Маттерхорн

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Завтра прибывает батальон, – строго сказал Фитч. – Пусть все почистятся. – Громкий залп артбатареи прогремел за его спиной так, что все вздрогнули. – Это значит постричься, побриться, проверить укрепления. Никаких усов, можно только капралам и выше по званию. Приказ 'Большого Джона-шесть'.

Меллас устало направился во взвод. Гамильтон, видя его возвращение, прокричал вниз, на линии окопов, чтобы предупредили командиров отделений. Очередной залп сотряс гору, заглушив остальные звуки. Меллас дошёл до палатки и сел, безучастно уставившись в туман. Наконец, явились три командира отделений. Янковиц как был весь в грязи после патруля, так и остался. На его лице капли пота смешались с каплями атмосферных осадков. Коннолли присел на корточки, по-вьетнамски, сложив руки на колени. Джейкобс, нервничая по поводу назначения временно исполняющим обязанности командира отделения, уже приготовил зелёный блокнот и шариковую ручку. Следом подошёл Басс, тяжело пыхтя после подъёма по склону.

Он присел на корточки, поглядывая на палатку Фредриксона и досадуя, что тот не показался на собрании вовремя. 'Они вместе со старшим санитаром в зоне высадки, – сказал Меллас. – Подсчитывают пилюли, чтобы сделать новый заказ, когда сюда прибудет батальон'.

– Батальон? – спросил Басс, подмигнув правым глазом.

– Завтра. Птицам задания уже расписаны. Это значит, что все должны привести себя в порядок.

Янковиц и Коннолли кивнули, узнав обо всём ещё раньше.

Джейкобс строчил в блокноте. 'С-с-стрижки, лейтенант?' – спросил он.

– Да, Джейк, – сказал Меллас с лёгким сарказмом.

– А чем? Нашими грёбаными ножами? – спросил Басс.

Янковиц хихикнул: 'Я думал, вы, блин, кадровые так и растёте с короткими волосами'.

– Прикрой варежку, – осветил Басс, – а твои я подрежу лопаткой и запихаю тебе её в жопу поглубже, чтобы ты манду отлизывал её лотком.

– Почему бы и нет, мать его, – бесстрашно ответил Янковиц. – Мы и не такое проделываем шанцевым инструментом.

– По слухам, – вмешался Меллас, – Кэссиди удалось достать несколько машинок для стрижки у артиллеристов, их пустят по очереди, у них же есть много воды. Поэтому всем бриться. И ещё – никаких усов, если твой класс не Е-5 и выше.

– Полная лажа, сэр! – Янковиц выглядел обманутым. – Я ведь, мать его, командир отделения, а командиры отделений могут носить усы. Так всегда было! – Он уже написал об этом Сюзи.

– Янк, сказано ясно: Е-5 и выше.

– Да твоих-то пока и не видать, – сказал Басс. – Какое тебе дело?

– Обещаю, я близко не подойду к зоне высадки. Никто меня не увидит. – Он смотрел то на Басса, то на Мелласа. Никто из них не мог ему помочь.

– Сбриваем усы и стрижём всех, кого нужно постричь, – быстро сказал Меллас, не оставляя времени для возражений. – С этим всё. Кто завтра выходит в дозор? – Коннолли и Джейкобс подняли по пальцу. – Хорошо, я пойду с Шулером. Басс пойдёт с Джейкобсом'. Меллас начертил маршруты патрулей, и все вместе наметили цели огневой подготовки для артиллерии и миномётов. Меллас хорошо разбирался в картах, он это знал, и это не прошло незамеченным для взвода – от этого зависела их жизнь. Появился Фредриксон, раздал ежедневную норму противомалярийных таблеток, и они разошлись.

Меллас был занят поглощением жёсткого мяса с картошкой, приправленного яблочным соусом и выдаваемым Бассом строго по норме вустерширским соусом, когда Янковиц устало потащился на гору, на этот раз сопровождаемый Паркером. Басс, грея воду под кофе, посмотрел на Мелласа: 'Ставлю банку персиков, что Паркер не хочет стричься', – сказал он.

– Жопа, – сказал Меллас.

– Чин имеет свои преимущества, – ответил Басс, улыбаясь и прикрыв глаза.

Двое пришедших достигли небольшой ровной площадки, которую делила между собой группа КП. Меллас успел проглотить ещё одну ложку, прежде чем обратить внимание на их присутствие.

– Итак, Янк, в чём дело?

– Паркер просится на приём к командиру, сэр.

– Как так, Пракер? – спросил Меллас, глядя на него.

– Не буду я стричься.

– Какого хрена ты тут сказал? – Басс встал, выдвинув челюсть вперёд, с полной воды жестянкой в руках. – Ты обращаешься к лейтенанту, Паркер! – Момент показался Мелласу неподходящим, чтобы настаивать на военном этикете, но он позволил Бассу продолжить.

– Сэр, мне не нужна стрижка, и я хочу обратиться к шкиперу, сэр, – повторил Паркер.

Басс сел. Проситься на приём к шкиперу было привилегией каждого морпеха. Меллас посмотрел на волосы Паркера. Они курчавились почти как 'афро'. Не было никаких сомнений в том, что батальонный КП признает их слишком длинными, и не только потому, что корпус МП предпочитает чрезвычайно короткую стрижку, но и из политических соображений. 'Ладно, Янк, – сказал он. – Я этим займусь. Спасибо'.

Янковиц кивнул и пошёл вниз, туда, где Хиппи с машинкою в руках приводил в соответствие очередного клиента, усевшегося на его огневой позиции с полотенцем вокруг шеи. Меллас показал на сломанный поддон из-под боеприпасов: 'Садись, Паркер. Дай мне закончить обед'. Паркер сел несколько неуверенно, глядя на Басса. Почти все побаивались Басса из-за его непредсказуемого нрава. Басс допил кофе и, ничего не говоря, пошёл к своей палатке.

– Ты знаешь, Паркер, что шкиперу придётся приказать тебе состричь волосы?

– С чего бы это? – сказал он, глядя на жирную грязь на ботинках.

– Потому что они слишком длинные, Паркер. Завтра прибывает батальон, и потому так с ними нужно поступить.

– Я просился на встречу с командиром, у меня есть право увидеться со шкипером, и остановить меня вы не можете.

– Господи боже, Паркер. Я не пытаюсь помешать тебе встретиться с командиром. Я просто хочу уберечь тебя от подъёма в гору.

– Я прошу о встрече.

– Ну, тогда пошли. – Меллас бросил остатки еды в пустую картонную коробку, чьи стенки разваливались от постоянного воздействия дождя. Он повернулся к Паркеру, чтобы попытаться в последний раз: 'Паркер, шкипер действует по тем же правилам, что все остальные. Всё идёт к тому, что придётся стричься'.

Паркер снял панаму и ухватил несколько прядей: 'Они не длинней, чем у Басса. Просто свои он, нахрен, смазывает. Его долбаные вахлакские волосы могут быт пяти футов в длину, и ни одна морда об этом не заикнётся'. Что-то подсказывало Мелласу, что если б он был хорошим офицером, то никогда бы не спустил Паркеру за разговоры с собой таким тоном. Тем не менее, аргумент Паркера был обоснованным, хотя и проигрышным.

