Маттерхорн

ГЛАВА ПЯТАЯ

Иным было настроение в батальонном КП у зоны высадки. Подполковник Симпсон откупорил вторую бутылку 'Уайлд Тёки' и щедро разливал узкому кругу лиц, прибывшему на гору вместе с ним.

– Я чую их, чёрт побери, – говорил Симпсон, наливая по новой Блейкли и Стивенсу. – Я их чую. – Мерцающий свет шипящих фонарей 'Коулмэн' отбрасывал на стены тени пяти офицеров, сгрудившихся вокруг низких сухпайковых ящиков, служивших столиком для карты. Блейкли выпил свой бурбон неразбавленным, но Стивенсу питьё нравилось не слишком, и он развёл его добрым количеством 'Севен-Ап', чтобы перебить вкус. Когда полковник начинал пить, то ясной точки остановки не существовало, покуда полковник сам не прекращал пить. Младшие офицеры первыми не останавливались – таков был протокол. Капитан Бэйнфорд, авианаводчик, и капитан Хиггинс, офицер разведки, устало сидели на земле, привалясь спиной к стене, и не принимали участия в группе вокруг карты. Они боролись со сном. Батальонные радисты тоже получили по глотку виски, – Симпсон был справедлив с рядовыми, – но держались особняком и вели себя тихо, следя за беспорядочным ночным радиообменом.

– Итак, сэр, – громко рассуждал Блейкли, – у нас получился компромисс. Нельзя пожаловаться.

– Господи, можно, нельзя, – сказал Симпсон. – Две роты в джунглях лучше, чем одна. – Он помолчал, быстро опрокинул стакан, вздохнул и причмокнул губами. – Чёрт возьми, хорошее виски!

– Да, сэр, – согласился Блейкли, отпивая своё. Он знал, что если они что-то обнаружат в долине в течение следующих нескольких дней, то вряд ли генерал Найтцель сможет противиться каким-нибудь действиям против известных вражеских войск, оперирующих к северу от них. Маттерхорн удерживал западный край хребта Маттера, этого пути наступления в населённые равнины. Независимо от того, насколько сильно чувствовалось политическое давление, которое отвлекало почти весь полк на операцию у Камло, он должен был бы ответить. Мозг Блейкли рисовал воображаемую сцену в расположении дивизии, в которой он был начальником штаба и консультировал генерала по политическим осложнениям и как они взаимодействуют со стратегическими сложностями. Он улыбнулся своей мечте. Симпсон прав. Это чёртово 'Уайлд Тёки' льётся всё мягче и мягче.

Блейкли мысленно ещё раз просмотрел план по замене. Изначально всё было просто: выполнять основную задачу двумя ротами в долине – вынюхивать, выявлять. 'Чарли' менялась с 'браво' на Маттерхорне, 'альфа' менялась с 'дельтой' на Эйгере. Потом возникла идея групповой оргии у Камло с подтягиванием всех назад на ВБВ для подготовки к ней. Поэтому план следовало поменять. Затем появляется компромисс Малвейни с Симпсоном. Оттого-то сейчас 'браво' и 'дельта' направляются в долину вместо ВБВ. Следовательно, и этот план нужно было поменять. В голове его возник вопрос: когда последний раз подвозились пайки на Эйгер для 'дельты'? Раньше это не имело значения, потому что первоначально 'дельта' возвращалась на ВБВ вместе со всеми. Потом пришло в голову, что если 'чарли' возвращается на ВБВ вместо Маттерхорна, то тем самым оголяются батарея 'гольф' и штаб батальона, пусть и ненадолго, на время замены. Это мысль вытеснила вопрос о поставке продовольствия роте 'дельта'.

– Сэр, – сказал он Симпсону, – я сейчас подумал о прикрытии батареи. Без роты 'браво' она будет какое-то время открыта, до тех пор пока мы не переведём её на ВБВ.

– О чём мы говорим? О паре часов? Блейкли, они морпехи. Если гуки окажутся настолько тупы и нападут на нас, то батарея не подпустит их, и вместо того чтобы высаживать 'дельту' в долине, мы бросим её назад сюда и перестреляем гуков с двух сторон. – Он обнял Блейкли за плечи. – Ты отличный штабной офицер, Блейкли, но очень уж мнительный. – Он взял стакан Блейкли и наполнил его 'Уайлд Тёки'. – А сейчас расслабься. Это приказ. – Он передал полный стакан Блейкли.

Блейкли улыбнулся и принял стакан. 'Не могу не подчиниться приказу, сэр'.

– Абсолютно правильно, не можешь.

