Маугли из Космоса

Глава 22

Густой, словно молочный кисель, туман обступал со всех сторон. Сухие метелочки камыша то там, то сям выглядывали из редких разрывов в его почти монолитном теле. Их можно было принять за султаны на шлемах неприятельских солдат, подкрадывающихся к застрявшей в болоте машине. Полковнику отчаянно хотелось курить — нервы требовали успокоительного никотинового яда, но сигареты набухли влагой и расползались в пальцах… Достаточно трезвый в любой обстановке ум Полковника искал выход. Например, высушить сигареты на теплом еще моторном кожухе, а потом покурить в непроницаемом для сырости тепле кабины, а заодно отыскать в водительском загашнике фляжку со спиртом. Этот план имел один существенный недостаток: все предусматриваемые им манипуляции пришлось бы проделывать в присутствии Головастика.

— Где же этот чертов водила? — пробормотал Полковник, озираясь с беспомощностью внезапно ослепшего.

Он вытащил из-за пазухи ракетницу, повертел ее в руке и засунул обратно. Истратить последнюю ракету, не будучи уверенным, что помощь близка, глупо. Глупее только застрять посреди болота на транспортном вездеходе вместе с подобранным на лесном проселке сумасшедшим. Впрочем, может быть, он и не сумасшедший… Чтобы отвлечься, Полковник включил рацию на прием, но в наушниках не было ничего, кроме помех. Их шорох казался звуком, производимым самим туманом, обтекающим угловатый корпус вездехода.

— Первый, первый, я второй… — пробормотал Полковник в шуршащую пустоту, даже не переключившись на передачу. — Тьфу ты…

Сдвинув дужку наушников на шею, он приотворил люк. В лицо дохнуло кислым, почти жилым запахом.

— Так вот, — продолжал свой монолог Головастик, — их общественное устройство не только ничем не напоминает ваше, но его нельзя сравнить и ни с каким другим. Вот, например, как они выращивают свое потомство? Тринадцать переходных форм от эмбриона до взрослой особи! И каждую форму воспитывают по особой программе. Они даже питаются по-разному. Если форму номер семь накормить пищей для формы номер девять, седьмая погибнет от отравления. Метаболизм у них нестабильный…

Головастика они подобрали спустя час после выезда с Базы. Хорошо, что водитель оказался глазастым парнем.

— Твою мать, — в сердцах сказал он, когда вездеход, тяжко осев на передней подвеске, остановился в полуметре от торчащего посреди дороги уродца. — Простите, товарищ полковник, — продолжал он плачущим голосом, — тут какой-то головастик под колеса кидается! Псих, наверное, из мирновского дурдома сбежавший…

Полковник, откинув дверцу, высунулся из кабины по плечи, всмотрелся в виновника несостоявшегося ДТП и подивился точности определения: «И впрямь головастик!» Тщедушное тело человека углами выпирало из-под грязно-серого, изрядно обтрепанного балахона, босые ноги топтались на месте, словно месили глину, худые, длинные, но жилистые руки, что-то непрерывно чертили в воздухе, и все это венчала грушевидная, сужающаяся книзу широколобая голова.

— Ты кто такой? — спросил его Полковник.

Головастик обернулся на голос, и офицер увидел узкое личико со сходящим на нет подбородком, щелевидные ноздри плоского носа и большие глаза ночного животного. Губы незнакомца шевельнулись, но вместо ответа на свой вопрос Полковник услышал:

— Представьте, десять миллионов лет эволюции разумного вида. Пройдены этапы натуралистической, примитивно-инструментальной и индустриально-технологической цивилизаций. Посттехнологический период тоже оставлен далеко позади…

— Заблудился, что ли?

— …все, что для вас только начинается, ими познано и отвергнуто, как тупиковая ветвь развития…

— Мы едем в Малые Пихты, можем подбросить.

— …вожделенный космос…

Полковник втянул голову и плечи обратно в кабину.