– Пошли к шкиперу, – сказал Меллас строго. Он повернулся и пошёл в гору, оскальзываясь в грязи и сознавая, что Паркер следит за его неуклюжими движениями.

Фитч, Хок и два радиста, Поллак и Релсник, сгрудились под полами плащ-палаток и играли в 'лесной' бридж. Это была уже сорок пятая партия в серии из 300 партий, в которой офицеры противостояли рядовым. Сержант Кэссиди сидел рядом на ящике для патронов. Безразличный к дождю, он расположился у входа в палатку и вырезал на жердине, которую принёс Фишер.

– Что-то случилось, лейтенант? – спросил Кэссиди.

Фитч выглянул в проём и привстал.

– О, нет, останьтесь, Шкипер, – сказал Поллак, оборачиваясь к Паркеру. – Эй, Паркер, подожди. Рядовые вот-вот вдуют офицерам! – Он вернулся к игре и с силой шлёпнул картой, – Вот вам, дурачки. Хи-хи! Гляньте-ка на эту даму! – Желваки Паркера заходили под тёмной кожей. Фитч скривился и бросил карту.

Паркер заговорил: 'Сэр, у меня есть право на приём'.

– У тебя есть привилегия, Паркер, – прорычал Кэссиди. – Ты не можешь просто так заявиться к командиру роты и сказать ему, что хочешь на приём.

Паркер стоял на своём: 'У меня есть право на приём'. Кэссиди встал. Хок быстро скинул карту, а Поллак, подхватив маленькую груду и засмеявшись, шмякнул своей. Хок посмотрел на Фитча и пожал плечами. Фитч бросил оставшиеся карты, и Поллак с Релсником пожали друг другу руки и стали убирать ручки и блокноты, в которых, чтобы избежать ошибок, оба записывали счёт; они отпускли шуточки о том, как можно быть таким тупым в картах и умудриться стать офицером. Карточная игра сняла напряжение между Кэссиди и Паркером, отвлёкши внимание Кэссиди.

Фитч выбрался из палатки и выпрямился: 'Ладно, Паркер. Давай пойдём в палатку Хока и всё обсудим'. – Характер Фитча был прямой и открытый, и Паркер немного расслабился. Они забрались в палатку Хока.

Меллас вернулся к своей палатке. Люди занимались тем, что ставили возле колючки сигнальные ракеты на ночь. Светился запоздалый огонёк под стряпнёй в расположении отделения Шулера, и Меллас крикнул, чтоб погасили. Огонёк исчез. В линиях окопов всё стихло.

При догорающем свете сумерек Меллас начал писать письмо, но его прервал Коротышка с рацией на спине: 'Это 'шестой'', – сказал он. Присев на корточки, он мимоходом углубился в чтение письма, которое Меллас тут же выхватил из-под его носа.

Голос Фитча протрещал по сети: 'Твоя литера 'папа', которая только что была здесь, имеет двадцать минут, чтобы состричь свои долбаные волосы. Потом я хочу его видеть. Как понял?'

– Понял вас, – Меллас вздохнул и передал Коротышке трубку. – Почему я должен бздеть по поводу грёбаных стрижек посреди джунглей только потому, что собирается припереться какой-то полковник?

Коротышка пожал плечами: 'Ещё один дюйм зелёного дилдо, сэр'.

Меллас отправился вниз к Янковицу. Паркер разговаривал с Кротом, который, подобно многим братишкам батальона, носил на шее петлю из толстой нейлоновой верёвки цвета хаки. Меллас предполагал, что это как-то связано с линчеванием, но остерегался спрашивать. Остальные чёрные из третьего отделения стояли вокруг. Они замолчали, как только заметили приближающегося Мелласа.

Все были пострижены за исключением Паркера. Заговорил Джексон, его широкое лицо расслаблено, глаза спокойно встретились со взглядом Мелласа: 'Сэр, я думаю, что этими стрижками братишкам трахают мозги'. Это было заявлено без видимой злости.

Меллас изо всех сил постарался поддержать его тон: 'Джексон, в этом деле выбора нет ни у кого. Курчавые волосы – не по уставу, а завтра прибывает 'Большой-шесть', и лейтенант Фитч в трудном положении. Так что я больше не желаю ничего об этом слышать'.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Джексон и отвернулся.

Меллас посмотрел на Паркера: 'Ты знаешь, что у тебя только пятнадцать минут?'

– Так точно, сэр, – буркнул Паркер.

– Хорошо. Выполняй и поднимайся к шкиперу, и забудем этот дурацкий случай.

Было почти темно, когда рядовой 1-го класса Тирелл Бройер увидел, как комендор Кэссиди с сержантом Ридлоу из взвода лейтенанта Гудвина спускаются по склону. Кэссиди нёс в руках машинку для стрижки. Бройер нервно поправил очки на носу, хотя поправлять было не нужно. Он посмотрел на Паркера, который делил с ним рассчитанную на двоих стрелковую ячейку. Кэссиди и Ридлоу скрылись в палатке Басса, и Бройер услышал оттуда смех.

Паркер, всё ещё нестриженый, привалился к стенке окопчика и смотрел в джунгли. Винтовку он положил на пластиковый мешок с песком и скрестил руки на груди.

– Эй, брат, – тихо сказал Бройер, – Я думаю, беда спустилась с горы за твоими волосами.

Паркер крякнул с сплюнул: 'Грёбаные фанатики бога и родины'.

Бройер оглянулся на расположившуюся выше над ними палатку. Сержант Басс выбирался наружу, его руки поигрывали мускулами под аккуратно закатанными рукавами. Кэссиди с решимостью на лице вынырнул за Бассом. Вслед за ними показался Ридлоу. Паркер быстро глянул через плечо и с каменным лицом тут же отвернулся. Бройеру хотелось побежать за помощью, но он не знал, куда. Он извинял своё бездействие тем, что вспомнил, что нельзя покидать окопы во время ночной 100-процентной боеготовности. Он нервно переступил с ноги на ногу.

Группа сержантов молча собралась вокруг них.

– Пора, Паркер, – сказал Кэссиди. – Вижу, ты предпочёл бы, чтобы это сделал профи.

Паркер стиснул зубы.

– Отвечай, мразь, когда к тебе обращаются, – сказал Басс.

Басс стоял перед боевой ячейкой и смотрел прямо в лицо Паркеру. Ридлоу встал справа от него, ботинками как раз напротив лица Паркера. Кэссиди стоял слева от Басса. Басс знаком приказал Бройеру выбираться из окопа, и Бройер кое-как выкарабкался, по-прежнему не зная, куда идти. Он видел, что весь взвод молча наблюдает.

– Ты слышал меня, мудак? – спросил Кэссиди.

– Так точно, сэр, – буркнул Паркер.

– Не слышу тебя, Паркер, – сказал Басс с улыбкой.

– Так точно, сэр! – выпалил Паркер.

– Как ты хочешь, Паркер? – спросил Кэссиди. – Зачесать налево? Как думаете, сержант Басс? А как бы зачесал Сассун?

