейкобса в голову колонны. Они неуклюже двинулись дальше, к позиции для штурма, понимая, что внезапности уже не бывать. Вся надежда оставалась на Гудвина, если только он сможет проделать свой путь необнаруженным.

Вокруг клубился туман. Страх наступить на мину преследовал каждый шаг. Труп Бройера сильно замедлял движение.

'Большой Джон-шесть' рвал и метал.

– Уже почти восемь-тридцать. Они должны были выйти на РПА три часа назад. Так я и знал, давно нужно было вышвырнуть грёбаного Фитча.

Хок прислушивался, понимая, что Фитчу несказанно повезёт, если доберётся до РПА – рубежа перехода в атаку – вовремя. Его больше беспокоила погода, чем неудачная попытка Фитча ударить согласно графику. Поддержка с воздуха, накручивающая тесные круги на расстоянии возможного удара по цели, должна была иметь ясную погоду и отбомбиться до того, как топливо подойдёт к концу.

Капитан Бэйнфорд швырнул карандаш через весь блиндаж и откинулся на стуле, глядя на Симпсона и Блейкли. У него четыре 'Фантома' F-4 кружили над облаками, но у них вышло топливо и они должны были вернуться на базу. Он крепко выругался в адрес Фитча, неспособного соблюсти график. Один из радистов поднял карандаш Бэйнфорда.

– Как насчёт ВМС? – спросил Симпсон.

Бэйнфорд вздохнул: 'Я попробую, сэр. Но им нужно видеть то, что они бомбят, как и всем остальным'. Бэйнфорд вернулся к рации и стал вызывать другое звено для ожидания над огромными тучами, укрывающими западные горы.

В это самое время Гудвин тихо развёртывал свой взвод в длинную фронтальную линию и готовился выдвигаться из-под покрова деревьев на лишённые листвы склоны Вертолётной горы. Он нажал на кнопку на трубке рации, давая сигнал о своём прибытии. Фитч сверился с часами. Рота шла маршем уже почти восемь часов без отдыха и еды. Фитч мог только предполагать, как далеко сам он находится от собственного рубежа перехода в атаку.

Робертсон вынырнул из-под густого покрова леса и краем глаза заметил какое-то движение на дереве. Держась за ветку, солдат СВА отливал и мочой делал внизу на земле узоры. Робертсон сказал: 'О, чёрт!' – и отступил назад, выстрелив из М-16. В тот же миг второй солдат СВА с дерева выпустил длинную очередь из АК-47. Тот, который делал по-маленькому, спрыгнул на землю и пустился наутёк. Его товарищ опрокинулся назад, получая в кишки пули Робертсона.

Заработала рация.

– Мы в деле, – сказал Фитч. – Конец радиомолчанию. Приём.

Рота ринулась вперёд, по-прежнему колонной, вслед за Фракассо, который выскочил из джунглей на лишённый листьев верхушку основного гребня и помчался через него, вниз на северную сторону, разворачивая взвод в линию. Он остановился, определил место каждому, а затем вернулся к центру, двигаясь пригнувшись за спинами, в то время как парни залегли, пристально вглядываясь в цель.

Лысый контур Вертолётной горы колебался в сером тумане. Она значительно изменилась, будучи превращённой артбатареей во вспомогательную зону высадки: на сорок или пятьдесят метров от гребня деревья были выкорчеваны, а все оставшиеся кусты и деревья убиты дефолиантами. СВА также построила блиндажи, которые чётко виднелись на вершине, которая была на 100 метров выше гребня, на котором притаился Фракассо. Гребень постепенно поднимался на запад. Примерно в 300 метрах оттуда, где находился Фракассо, гребень сливался с Вертолётной горой, которая вырастала резко и круто, подобно колену. Из карты и из расспросов всех и каждого Фракассо знал, что гораздо больший массив Маттерхорна, скрытого от взгляда, возвышается за Вертолётной горой примерно в 600 метрах к западу. Вершина Маттерхорна с плоской зоной высадки и покинутыми артиллерийскими позициями поднималась примерно на 200 метров выше, чем Вертолётная гора. Это укладывалось в пределы прицельной дальности стрельбы винтовки, и Фракассо это не нравилось. Однако именно сейчас его беспокоило совсем другое.

