Мечты марионеток

Глава 1.1. Кровавое и уродливое занятие

Кабинет был по-армейски суровым. Нанесенная на стены побелка выглядела настолько убого, что больше подчеркивала трещины, чем скрывала их, намекая, что наносили её какие-то криворукие инвалиды. Старая деревянная оконная рама, истерзанная древоточцами, выглядела словно кусок древней мочалки, да и мебель недалеко от неё ушла: и стол, и стулья, и стеллажи, и комод в углу больше смахивали на экспонаты музея древности, чем на реально использующиеся предметы. Единственными вещами, которые имели приличный вид, были массивный переговорный стол с текстурой под эбеновое дерево и слегка потрепанное кожаное кресло хозяина кабинета. И посреди всего этого великолепия в кресле восседал целый генерал и снисходительно взирал на людей, сидящих перед ним.

На хлипких стульях сидели трое офицеров: один майор и два полковника. Двоих из них генерал знал очень хорошо – первый был его адъютантом, а второй – офицером генштаба, отвечающим за стратегическое планирование и координацию. Третьего генерал тоже хорошо знал, но те времена, когда их знакомство могло что-то значить, давно прошли, и сейчас он не готов был поручиться за этого хитрого и очень опасного человека.

Генерал уже некоторое время сверлил этого третьего внимательным взглядом, пытаясь переварить высказанное только что заявление.

– Вот так просто? – желая потянуть время, немного удивленно спросил он.

– Да, – подтвердил заявитель.

Генерал перевел взгляд на офицера из генштаба, затем на адъютанта – оба молчали и даже мимикой не выражали никаких эмоций.

«Засранцы. Боятся хоть как-то примазываться к этому явно пахнущему лажей делу. Ответственности избегают. Мол, ты начальник – ты и решай. Эх, одна беда с этими старыми вояками», – раздражённо подумал он.

Генерал упускал из виду, что сам он тоже старый вояка и поступал всегда точно так же. Извечный житейский принцип – если старший по должности обосрется есть немалый шанс, что его снимут, а ты займешь либо его место, либо место того, кто займет его.

– Ну, что сказать… Не ожидал такого.

Генерал сложил руки в замок и уставился на них. Так размышлял некоторое время, затем взглянул на полковника, с которым вел разговор.

– Сам я принять такое решение не могу, – сказал он, наконец. – С радостью бы тебе помог, полковник, тем более по старой дружбе, но все не так просто.

Генерал лгал, говоря о старой дружбе. С тех пор, как он в последний раз видел этого человека, прошло почти десять лет, но даже тогда они не были друзьями, а просто изредка пересекались по служебным вопросам. И уже тогда репутация у полковника была «стремной» для обычных вояк: он руководил одним из лучших, если не самым лучшим, спецотрядом в армии, слыл гением тактики и большим спецом в оперативных играх, к тому же обладал серьезными связями в «верхах». Впрочем, когда политикам понадобился козёл отпущения, связи не сильно ему помогли.

В любом случае генерал знал только о тех заданиях полковника, инструктажи к которым сам же и проводил. Подчинялись эти парни вообще непонятно кому, потому что группу часто привлекали для работы спецслужбы, когда их собственные бойцы оказывались недостаточно хороши, что само по себе было не по традициям. Трудно даже представить в каких вопросах спецназ, например, того же ФСБ мог быть недостаточно хорош.

И сейчас этот человек, известный тактик и один из лучших оперативников той России, сидит перед ним и просит принять его и его группировку в ряды «Булата». Причем говорит это так просто, будто просит взаймы жалкую десятку до зарплаты. Генерал не был дураком и хорошо понимал, что такие люди ничего не делают просто так, а те мотивы, которые они озвучивают, никогда не являются правдивыми. И даже если бы полковник говорил правду – он слишком хорош, чтобы сидеть на месте, ничего не делать и только выполнять приказы. У таких, как он, всегда шило в жопе. Он честолюбив, умен и отлично подготовлен, поэтому не только составит конкуренцию, но и запросто пролезет куда-то повыше и не исключено, что через некоторое непродолжительное время уже он будет отдавать приказы генералу. Неприятная перспектива.