Блейкли выпил. Проклятье, Симпсон умеет выбирать хорошее виски. Огонь побежал из желудка к рукам и ногам. Стало хорошо. У батареи будет лишь небольшое окошко уязвимости, во время которого ей придётся защищаться самой. Он мнителен, Симпсон прав. Короткий миг Блейкли раздумывал, кто будет подрывать брошенные блиндажи на Маттерхорне, но тут остальные офицеры дружно рассмеялись. Симпсон откуда-то вытащил очередную бутылку 'Уайлд Тёки' и, открывая её, широко ухмылялся. 'Он, должно быть, такой же уставший, как и я', – подумал Блейкли. Полковник был прав и ещё кое в чём – Блейкли нужно больше расслабляться. Кроме того, ничего хорошего не прибавится к его характеристикам, если он поведёт себя как растяпа и попадётся Симпсону под горячую руку. Растяпы никому не нравятся. Опять же, он был нужен Симпсону. В Симпсоне хватает крутости; в корпусе МП 'Серебряные звёзды' зарабатываются нелегко. Но у Симпсона руки не доходят до деталей. Вот поэтому Симпсон и держит его у себя. Блейкли, смакуя, сделал глоток. Нужно отдать должное старику: Симпсон умеет выбирать виски. Это был целый охерительный кошмар всё вывернуть в обратную сторону, раз Симпсон дал слово, что может выставить две роты в долину вместо того, чтобы выводить весь батальон на равнины. Одно маленькое изменение, только одно, и всё грёбаное продовольствие и боеприпасы, всё, что намечено на один маршрут, должно быть развёрнуто и двинуто по другому. Сложна хорошая штабная работа. Мозги Блейкли поплыли; краем уха он прислушивался к шуткам и пересудам офицеров. Жалел, что не дома. Жалел, что не спит. Он выпил остатки виски. Почему не расслабиться, когда можно? Если все напиваются перед началом операции у Камло, почему он должен отставать? Ведь хочется же выглядеть командным игроком.

Перед восходом рота 'браво' разбилась на вертолётные команды в зоне высадки. Парни с полной выкладкой, тяжёлые, неуклюжие, уселись в единую линию, протянувшуюся до самой вершины горы, и ожидали прибытия вертушек с первым лучом зари. Артиллеристы занимались своими делами: укладывали снаряжение и сновали между, а иногда и через морпехов, расположившихся на земле. Некоторые посматривали на пехоту с любопытством, но в основном старались не замечать, чтобы не испытывать судьбу.

Когда же Ванкувер прогулялся по зоне в предрассветной полутьме, нарочитое равнодушие артиллеристов было поколеблено.

– Откуда он, нахрен, взялся?

– Грёбаное кино. Ты разве не знаешь, что Промежность снимает кино об этой операции?

– Не смогли уговорить Джона Уэйна, вот и взяли его.

– Не-е, хрен там. Снимают задний план для 'Хантли и Бринкли'.

– Ты заметил, что тащила эта мамочка? Грёбаный обрезанный М-60. Господи боже!

– Разве такой штукой что-нибудь подстрелишь? Куча ретивого дерьма.

– Ну, не знаю, чувак.

– Это фигня. Ты не сможешь его удержать.

– А кого, нахрен, волнует, сможешь ли ты удержать грёбаный М-60?

Меллас переходил от команды к команде, проверяя, всё ли в порядке. Он подошёл к последней, с Бассом во главе. Коротышка, намотав на шею зелёное полотенце, лежал на земле, прикрыв глаза.

– Думаю, мы упаковались, сержант Басс, – сказал Меллас.

Басс посмотрел на него. 'Думаю, да, лейтенант'.

Смущённый своим явным беспокойтвом, Меллас прошёл туда, где, закрыв глаза и сунув голову в каску, на спине лежал Гудвин.

Меллас зашептал, так, чтобы больше никто не слышал: 'Эй, Шрам'.

Гудвин кашлянул.

– Ты взял трусы?

– Не-е, это херня, Джек. Он них только жопа воспаляется.

– Угу, – прошептал Меллас. Он пощупал бледно-зелёную футболку, которую подкрашивала мать.

– Почему ты всех называешь Джек?

Гудвин открыл глаза и посмотрел на него: 'Так легче запомнить имена'.

– О, – сказал Меллас. – Точно!

Гудвин опять закрыл глаза.

Меллас прошёл туда, где со своей командой лежал Джексон. Джексон посмотрел на Мелласа, устроив затылок на своём огромном рюкзаке. Проигрыватель был привязан телефонным проводом сверху. 'Все уложились, Джексон?' – спросил Меллас в третий раз.

– Так точно, сэр, – как бы говоря своим взглядом 'скрывать мне нечего', Джексон смотрел в глаза Мелласа. Затем перевёл взгляд на линию усталых тел своего отделения. Меллас видел, что у всего отделения скучающее выражение на лицах 'ждём автобуса' скрывает все остальные эмоции.

– Не можешь без своей музыки, а? – спросил Меллас.

– Никак нет, сэр. Не так чтобы очень.

– Сколько она весит?

Кортелл, командир второй огневой группы, который сидел рядом со своим другом Вильямсом, хохотнул. 'Чувак, – сказал Кортелл, – нельзя нести ничего легче, чем музыка'.

Джексон выставил толстый средний палец в сторону Кортелла: 'Тебе легко говорить, ты её не тащишь'. Он повернулся к Мелласу: 'Я переношу страдания, чтоб у моих парней была музыка, а Кортеллу всё смешки'.

– Господь да сделает твои ноши лёгкими, – сказал Кортелл.

– Угу, жаль его сегодня здесь нет, пастор.

– Где двое или трое собраны во имя его, там господь посреди них. – Кортелл привык к шуткам над своей христианской верой и платил той же монетой.

Меллас раскусил каламбур Джексона и оттого почувствовал себя более уверенным при Джексоне в качестве командира отделения. 'Почему ты не взял небольшой магнитофон?' – спросил он у Джексона.

Джексон помолчал, обдумывая ответ: 'Наверное, мне просто нравится смотреть, как крутится пластинка'.

