Маяк надежды

Глава 5

К прибытию родни я едва не опоздал.

Увлекся беседой с адмиралом на маяке и потерял счет времени. Всё же отставник прожил такую богатую на впечатления жизнь, что слушать его можно было бесконечно. Да и что-то было такое в этом месте, похожем на край земли. Вроде присел выпить чашечку кофе, а целый час прошел за приятным разговором, да и просто любованием искристым заливом.

Но я хотя бы предусмотрительно взял с собой подобающую одежду. Соответствующий случаю костюм и выглаженная рубашка находились в чехле в автомобиле.

Мой настрой был самый благоприятный. Пожалуй, даже чересчур.

На маяке я отлично спал, да и завтраки граф Волков готовил пусть и простые, но отменные. К тому же свежий воздух и возможность неторопливо потренироваться с водной стихией совершенно расслабляли. Не работа, а чистый отдых.

Встречали гостей мы с дедом и Прохором у распахнутых ворот, предварительно расчистив место для их автомобилей. Свой «Лесснер» я пока припарковал на соседней улочке.

Кортеж оглушительно просигналил ещё в начале улицы, вероятно перепугав всех соседей. Родня добиралась из Новгородской губернии на своем транспорте. Вполне возможно, что в целях экономии.

Людей, как и багажа, было немало.

Впереди ехал приземистый внедорожник, видно что отполированный, но уже замызганный дорожной грязью. За ним автомобиль попроще, а замыкающим дребезжал фургончик, явно предназначенный для слуг.

Машины остановились и из-за руля выскочил водитель, быстро кивнул нам в знак приветствия и рванул к задней двери, распахивая её.

Оттуда появилась отнюдь неизящная женская ножка в атласной зеленой туфле. Она задергалась и следом разнесся капризный высокий голос:

— Виталик, ну помогите же маме!

Хлопнула другая дверь и выскочил наследник. Виталик обладал комплекцией никак не подходящей этому имени. Здоровенный, в основном благодаря отличному и явно бесконтрольному питанию, парень неловко попытался вытащить свою родительницу на свет, но ему пришлось прибегнуть к помощи водителя.

Мы безмолвно наблюдали.

Когда Авдотью Павловну извлекли, то патриарх тихонько крякнул, а я чуть не присвистнул. Объемы тетки стали ещё больше, чем я помнил.

Её наряд лишь усугублял картину. Весь в складках, рюшах и подобных элементах, придающих дополнительную полноту. Платье напоминало абажур, натянутый не по размеру. К тому же всё это неустанно колыхалось, словно огромное желе.

Я слегка опешил от вида этого колосса.

Лука Иванович натянуто улыбнулся и выдавил:

— Добро пожаловать в особняк Вознесенских.

Графиня, прежде чем ответить, оценивающе взглянула на дом и окружающий его сад. Разочарованно поджала губы, но тут же опомнилась и расплылась в змеиной улыбке:

— Дядюшка, как же я рада вас видеть! А это кто у нас тут? — она перевела на меня взгляд и сделала вид, что пытается вспомнить: — Неужели? Александр, душенька!

Я сразу же понял, что мы не подружимся.

Подобная фамильярность, конечно, была допустима. В редких случаях, с позволения и только среди очень близких людей. Но всё равно, называть «душенькой» взрослого мужчину…

Виталик за этим наблюдал с таким флегматичном видом, что стало ясно — такое обращение для него было привычным.

— Доброго вам утра, тетушка, — я взял себя в руки и подобающе поклонился.

Авдотью Павловну слегка перекосило и она прищурилась, отыскивая насмешку в моем тоне.

Из второй машины выскочили дети. Двое мальчишек-погодок лет пяти, столь похожие, что я сначала подумал про близнецов. Но они просто были одинаковы подстрижены и одеты.

За ними вышла их мать. Молодая и симпатичная женщина, но с таким уставшим лицом, словно они добирались с Камчатки, а не из соседней губернии. Бледность и стройность её походила на ту, которой добивались все придворные аристократки. Но тут было видно — не от хорошей жизни.

— Елена! — строго окликнула её графиня и резким кивком указала на детей, которые уже принялись носиться вокруг машины.

Женщина ловко перехватила сыновей и нежно взяла за руки, подводя к нам. Взгляд её, обращенный к детям, сразу потеплел. Несмотря на то, что её наряд был гораздо скромнее, выглядела она в нём на порядок благороднее своей свекрови.