Кендалл и Сэммс вывели третий взвод на позицию и расположили ярусами на небольшом возвышении сразу за первым взводом, благодарные судьбе за то, что были первыми в горячей зоне за день до этого, хоть и чувствовали вину и тревогу за морпехов первого взвода, которые молча лежали на земле впереди них. Меллас присоединился к Фитчу и командной группе на небольшом взгорке.

Басс и Фракассо переходили от бойца к бойцу, хлопали по мягкому месту и по ногам, в двадцатый раз проверяли снаряжение, заставляли повторить сигналы дымом и руками и обнадёживали мыслью, что самолёты ждут неподалёку, хотя каждый и так ясно понимал, что облака и близко не подпустят самолёты. Может быть, шкипер не двинет нас без поддержки с воздуха, думали они. Эта надежда умерла, когда Фитч поднял трубку: 'Ладно, 'браво-раз'. Дай сигнал дымом, когда понадобится огонь. Удачи. Приём'.

– Слушаюсь, шкипер, – ответил Фракассо. Все лежали и смотрели вперёд на мёртвые кусты и голые деревья на горе. Фракассо посмотрел вдоль линии туда, где припали к земле Басс и Коротышка. Басс глядел на него, ожидая сигнала выступать. Фракассо перекрестился. Потом поднялся и махнул рукой вперёд, к горе. Басс повторил сигнал для тех, кто не мог видеть Фракассо. Морские пехотинцы поднялись на ноги, сняли оружие с предохранителей и пошли вперёд. Не побежали. Достичь вершины в состоянии изнеможения означало почти верную смерть. Они пошли, каждую секунду ожидая, что противник откроет огонь.

Меллас, глядя в спины первого взвода, всё спрашивал и спрашивал себя: 'Зачем? Зачем? Зачем?' В то же самое время необъятное волнение охватило его. Он повернулся к Фитчу: 'Я тебе здесь не нужен. Пойду с первым взводом'. И, не зная почему, побежал догонять медленно движущийся взвод.

Торопясь воссоединиться, он чувствовал всепобеждающую радость. Словно после хлёсткой зимней бури он возвращался домой, в тепло своего жилища. Небо, казалось, блистало яркой синевой, хотя он и понимал, что его заволокло тучами. Если б он не двигал ногами быстрее, сердце опередило бы ноги и лопнуло. Сердце, всё его тело переполняло чувство, которое он мог описать только как любовь.

Он подошёл к Бассу, тяжело дыша, и перешёл на южный склон гребня, на несколько метров от Басса вправо. Сам Басс разместился слева от него между отделениями Джейкобса и Янковица, который занимал срединную позицию в линии, как раз на самом гребне. Фракассо поставил Янковица посередине, потому что понадобятся умение и опыт, чтобы удержать отделение от развала на половины, когда сила тяжести и страх толкнут людей с середины вниз по склонам гребня. Сам Фракассо расположился на северной стороне гребня. Оттуда он мог видеть, где соединяется правый фланг Янковица с отделением Коннолли, которое стояло в линии крайним справа, и постараться не дать двум отделениям разъединиться. В то же время, он мог вскочить на верхушку гребня и посмотреть, где находится отделение Джейкобса, хоть и сильно надеялся, что Басс выровняет его с остальной линией.

Они были примерно в 100 метрах от подножия горы, когда застрочил пулемёт из углубления на горе, укладывая длинные очереди пуль прямо на гребень, слегка покачиваясь на обе его стороны. Линия морпехов колебалась лишь мгновение, пригнувшись скорее из инстинкта, чем по какой-то другой причине. Три командира отделений, Басс и Фракассо немедленно двинулись вперёд, чтобы поддержать заданный темп шага. Вся линия продолжила движение вперёд, не оставив никого на самом гребне, где пулемётные пули прошивали грязь. Пулемёт был хорошо установлен. Он блокировал лёгкий подход к горе, заставлял атакующих подниматься по крутизне склонов гребня и расширял пространство между ними.

Фракассо забежал вперёд линии, прочь от северной стороны гребня, где пули пулемёта свистели над головой. Гамильтом с тяжёлой рацией бежал рядом. Затем Фракассо засветил красную дымовую шашку, и Гамильтон радировал третьему взводу открыть огонь.