Меллас засмеялся, но понял, что хотел сказать Джексон. Так или иначе, кассета была иностранкой – японкой, экзотикой. От проигрывателя же в 45 оборотов, верно, так веет домом, насколько это вообще возможно в джунглях.

Мимо прошёл капрал Арран с Пэтом на поводке, тот бежал чуть сзади справа и обнюхивал всё, что представляло интерес, кивал головой и счастливо пыхтел в ответ на приветствия морпехов. Он обнюхал Мелласу штанину и потрусил туда, где к рюкзаку привалился Вилльямс, подложив под голову большие фермерские ручищи. Вилльямс сел и, улыбаясь, потрепал красноватые собачьи уши, довольный тем, что пёс выбрал его. 'Люблю собак, – сказал он Мелласу. – Кажется, они это знают. – Он повернулся к Пэту, ухватил за холку и ласково помотал его головой вперёд и назад. – Эй, дружище, эй! Что поделываешь во Вьетнаме? – Пёс лизнул Вилльямсу руку, потом щёку, и Вилльямс засмеялся. – Ты знаешь об этом не больше моего, а, дружище?'

Арран тихонько свистнул, и Пэт потрюхал за ним. Меллас пошёл дальше по линии морпехов и остановился, дойдя до Поллини, который перевязывал миномётные мины на рюкзаке. Он напомнил Мелласу мышь, деловито раскладывающую вещи по местам в захламлённом гнезде.

Поллини поднял голову: 'Здравствуйте, лейтенант Меллас, сэр'. – Он широко осклабился. Лицо было измазано грязью. 'Поллини, ты когда-нибудь умываешься?' – негромко спросил Меллас.

Поллини грязной рукой коснулся лица, потёр щёку, посмотрел на ладонь и, конечно, ничего нового не обнаружил. Его большие руки с жёлтыми ногтями выдавали бывалого плотника, а вот лицо под щёткой чёрных курчавых волос напоминало лицо мальчика-певчего, упавшего в грязь. Он посмотрел на Мелласа и снова ухмыльнулся: 'Я умывался сегодня утром, сэр, и брился тоже'.

Подошёл Джексон, лёгкая досада отразилась на лице, потому что Поллини оказался не готов к выходу. 'Недолёт, ты не брился сегодня утром, – сказал Джексон. – Ты никогда не бреешься'.

– Брился, – Поллини встал. – Спроси у Кортелла. – Он повернулся к Мелласу. – Я брился.

Джексон опустился на колени возле бесформенного рюкзака Поллини и стал затягивать провод и утряхивать вещи. 'Недолёт, чёрт тебя подери, – сказал он, закрепляя провод на месте. – Лейтенант, клянусь, три минуты назад у него всё было увязано'.

– Мне нужно было достать… – сказал Поллини.

Джексон прекратил увязку: 'Что нужно было достать?'

– Кое-что.

– Недолёт, ты жрёшь свою еду?

Поллини ухмыльнулся. Ухмылкой он защищался от больших и более грамотных людей. 'Вот, только банка персиков. Ночью я сидел на посту подслушивания и пропустил завтрак'.

– Как это ты пропустил завтрак? – Джексон повернулся к Мелласу. – Я дал ему двадцать минут, пока мы снимали сигнальные ракеты и 'клейморы', сэр.

– Ладно, Джексон, – Меллас повернулся к Поллини. – Ты же знаешь, что тебе понадобится вся еда, какую сможешь унести. Почему просто не пошёл и не взял из ящиков, что лежат на территории?

– Не знаю, сэр.

– Ты не знаешь, потому что ты грёбаный тупица, – сказал Джексон.

– А теперь сложи назад свои вещи. Где персики?

Поллини полез в большой карман. Его маленькая не по размеру полевая форма сидела на нём как костюм клоуна. Он достал банку и отдал Джексону, который запихал её обратно в рюкзак Поллини, сердито освободив в нём пространство для неё.

Поллини насупился, словно собрался расплакаться. 'Я не тупица', – сказал он.

– Ты и есть сраный тупица, – сказал Джексон.

– Перестань, Джексон, – сказал Меллас.

Он повернулся к Поллини: 'Недолёт, нужно учиться думать о своих делах. Вертушки будут здесь через пять минут, а тут ты попёрдываешь и трескаешь еду'.

– У меня не было завтрака, – упрямился Поллини, припёртый к стенке.

Меллас почувствовал, как нервы, и без того расстроенные, задёргались, несмотря на вынужденное спокойствие. 'Проверь, чтобы он подготовился к отправке, Джексон', – сказал он, решив, что будет лучше замять тему. Он отошёл и устроился на земле. Закрыл глаза, надеясь притвориться спящим. Постепенно до сознания дошёл гул самолёта, скрытого в вышине облаками. Он догадался, что это самолёт, а не вертолёт, по ровному гудению и отсутствию однообразных шлепков вертолётных винтов, хлопающих по воздуху. Лёжа он посмотрел вверх, ничего не увидел и с интересом скучающего человека, ищущего развлечений, стал осматривать край, из которого шёл звук. В какой-то миг он поймал проблеск большого самолёта, свинцовую вспышку среди плотных туч. Затем самолёт снова исчез. Казалось, он кружит и спускается всё ниже. Когда он, наконец, показался из облачного покрова, то летел далеко на северо-востоке, над долиной, в которую их должны были забросить. Это был большой самолёт с пропеллером.

– Похоже на транспортный самолёт, – сказал Меллас Гамильтону. – Как ты думаешь, что он делает?