В фургоне были двое хмурых слуг слегка бандитского вида и румяная пышная горничная, которая с простодушным восторгом оглядывалась вокруг. Судя по всему, такой большой город она видела впервые.

— Рот закрой, Дашка, ворона залетит, — буркнула графиня, достала откуда-то из складок веер и стала яростно им обмахиваться.

— Да, ваше сиятельство, — девушка совсем не обиделась, исполнила неуклюжий реверанс и продолжила поглядывать по сторонам, но уже исподлобья.

Все были в сборе и мы представились. Точнее этим занялась Авдотья Павловна, совершенно проигнорировав правила этикета.

Я же вспоминал всё рассказанное дедом об этом семействе.

Виталий Сергеевич, наследник и единственный сын почившего графа Сергея Ефимовича Вознесенского. К военной службе его не привлекали по причине слабого здоровья. Глядя на него, я невольно задался резонным вопросом, чем же он настолько болен. Имел страсть к лошадям, по причине чего в имении была большая конюшня. Такое увлечение стоило дорого.

Елена Васильевна, в девичестве Рыжова, была выдана замуж по давней договоренности родителей. Рыжовы были губернскими промышленниками и имели баронский титул. За дочь они дали весьма большое приданое, чтобы та имела возможность стать графиней, когда Виталий возглавит род. Её мнение при этом не особо учитывалось. Да и насколько я знал, отдали её совсем юной девицей, едва стала совершеннолетней.

Внуки графини, Ник и Мик, то есть Николай и Михаил, воспитывались на дому. Тетка категорически не хотела отдавать их в гимназию, считая что там только испортят прирожденных дворян. С виду мальчишки были обычными, с любопытством всё осматривали и искренне улыбались мне и деду.

Слуги Игнатий и Панкратий, словно их по именам подбирали, как я понял выполняли множество разнообразных задач. Водителя звали Тарас и, судя по всему, он занимался лишь этой работой. Ну а Дарья была личной горничной графини, которая мельком объяснила, что девушку та великодушно облагодетельствовала, забрав из деревни.

Семейство проследовало в дом, слуги начали таскать тяжеленные сумки и сундуки. Порыв Прохора им помочь я остановил, помотав головой. Здоровые мужики сами справятся, нечего старику надрывать спину.

Это не укрылось от бдительного взора тетушки. И она снова на меня прищурилась. Но благо промолчала.

Я отдал распоряжения куда поставить автомобили, закрыл ворота и тоже пошел в особняк.

Там уже стоял шум и сверху доносились грозные крики графини.

— Витюша, не трогай, тяжелое!

— Остолопы, осторожнее с вещами! Хоть одна царапина и велю вас выпороть, так и знайте!

— Ник, не надо кушать это…

— Елена, займись своими детьми!

Причем паузы она почти не делала, выдавая всё единым потоком. Я остановился в холле и задрал голову, глядя на верх лестницы. Ко мне тихонько подошел Лука Иванович.

— Как думаешь, Саша, — задумчиво спросил он. — Перекрытие выдержит?

Я увидел улыбку на его лице и тоже усмехнулся. Как она только умудрилась туда подняться? Может останется там хотя бы до вечера…

Но мечтам было не суждено сбыться. Что-то громко упало, затем послышались тяжелые шаги и голос тетки уже ближе:

— Что же, пора обедать.

Мы с дедом одновременно кинулись в разные стороны. Он к гостиной, а я под прикрытие кухни. Честно говоря, меня это крайне развеселило, так что во владения Прохора и зашел, хохоча.

Слуга понуро сидел на табурете, теребя в руках полотенце.

— Что случилось? — сразу насторожился я.

— Дык, барин, как такую прокормить-то? Она ж вас целиком заглотить может, — шепотом сказал он, вытягивая голову в поисках лишних ушей.

— Как обычно, — расслабился я. — А если её сиятельство не устроит, в столице полно отменных ресторанов.

— И эти ещё… — не успокаивался старик. — Вы их рожи окаянные видели? Сопрут ведь что-нить, как пить дать. Я, пожалуй, сторожить стану по ночам-то. Так надежнее.

— Брось, Прохор. Наши уважаемые духи в силах справиться с такой простой задачей. Так? — спросил я, ощущая присутствие призраков рядом.