А ещё он может вести какую-нибудь свою игру, и «Булат» нужен ему для реализации амбиций. И если так оно и окажется – кто будет виноват? Правильно – тот, кто поручился. Короче говоря, генерал не имел желания вновь колотить свое не так давно успокоившееся болото.

– В чем же проблема? – полковник прервал размышления генерала. – Я предлагаю, грубо говоря, почти полк. По большей части самодостаточный. Плюс территории, налаженные процессы, сельское хозяйство – сможем не только себя прокормить, но и вам что-то подбросить. А взамен прошу только некоторое обеспечение, с которым у вас, как мне кажется, никаких проблем нет.

Генерал издал рычащий утробный звук и немного нахмурился.

– Ты пойми – у нас структура и так громоздкая, мы давно никого не принимаем, – попытался объяснить он. – Тут бы с тем что есть справиться…

– Вот и поможем справиться. У меня есть отличные ребята…

– В этом я как раз не сомневаюсь, – впервые с момента встречи генерал улыбнулся, но улыбка была не искренней. – Но я тебе ещё раз повторяю – в одиночку я таких решений не принимаю.

Полковник несколько секунд сосредоточенно смотрел на генерала, затем согласно кивнул.

– Давайте встретимся с кем нужно. Я прошу намного меньше, чем предлагаю, плюс ваши рекомендации – уверен, что все решится очень быстро.

Генерал еле сдержался, чтобы не скривиться при упоминании о рекомендациях. Это было как раз то, чего он делать совершенно не хотел.

– Полковник, не будь таким быстрым, – натянуто улыбаясь, сказал он. – Я подниму твой вопрос, но обещать ничего не могу.

Полковник тяжело вздохнул и задумался. Его лицо омрачилось и выглядело немного растерянным. Генерала зацепил и этот вздох разочарования, и выражение лица, появилась крамольная мысль, что он ошибается – полковник действительно говорит правду, хоть в глубине души генерал и говорил себе, что это не так. Но все равно ему захотелось хоть как-то его поддержать.

Генерал ещё раз прокрутил в голове слова своего собеседника. Полковник хочет ввести свою организацию в состав «Булата» в обмен, как он сам выразился, на «вывеску» и небольшое обеспечение дефицитными товарами. Главный посыл – боится стать тотально зависимым от гильдии… Ну, тут его можно понять. Гильдия, она такая…

Даже не верится, что за такое короткое время, судя по его рассказу, он так быстро сориентировался в реалиях нового мира и понял, кто и что из себя представляет. Хотя, учитывая его навыки и опыт, возможно, в этом и нет ничего удивительного. Навыки и опыт… Может, он все-таки пригодится? Поставить его в рамки, прижать немного, чтоб не выеживался, и пусть сидит? Рано или поздно такие люди пригодятся… Но получится ли? Генерал не был уверен, что сможет удержать в узде такого «бойца». Все-таки ему было уже далеко за шестьдесят, и с каждым днем он все меньше хотел вникать в происходящее вокруг, а больше предпочитал попивать винцо да удить рыбу.

Полковник, не зная этих мыслей собеседника и хорошо понимая складывающуюся ситуацию, засобирался уходить. Все с тем же выражением разочарования на лице он поднялся со стула, которое натужно скрипнуло. Генерал чувствовал себя немного виноватым перед старым знакомым.

– Не расстраивайся, Паша, – попытался приободрить он. – Все порешаем. Вот увидишь.

Гронин посмотрел на него безразлично, без злости и раздражения. Молча пожал всем руки и направился к выходу. Полковник из генштаба последовал за ним. В дверях Павел развернулся, взглянул ещё раз на хозяина кабинета.

– Спасибо за все. Желаю удачи, – бросил он на прощание и вышел.

Генерал кивнул, но даже если хотел что-то добавить устно, то не успел, потому что гость очень быстро покинул помещение. Второй полковник тоже покинул кабинет и осторожно прикрыл за собой дверь. Генерал некоторое время задумчиво смотрел на закрытую дверь, размышляя о состоявшемся разговоре. В эти времена любые дополнительные ресурсы были в цене, особенно человеческие. Полковник предлагает ему людей, особо не нуждающихся в обеспечении. По его словам, по крайней мере… Но даже если и так… Генерал был достаточно стар и мудр, чтобы очень хорошо понимать значение пословицы: «бесплатный сыр бывает только в мышеловке».