– Будь я проклят, если знаю, сэр, – Гамильтон даже не удосужился взглянуть. Он зазубривал радиочастоты и позывные.

Самолёт лёг в ленивый разворот, набирая высоту над линией хребта, идущего от Маттерхорна к Вертолётной горе и дальше на восток. Развернувшись, он лёг на одну линию с хребтом и пошёл прямо на них. Он приближался. Теперь за ним следило уже несколько человек. Красивый слабый шлейф тянулся за этой серовато-серебряной точкой, едва различимой на облачном фоне. Гудение стало громче. Самолёт шёл точно на цель. Кое-кто из бойцов поднялся на ноги.

– Какого чёрта? – сказал Меллас. Он вскочил.

Самолёт проревел над самой головой, чётко пронеслись знаки ВВС США, оглушил рёв четырёх турбовинтовых двигателей. В один миг их заволокло химическим туманом. Люди закашляли, захрипели, посыпались проклятия. Меллас видел, как Фитч с бегущими из глаз слезами кричит по рации Релсника в батальон, стараясь узнать, что происходит, и требуя прекратить. Самолёт уменьшился в пятнышко в сторону юго-запада, поднялся на новую высоту над лаосской границей и затерялся среди туч. Единственным свидетельством его пролёта было то, что вся гора воняла, словно облитая средством от москитов.

Гамильтон поднял воображаемый стакан: 'Пью за грёбаные военно-воздушные силы'.

Меллас со слезящимися глазами пошёл туда, где сидела группа ротного КП. Фитч держал трубку, ожидая ответа из батальона. 'Я связался с Бэйнфордом, передовым авианаводчиком батальона', – сказал он, когда Меллас приблизился на расстояние слышимости.

Через минуту трубка затрещала, и Меллас услышал скрипучий голос: 'Это дефолиант. Мы заказывали его на завтра, но, похоже, где-то случилась осечка. Просим прощения. Для вас вреда никакого. Он просто убивает растения. Называется 'Эйждент Орандж'. Это чтобы не давать противнику укрытия. ВВС сыплют его вовсю, людей он не беспокоит'.

– Меня он беспокоит, – воскликнул Меллас. Фитч проигнорировал его.

– Понял вас. 'Браво-шесть' – конец связи.

Фитч повернулся к Мелласу: 'Ты слышал, это для уничтожения растений. Летуны, чёрт бы их побрал', – бормотал Фитч проклятия, утирая слёзы.

Подошёл Хок и отдал Фитчу свою жестянку из-под груш, дымящуюся от кофе.

Рокот приближающихся с юга птичек прервал, наконец, неспокойную летаргию. Меллас кинулся было к своему снаряжению перепроверить боеприпасы и оружие, но вспомнил, что Гудвин будет грузиться первым, и снова сел. Быстро подлетела первая вертушка. Воздух наполнился рёвом, лопасти взбаламутили воду в лужицах на вязкой глине.

Гудвин со своей вертолётной командой помчался по открытой площадке. Пересчитывая людей, он хлопал их по спинам и отправлял в разверстую пасть в задней части вертолёта. Рампа поднялась, и он улетел. Почти сразу же прилетела вторая птица, за ней третья. Меллас видел, как по зоне высадки бежит сержант Ридлоу и большой пистолет болтается на его бедре. И вот уже сам Меллас бежит через зону высадки, Гамильтон трусит рядом, нагруженный рацией и прочим снаряжением.

Перед посадкой Меллас тоже считал людей. Он показал командиру экипажа большой палец, и, поглотив всех, вертушка скользнула в пространство, спрыгнув с вершины для набора скорости. Меллас достал компас и всё время cверял направления, чтобы сразу же сориентироваться после приземления.

Справа смутный чёрный кряж, остававшийся их постоянным спутником на горе и добираться до которого требовалось целый день, пронёсся мимо в считанные секунды. Внизу под ним открылись крутые, покрытые джунглями склоны, изрезанные обильными потоками. Джунгли заканчивались, как только доходили до дна долины, им на смену заступала слоновая трава. Карта полнилась путаными рядами контурных линий. В нескольких местах линии даже не смыкались – картографы напортачили.

Кабина наклонилась, шаг лопастей изменился. Усилился рёв двигателя. В горле у Мелласа опять трепетало. Навстречу им бросилась трава, сменив свою иллюзорную гладкость на реальность десятифутовой высоты. Вертолёт с грохотом сел, всех отбросило в заднюю часть. Рампа опустилась, и они полезли наружу, на полном бегу топча примятую ветром траву под ногами. Меллас немедленно взял влево и начал размещать людей на площадке высадки по назначенным местам.

Ничего не случилось. Над винтовочными стволами, нацеленными в траву, засветились улыбки. Через несколько минут Меллас увидел, как Фитч и Хок бегут через зону высадки к командной группе роты 'чарли'. Меллас пошёл присоединиться к ним. Подходя, он видел, что парни роты 'чарли' почти выбились из сил, что их форма, тёмная и мокрая, прилипла к телу. Тропические язвы у них были ещё хуже тех, что Меллас видывал на Маттерхорне.

Меллас заметил радиста и пошёл к человеку, который лежал на земле и был похож на командира взвода. Тот устало посмотрел на Мелласа. На широком лице красовались короткие густые усы. Никак нельзя было определить звание, только интуитивно, но казалось, что этот человек за главного. 'Привет. Я лейтенант Меллас, первый взвод роты 'браво'. Вы, парни, выглядите усталыми'.