– Наверное, налево, – сказал Басс. – Нет, сделай дорожку посередине. 'Ирокез' наоборот.

– Я считаю, нам вообще следовало бы оттяпать ему грёбаную башку, – рыкнул Ридлоу.

Кэссиди присел, наклонился вперёд и зашептал Паркеру в ухо: 'Паркер, ты блядский говнюк, и да поможет мне бог, если сделаешь хоть одно неверное движение – отрежу тебе голову и насру в неё. Я не знаю, что за хрень случилась с мудаковатыми офицерами в этой роте, что они убирают говно, которое всё время валят такие мудаки как ты, но будь моя воля, я б уже давно вздёрнул бы твою жопу на первом же, блядь, суку. Не просись на приём по поводу, нахер, стрижки. Просись на приём, когда действительно какой-то косяк. И не смей не подчиняться приказам. А сейчас присядь-ка на краешек этого окопчика и дай постричь свои волосы, как человеку, а не то – помоги мне господи – лично отхерачу тебя и брошу на съедение червям, коим ты и принадлежишь. Ты понял?'

Басс тоже присел и смотрел на него в упор. Паркер оглянулся. Всё отделение выглядывало из окопов. Они все постриглись. Бройер слышал, как Кэссиди пощёлкал машинкой. Он посмотрел на мощные предплечья Басса. Колени его задрожали, возникло страстное желание бежать, куда глаза глядят.

– Я только хотел сказать, что мои волосы не длиннее, чем у некоторых белых, которые их бриолинят. Вот всё, что я хотел сказать.

– Хорошо. Ты сказал это, – промолвил Кэссиди. – А я хочу сказать, что я не желаю видеть подобных тебе говнюков в моём корпусе морской пехоты. Ты не стоишь такого звания. А теперь я досчитаю до трёх, и ты пристроишь свою задницу на краешке этой боевой ячейки. Раз…

Паркер исполнил.

Бройер, по-прежнему стоявший у окопа, глубоко вздохнул. Он оглянулся и увидел, что лейтенант стоит у палатки Басса и, как все, наблюдает, как Кэссиди стрижёт Паркера налысо.

Сменившись с вечернего караула, Бройер отправился к Китайцу во второй взвод. Он в первый раз находился в расположении чужого взвода и был немного поражён мусором, валявшимся вокруг окопов. Проходя мимо какой-то палатки, он услышал громкий ржач, а за ним единодушный взрыв хохота. Из палатки показалась белокурая голова лейтенанта Гудвина. Бройер поспешил мимо, чувствуя себя не в своей тарелке и надеясь избежать стычки. Он подошёл к какому-то братишке, поправил очки на носу и совершил знакомый уже ритуал рукопожатия. Спросил, где зависает Китаец. Брат указал на маленькую палатку, наполовину спрятавшуюся под огромным поваленным деревом примерно в двух футах от пулемётной позиции. Он подошёл и увидел Китайца с двумя братьями, привалившихся к стволу в стороне от палатки. Они ужинали. Их голоса напомнили ему летние ночи в Балтиморе.

Китаец приветствовал его теми же рукопожатиями: 'Эй, брат, рад, что ты пришёл. Познакомься с моими друзьями'.

Один из них протянул Бройеру консервную банку, полную дымящегося кофе. Он принял её и сел, осторожно держась за отогнутую крышку, чтобы не обжечь пальцы. Когда он завёл рассказ о стрижке, его поразила вдруг выплеснувшаяся наружу злость. 'А потом трусливые ублюдки обрили его наголо. Они, нахрен, обрили его налысо. А мы просто стояли и смотрели на этих мудаков'.

Когда Бройер закончил, Китаец вскочил на ноги: 'Скажи Паркеру, чтоб тащил задницу сюда, как только сможет. И не переживай, мы больше не останемся в стороне. У нас есть сила. – Он ударил кулаком по стволу. – У нас есть сила. Очень скоро мы устроим свой трындец'.

Бройер поспешил назад, чувствуя, что его поняли, чувствуя волю Китайца и его мощь.

Китаец присел к стволу и вздохнул. Он поставил греться ещё одну кружку кофе. Двое товарищей, зная, что Китаец говорит только тогда, когда есть что сказать, заговорили друг с другом и, когда пала полная темнота, погасили огонь.

Бройер передал Паркеру слова Китайца, и той же ночью Паркер, сменившись с караула, отправился в расположение второго взвода. Где ползком, где согнувшись, Паркер добрался до посадочной площадки, а оттуда вниз во второй взвод, только чтобы не быть нечаянно застреленным. В темноте весь путь занял у него почти час.

Когда он достиг палатки Китайца, брат, деливший с Китайцем палатку, спал в ней один. Он раздражённо отправил Паркера вниз, к боевой ячейке как раз под ними. Паркер пошёл и, назвав себя, скользнул в двойной окопчик Китайца.

– Тс-с-с! – сказал Китаец, что-то обдумывая и делая вид, будто что-то услышал. Ветер дул им навстречу, вверх по склону, неся запахи мокрой земли и мха. Невидимый кустарник в десяти метрах впереди шептал под поскрипывающими деревьями.

– Ты сказал, что хотел меня видеть, – прошептал, наконец, Паркер.

– Угу, – Китаец по-прежнему что-то обдумывал.

– Меня сегодня поимели. Поимели меня грубо, чувак.

– Ты глупый придурок, заткнись, твою мать, – свирепо прошептал Китаец.

– Эй, что с тобой такое, чувак?

– Что со мной? – прошептал Китаец. – Что за тупожопый цирк ты устроил по поводу грёбаной стрижки?

– Нет, это ты мне скажи, чувак…

– Я говорил, что нужно ждать и рыхлить почву, и тогда у нас будет причина. А теперь каждому брату в роте интересно, какого хрена буду я делать с этой идиотской грёбаной стрижкой. Мне бы следовало оторвать твою сраную башку нахрен. Я теперь получаю от братишек ебуки, и это дерьмо раздул ты.

– Меня, блядь, обрезали прямо перед братьями, а ты говоришь, что это я обосрался? – Паркер втянул губы, он едва сдерживал злость. Китаец это чувствовал, но знал, что сможет удержать Паркера в руках.

– Эй, братишки, остыньте, ладно? – прошептал сосед Китайца по палатке, выглянув наружу через откинутую полу. – Ридлоу в любой момент может проверить линии, уж он-то устроит нашим жопам большой пожар, если вы не прекратите.

Паркер немного остыл, и Китаец переступил с ноги на ногу.

– Послушай, – сказал Китаец, – расистским ублюдкам надо преподать урок, но сделать это надо правильно. Ты слышишь меня? Делать это надо правильно. У нас не будет силы, если не будет мозгов. Слышишь меня? А братишкам на родине нужно оружие – настоящее оружие.

– Я слышу тебя, – мрачно сказал Паркер. – Я сам пришью ублюдка.

– Ты никого не пришьёшь, пока я не скажу.

– Я урою любую грёбаную свинью, какую захочу.