Когда Андрей рассказал Игорю о том, что ему удалось узнать у Тургенева, они долго думали над возможными вариантами дальнейших действий отца, рисовали на картах маршруты, строили догадки, пытались поставить себя на его место. Самой реалистичной версией посчитали, что от Тургенева отец двинулся на юг, на аэродром, но когда Андрей поделился своими догадками с Грониным, тот рассказал ему о письме, которое он написал и отправил с военным курьером. Дошло оно или нет, он не знал, но предполагал, что скорее всего дошло. Если так, то Виктор вместо аэродрома мог попытаться добраться до «Убежища» и, не сумев преодолеть завал, отправиться куда угодно. Наиболее логичными казались варианты возвращения либо к Тургеневу, либо в Волгоград.

Уже точно известно, что к Тургеневу он не вернулся. В те бурные и богатые на события времена наверняка могли появиться ещё какие-то непредсказуемые обстоятельства, помешавшие ему это сделать, так что оставалась последняя ниточка – найти что-нибудь в Волгограде, но добраться туда сейчас не было ни времени, ни возможности. Однако Гронин пообещал, что при первой же возможности предоставит Андрею все необходимое для такого путешествия.

Сейчас же путь братьев и их группы вёл в «Новый порядок». По счастливому стечению обстоятельств цели задания совпадали с собственными целями Андрея: он встретил уже несколько намеков, что «Новый порядок» далеко продвинулся в вопросе эпидемии, и Андрей надеялся что-нибудь там о ней узнать.

Что же до их задания – оно казалось Андрею довольно простым и парень уже размышлял как потратить время, которое он сможет сэкономить, на свои цели.

Задание Гронина было предельно понятным: посетить город «Нового порядка», выяснить, что и как у них устроено, попытаться установить контакт и договориться о переговорах. Общую информацию, которой теперь владел и Андрей, Павел получил у Корнеева, но Леша знал не много, поскольку его последний визит в «Новый порядок» был давно и закончился, по его собственным словам, «очень плохо». Как и всегда, Корнеев не посчитал нужным вдаваться в детали, потому формулировка «очень плохо» так и осталась единственным, что всем удалось узнать о тех его делах.

Высокая, мощная, предназначенная для бездорожья машина, как это ни парадоксально, оказалась не готовой к бездорожью. Это был типично русский подход: создавать нечто специализированное, но не доделать и оставить, как есть, надеясь либо на авось, либо на то, что пользователи сами все доделают.

Раз за разом дорога бросала им вызов, но бедный «Волк» смог выиграть далеко не все раунды. Некоторые из них так и вовсе отнимали все силы не только у машины, но и у людей. С трудом угадываемая дорога была ухабистой и раскисшей. Зима закончилась не так давно, а весеннего тепла было недостаточно, чтобы привести её в нормальное состояние, так что за день с трудом преодолели лишь половину пути, хотя рассчитывали к вечеру увидеть ворота пункта назначения.

Отряд составлял лишь одиннадцать человек. Поначалу все были в приподнятом настроении и весело переговаривались в десантном отделении, подшучивая над дорогой, машиной и друг над другом. Но после целого дня мучений с вытаскиванием тяжёлой машины из грязищ родных краёв, и последующего коллективного гадания, где же они застрянут в следующий раз, настроение у всех заметно подпортилось.

Была лишь одна парочка, выделявшаяся на фоне остальных на протяжении целого дня: Руми и Леша Корнеев. Эти двое не участвовали в общем веселом разговоре в первой половине дня и не жаловались на злую и жестокую жизнь во второй.

Алексей по-прежнему соблюдал дистанцию от других бойцов, ни с кем не сближаясь больше, чем требовалось для работы, мало разговаривал и почти всегда игнорировал всеобщее веселье и разговоры «за жизнь». После ножевого боя с Родионовым, произошедшего на учениях, его не то чтобы боялись, но старались не задирать, понимая, что уровень его подготовки значительно выше, чем у остальных. Даже Толя, который больше всех не любил таких молчунов, не пытался шутить с Корнеевым, ограничиваясь редкими короткими фразами в его сторону.