— Слушай, Степанов, — сказал он водителю, — мужик, кажется, не в себе… Надо его отвезти в Малые Пихты и сдать в фельдшерский пункт. Ты его этак аккуратненько в кузов, через заднюю дверцу…

Головастик не стал сопротивляться, когда водитель, обняв его как родного за плечи, втащил в кузов с брезентовым верхом, усадил на бухту телефонного кабеля, поверх которой был предварительно брошен старый ватник. А через час они сбились с дороги и застряли в болоте. Отчаявшись вытащить вездеход самостоятельно, водитель отправился в ближайший леспромхоз, до которого по карте было не больше трех километров, за трактором. Прошло еще два часа. Сумерки сгустились в ночь. Водитель не возвращался, по рации никто не отвечал, словно не только База, но и все ближайшие милицейские посты вымерли. Не спрашивая разрешения, Головастик перебрался из кузова в кабину, уселся на водительское место и снова закрутил свою шарманку. Полковник терпел-терпел, да и вылез наверх, подышать свежим воздухом.

Полковник мягко опустил крышку люка. Подобрал под себя ноги, а озябшие руки спрятал в карманы кожаной куртки.

Жанка, небось, волнуется, подумал он и сразу же увидел ее, сонную, в любимой им голубой ночнушке, раскинувшуюся на разметанной постели, сладкую…

И вовсе она не волнуется, а дрыхнет себе, видя свои радужные, пока не омраченные возрастными подспудными хворями, сны. Чего волноваться зазря, когда Полковник обещал поутру, и не раньше, быть дома? А до утра пока далеко… Еще медленно наползает из болота туман, просачиваясь сквозь деревья редкого леса, заволакивая отдыхающие после пахоты поля, обвиваясь вокруг опор высоковольтной линии, украдкой облизывая бетон межобластной трассы и стекая в карьер Старого рудника, где темной безмолвной глыбой лежит корабль пришельцев… Полковник тяжело качнулся, вздрогнул и пробудился. Видение замаскированного, словно мобильная баллистическая установка на стартовой позиции, инопланетного корабля было таким отчетливым, что Полковник вскочил на ноги, тревожно всматриваясь в туман.

— Чертов Головастик, заразил своим бредом, — сказал он и рывком отворив верхний люк сполз в кабину.

— …распасться на группировки и группки, перестать быть единым сообществом, разлететься в разные уголки Вселенной в поисках единственной никогда не надоедающей игрушки — слаборазвитой, не способной к серьезному сопротивлению инопланетной расы…

Полковник открыл бардачок и сразу же обнаружил початую пачку «Примы» — поганых на вкус, но восхитительно сухих папирос. Здесь же была и плоская фляжка, в которой что-то соблазнительно булькало. Сделав несколько затяжек и глотнув жидкости из фляжки, оказавшейся, кстати, не спиртом, а коньяком, Полковник внимательно посмотрел на замолчавшего вдруг Головастика.

— Вот что, брат, — сказал ему Полковник, — ты и впрямь помолчи немного. До рассвета еще часа два, а наверху сидеть холодно. Пока еще нас найдут… Может, ты человек и больной, но должен хоть немного соображать… Я же с ума тут с тобой сойду, и так уже летающие тарелки мерещатся…

Головастик посмотрел на него с удивлением и протянул грязную лапу к фляжке.

— Вот это правильно, — обрадовался Полковник. — Хлебни коньячку, сразу придешь в себя. Эка тебя угораздило: ночью, в чистом поле, почти нагишом…

— Это не летающая тарелка, — откликнулся Головастик, сделав большой глоток и не поморщившись, словно пил воду. — Это модульный транспортник с запасом хода на десять парсек, такие обычно сбрасывают с корабля-матки, которая делает вокруг галактического ядра один оборот примерно в миллион световых годов.

— Да, да, конечно, — пробормотал Полковник. — Я об этом тоже читал, в детстве, правда…

— Этот модуль, — продолжал Головастик, не обращая внимания на сарказм собеседника, — нашел Землю уже на пределе ресурса. Его команде придется ждать прохождения матки вблизи Солнечной системы около тысячи земных лет.