– Слушай меня, Паркер. Ты нам нужен. Ты это знаешь. Ведь так? Ты это знаешь. Ты нужен своим братьям. Но нам не надо, чтоб ты грохал кого-нибудь, если это только не настоящая заваруха. Нам не надо, чтоб ты это делал. Дай мне и Генри решить это дело. Мы всё обмозгуем, как только снова будем на ВБВ.

– Блядь! Не видать нам ВБВ ещё два месяца. С чего ты решил, что мы поедем на ВБВ? Да Генри улетит домой раньше, чем ты увидишь его. Бля-а-а-адь!

– Мы увидим его, Паркер. Просто научись выжидать момент. Время у нас есть. И позволь мне обдумать, как разрулить ситуацию, ладно? И не порть мне всё дело. Просто дай мне подумать об этом сегодня ночью, а утром я повидаюсь с братишками. Хорошо?

– Хорошо.

– Ты всё сделал как надо, брат. Нужно было иметь много мужества, чтобы вот так устоять. Прости, что набросился на тебя. Это потому, что мы здесь разыгрываем большие ставки. Ты меня слышишь? Большие ставки. Подставки быть не должно. – Китаец хохотнул, не оставляя Паркеру слова.

Паркер бросился на все четыре конечности, чтобы найти дорогу назад в свой окопчик, оставив Китайца в полной черноте. Китаец же провёл весь свой караул и даже прихватил время своего товарища по палатке, стараясь разобраться, как выйти из ситуации. Ему нужно было сместить акцент с такой тривиальной вещи как стрижка. Кэссиди казался подходящей мишенью. Кэссиди, а не сраная стрижка, был ключом к ситуации. Утром перед выходом в дозор он перво-наперво повидается с братишками.

Поутру Китаец прежде всего навестил братьев. Меллас с беспокойством наблюдал за его переговорами. Когда Меллас спустился вниз, чтобы присоединиться к первому отделению на выход для патрулирования, Крот подчёркнуто задерживался: на виду у всего собравшегося взвода он всё ещё чистил свой пулемёт, выбирая мельчайшие частицы ветоши. Тяжёлая петля свисала с кофейной шеи. Крот, при росте шесть футов два дюйма, был ладно скроен и совсем не похож на крота. Он получил своё прозвище во время операции в ДМЗ. Отделение Коннолли тогда огнём прижали к земле, и Крот так прополз по земле, прячась за камнями и кустами, и обошёл врага с фланга, что всё остальное отделение клялось, что он прополз под землёй. Открыв огонь по СВА, двоих он убил, остальных рассеял. Шкипер внёс его в список на 'Бронзовую звезду'.

– Не слишком ли ты его дрючишь, Крот? – спросил Меллас, стараясь придать голосу несерьёзный тон.

Крот продолжал чистить оружие: 'Пулемёт надо любить как ребёнка, – пробормотал он, – особенно если мы не получаем сраных запчастей, которых просим'.

Меллас присел возле него на корточки: 'Ты чем-то недоволен, Крот?'

– Никак нет, сэр. Просто делаю своё дело. – Крот внимательно изучал тяжёлую ствольную коробку.

Не желая сталкиваться с проблемой стрижки, Меллас посмотрел на часы: 'Слушай, Крот, мы уже опаздываем на пять минут. Поторопись-ка, ладно?'

Крот хмыкнул и щелчком вставил на место приёмный механизм.

Меллас присоединился к Коннолли и Ванкуверу, рядом с которыми стояли Дэниелс, артиллерийский корректировщик, немецкая овчарка Пэт и капрал Арран, инструктор Пэта. Все проверяли оружие, подтягивали ремни, рассовывали сухпайки по карманам и отхлёбывали из фляжек последние глотки воды перед их полной заливкой – проделывали все те нервные ритуалы, которые делаются для того, чтобы заставить работать своё 'я' перед лицом неминуемой смерти.

Мелласа охватывала гордость от того, что Ванкувер в его взводе. Он вспоминал их первую встречу, когда он ещё не знал, кто такой Ванкувер. Случилось это на ВБВ, где он ожидал вертолёта, который отвёз бы их с Гудвином на Маттерхорн. То было время холодных моросящих дождей, скуки и нервного возбуждения посреди рифлёных ящиков с отсыревшими сухпайками, вони авиационного керосина и гальюнных труб, увязших в раскисшей глине, но Меллас там мог бы провести остаток своих дней, валяясь в грязи. Жалкая зона высадки на ВБВ была местом, где он мог оставаться живым, где с ужасом ожидал отправки в лес, раскинувшийся там, в будущем, за пределами вертолётной рампы. На ВБВ можно было любоваться, как вертолёты взмывают без тебя. Там не нужно было шествовать через алюминиевый решётчатый портал навстречу неведомым ужасам джунглей.

Тем не менее, к полудню даже Гудвина измотали дождь и скука. При сером свете, под падающим на них дождём все дремали, одурманенные ожиданием и желанием забыть, чего они все ожидали. Тогда-то и было нарушено однообразие.

Одинокий морской пехотинец спрыгнул с прилетевшего вертолёта и медленно пошёл через зону высадки к грязной дороге, ведущей в тыловой район полка. Морпех был шести футов и трёх или четырёх дюймов росту, но рост его был не столь интересен, сколько то, что на его плечах на двух тесьмяных ремнях висел обрезанный пулемёт М-60. Обычно с М-60 управлялись два бойца. Наставление же вообще предписывало расчёт из трёх человек. Грубая ручка была приварена к стволу, так что морпех мог контролировать отдачу, не ставя пулемёт на сошку. На груди, свисая с плечей, покоились две жестяные коробки с пулемётными лентами. В дополнение ко всему этому весу, как предположил Меллас, он таскал и обычную полную выкладку морпеха в лесу: спальный комплект, пищу, запасную одежду, ручные гранаты, книги, письма, журналы, плащ-палатку в качестве защиты от дождя, лопатку, мины 'клеймор', брикеты пластида С-4, сигнальные ракеты, самодельную печку, фотографии подружек, туалетные принадлежности, средство от насекомых, сигареты, снаряжение для чистки винтовки, аэрозоль WD-40, ёмкости с растворимым кофе и, может быть, упаковку или две долгосрочных пайков, сублимированной походной еды, предназначенной для групп глубинной разведки, но чаще потребляемой в особых случаях ворчунами. На голове морпеха сидела австралийская лесная шляпа с загнутым вверх левым полем. Из-под неё выбивались тусклые светлые волосы, обесцвеченные въевшейся грязью. Его форменная одежда представляла собой массу из взлохмаченных прорех и грязи. Одна штанина была разорвана ниже колена, и в дыру виднелась нездоровая бледная плоть, покрытая воспалёнными ранками от укусов пиявок и тропической язвы. Ладони, лицо, все руки тоже усеивали открытые раны тропической язвы. Можно было услышать его запах, когда он проходил мимо. Но он ступал так, словно зона высадки принадлежала только ему, словно он не ведал о сотне или более фунтов, отягощавших его. Он был морским пехотинцем из леса, и Меллас горячо желал быть похожим на него.