Руми же по-прежнему игнорировала всех, а все игнорировали её, и обе стороны, похоже, были довольны таким положением вещей. Но Андрей чувствовал, что что-то в ней изменилось. Она стала внимательнее прислушиваться к тому, что говорят другие и будто немного теплее смотреть на них. Иногда даже удавалось добиться от неё какого-то ответа.

После утомительного дня по девушке было видно, что она сильно устала. Взгляд немного потух, а обычно невозмутимое с легкой поволокой превосходства выражение лица все чаще сменялось на усталое и апатичное. А вот по Корнееву трудно было что-то определить.

Солнце давно уже скрылось за деревьями и света становилось все меньше. Пора было определяться с местом для ночевки. Выбрав подходящее, Андрей указал Сергею, где остановиться. Через полчаса они уже разожгли костер и вовсю обустраивали стоянку. Толя с Кириллом отправились осмотреть округу, а на обратной дороге обещали притащить хвороста.

– Вот хитрецы, – с досадой заметил Вурц. – Командир, я тоже хочу быть разведчиком. Можно теперь я буду вместо Кирилла?

– Нет, – отрезал Андрей, разглядывавший в свете фонаря карту.

– Несправедливо! – шутливо запротестовал Вурц. – Я буду жаловаться в Европейский суд по правам человека!

Те, кто раньше слыхал про эту организацию от души посмеялись. Андрей, Игорь и многие другие лишь недоуменно переглянулись.

Когда вода на костре закипела, в неё засыпали пшенную кашу, а Чеканкин открыл две банки с тушенкой. Сбоку от него Сева раскладывал прошлогодние лук и морковь. Ещё у них была с собой сильно прокисшая капуста.

– О, набор «никаких поцелуйчиков», – прокомментировал Игорь, вернувшийся с охапкой веток.

– А ты кого целовать собирался? Может, Руми? Я б на это посмотрел, – глупо заржал Вурц.

Руми, обняв колени, сидела под деревом неподалеку и на реплику Вурца не отреагировала. Игорь бросил на неё быстрый взгляд и покраснел, но в сумерках этого никто не разглядел, а то шутки бы продолжились. Андрей с интересом наблюдал за всеми участниками этого диалога, благоразумно не влезая.

Когда ужин был почти готов в лагере появился Толя. Кряхтя, он присел у костра и протянул к нему руки.

– Помнится, кто-то обещал дров принести, – напомнил ему Сева.

– Ага. Обещал, значит принесу, – буркнул в ответ Черенко.

Андрей подошел к нему поближе.

– Все спокойно? – поинтересовался он.

– Ага. Дальше дорога совсем дерьмовая. Завтра напаримся будь здоров, – кисло ответил Толик.

Андрей ничего на это не сказал. Чеканкин с Воробьевым как раз взялись снимать с огня кашу и он увлекся этим, глотая слюну. Вскоре появился и Кирилл с дровами, а Толя тут же заявил Севе, что, дескать, слово своё держит.

К котелку потихоньку потянулись все, а умопомрачительный запах свиной тушенки вообще сводил с ума. Подошел и Корнеев, которого Андрей очень хотел ещё раз расспросить о «Новом порядке».

«Новый порядок» был организацией с довольно сомнительной репутацией, которую сформировал правящий режим и служба внутренней безопасности, которая этот режим поддерживала. Служба эта носила старое, неоригинальное и для многих привычное название, способное вызвать гордость у одних, страх у других, или презрение у третьих – комитет государственной безопасности, или сокращённо – КГБ. Если расшифровывать аббревиатуру, то звучало название, мягко говоря, претенциозно, поскольку назвать государством несколько городков, пусть даже относительно больших, можно было с трудом. С другой стороны, Лихтенштейн тоже трудно назвать государством, но он, тем не менее, им является.

Андрей знал то, что Леша рассказал Гронину, но все равно хотел расспросить его сам. Вдруг он расскажет что-то ещё? Поэтому, когда все рассаживались, Андрей сел рядом с Корнеевым.

Прежде чем приняться за еду, Черенко что-то пробурчал и исчез в темноте. Послышался звук открывавшейся двери машины, затем глухой удар, когда её закрыли. Когда Толя вернулся с подозрительно радостным блеском в глазах, Андрей заметил у него в руках стеклянную бутылку с прозрачной жидкостью. Сева, Чеканкин и Вурц тоже заинтересовались.