Утренний воздух потряс сосредоточенный огонь сорока винтовок и трёх пулемётов. Первый взвод устремился вперёд, теперь уже передвигаясь короткими бросками: парни бросались наземь, чтобы стрелять вверх, затем двигались снова, всё выше и выше. Земля на склоне горы бурлила от попаданий пуль третьего взвода. Морпехи первого взвода достигли крутого склона, линия наступления образовала полумесяц, и они двинулись вверх дисциплинированными короткими перебежками – способом, которому в учебном лагере обучают морпехов с первого же дня. Некоторые из них кричали, чтобы поднять дух, другие кричали от возбуждения. Немногие стреляли вверх, в основном же воздерживались от стрельбы, понимая, что угол неподходящий. Примерно в двадцати пяти метрах вверх по склону Фракассо засветил зелёную дымовую шашку, чтоб дать сигнал третьему взводу прекратить огонь. Фитч приказал третьему взводу не стрелять, чтобы не попасть в своих же бойцов.

На секунду или две наступила тишина.

Потом Вертолётная гора отозвалась ровным оглушительным огнём тяжёлых пулемётов и настильным веским треском автоматов АК-47 и полуавтоматических винтовок СКС Северовьетнамской армии. Теперь уже под ногами первого взвода земля выплёскивала грунт и грязь тёмно-красного оттенка.

Меллас бежал вперёд, бросался за валуны, скакал через открытые участки и вновь устремлялся к укрытиям прочь от льющегося огня. Всё его существо сосредоточилось на бьющемся сердце и быстро разогревающейся крови, вливающейся в мозг и ноги. Парни бежали и сбивались в группы по двое и по трое. Фракассо изо всех сил пытался удержать взвод вместе. Отделение Коннолли на северной стороне гребня сбилось в кучу, оставив большой разрыв между собой и Янковицем, у которого одна половина отделения была на одной стороне гребня, другая – на другой. Джейкобс на южной стороне вёл своё отделение перебежками: две огневых группы вели огонь, в то время как третья карабкалась вперёд.

СВА, более не сдерживаемая огнём третьего взвода, вела ожесточённую стрельбу. Казалось, мир перевернулся, когда Меллас увидел, как мягкая плоть прёт на горячий металл. То, что секунду назад было организованным продвижением, сейчас рассыпалось в неразбериху, грохот и кровь. Могло показаться, что атаку продолжают направлять командиры, но это было не так. Она продолжалась, потому что каждый боец знал своё дело.

Меллас словно покинул тело, взлетел над ним. Словно мозг отстранённо наблюдал за происходящим, в то время как тело дико неслось, полное пыла и страха. Он был напуган сильнее любого страха, известного ему ранее. Но этот яркий, сильнейший страх, этот ужас здесь и сейчас, в соединении с каждым решающим движением тела, вытолкнул его за невидимый барьер, о существовании которого он не подозревал до сего момента. Он целиком отдался богу войны внутри себя.

Очередь пулемётных пуль просвистела над головой, когда он бежал поперёк горы, чтобы помочь собрать отделения назад воедино. Он услышал крики, зовущие санитара. Он побежал на крики и увидел, что Док Фредриксон уже там. Перед ним лежали два парня, один ещё прерывисто дышал, другому пуля угодила в верхнюю челюсть, проделав зияющее выходное отверстие на затылке. Два оставшихся в огневой группе бойца продолжали идти против огня. Меллас побежал позади них. Он увидел, что Джейкобс, двигаясь вперёд, на пулемётную точку, пригнулся за небольшим бугром.

Сзади к Джейкобсу подобрался Янг, установил сошку пулемёта на взгорок и повёл уверенный огонь против пулемёта СВА. Это позволило двум оставшимся парням с гранатами в руках продолжить подъём на гору.

– Где Джермейн? – крикнул Меллас Джейкобсу. – Нам нужен грёбаный гранатомёт. – Джейкобс обернулся и посмотрел на Мелласа, который оказался ниже, сразу под ним. Он ткнул пальцем в сторону. Меллас помчался туда, используя крутизну горы как прикрытие. Над головой свистели пули. Он нашёл Джермейна, который осторожно пробирался вверх сквозь густые заросли, выставив перед собой короткий гранатомёт М-79.