Чего Меллас не знал тогда, но знал теперь, – то, что Ванкувер совершал обычный обмен самой изношенной униформы во всём взводе – он мог получить новую одежду в тыловом районе – и что лейтенант Фитч, действуя по рекомендации Фредриксона, послал его на ВБВ излечиваться от НСУ – неспецифического уретрита. Ванкувер заразился этой медицинской проблемой, когда рота была направлена на ВБВ несколькими неделями ранее, чтобы ждать отправки на очередную боевую операцию. Вместо того чтобы оставаться, где положено, однажды ночью он ускользнул и семь километров добирался по незащищённой местности до деревеньки народности бру возле Калу. Поговаривали, что там Ванкувер тайно подженился.

Воспоминание о встрече с Ванкувером вернуло Мелласу острое желание вернуться на ВБВ, в её относительную безопасность. Из ВБВ Маттерхорн казался похожим на весь остальной лес. Теперь же сам Маттерхорн стал подобен ВБВ. В долине, далеко вниз от Мелласа, пролегли невидимые тропы, соединяющие базовые лагеря и склады снабжения, пересекающие границу между Северным Вьетнамом и Лаосом, паучья сеть, которая поставляла припасы и пополнение для операций СВА, направленных против населённых пунктов на юге и вдоль побережья. Задача батальона состояла в том, чтобы их остановить. Он знал, что очень скоро он будет там, внизу – ни периметра, ни артиллерийской батареи, ни зон высадки, ни Маттерхорна. Одни настоящие джунгли.

***

Мозг Мелласа вернулся к текущей задаче. Они уходили в очередной рядовой дозор на защиту артиллерийской батареи.

Покончив с чисткой пулемёта, Крот подошёл к Коннолли и кивнул. Коннолли вступил в дело и определил порядок следования в патруле для каждой огневой группы. Ванкувер тихонько двинулся вниз, к запутанному лабиринту, составлявшему единственный проход через колючую проволоку. Коротышка, в обычных условиях радист Басса, всё это время сидел с закрытыми глазами, привалясь ко пню. Он поднялся и присоединился к Мелласу сразу за первой группой. Они с Гамильтоном поменялись заданиями, чтобы скрасить скуку. Пёс-ищейка Пэт обнюхивал каждого проходящего мимо морпеха, чтобы запомнить его запах. Выйдя в джунгли, почуяв непохожие запахи, Пэт будет начеку. Арран уверял, что Пэт может запомнить свыше сотни разных ароматов.

Через пять минут они, спускаясь по крутому склону, уже входили в джунгли, прочь от беспорядка, спутанной проволоки, мусора и бесплодной глины. Прокричала птица. Они слышали, как захлопали крылья, когда она полетела прочь с пути отряда. Высоко над головой, на высоте от 100 до 150 футов, высились кроны деревьев, закрывая солнечный свет и оставляя отделение в тени. Они продолжили спуск, словно ныряльщики, погружаясь в серо-зелёное море.

Пэт почти сразу сделал стойку, но Меллас и капрал Арран ожидали встретить один из трёх постов боевого охранения по два бойца в каждом, которые устраивались днём за пределами периметра роты. Отделение молча прозмеилось мимо Микера и Мерритта из второго взвода, безмолвно приветствуя их улыбками. Наряд в боевое охранение, или БО, считался лёгким, если не брать во внимание того, что его вероятнее всего приносили в жертву, как только оно предупреждало роту о нападении.

Отделение продолжало спускаться по тропе. Пост БО исчез за спиной. Приблизительно через десять минут Арран опустился на одно колено и положил ладонь на подрагивающий загривок Пэта, пытаясь распознать его беспокойство. Отделение остановилось, все напряглись и стали осматриваться по сторонам. Арран показал вправо от тропы, а потом показал вниз. Меллас поднял бровь в сторону Шулера, и Шулер кивнул. Меллас выставил большой палец – о-кей, – и Шулер похлопал парня, стоявшему перед ним, и показал направо. Отряд сошёл с тропы, которая шла по гребню выступа, и пошли вниз по крутой лощине к самому дну долины. Вдруг их обступил бамбук. Верхушки бамбука поднимались примерно на три фута над головами, и им пришлось осторожно проделывать путь, двигаясь между стеблей в туннеле из густой зелёной массы.

Ванкувер в голове патруля углублялся в лощину. Меллас бросил в Шулера камешек. Шулер оглянулся, и Меллас сделал ему отрицательный знак и показал вверх по склону. Приказ по цепочке достиг Ванкувера, и отряд перестал спускаться по лощине вниз, а стал держаться середины склона. Спускаться вниз по лощине означало принять приглашение к засаде.

Подали знак передать мачете. Один тесак передали вперёд из-за спины Мелласа, и вскоре послышался глухой стук лезвия, разрубающего непроходимые заросли, чтобы отделение могло двигаться дальше. С каждым ударом винтовки прижимались к телу плотнее, глаза и уши напрягались ещё сильней. Наконец, удары прекратились. Отделение снова сдвинулось с места, и каждый готов был стрелять при малейшем шуме или движении в джунглях.

Отряд полз, скользил, потел и проклинал свой путь через тёмные заросли. Снова понадобилось передавать вперёд мачете. И снова глухие рубящие звуки эхом отозвались по цепочке. Ребята кусали губы, поднимали и опускали предохранители. Только без мачете двигаться они не могли, а раз не могли двигаться, то не могли и вернуться в безопасность периметра.

Шулер менял ведущие огневые группы, когда они выдыхались от напряжения от пребывания в голове и от разламывающей спину работы с тесаком. Каждому в свой черёд, даже Мелласу, досталось помахать мачете. Меллас понимал, что это выглядит по-дурацки с его стороны, потому что мешает тактическому контролю, но он хотел показать, что разделяет тяготы вместе со всеми. Он остро понимал, что отряд было слышно за сотни метров. Всё же патруль продвигался к намеченным контрольным точкам, чтобы удостовериться, что СВА удерживается достаточно далеко от путей подхода к Маттерхорну. Это буквальное прорубание позволяло отряду выполнить задачу, не вступая на постоянные тропы, где вероятность попасть в засаду значительно возрастала. Как выяснялось, ни одна из стратегий не была совершенной. Любой выбор, так или иначе, был нехорош.

Через несколько минут ладони Мелласа были сбиты и покрылись волдырями, руки налились тяжестью. Всё время, что он врубался в бамбук, он чувствовал себя обнажённым, понимая, что винтовка находится в левой руке и палец не лежит на спусковом крючке. Если по нему откроют огонь, ему придётся положиться на следующего за ним парня, чтобы тот убрал врага. Наконец, спустя целую вечность кто-то похлопал его по плечу, и он встал сразу за Шулером, где стоял Коротышка с рацией. Пот катился с Мелласа градом, как от приложенных усилий, так и от страха. Голосок в голове насмехался над ним, интересуясь, какого чёрта СВА вдруг окажется где-то поблизости посреди грёбаного бамбукового участка, в который они попали.