– Отставить! – резко скомандовал Андрей, поняв что это за жидкость. – В «Убежище» – пожалуйста, но здесь я запрещаю.

Толя бросил на него взгляд, полный обиды.

– Вылей это немедленно! – Андрей был непреклонен. – И чтобы до возвращения на базу я её не видел. Ясно?

Теперь во взгляде Черенко было отчаяние. Он развернулся и бурча что-то нечленораздельное, снова растворился в темноте. И опять все услышали лязг и легкий скрип дверей автомобиля.

– Кажись, не вылил, – констатировал Игорь.

– Ага, щас, выльет он тебе, – скептически ответил Вурц.

– Интересно, где он её там прячет, что она до сих пор на ухабах не разбилась? – поинтересовалась Катя.

Началась оживленная дискуссия на эту тему, продолжившаяся даже когда Черенко вернулся. Все разошлись ещё больше, когда дело дошло до чая, и Чеканкин умудрился пролить его себе на промежность, чем вызвал бурную радость и веселье. Андрей с интересом наблюдал за реакцией окружающих на чужой провал и заметил, что Кирилла, Лешу и Руми неловкость Чеканкина не веселила. На лице Кирилла читалось сожаление, Руми – безразличие, а Корнеев был привычно невозмутим, будто бы ничего и не случилось.

Андрей стал размышлять, почему люди так веселятся, когда другие совершают ошибки и страдают от них. Не найдя ответа, он задал вопрос вслух. Рядом сидели только Руми и Леша, так что вопрос был адресован непосредственно им. Ответа долго не было. По лицу Леши можно было заметить, что он задумался, а вот от Руми Андрей особо ничего и не ожидал.

– Трудно сказать, – ответил, наконец, Корнеев. – Может, дело в соперничестве.

– Так они ж не соперники, – не понял Андрей.

– Люди всегда соперники. Кто-то лидер, а кто-то нет, но хочет им стать. Каждая неудача лидера это падение его авторитета. Вот те, кто его подсиживают, и радуются, раздувая всеобщее мнение о его недостатках. А у нас… Все вроде бы в хороших отношениях, и тем не менее даже здесь чувствуется присутствие иерархии. Есть молчуны, которых остальные считают более низкими по статусу, а есть активные и дерзкие люди, типа Толи, которые являются локомотивами, но наверху всё равно стоит командир. Впрочем, не поставь Гронин тебя командовать, вряд ли ты смог бы конкурировать с кем-то вроде Черенко.

Андрей надолго задумался над этим ответом, пытаясь разобраться в собственных ощущениях.

– Не знаю… – выдал он в итоге. – Я не чувствую себя, как ты выразился, на вершине иерархии. Я просто делаю, что должен, выполняю приказы. И по отношению ко всем вам – я прекрасно вижу кто обладает лучшими навыками, чем я, кто умнее, кто сильнее, и не чувствую никакого соперничества.

– Это потому, что ты не такой, как остальные, – холодным тоном сказала Руми, опередив Корнеева.

Несколько секунд Андрей оторопело смотрел на неё. Он не ожидал, что она вообще скажет хоть слово.

– Да, девчонка права, – согласился с ней Леша. – Ты и правда редкий экземпляр. Ты постоянно обучаешься, используешь чужой опыт, перенимаешь умения, развиваешь полезные навыки. Поэтому тебе не до соперничества. Ты выбрал путь саморазвития, а они… Они просто люди.

– Самоутверждающиеся за счет других, – закончила за него Руми.

– Но вы тоже не реагируете так, как они, – заметил польщённый словами Лёши Андрей. – Почему?

Ни один из них не ответил сразу.

– Мне такое никогда радости не доставляло, – первой дала ответ Руми.

Сформулировано было довольно расплывчато, но Андрей не отважился добиваться от неё уточнений. Почему-то эта девушка его немного пугала.

– А ты что скажешь? – Андрей обратился к Корнееву.

– Нечего тут говорить. Человек промахнулся и заплатил за свою ошибку. Точка.