Человек почесал ухо и скривился. Он протянул мускулистую руку: 'Я Джек Мэрфи. 'Чарли-раз'. Мы умерли два дня назад, и сейчас у меня посмертные галлюцинации, что я сижу в зоне высадки и жду отправки из этого сраного места. Это Сомервилл, – он показал на радиста. – Его тоже тут нет'. Лицо Мэрфи исказилось, голова коротко дёрнулась. Казалось, он сам этого не заметил, так же как и его радист.

– Они, мать их, загоняли нас до смерти, – сказал Сомервилл.

– Какая тут местность?

– Отвратительная, – сказал Мэрфи. Снова голова коротко дёрнулась в сторону, лицо исказилось. – Грёбаные горы. Скалы. Прячутся в грёбаных тучах.

Меллас сделал вид, что не заметил тика. 'Трудности с подвозом припасов, я думаю'.

– Нет. Легко.

– Да?

– Не было никакого подвоза.

– А-а, – Меллас решил, что Мэрфи не расположен к разговору. Но Мелласу нужна была информация. – Я слышал, вас атаковали.

– Угу.

– Что произошло?

Мэрфи прокашлялся и поднял себя до сидячего положения. Его рюкзак изменил положение вместе с ним, словно часть тела. Затем он кое-как поднялся на ноги. Он был примерно на два дюйма выше Мелласа. Он показал на что-то невидимое в слоновой траве: 'Вон там местность становится очень крутой, много грёбаных ручьёв и прочего дерьма. Верёвки есть?'

– Угу. По одной на отделение.

– Хорошо, – сказал Мэрфи. – Ну что, примерно в четырёх днях отсюда, если пойдёте там, где шли мы, и рискнёте попасть в засаду, будет крутой блядский холм. Гуки понарыли в нём уступов, значит, у них явно было много времени на подготовку блиндажей. Как только головной и ещё один парень начали подъём, так вся херня словно с цепи сорвалась. Гуки подстрелили обоих и ещё двоих.

– А вы?

– Кто же, мать их, знает? – Мэрфи всё рассказал Мелласу. Они растянулись вдоль речки, что бежит под холм. Местность даже для коз неподходящая. Под прикрытием гранатомётов М-79 они забрали тела и дальше не пошли. Им пришлось быстро расчищать посадочную площадку для эвакуации раненых. Но муссон нагнал туману; во всяком случае, в этой невозможной местности не нашлось нормального места, поэтому как можно быстрей они поторопились вниз, чтобы выйти из облаков. На пути вниз умер ещё один.

Мэрфи, утомлённый, снова сел. 'Берегите продукты'. Его дёрнуло два раза.

– Спасибо, – сказал Меллас. Мэрфи в ответ только закряхтел.

Меллас пошёл дальше. Он присоединился к группе из Фитча, Хока и ещё одного, который, как он предположил, был 'чарли-шесть', командиром роты 'чарли'. Парень носил треснутые очки, замотанные изолентой. Форма на нём вся была мокрой и чёрной от гнилой слоновой травы. Она прилипла к телу. Он нервно посматривал в небо.

– Меллас, – приветствовал его Фитч, разворачивая карту, – ты-то нам и нужен.

– Твой восторг едва ли заразителен, – ответил Меллас. Фитч не улыбнулся.

Вмешался Хок, подражая У.К.Филдсу: 'Сынок, ты быстро учишься'.

Фитч нервно хохотнул.

Разговор с Мэрфи расстроил Мелласа, а подражание У.К.Филдсу, чей юмор он всегда считал примитивным, взбесило его.

– Хватит уже, Джейхок, – сказал он.

– Слушаюсь, сэр.

Меллас тут же пожалел, что вообще ввязался в разговор.

Фитч, нервно облизывая губы, словно забыл о замене. Он показывал по карте, расстеленной им на земле, и все, опустившись на колени, склонились над ней. 'Вот здесь схрон боеприпасов, – сказал он. – Капитан Коутс считает, что если мы пойдём по их пути – вот здесь – с риском наскочить на засаду, то нам потребуется примерно три дня. Четыре или пять дней, если выберем более безопасный путь вот здесь, по линии хребта. – Вдруг замолчав, он прикусил губу. Потом посмотрел на Мелласа. – Я хочу, чтобы первым шёл первый взвод. Мы пойдём своим путём, поэтому мне нужен человек, хорошо читающий карты. Прямо сейчас нам надо поскорей убраться из зоны высадки. Наверняка гуки уже прицеливают миномёты. Пойдём по тропе роты 'чарли' до тех пор, пока я не прикажу сворачивать. – Он облизнул губы. – Скажи головному, что 'альфа' спускается по грёбаной тропе с убитым, поэтому пусть погодит палить. – Голос Фитча осёкся, он неуверенно смотрел на сырую шуршащую слоновую траву. Меллас чувствовал тревогу Фитча. Это была первая крупная операция, в которой он командовал целой ротой.

Капитан Коутс крепко спал, расположившись на рюкзаке рядом со своим радистом, который тоже спал.