Прошло ещё два часа, прежде чем они выбрались из бамбука в относительную свободу передвижения через джунгли, потея, сражаясь с насекомыми, двигаясь наощупь, вслепую, почти как пиявки, против которых они и вели настоящую войну. Лейтенант Фитч требовал докладывать о местоположении приблизительно каждые двадцать минут. Меллас послушно радировал, но чувствовал себя несостоятельным и бесполезным, потому что доклады едва отличались один от другого. За два часа патруль прошел, наверное, не более 300 метров.

Внезапно, в одно мгновение, скуку и усталость как рукой сняло, и остался один чистый, холодный ужас.

Идущий перед Мелласом Шулер нырнул в грязь. Не успел Меллас согнуть колени, как Коротышка тоже бросился наземь. Всё отделение распласталось на земле, ощетинившись, как предписывалось, перемежающимися в разные стороны винтовками. Шулер пристально всматривался вперёд, затем начал изгибаться и извиваться на животе и руках, задом направляясь к Мелласу. Он повернулся и поднял три пальца, потом выставил открытую ладонь и изобразил вопросительную гримасу на лице. Не меньше трёх, может быть, больше. Сердце Мелласа больно заколотилось под самым горлом. Он старался припомнить, как ему говорили действовать, когда он учился в Куантико. Мозги, казалось, опустели. Шулер пополз назад дальше. Меллас не видел никого. Совсем один. Один как перст и, наверное, вот-вот умрёт.

– Пэт кого-то почуял, – прошептал Шулер. – Арран говорит, что как минимум три гука, судя по реакции Пэта. Может быть, больше.

– Может, это пулемётный расчёт, – прошептал Меллас, думая про себя: 'Почему я?'

Шулер пожал плечами: 'Что будем делать, лейтенант?'

У Мелласа не было ни малейшего представления.

Ему захотелось вызвать по рации Басса и Джейхока и спросить у них. В то же время, он понимал, что эта мысль нелепа. Мозг перебирал варианты так быстро, что закружилась голова. Между тем Шулер, открыв рот, ждал, когда Меллас придумает план действий. Если их всего трое, он мог бы выставить отряд в линию и смести их. Если же это были три бойца боевого охранения, то есть поста более крупного подразделения, то это подразделение могло быть численностью от взвода до роты. Если он атакует отделением, то они вляпаются в очень глубокое дерьмо, и будет удача, если кто-нибудь вернётся живым. Тогда снова: если их всего трое, то не будет никаких оправданий, если не преследовать их. Но вероятно кого-нибудь убьют. Это может быть Меллас, если, конечно, не отправит две огневые группы без себя. Но что об этом подумают остальные? Ему нужно идти. Но его могут убить. Их всего только трое. Как можно бояться? Все шансы в их пользу. Меллас представил себя и четырнадцать человек отряда поставленными к стенке, против расстрельной команды в пятнадцать человек, у которой пуля только в одной винтовке. По-прежнему шансы очень сильно в его пользу. Но предположим, что эта единственная пуля попадает в него. Тут он понял, что шансы становятся бессмысленны, когда на карту поставлено всё.

Меллас решил допустить, что это боевое охранение более крупной группы, пока не поступят иные сведения. Это означало, что он должен это выяснить. Выучка взяла верх. Его мозг начал инвентаризировать имеющееся оружие.

– Пулемёт сюда, – прошептал он Коротышке. Приказ полетел назад к невидимым парням, лежащим на земле. – Установить его здесь, – прошептал Меллас Шулеру. – Разверни Ванкувера с его пулемётом на сто восемьдесят градусов.

– Ему это не понравится.

– Хрен на него! Пошли огневую команду в обход слева. Мы с Кротом прикроем, если что. Кого отправишь?

Теперь настала очередь Шулера изображать бога, в девятнадцать-то лет. Он прикрыл глаза: 'Райдера'.

Вот так молодых выбирают на смерть.

Меллас повернулся к Коротышке: 'Райдера сюда'. Коротышка отполз назад к следующему бойцу: 'Райдера сюда'. Приказ прошелестел дальше.

– У твоего 'семьдесят девятого' есть гранаты? – спросил Меллас у Шулера.

Шулер поднял три пальца.

Меллас глухо выругался. Гранаты, такие необходимые в джунглях, в которых ничего не видно, всегда в дефиците. Парни с гранатомётами М-79 тряслись над ними, как скряги.

– Он пойдёт с командой.

Шулер кивнул.

– Поставь пулемёт так, чтобы Райдер смог вернуть жопу назад, если нарвётся на неприятность. Я пойду, приведу его.

– А что с артиллерией? – спросил Шулер.

У Мелласа внутри всё оборвалось. Он забыл о ней напрочь. 'Переговорю с Дэниелсом по пути', – сказал он, сохраняя лицо.

Шулер поднял большой палец и пополз к ближайшему бойцу устанавливать периметр.

Меллас миновал Коротышку: 'Будешь с Шулером. Я буду с Дэниелсом и на артиллерийской частоте, если 'шестой' будет вызывать меня'. Меллас пополз дальше по линии напряжённых, вопрошающих лиц и шептал: 'Три гука. Может, больше. Шулер вас выставит', – всё время отправляя парней вперёд. Он столкнулся с Кротом и Янгом, вторым номером Крота, которые ползли вперёд, оба мокрые от пота. Крот выглядел мрачным. Янг слабо улыбнулся, волоча по земле тяжёлые коробки с пулемётными патронами и очень стараясь, чтобы не шуметь.

– Прикроете Райдера, – прошептал Меллас Кроту. – Ползите к Шулеру. – Крот кивнул и пополз дальше, большой пулемёт покачивался в его руках. Вслед за Кротом и Янгом приполз Райдер, его лицо блестело, глаза смотрели диковато. Два испуганных парня из его огневой группы приползли за ним. Никто, впрочем, не сомневался в том, что они сделают всё, что приказано. 'Три гука, – прошептал Меллас. – Надо выяснить, нет ли кого ещё. Может быть боевое охранение. Передай Коннолли, что я приказал тебе взять с собой Гамбаччини с его М-79'.

Райдер облизнул губы и быстро посмотрел на двух товарищей. Один кивнул. Другой смотрел в сторону джунглей так, словно сила его взгляда могла раскрыть тайну. Тайну можно было раскрыть, только отправившись ползком в джунгли и столкнувшись с нею там.

Райдер кивнул и, глядя на свою команду, показал вверх. Все трое поползли к голове колонны и исчезли почти мгновенно. Мелла пополз дальше по линии, отправляя парней вперёд готовить периметр. Подполз Дэниелс, рация неуклюже переваливалась по его спине из стороны в сторону.

– Угол говно для батареи 'гольф', – прошептал Дэниелс. – Между ними и азиатами хребет. 'Сто пятым' придётся стрелять по ним почти отвесно вверх, чтобы падало отвесно вниз, а 'гольф' так далеко, что снаряды не долетят. Если стрелять по более пологой траектории, чтобы покрыть дистанцию, то попадут либо в передний склон, либо будет перелёт через цель. Думаю, нам следует использовать ротные шестидесятки. Выстрелы в десять раз легче, но они попадут в цель. Я их уже вызвал по связи.

Меллас кивнул, благодарный Дэниелсу за предусмотрительность. 'Хорошо', – сказал он.