– Нам нужны гранаты, – закричал Меллас. – Там пулемётный блиндаж. Джейкобс идёт на него. – Меллас развернулся, даже не глядя, последует ли за ним Джермейн, и мысли не допуская, что не последует. Джермейн побежал за ним.

Земля кипела на передней стороне бугра и по обе стороны от Янга. Зубы его оскалились и лицо исказилось от страха, когда они с пулемётчиком СВА захватили друг друга в цель; между ними летали пули. Но Янг вёл стрельбу короткими упорядоченными очередями, чтобы не перегреть ствол, давая остальным свободу двигаться. Джермейн крикнул Робертсону и двум новичкам из его огневой группы, которые оказались вверху над ним, пригнуться. Потом он поднялся, выставляя себя под огонь, и послал несколько гранат по амбразуре блиндажа. Пулемёт СВА замолчал.

Тогда Робертсон и те два парня поползли на коленях и вскарабкались на стенку блиндажа, чтоб довести дело до конца. Меллас уже бежал прочь, сделав всё, что смог. Он не видел, как один из ребят рухнул на землю, раненный в спину из скрытого окопчика справа от блиндажа. Робертсон скатился под защиту кустов, бросив две гранаты в окоп и прикончив двух северовьетнамцев, стрелявших оттуда. Без гранат, однако, теперь он был бесполезен против блиндажа с пулемётом. Прижав к груди винтовку, он лежал на спине. Пулемёт снова открыл огонь. Янг ответил. Это позволило Джейкобсу прикинуть, что делать дальше.

Меллас забежал за отделение Янковица. Они сбились в груду, облегчая работу пулемётчикам СВА; местность подталкивала их, ничего не подозревающих, к более лёгкому, но куда более смертоносному подходу по верхушке гребня. Меллас заметил Басса и крикнул: 'Уведи этих тупых придурков с гребня'. Басс, хватая ртом воздух, кивнул и побежал вперёд; Коротышка с рацией преследовал его по пятам.

Меллас двинулся прямо вверх на гору. Ему попался Поллини, бешено пытающийся проработать свою винтовку. Поллини смотрел вверх над собой, а не на оружие, и вновь и вновь заклинивал его работу.

У Мелласа не заняло много времени, чтобы распознать ловушку. Кусты прямо вверх от Поллини были срезаны на уровне примерно двух футов от земли, а затем ветви вернули в нормальное состояние. Это был расчищенный сектор обстрела для пулемёта, который перерубит ноги наступающего бойца, заставив его рухнуть под пулями. 'Дай-ка мне грёбаную винтовку, Недолёт', – крикнул Меллас. Его голос едва был слышен в общем грохоте. Поллини отдал Мелласу винтовку, словно она готова взорваться в любую секунду. Он дико посмотрел на Мелласа, затем вниз, туда, где, казалось, было безопасно. Потом улыбнулся Мелласу: 'Её заело, сэр'.

Меллас сразу увидел, что Поллини не до конца вставил магазин, и верхний край блокировал ход затвора. Меллас покачал головой и вставил магазин как следует. Он выстрелил короткой очередью. Горячие гильзы посыпались прямо в щёку Поллини. Гильзы вернули Поллини к сложившейся обстановке. Он ухмыльнулся и потянулся к винтовке, снова вглядываясь вверх, в расчищенный в кустах туннель.

– Всё нормально, Недолёт? – спросил Меллас.

Поллини улыбнулся, сглотнул и кивнул: 'Да. Заклинило нахер, да, сэр?'

– Ага, теперь опять заработала. Смотри в оба. Вон там, прямо над тобой, пулемёт. – Меллас двинулся прочь, разыскивая Янковица.

Поллини поднялся на ноги и бросился вверх по склону. Он побежал прямо по аккуратно зачищенной полосе и скрылся из глаз Мелласа прежде, чем Меллас успел его задержать.

Пулемёт открыл огонь, и Меллас бросился за небольшой выступ, пули застучали по грязи и веткам. Пулемёт замолчал. В короткой тишине он услышал, как кричит Поллини: 'Я ранен! Я ранен!'