У Мелласа зашевелилась надежда. Вот два ротных командира, один в себе неуверен, другой свалился от изнеможения, тем не менее, оба получили отряды. Так почему же не он? Он уже видел, как рассказывает землякам, что командовал в бою ротой из 212 бойцов. Нет, из 212 морпехов. Он посматривал на Хока, чувствуя присутствие Хока как помеху, и понимая, что рота перейдёт Хоку, а не ему, если только не нарисуется какой-нибудь капитан, когда сменится Фитч, но и в этом случае рота к нему не перейдёт. Ему просто было нужно больше времени.

Хок, по ошибке приняв взгляд Мелласа за немой вопрос, кивнул в сторону уснувшего командира роты 'чарли' и начал уточнять инструкции Фитча: ' 'Чарли-шесть' смог только описать район тайника. Он не смог показать его на карте, потому что карта неточна. Таким образом, тайник необязательно находится там, где указывает батальон. Коутс говорит, что в некоторых местах показания карты отклоняются до шестисот метров. Мы попробуем добраться до старого базового лагеря гуков, который они обнаружили, – вот сюда. – Хок очертил пальцем широкий район. – Джунгли так густы, что он не уверен, где он был, но похоже на хорошую оборонительную позицию. Первым знаком для вас будут лесные вырубки. Либо они, либо наткнётесь на тропу 'чарли' со стороны горы. Как только замечаете знак, останавливаетесь и зовёте Джима, а он поднимается и смотрит. Я буду месить маршрут с тыла вместе со штаб-сержантом Сэммсом. – Меллас знал, что Сэммс, замкомандира третьего взвода, считается дельным. Но Сэммса связывали по рукам плохие навыки лейтенанта Кендалла по чтению карт до тех пор, пока для Кендалла не истекут обязательные девяносто дней в джунглях и он не вернётся в свою автотранспортную часть.

– А как же 'Киты Карсоны'? – спросил Меллас, имея в виду разведчиков, приданных роте на время операции, бывших солдат СВА, дезертировавших и получавших более высокое довольствие от американцев.

– У них сраная забастовка, – сказал Хок. – Они отправляются с группой КП.

– Хочешь, чтобы я сейчас выступил? – спросил Меллас.

Фитч вернулся в настоящее и приказал Мелласу отвести свой взвод на 200 метров вверх по тропе 'чарли' и 'альфа' и там ждать, когда вся оставшаяся рота смотается из зоны высадки. Мелласа удивило, когда Фитч скзал ему, что роте потребуется примерно полчаса, чтобы цепочкой вызмеиться из зоны.

– Каким пойдёшь? – спросил Хок Мелласа.

– Пятым номером. – Головной будет вести, за ним пёс Пэт с капралом Арраном; стрелок и командир отделения займут позиции три и четыре; за ними пойдёт Меллас, сопровождаемый Гамильтоном с рацией.

– Хорошо. Не хочу, чтобы рота свалила на охоту за грёбаным медведем только потому, что какой-то командир отделения не понимает компаса. Лучше всё время знать, где ты, мать твою, находишься.

– Слушаюсь, сэр, – сказал Меллас, улыбаясь и стараясь понять, почему Хок вдруг стал таким придирчивым.

– Просто будь, нахрен, начеку, – Хок не улыбнулся. – И прячь грёбаный компас, когда будешь по нему сверяться. Человек с компасом – предательский знак для командира.

– Конечно, Хок.

Меллас вернулся ко взводу. Все встали, желая скорее убраться из зоны и чувствуя себя незащищёнными перед миномётами, привлечёнными вертушками. Басс и три командира отделений стали страстно доказывать, что первый взвод уже шёл первым в конце последней операции. Меллас прекратил споры, заявив, что Фитч приказал первому взводу идти головным из-за острой необходимости выйти прямым курсом на базовый лагерь СВА. Все прекрасно понимали, что, может быть, исключая Дэниелса, Меллас лучше всех разбирается в картах, и потому покорились судьбе.

Между отделениями споров не возникло, потому что настала очередь отделения Шулера выступать во главе взвода.

В ожидании выхода Ванкувер ел порошок 'Кул-Эйд' из пакетика. Все уже отказались от попыток отговорить Ванкувера идти в голове отделения.

Меллас радировал Фитчу: ' 'Браво-шесть', это 'браво-раз'. Готовы выкатываться. Идите по следам за моим 'Багз Банни Грэйп'. Приём'.

– 'Браво-раз', – ответил Поллак. – Шкипер говорит надевать шляпу. Приём.

– Вас понял. 'Первый' выходит. – Меллас посмотрел на Ванкувера и показал на слоновую траву. Ванкувер с перепачканным фиолетовым ртом в последний раз припал ко рваному пакетику и отдал остатки Мелласу. Он вогнал патрон в ствол обрезанного пулемёта и вступил в высокую траву, на тропу роты 'чарли'. Меллас посмотрел на пакетик фиолетового порошка со рваными краями, мокрыми от чужой слюны. Он пожал плечами, насыпал себе полный рот и скривился в сторону Гамильтона: 'Боже, как вы терпите эту гадость?' Он зажмурился от кислоты и почувствовал, как рот наполняется слюной. Он помотал головой и двинулся, Гамильтон за ним. Почти сразу же суматоха зоны высадки исчезла из вида и заглохла. Вокруг зашуршала высокая трава. Вскоре они прошли мимо поста боевого охранения роты 'чарли' с двумя бойцами. Чумазый паренёк крикнул: 'Надеюсь, вас не нагнут так, как нас нагнули'.