Дэниелс вновь двинулся вперёд, в то же время крутя регулятор частоты, чтобы передать своей батарее сообщение готовиться и что будут задействованы миномёты; затем он опять покрутил регулятор и связался с миномётным отделением. Меллас и Дэниелс натолкнулись на Ванкувера, который лежал перед ними, устроив пулемёт на гниющей ветке. Коротышка полз к Мелласу, протягивая трубку рации. Меллас схватил её, ожидая, когда Дэниелс закончит с миномётами. Он отметил, что огневая группа Райдера и Гамбаччини с гранатомётом М-79 уже ушла. 'Это шкипер', – прошептал Коротышка.

– Жду доклад о местонахождении, – сказал Фитч. – Приём.

– Мы ни капли не продвинулись с момента последнего, – прошептал Меллас. – Приём.

– 'Браво-раз', доложите о местоположении. Как поняли?

– Секунду. – Руки Мелласа дрожали, когда он доставал карту. Джунгли не давали возможности засечь какие-либо ориентиры. Он попытался вспомнить местность, по которой они прошли, и оценить расстояния. Это было похоже на навигацию под водой. Он ткнул пальцем в наиболее подходящую точку, чувствуя, что это то же самое место, о котором он радировал в прошлый раз. Подняв брови, он посмотрел на Дэниелса. Не доверяя чужим картам, Дэниелс поводил пальцем по собственной карте с карандашными отметками и значками. Он посмотрел, куда указывал Меллас на своей карте. Поднял большой палец. Меллас передал координаты. Если он ошибся, вместо противника снаряды упадут на команду Райдера или на них самих.

Фитч отдал трубку, разрешив капралу Девону, командиру отделения 60-миллиметровых миномётов, вернуться на связь.

Заговорил Дэниелс: ' 'Браво-виски', это 'браво-раз-раз', вызываю огонь. Приём'.

И Меллас остался не у дел.

Он сел, пока Дэниелся вызывал огонь. Он заметил, что на земле, в том месте, где они остановились, полно муравьёв. Он едва мог отыскать спины некоторых парней, потому что они залегли под листвой. Чирикнула птичка. Он не был уверен, что вся эта история не есть просто глупая тренировка.

Глухой стук мин, вылетающих из ствола, потряс его. Учитывая все те часы, что они шли, его поразило, что выстрелы раздались так близко. Пронёсся стремительный свист и, когда почти отвесно упали 60-мм мины, раздался громкий грохот. Звуки были приглушённые и казались очень далёкими. Меллас подумал, неужели они так плохо сориентировались по карте.

– Вправо пятьдесят. Уменьшить прицел на сто, – шептал Дэниелся, корректируя на слух. Второй залп попал прямо по идущему над ними гребню. Раздались звуки в десять раз мощней, более не приглушаемые землёй. Дэниелс запросил четыре залпа. Затем он сделал поправку вправо и попросил ещё четыре залпа. Меллас был поражён: всё происходило механически, поражая, тем не менее, людей.

Пэт тихонько лежал рядом с Арраном, сидящим у дерева. Пёс тяжело дышал, и потому казалось, что он ухмыляется. Странные красноватые уши стояли торчком.

Зашелестела рация. Коротышка подал Мелласу трубку: 'Мне нужны сведения о 'баскетбольной команде'.- Это был Фитч, он использовал радиокод для огневой группыы. – 'Большой Джон-шесть' хочет знать. 'Гольф-шесть' также запрашивает, почему он находится в состоянии готовности и не стреляет. Приём'.

– Передайте, что литера 'дельта' считает угол неподходящим. Нас закрывает гребень, и миномётами обстреливать лучше. И я не могу пойти и спросить у грёбаной 'баскетбольной команды', каков счёт, потому что не знаю, где она в точности находится. Это ещё одна причина, почему нам не нужна артиллерия прямо сейчас. Приём.

Фитч, смеясь, ответил: 'Ладно. Сообщите как можно скорее. Конец связи'.

Муравей больно укусил Мелласа, он едва сдержал крик. Он заметил, что Пэт прижимает лапы к земле и отводит голову назад, словно отталкивая муравьёв. Некоторые парни наносили средство от насекомых на лица и ноги. Он посмотрел на часы. Прошло только пять минут. Ещё несколько мин ударили в чащу; взрывы сотрясали под ними землю, хоть и казались далёкими. Меллас хлопнул по мухе и – промахнулся. Она увернулась и приземлилась на Коротышку, который сделал то же самое. Прошло ещё две минуты. Дэниелс передал миномётам погодить минутку. Один из ребят осторожно подвигал ногой вперёд и назад, вероятно стараясь вернуть кровообращение в затёкшую ногу. Муха снова уселась на Мелласа. В тот же миг джунгли разнесло в пух и прах.

Словно кто-то с мощным звуком разорвал лист бумаги. Заклекотали винтовки М-16 в автоматическом режиме, заставив Мелласа вздрогнуть и зажмуриться. Всего лишь в нескольких метрах перед собой он услышал более размеренный и мощный стрекот автоматов АК-47, имевших больший калибр. Меллас, зарывшийся было лицом в землю, поднял глаза, стараясь увидеть сквозь джунгли, откуда исходит звук. Раздавались быстрые очереди более лёгких и скорострельных винтовок М-16 огневой группы Райдера; очереди чередовались, когда один стрелок прикрывал другого, пока тот вставлял новый магазин. Невнятный клёкот винтовок М-16 в автоматическом режиме отвечал более размеренному и вескому перестуку автоматов АК-47. Пули АК защёлкали над головой, срезая ветки. Листья, кора и щепки дождём посыпались на каски и спины бойцов. Прозвучал короткий хлопок взрыва, за которым почти сразу последовал глухой удар более громкого разрыва, – это Гамбаччини выстрелил гранату. Вверх от них по склону кто-то кричал. Джунгли полнились треском. Кричала рация: 'Какого хрена происходит? Вас атаковали? Приём'.

Меллас едва мог говорить, потому что в горле клокотала кровь. Воздух сошёл с ума от бьющего по ушам грохота автоматического оружия. 'Никак нет! – Меллас не сознавал, что кричит. – 'Баскетбольную команду'. Приём'.

– Где они? Дай их координаты. Приём. – Голос Фитча осадил Мелласа, который прикрыл одно ухо ладонью, чтобы слышать то, что говорит Фитч. 'Примерно в двадцати пяти метрах, азимут ноль-четыре-пять. Может быть, меньше. Не знаю. Я ни черта не вижу', – задыхаясь, произносил слова Меллас.

– Пусть поддаст твоя артиллерии. Перенести огонь 'шестидесяток' поближе? Приём.

– Никак нет, – Меллас задыхался. – Я не знаю, где находится команда. – Хватал ртом воздух. – Литера 'дельта' сейчас выйдет на связь с артиллерией. Приём.

Меллас был в замешательстве от внезапности происходящего. Ведь до этого всё было так организованно, так легко. Сейчас он не мог даже определить, откуда шла стрельба. Должен ли он последовать за Райдером или остаться и ждать его? В голове крутились одни только вопросы и – ни одного ответа. Он решил оставаться на месте.