— М-да, застряли ребятки, — сочувственно покачал головой уже слегка захмелевший Полковник, — прямо как мы с тобой. Только им помощи придется ждать, я надеюсь, подоле нашего…

— Они не ждут помощи, — ответил Головастик, — у них достаточно времени для завершения игры.

— Какой такой игры?

— В цивилизацию.

— В какую? — сквозь зевок осведомился Полковник.

— В — вашу, — откликнулся Головастик. — Они не занимаются созданием новых цивилизаций, они вмешиваются в развитие уже существующих, изымая какую-нибудь компоненту или, наоборот, что-нибудь привнося…

— Слушай, брат, — сказал Полковник, — складно у тебя получается. Ты фантастику писать не пробовал?

— У меня другая задача, — без всякого воодушевления ответил Головастик, — я привнесенная компонента. Моя цель извещать людей о ходе, сделанном их противниками. Это игра, когда партнеры знают о каждом маневре друг друга — игра Зрячих.

— Так, значит, ты тут меня все время «извещал», — спросил Полковник, как-то нехорошо трезвея, — а я от тебя наверху прятался?

— Совершенно верно, — согласился Головастик, — тест-программа была активирована при первом же контакте.

— Понятно, и где же эти игроки прячутся? В Центральной Африке? В Антарктиде? Или у нас, на Камчатке?

— Место базирования, — будничным тоном отозвался Головастик, — карьер Старого рудника близ объекта «Сырые Ключи».

— Та-ак, — протянул Полковник, чувствуя, что коньяк выветривается из крови с катастрофической скоростью. — Это же всего в двух километрах отсюда…

Он достал планшетку с картой трехверсткой и сунул ее Головастику.

— Показать сможешь?

— Здесь.

Костлявый палец Головастика уперся в топографически бесстрастный контур, очерчивающий ямину заброшенного карьера.

Нет, брат, решил Полковник, тебя не в больничку надо сдать по возвращении, а в особый отдел. Там разберутся и с тобой, и с пришельцами твоими…

Полковник с сомнением посмотрел на огромную голову гидроцефала, жилистые исцарапанные руки и ссаженные колени, торчащие из-под балахона. Ответный взгляд Головастика был совершенно спокойным и даже безразличным, словно и впрямь принадлежал какому-нибудь инопланетному биороботу.

Засмеют меня в части, с тоской подумал Полковник. Скажут, командир сам из ума выжил, если чокнутого за шпиона принял. Спятил, наверное, от радости, когда Жанка-медичка согласилась за него замуж выйти…

— Слушай, парень, — сказал он. — Ты мне этот модуль показать сможешь? — Головастик кивком показал «да». — Вот и отлично! Все равно тут куковать, пока Степанов трактор пригонит.

Полковник откинул дверцу и выглянул наружу.

— Ого, светает, — крикнул он, — и туман, похоже, рассеивается. Ветерком потянуло…

Вернувшись в кабину, Полковник опять прощупал, молчаливый, как в первые дни творения, эфир; достал из кобуры свой «Стечкин» и проверил обойму — на всякий случай. Потом, порывшись в ящике под сиденьем водителя, извлек комплект почти чистого «хэбэ» и пару растоптанных кирзачей.

— Возьми, переоденься. — Он протянул это «обмундирование» Головастику. — Тебе, может, и все равно, в чем по болотине да суглинку топать, а мне как-то не по себе глядеть на твой внешний вид.

Через пятнадцать минут они покинули завязший по самое днище вездеход и, сверяясь с компасом и картой, выбрали направление. Причем Головастик выглядел теперь не столько сбежавшим из дурдома психом, сколько солдатом-первогодком. Не хватало только пилотки на лысой голове, на которой, впрочем, никакая пилотка бы не удержалась.

— Пошли, — скомандовал Полковник, и они запрыгали по кочкам, выискивая места посуше, но придерживаясь главного направления.

Ветерок становился все крепче и напористей, туман расползался грязными клочьями, возвращая украденное пространство. Ход со стороны человечества в галактической «игре Зрячих» был сделан.