– Я тоже надеюсь, – отозвался Меллас. – Возьми вот, мне такой вкус не нравится. – Он бросил 'Багз Банни Грэйп' пареньку, и тот, высоко подняв пакетик, улыбнулся. А потом исчез из вида.

Солнца не было, висела только серая морось да поднималась над головами мокрая вздыхающая слоновая трава; нижние части её стеблей уже начали гнить, образуя ещё больше почвы, на которой вырастет ещё больше слоновой травы. Пока они кружили и сворачивали по тропе из смятой травы, Меллас всё время сверялся с компасом, прижимая его к бедру.

Басс, идущий с хвостовым отделением, радировал, что проходит мимо поста БО роты 'чарли'. Мелласа и удивило, и расстроило то, как медленно они движутся, а ведь взвод – это меньше, чем треть роты. Он пошёл дальше, стараясь оценить, сколько ещё нужно пройти, чтобы позади осталось столько тропы, чтобы принять всю роту. Наконец, он приказал Коннолли остановиться. Приказ добрался до Ванкувера в голове колонны, и Меллас всех усадил на землю, чередуя направления винтовок вправо и влево, чтоб держать на прицеле обе стороны тропы. Он ждал сообщения от Фитча, что рота вытянула свой хвост из зоны высадки и можно двигаться дальше. Он чувствовал себя словно отделённым от других, потому что из-за травы видел только одного человека впереди себя по тропе и никого за собой, лишь на веру принимая, что рота всё-таки здесь. Моросящий дождик и мокрая слоновая трава промочили одежду насквозь.

Рация тихонько зашипела: 'Двигайся дальше. Приём'.

– Понял вас, – ответил Гамильтон. – Конец связи. – Гамильтон махнул Коннолли, и все поднялись на ноги, не дожидаясь команды Мелласа. Хороший радист и командир отделения действовали, не нуждаясь в лейтенанте, а Гамильтон с Коннолли прослужили вместе уже много месяцев. Внимание Мелласа привлекла пиявка, которая забралась на него. Правой ногой он постучал по левой, надеясь раздавить пиявку или хотя бы стряхнуть, чтобы не останавливаться и не поливать её репеллентом.

Рота продвигалась толчками, рация попеременно приказывала то стоять, то идти. Рота двигалась как гусеница, создавая где-то посередине сокращение, затем медленно вытягивалась, пока один боец не терял из виду другого. Тогда вперёд или назад – до ближайшей рации – летело сообщение: 'Разрыв в колонне'. Радист вызывал передовой взвод: 'Стойте. Мы вас потеряли'. Все останавливались. Люди закипали от злости.

Потом тыл колонны наваливался на парней, которых остановили. Сообщение летело вперёд или назад – до радиста: 'Контакт восстановлен'. И передняя часть гусеница вслепую двигалась дальше. Неторопливо каждая её часть чувствовала рывок впередиидущей части, и каждый морпех снова продолжал путь короткими и медленными шагами, едва выдирая ботинки из грязи. В это время задняя часть сбивалась в кучу и останавливалась. К тому времени, когда конец колонны рассредоточивался и двигался дальше, впереди снова появлялся разрыв.

– 'Браво-раз', это 'браво', – Отрывистое сообщение рации закончилось треском статического электричества, когда Поллак нажал кнопку передатчика. – 'Альфа' сообщает, что они от четырёхсот до пятисот метров от зоны, поэтому вы должны быть где-то рядом с ними. Приём.

– Понял вас. 'Браво-раз' – конец связи.

Гамильтон посмотрел на Мелласа. В тишине слоновой травы Меллас слышал весь разговор, хоть Гамильтон один пользовался трубкой. Меллас кивнул и двинулся к Коннолли, который был четвёртым номером. ' 'Альфа' близко', – прошептал он. Коннолли передал сообщение капралу Аррану, который шёл рядом с Пэтом с завидным дробовиком двенадцатого калибра наизготовку. Ванкувер, который шёл перед Пэтом и Арраном, полностью скрылся из вида в узких петляющих пределах топкой тропы.

Напряжение росло. Лишь доля секунды имелась, чтобы определить, является ли слабое движение на тропе впереди дружественным или нет. Неправильное решение означало либо твою смерть, либо смерть товарища-морпеха в идущем навстречу отряде. Рота впрессована в туннель из травы, небо видно только прямо над головой, света почти никакого. Ванкувер едва смел дышать. Пэт нервно прядал красноватыми ушами, чувствуя напряжение морпехов. Вдруг серебристая шерсть встала дыбом, хвост вытянулся, нацелился нос, уши повернулись вперёд. Меллас отдал команду сесть. Колонна молча опустилась в траву. Ванкувер лёг рядом с тропой, направив винтовку на её изгиб. Все ждали, кто появится из-за поворота: морской пехотинец или солдат СВА. Вскоре головная огневая группа услышала, как кто-то поскользнулся в грязи. Последовали несколько шагов. Затем наступила жуткая тишина. Ни движения. Ни звука.

Коннолли, подняв брови, повернулся к Мелласу. Меллас кивнул 'давай!'. Коннолли прошептал: 'Эй, 'альфа'! Здесь 'браво''.