Пуля из АК-47 вылетела с достаточной энергией, с пронзительным свистом прошила толстую ветвь, раскинувшуюся над головой Мелласа, и затерялась в густых джунглях за его спиной.

Потом наступила тишина. Будто последний нестройный треск выстрелов разом прекратил все звуки. Все учащённо дышали. Крот, зарывшись пальцами ног в землю, лежал за пулемётом, уперев приклад в плечо и устремив взгляд в джунгли вдоль ствола, словно хотел разрезать их глазами.

Из леса не доносилось ни звука.

Меллас подполз к Коннолли и прошептал: 'Надо связаться с Райдером'.

Коннолли кивнул. Он сложил ладони рупором и позвал придушенным полушёпотом: 'Райдер!- Голос пронзил тишину, словно луч света тёмную пещеру. Нет ответа. Зажужжало какое-то насекомое. – Райдер, тащи жопу сюда. Назови меня по имени, когда будешь близко, чтоб я знал, что это ты! – Коннолли повернулся к Мелласу. – Он вряд ли ответит, сэр'.

В рации зашипело статическое электричество. Меллас знал, что за ним последует. 'Это 'браво-шесть'. Сообщи обстановку. 'Большой Джон' сильно возбуждён. Приём'.

– 'Шестой', это 'командир-раз'. Пока без изменений. Приём.

Наступила долгая пауза. Фитч понимал как любой другой, что в данный момент отправляться на поиски Райдера неразумно. Он будет стрелять во всё, что движется. Так же поступит и СВА, сколько бы их там ни было. Рация опять зашипела: 'Понял тебя. Но ты должен сообщить мне обстановку как можно скорее. Приём'.

– Понял вас. Работаем над этим. Приём.

– Принял. Конец связи.

Прошли три долгие минуты. Затем из зарослей донёсся шум. Винтовки разом поднялись, нацеливаясь на звук. Конноли поднял руку, не давая открыть огонь. Из леса послышался шёпот: 'Шулер!'

Винтовки опустились.

– Сюда! – шёпотом отозвался Шулер.

Последовала короткая сумятица, и Райдер, низко согнувшись, ввалился в периметр, за ним двое из его команды и Гамбаччини с М-79, чей ствол ещё дымился. Они упали на землю. Райдер подполз к Мелласу. Он тяжело дышал. Лицо перемазано грязью и потом. Рубашка парила. 'Два гука, – сказал он. – Может, больше. Мы увидели друг друга одновременно. – Грудь его вздымалась, пытаясь вдохнуть больше воздуха. – Мы с ними открыли огонь. Мы залегли. Стреляли во всё, что можно. Возможно, одного я подстрелил. Они смылись'.

– Куда?

Райдер отрицательно покачал головой: 'Почём, на хрен, мне знать. Вниз под гору'.

– Значит, на юг, – сказал Меллас, доставая карту. Он отвёл отделение назад, пока Дэниелс обрабатывал район к юго-востоку от них артиллерийским и миномётным огнём, корректируя 105-миллиметровки по своей рации, а 60-миллиметровки по рации Коротышки. Через пятнадцать минут отряд вернулся в подвергнутый обстрелу район, все настороже; Пэт весь дрожал от возбуждения, но полностью повиновался Аррану.

Пэт взял след и начал преследование. Отделение последовало за Пэтом вниз, в долину. Они продирались сквозь всё более и более густые заросли, временами натыкаясь на разбитые деревья и свежие комья земли, вывороченные артиллерией. За исключением этих незначительных знаков да оставшейся от взрывов вони, получасовой огневой удар и бой не произвели на джунгли никакого впечатления. Морских пехотинцев охватывала усталость.

Затрещала рация: ' 'Браво-раз', это 'браво-шесть'. 'Большой Джон' требует боевого донесения. Он не может больше ждать. Ему надо идти на доклад к 'Лесорубу-шесть'. На меня тоже наседает 'гольф-шесть', хочет знать, как отработала его артиллерия. Приём'.

– Подождите, – сказал Меллас. Он вздохнул, держа трубку перед губами и раздумывая. Мелласу хотелось верить, что что-то произошло, что-то хорошее, о чём он может доложить. За четверть часа они расстреляли кучу боеприпасов. Райдер проделал невероятную работу, выясняя причину тревоги. Никто не пострадал. Это была хорошая работа. Меллас хотел верить, что они справились хорошо. Хотел верить, поэтому верил.

– 'Браво-шесть', это 'браво-раз'. Наша литера 'ромео' уверен, что, открыв огонь, точно попал в одного. Он видел только двух гуков, но, судя по шуму, там должно было быть больше. У нас без сомнения один вероятный убитый. Приём.

Последовала пауза. 'Как насчёт ущерба, причинённого артиллерией? Приём'.

Меллас посмотрел на Коротышку. Коротышка, всё так же согнувшись, покачал головой и сплюнул: 'Не знаю. Я всего лишь, блин, радист'.

Заговорил Шулер: 'Дайте им, мать их, вероятный ущерб, и пусть уже отстанут от шкипера. Они не отвяжутся, если мы не сообщим им, сэр'.

– Я не могу дать им никакой грёбаной вероятности, – сказал Меллас. – Какие у меня доказательства?

– Им не нужны никакие сраные доказательства. Им нужна оценка причинённого артиллерией ущерба. Скажите им, что здесь повсюду всевозможные следы крови. Им всегда это нравится.

Меллас посмотрел на Дэниелса. Дэниелс поднял руки ладонями наружу и пожал плечами. Ему было наплевать.

Меллас включил рацию: ' 'Браво-шесть', это командир 'браво-раз'. У нас один вероятный убитый. Это всё. Приём'. Он не собирался лгать только для того, чтобы артиллерийскому офицеру стало хорошо.

Итак, одна вероятная жертва превратилась в факт. Фитч радировал об этом в батальон. Майор Блейкли, оперативный офицер батальона, утвердил её за батальоном как подтверждённую, потому что Райдер сказал, что видел, как упал тот парень, в которого он выстрелил. Командир артбатареи, однако, приписал эту жертву своему подразделению. Рапорты, таким образом, должны были отразить двух убитых солдат СВА. Так они и отразили. Но в полку это показалось странным – двое убитых безо всяких вероятных потерь. Поэтому вероятную жертву добавили. Это была осторожная оценка. Это было разумно, потому что если вы убили двоих, тогда, принимая во внимание, что СВА свои трупы забирает, у вас должны быть и вероятные убитые. Те же самые соображения пришли в голову и командиру артиллерийского батальона: четыре подтверждённых убитых, два вероятных – вот о чём штаб доложит командиру двадцать четвёртого полка МП полковнику Малвейни на полковом совещании. Однако к тому времени, как сведения достигли Сайгона, две вероятные потери превратились в подтверждённые, но ведь нет смысла иметь шесть подтверждённых потерь без вероятных. Посему четыре вероятных были прибавлены. Теперь всё выглядело правильно. Десять убитых солдат СВА и ни одного раненого с нашей стороны. Хорошая работа за день.