Меллас вжался в землю, когда пулемёт заработал снова; он надеялся, что Поллини поползёт назад. Не пополз.

На склоне горы возник Басс. 'В кого попали?' – спросил он.

– В Недолёта, – сказал Меллас, отползая к Бассу, который приник боком к крутому склону. Коротышка присел на корточки и пытался слушать рацию, прикрывая рукой свободное ухо.

Басс посмотрел вверх: 'Там грёбаный пулемёт, сэр'.

– Знаю. Недолёт жив. Я слышал, как он орёт.

– Я тоже, – сказал Басс. – Но это самоубийство достать его отсюда. Мы обойдём. Пулемёт вкопан, но он не в блиндаже, как другой. Может, попробуем 'майк-двадцать шесть'.

В относительную безопасность под гребень горы, где притаились эти трое, подобрался Док Фредриксон. Он откинулся на склон, грудь его ходила ходуном, он смотрел на длинный гребень, где в открытую лежали несколько тел. Он не прислушивался к разговору.

Меллас повернулся к Бассу и ухмыльнулся: 'Что думаешь, сержант Басс? Если я вытащу Поллини, стоит это хотя бы 'Благодарственной медали за службу в ВМС'?' – Меллас намеревался преподнести это как шутку, но понял, что произнёс фразу с изрядной долей серьёзности.

Басс посмотрел на него. Он не склонен был шутить. 'Вас там убьют, лейтенант. Не делайте этого'.

Меллас внезапно решился получить медаль; кроме того, это по его вине Поллини не остался в наряде по камбузу на ВБВ. Он обратился к Фредриксону: 'Жди здесь, пока я не вернусь'. Фредриксон всё никак не мог отдышаться и потому не ответил.

Басс сказал: 'Хорошо, сэр, я попробую вас прикрыть. Если вас убьют, я внесу вас в посмертный список на 'Бронзовую звезду' '.

– Договорились.

До сего момента Меллас чувствовал себя так, словно попал на сеанс в кино. Теперь же, поставленный перед последствиями своего решения, он почувствовал, что фильм вот-вот разделится на две части: внезапный, опаляющий белый свет, а за ним – пустота. Он посмотрел, как Коротышка с Бассом медленно отползают от него влево. Он кивнул, и они подняли винтовки на уровень кромки горы и открыли огонь.

Поллини растянулся на спине, ногами вверх, к пулемёту. Меллас упал на землю чуть ниже головы Поллини. Он попробовал тащить Поллини вниз, ухватившись за рубашку на плече. Пулемёт начал стрелять, как только Меллас прекратил огонь. Меллас тянул, но ему не хватало упора, чтобы сдвинуть вес Поллини. Он выругался. Потянул снова. И не смог его сдвинуть. Пули жужжали мимо ушей. Он выпустил последнюю отчаянную очередь из винтовки прямо поверх тела Поллини и подобрался к нему сбоку. Он перевернулся и забросил себя на Поллини, обняв его лицом к лицу. Обхватив его руками, он откатился вместе с телом вбок по крутому склону, а потом быстро покатился вниз, всё время стараясь держать Поллини сверху над собой. Меллас слышал, как вокруг ударяют пули. На каждом витке он надеялся, что пулю поймает Поллини, а не он. Вдруг земля оборвалась – он перелетел через бугор. Там его ожидал Фредриксон. Он оттащил Поллини. Дыхание у Поллини исчезло. Изо рта текла кровь. Басс и Коротышка прибежали из-за бугра, и все трое в молчании уставились на Поллини. И задача захватить гору, и страшный грохот, и бушующее вокруг смятение – всё было забыто, когда они смотрели, как Фредриксон пытается спасти Поллини жизнь.

Фредриксон выдыхал воздух в рот Поллини, отплёвывая кровь и рвоту между вдохами. Он делал так примерно минуту, потом, с расстроенным лицом, поднял глаза на троицу. Он убрал спутанные окровавленные волосы с макушки Поллини и обнажил маленькую круглую дырочку. Меллас вспомнил, что там, у верхушки горы, каска Поллини валялась на земле рядом с ним.