В ответ раздался шёпот: 'Эге, чувак! Как я рад тебя слышать!' Голос зазвучал чуть громче: 'Они там. Я только что слышал роту 'браво''. Головной 'альфы' осторожно выскользнул из-за поворота, припадая к земле и шаря глазами. Ванкувер поднял руку, и парень расслабился. Снял предохранитель винтовки с автоматического режима. Он осунулся, раны на лице от тропической язвы выглядели очень плохо. Волочась мимо безмолвных морпехов роты 'браво', он даже не улыбнулся. Вскоре другой боец появился за ним из-за изгиба, потом следующий. Наконец, вышел радист. Рядом с ним шёл высокий, худой молоденький лейтенант в прилипшей к телу камуфляжной форме. Его потряхивало от озноба. Он остановился перед Мелласом, пропуская свой взвод мимо.

– 'Чарли' ещё в зоне? – Голос был усталым и хриплым.

– Кое-кто оставался, когда мы уходили, – ответил Меллас. – К этому моменту они, должно быть, уже все убрались на ВБВ. Я не слышал, чтоб прилетали другие птицы.

– Они, наверное, забыли, что мы ещё здесь. Блядь. Сначала говорили, что 'чарли' идёт на Маттерхорн, а мы на Эйгер. Потом мы слышим, что все идут на ВБВ. Там какой-то нехилый замес у Камло. А сейчас приказ нам снова выдвигаться на Эйгер. Хрен там, если я в курсе. Эй, а ты знаешь грёбаного ирландца Джека Мэрфи?

– Встретил его.

– Он должен мне бурбона на пятьдесят зелёных. Говорил, что нельзя натянуть нас хуже, чем на операции в ДМЗ. Есть сигаретка?

– Нет, прости.

Гамильтон как бы между делом достал пачку, открыл и предложил по сигарете лейтенанту и его радисту. Руки у них дрожали, когда они благодарно прикуривали. Пренебрежение безопасностью потрясло Мелласа. Человек мог за мили почуять сигаретный дым. Высокий лейтенантик выпустил большое облачко и вздохнул. Он обратился к одной из усталых фигур, проходящих мимо: 'Кто тащит херова жмура?'

– Не знаю, сэр.

– Жопа. – Он обернулся к Мелласу. Чуть не валясь с ног от усталости, он сделал ещё одну долгую затяжку. – Мы не ели четыре дня. – Это было скучное искреннее заявление. Сразу после этих слов из-за поворота тропы вышли четыре морпеха. Они несли тяжёлую ношу в плащ-палатке между двух жердей. Один был зол, трое других шли словно в оцепенении, с осунувшимися, мокрыми и грязными лицами. Белая, немного опухшая рука высовывалась из плащ-палатки. Тяжело дыша, носильщики опустили ношу на землю. Плащ-палатка меж двух жердей раскрылась, выставив обнажённое тело. Сердитый морпех словно выплёвывал слова между хриплыми вдохами.

– Сколько ещё тащить, лейтенант?

Он обращал слова к высокому лейтенантику, но ответил Меллас.

– Примерно шестьсот метров.

– Шестьсот! Етить меня в рот! Почему б нам не оттащить его сразу на ВБВ? Тупые придурки.

– Остынь, – устало сказал высокий лейтенант.

– Его убили, лейтенант. Его загнали до смерти, а вы хотите, чтобы я остыл. Ну, так вот хер вам. – С шеи парня свисали ряды тугих шнуров. Лейтенантик, ничего не сказав, протянул ему сигарету. – Спасибо, – сказал парень. Он сел и глубоко затянулся; бойцы его роты переступали через него и через тело; затем он передал сигарету своим ребятам. Меллас во все глаза смотрел на тело, распухшее и бледное на фоне тёмной слякоти на тропе.

– Как он умер? – спросил Меллас.

– Официально это пневмония, – ответил лейтенант. – Не смогли его эвакуировать. Не было птиц.

– Фигня. Его загнали до смерти, – тихо сказал парень.

– Пневмония. Господи! – присвистнул Меллас. – И вы не смогли его вывезти? Бессмыслица какая-то.

– Никого не трахает, есть ли смысл. – Лейтенант легонько коснулся ногой тела. – Он был хорошим парнем. Санитар ни черта не смыслит. Мы знаем только, что температура у него подскочила выше ста шести и он начал кричать. Мы сняли с него всю одежду, чтобы сбить её. Не помогло. Мы вызвали вертушку-эвакуатор, когда она стала сто четыре. Док предположил, что это грипп или что-то подобное. А в батальоне заявили, что случай не экстренный. – Он съехидничал, едва сдерживаясь. – Думаю, правы были мы.

Он повернулся к сердитому бойцу, который приканчивал сигарету: 'Кто следующий несёт?'

– Команда Маки.

– Хорошо. Оставь его здесь. Я скажу Маки, чтобы подобрал.

Парень собрал свою огневую группу, и они побрели по тропе. Продошла другая группа, закинула винтовки на рюкзаки за спиной и взялась за жерди. Они потащились по тропе, тело раскачивалось и выбивало их из равновесия.

– Спасибо за сигарету, – сказал долговязый лейтенатик Гамильтону.

– Не за что, сэр.

Лейтенант повернулся и пошёл вниз по тропе, за ним его радист. Меллас посмотрел на Гамильтона, который провожал их взглядом, пока они не скрылись. Мимо всё шли и шли усталые бойцы.

– Господи, – сказал Меллас.

– Вот так дела, сэр, – ответил Гамильтон.

Внутри Мелласа всё клокотало. Мягкий ветерок пробился сквозь траву и охладил его мокрую одежду.