Предок тут же объявился и прислушался к шуму. Поморщился и кивнул:

— Конечно, Александр. Не сомневайтесь, никто тут чужое имущество и пальцем не тронет.

— А почему тут заперто? — голос графини раздался уже снизу и был полон возмущения.

— Я разберусь, — сказал я и отправился на передовую.

Авдотья Павловна сотрясала дверь, ведущую в моё крыло. С её весовой категорией был большой шанс попросту выломать препятствие. Но я недаром подготавливался к приезду гостей. Укреплена защита была против десятка таких, как она.

— Тетушка, я могу вам помочь? — подошел я к ней.

— Что там? Почему заперто? — требовательно повторила дама.

— Для вашей безопасности, любезнейшая, — моя учтивость у самого на зубах скрипела. — Вынужден признаться, то крыло заражено.

— Заражено? — графиня отпрянула и принялась вытирать руки о платье. — Чем? Как? Как вы допустили? Тут же дети!

— О, эта история уже вошла в городские легенды, — загадочно ответил я, сделав печальное лицо. — Упадок дался нам так нелегко…

Глаза её вспыхнули самым сильным чувством в мире — злорадным интересом. Графине так хотелось услышать про нашу беду, что она позабыла обо всем остальном, приложила руки к необъятной груди и изобразила такое участие, что я не мог не отметить — актерские таланты у неё были прекрасные.

— Ах, бедняжки, — вздохнула графиня сочувственно и чуть нетерпеливо произнесла: — Расскажите мне всё без утайки, мы же родные люди!

Я сопроводил тетушку в гостиную, где усадил в кресло. К чести старинной мебели, изготовлена она была на славу и выдержала испытание. Патриарх явно хотел ретироваться по срочным делам, но я сделал незаметный жест, останавливая его.

Не хотел потом пересказывать, что я сейчас придумаю.

Мне пришлось импровизировать, потому что план родился только что, исходя из нашей первой встречи. Всё я же рассчитывал, что графиня окажется более адекватной.

Можно было поставить её на место, мы были вправе в своем доме. Но хуже обиженной женщины может быть только две обиженные женщины. Да и неприлично грубить дамам, даже таким.

Ну а вариант с запугиванием был самым слабым и слишком непредсказуемым.

Поэтому я придумал иной выход. Дать ей то, чего она страстно желает. То есть удостовериться, что у нас всё не так хорошо, как кажется. Это было самым безопасным способом на время обезвредить её сиятельство.

Спасибо множеству походов, где единственным развлечением были байки у костра. Наслушался я немало, да и сам придумывал не меньше.

Так что в грязь лицом я не ударил и выдал легенду, достойную попасть в какую-нибудь энциклопедию.

Даже дед заслушался, удивленно подняв брови. Ну а Авдотья Павловна вовсе забыла про еду.

Особняк был проклят. Не так чтобы очень страшно, в этом я не перебарщивал. Но однозначно почти навсегда и без возможности это исправить. Даже жуткими ритуалами, которые предлагали шаманы.

Взяв огонь на себя, я воспользовался своей прошлой репутацией. А, учитывая пол главной слушательницы, конечно же приплел сюда грустную любовную историю.

Слухи о молодом графе Вознесенском безусловно долетали до родни, так что поверить мне было легко.

Порочить воображаемую невинную девицу я не стал, мог сделать графиню своим личным врагом. То была безответная любовь и моя жестокость исключительно по молодости лет. Я вздыхал, сожалел и каялся, так что тетушка в конце чуть ли не утешала меня.

Девушка, по всем правилам приличных сказок, была не простая. Чтобы не делать из неё совсем уж неприкасаемую жертву, наделил я её темным даром. С которым она боролась, не желая пользоваться во вред.

Отвергнутая любимым, она всё отвернулась от света. Наложила страшное проклятье и ушла в неизвестном направлении. По слухам — утопилась от содеянного.

Драма разыгралась, естественно, перед моим исчезновением. Я не сомневался, что графиня церемониться не станет и вопрос о том, где я был два года, возникнет так или иначе.

В общем, я бродил по империи в её поисках, надеясь вымолить прощение и, конечно же, попросить снять проклятье. Но тщетно. Лишь нашел слабые следы и слухи о её гибели.