– Я больше ничего не могу для него сделать, сэр, – сказал Фредриксон, горе и беспомощность отразились на его лице. – Он получил пулю в голову. Я не вижу выходного отверстия.

Меллас кивнул и посмотрел на Басса и Коротышку.

– Грёбаный Недолёт, – тихо сказал Коротышка, отвернулся и, играя желваками, стал смотреть на гору.

Пулемёт открыл огонь, тяжёлые пули пронзили воздух. Послышались разрывы гранат. Потом наступила тишина. Затем пулемёт заработал снова.

Меллас забыл о Поллини и побежал на звуки. Он натолкнулся к Амарилло, который полз вперёд, и присоединился к нему.

Пот бежал по лицу Амарилло. 'Янк, сэр, – сказал он. – Он подбирается вон к тому пулемёту. Группа Джексона с ним'.

Меллас не видел ни Джексона, ни Янковица. Он оглянулся. Какой-то новичок свернулся в клубок, получив пулю в плечо и шею. Меллас даже не знал его имени.

Амарилло заметил, как Меллас смотрит на убитого морпеха. 'Необстрелянный новичок из пехотного учебного полка. Торопился на пулемёт'.

Меллас не ответил. Оба, преодолев желание оставаться и обнимать землю, стали пробираться вперёд.

Джексон вёл свою группу короткими перебежками, приближаясь к пулемёту. Морпехи не стреляли. 'Где Янк?' – крикнул Меллас.

Джексон показал вперёд. 'Он заходит сбоку, сэр. Мы ни хрена не знаем, где он находится'. Только сейчас Меллас понял, почему никто не стреляет.

Слева послышался ревущий залп огня и крики, но Меллас мало обратил на них внимание. Это Фитч бросил в бой взвод Гудвина.

Посреди грохота они заметили мелькание в кустах головы Янковица. Он бежал прямо поперёк горы, обходя пулемёт СВА сбоку. Он выпустил очередь из М-16. Солдат у пулемёта направил АК-47 на Янковица, но Янк по-прежнему бежал вперёд.

Джексон увидел, как пулемётчик развернул пулемёт навстречу Янковицу. Он вскочил на ноги и побежал вверх, выкрикивая: 'Янк, тупой придурок. Ты бешеный тупой мудак'.

Янковиц отпустил рычаг гранаты как раз в тот миг, когда пулемётчик, развернув пулемёт, открыл огонь. Казалось, Янк бросил гранту и упал одновременно, но с обратной стороны его бронежилета вылетали пули. Затем взорвалась граната – словно в пустой комнате хлопнули в ладоши.

Кортелл, посылая короткие очереди в пулемётную ячейку, побежал было вслед за Джексоном. Затем, словно дёрнула невидимая рука, голова Кортелла мотнулась назад, и каска кубарем отлетела в воздух. Он опустился на колени, тупо глядя на винтовку, которую держал перед собой. Потом упал вперёд и уткнулся непокрытой головой в землю, как мусульманин на молитве.

Джексон продолжал бежать вперёд, к Янковицу. Меллас подскочил к Кортеллу и перевернул его на бок. Колени Кортелла так и остались подогнутыми к животу, как у эмбриона. Со лба бежала кровь, волосы от неё слиплись. От боли он сжимал зубы. 'Янк попал в него, сэр, – прохрипел Кортелл. – Янк его достал. О, Янк! О, господи!' Меллас схватил упаковку бинта с ремня Кортелла, сорвал обёртку и прижал к борозде, идущей ото лба до верхнего кончика уха. Он приложил руку Кортелла к бинту и прижал покрепче. 'Так, мать его, и держи', – сказал он.