Я оказался так чертовски хорош, что когда умолк, то графиня взяла мои руки в свои. Её глаза блестели, а дыхание сбилось.

— Александр, бедняжка, как же ты настрадался!

Патриарх закашлялся так, что чуть не задохнулся. Он извинился, заколотил себя кулаком в грудь и налил воды, судорожно опрокинув внутрь целый стакан.

— Я заслужил эту участь, дорогая тетушка, — смиренно сказал я. — Но отныне во многие места в доме не может вступить ни одна женщина. Да и прочим находиться там опасно.

Авдотья Павловна с опаской огляделась и сглотнула.

— Вы в безопасности, пока находитесь у себя на этаже, — пояснил я, поняв что всё же перегнул палку. — Ну и в столовой, и тут. Хозяйственные помещения тоже чисты. Нам всё же удалось частично очистить дом.

Пусть отправить её в гостиницу было бы идеально, но тогда репутация рода всё равно бы пострадала. Ещё и приобрела бы чумной оттенок.

Тоже рискованный ход, но того стоило.

— Лишь моя гибель навсегда прогонит проклятье, — я вновь переключил её внимание на себя. — Тогда особняк станет безопасным и, надеюсь, перейдет в хорошие руки. Луке Ивановичу пришлось даровать его мне, один шаман сказал… А, впрочем неважно, не сработало.

Деда снова охватил приступ кашля, а графиня не выдержала и прослезилась. Эмоции её скакали от настоящего сочувствия до алчности. Тетушка уже присвоила себе столичное имущество, но при этом умудрялась проникнуться печальной любовной историей.

Чтобы у неё не возникло глупой идеи, я добавил:

— Знаете, буду до конца откровенен, в какой-то миг я проявил слабоволие. Начал ввязываться в смертельные дуэли. Погибнуть в честном поединке и избавить свой род от жуткой ноши — что может быть лучшим выходом?

Надежда в глазах графини загорелась так явно, что я едва удержал нужный тон.

— Оказалось, что это невозможно. От меня, — я понизил голос и наклонился вперед, а тетушка невольно повторила движение за мной, внимательно прислушиваясь: — Отскакивает любое оружие. Я обречен страдать, пока сам не решусь…

Я замолчал, вздохнув так тяжко, что её прическа всколыхнулась.

— Пожалуй, это и стоит сделать. Когда-нибудь. Но сначала я обязан загладить свою вину хотя бы тем, чтобы восстановить утерянное состояние.

Лука Иванович не выдержал. Раздался всхлип и дед закрыл лицо руками. Его плечи сотрясались. Сила воли оставила патриарха и он смеялся. Благо графиня это восприняла как рыдания, то есть соответствующей реакцией на мои слова.

— До чего же вы благородный молодой человек, — с придыханием сказала она, косясь на содрогающегося деда. — Принять такое мудрое решение не каждому под силу. Я, пожалуй, оставлю вас, чтобы не смущать более. Вам нужно прийти в себя.

— Благодарю, — я покорно опустил голову, тоже еле удерживая смех, так заразительно всхлипывал патриарх.

Тетушка поднялась на удивление легко. Отказалась от помощи и спешно удалилась. Когда стихли её весомые шаги, Лука Иванович наконец смог открыть лицо и отдышаться.

Хохотать в голос он всё же опасался, но продолжал трястись и вытирать слезы.

— Ну, Саша, ну ты… — глава рода никак не мог подобрать слов и просто махнул рукой.

Я улыбнулся и откинулся в кресло. История, безусловно, шита белыми нитками. Но именно благодаря этому и могла сработать. Репутация, исчезновение, разорение — всё вполне укладывалось. Ну а неистребимая женская вера в такие любовные драмы лишь эмоционально закрепляла результат.

К тому же у графини Вознесенской появилась надежда заполучить особняк в столице. Больше ведь родни у нас не было.

Так что теперь я рассчитывал пусть и на неискреннюю, но любезность. Пока тетушка под впечатлением тем более.

А значит, будет достаточно времени заняться настоящим делом. Получить ранги, выполнить заказ.

Когда родня вернется к себе, порадую их прекрасной новостью — нашелся способ избавиться от проклятья. А то не дождутся и решат по дурости действовать. Как говорил один мой друг, постоянно влипающий в неприятности: «я знаю что делать, я не знаю куда девать тела». Вот такого мне не хотелось.