Он повернул назад, к вершине. Он миновал тело Янковица. Кровь ещё бежала из-под бронежилета. Тёмно-алое пятно медленно расползалось по штанинам. Три факта отпечатались одновременно: пулемёт молчит, Янковиц мёртв и – проходом нужно воспользоваться. Меллас свернул налево и увидел, что Гудвин уже движется к нему с целым отделением. Гудвин, чьи природные бойцовские инстинкты работали быстрее, чем Меллас соображал, уже врывался в брешь, откуда только что стрелял пулемёт. В считанные секунды он с пятью морпехами оказался у линии окопов и блиндажей. Китаец, взобравшись по крутому склону с тяжёлым пулемётом на груди, рухнул на землю на краю бывшей пулемётной позиции СВА. Он начал поливать огнём боевые окопы СВА вправо от Гудвина. Меллас немедленно сообразил, что делает Китаец. Он продолжил бег. Он крикнул Гудвину, который, казалось, его не услышал. Он бежал. Подавал сигналы руками морпехам, бегущим за ним, и направлял их вслед за собой, используя преимущество того факта, что из-за потока пуль Китайца противник не может больше долго стоять, чтобы прицелиться и вести огонь. Меллас поймал взгляд Гудвина. Показал пальцем на него, затем показал налево. Ткнул пальцем себе в грудь и показал направо. Хаос тут же обратился в порядок.

Когда второй взвод потёк в прорыв и свалился на спины СВА, показалось, будто тяжкий камень сдвинулся с места. 'Они на вершине! Вижу Шрама на вершине!' – прокатился клич по всему подъёму. Фракассо и морпехи первого взвода бросились вперёд. Меллас приободрился. Страх улетучился. Он побежал прямо к вершине горы; морпехи малыми группами врывались на линию окопов. Солдаты СВА, которых не захватили на позициях, спасались быстрым, но организованным бегством вниз по пальцеобразному гребню на северо-запад. То, что мгновения назад было безумным карабканием, сейчас превратилось в методичное и бдительное разрушение. Гранаты летели в окопы и во входы в грубые бревенчатые блиндажи. Как только валилась одна позиция СВА, соседняя с ней становилась беззащитна. Любого солдата СВА, пытающегося рвануть в джунгли, тут же расстреливали с нескольких сторон.

Меллас и Гудвин встретились в короткой траншее, ведущей к тёмному входу в блиндаж. Оба выхватили по гранате. Они быстро переглянулись, Гудвин кивнул, и оба кинулись ко входу, забросили туда гранаты и отскочили в стороны – взрыв вырвался из проёма. Они заползли вместе, стреляя короткими очередями. Меллас распластался на палубе, Гудвин за ним присел на корточки, чтобы вести стрельбу одновременно.

Внутри никого не оказалось.

Меллас перевернулся на спину и разразился смехом, глядя в потолок мрачного блиндажа.

– Да у вас тут, ребята, весело, а? – Ванкувер, улыбаясь, объявился в проёме. Лицо его было покрыто потом, пулемёт дымился, меч оставался в ножнах. – Нагуляне смылись вон туда, – он показал на Маттерхорн.

Меллас выбрался наружу и уселся на крыше блиндажа, ноги его дрожали, он не мог стоять. Бой закончился. Мёртвых вражеских солдат было до обидного мало.

Гудвин пошёл устраивать свой взвод. Ридлоу, раненный в ногу, лежал на склоне, мертвенно-бледный от шока, и ждал, когда его перенесут в зону высадки. Меллас, ещё дрожа, поспешил вниз по склону, чтобы указать путь третьему взводу, который спешил вперёд, чтобы занять позиции на случай возможной атаки.

Меллас миновал Поллини. Глаза его оставались открыты. Он вспомнил голос Поллини и как он кричал 'В меня попали!' Как он мог кричать, если его ранили в голову? Преступная до тошноты мысль скрутила живот Мелласа. Поллини лежал на склоне головою вниз. Что если он сам застрелил Поллини, когда палил как сумасшедший вверх, стараясь не дать пулемётчикам поднять головы?

Меллас уставился в застывшие глаза Поллини. Он сел рядом, хотел спросить, хотел объяснить то, что сделал: что на самом деле хотел его спасти, а вовсе не добывать медаль для послужного списка. Он отозвал Поллини из наряда по камбузу, потому что хотел воздать ему по справедливости. Он совсем не хотел, чтобы всё кончилось смертью. Но ничего такого сказать не мог. Поллини был мёртв.

Меллас постарался прогнать мысль о том, что убил Поллини. Виноват, должно быть, пулемёт гуков. Он хотел оставить сомнения позади, похоронить их вместе с пулей в мозгу Поллини, но понимал, что так никогда не получится. Если ему удастся выбраться живым, сомнения навсегда останутся с ним.