Все трое надолго замолчали, хотя остальные бойцы продолжали шутить и смеяться. Пару раз в общий круг приглашали и Андрея, но он вежливо отказывался. Гораздо интереснее ему было задать Леше те вопросы, которые его интересовали, но он все никак не решался начать разговор, опасаясь, что Корнеев, не любящий разговаривать о своем прошлом, ответит как-нибудь односложно и отправится спать. Вскоре наступил момент, когда все нашутились и умолкли, и Андрей понял, что сейчас народ потянется на отдых.

– Леша, ты многое видел за эти годы, – собравшись с духом, издалека начал Андрей. – Расскажи ещё раз о «Новом порядке»? Ты говорил, что тебе приходилось иметь с ними дело.

В тишине вопрос был хорошо слышен. Многие, заинтересовавшись, тоже обратили все свое внимание на Корнеева. Леша, обеими руками держа горячую кружку, бросил на Андрея короткий, проницательный взгляд, подул на содержимое и, шумно втягивая воздух, отпил немножко чаю.

– Приходилось, – коротко ответил он после всей этой неторопливой процедуры.

– Расскажи, – присоединился к просьбе Вурц.

В ситуациях, когда они находились на отдыхе, Леша всегда приковывал внимание Андрея своими медленными, но очень точными движениями, которые казались просчитанными до мельчайших деталей. Вот и в этот раз он деловито отставил кружку, чуть заметным движением слегка прижав её к пожухлой листве, затем поглубже укутался в теплую накидку – предмет зависти остальных: такая была только у него и он не признавался где её раздобыл; точными движениями подтянул завязки и вновь взглянул на Андрея.

– Тоталитарная контора, – медленно проговорил он, снова беря в руки кружку. – Управляется одним параноиком и его ручной стаей цепных псов – таких же параноиков. У них сильная, хорошо вооруженная и обученная армия, укрепленные города, есть сложное технологичное производство. Для граждан есть все необходимое: пища, жилье, работа, даже медицина и образование. Для всех остальных – ничего. Столица – Спарта, поначалу была большой военной базой. Солдаты, которые её удерживали, вступили в «Новый порядок» и стали основой его армии. Есть ещё Енакиево – так назвал свой город один из основателей организации, в прошлом беглый олигарх из Украины. После передела власти он прилизался к новому лидеру, поэтому в Енакиево власть сохранил, а все остальные потеряли головы. И последний, о котором я знаю что-то, кроме названия – Цех. Это большой химкомбинат, уцелевший после катастрофы и быстро прибранный к рукам «Новым порядком». Потом его решила отобрать гильдия. Была серьезная война, но в итоге как-то договорились. Правда, на тот момент от города рядом с комбинатом мало что осталось. По сути, теперь сам комбинат является и городом, и производственным центром. Есть ещё три города, но по ним ничего сказать не могу – знаю только названия.

– Как так, что город развалили, а комбинат уцелел? – удивился Толик.

Леша взглянул на Толика, как на умственно отсталого. Вместо него нетерпеливо ответил Вурц.

– Потому что он всем был нужен, Толян. Воевали за него, потому его нельзя было разрушать.

– Хм… – многозначительно промычал Толик, громко отхлебывая чай.

– Что можешь посоветовать? – поинтересовался Игорь. – Какие-то уловки в общении с ними, хитрости?

Алексей взглянул на него, слегка приподняв бровь, будто был удивлен нелепостью заданного вопроса.

– Нужно оторвать с лобового стекла наклейку торговцев, – ответил он. – По понятным причинам в «Новом порядке» её не любят. А в остальном, когда будете там – следите за тем, что говорите, а лучше вообще не говорите ничего. Даже друг другу.

– Звучит так, будто с нами не собираешься, – заметил Толик.

– Так и есть, – отрезал Алексей, чем вызвал всеобщее удивление.

Андрея захлестнуло возмущение от смысла фразы и тона, которым она была сказана. И действительно: казалось бы, такой опытный специалист, как Корнеев, не должен давать повода для нарушения дисциплины и подрыва авторитета командира. Леша и сам это понял, мысленно сделав себе замечание, что перестарался со своей скрытностью и желанием быть автономным.

– Как это понимать? – стараясь тоном не выдать своего недовольства, спросил Андрей.

Алексей вновь отпил чаю, глядя перед собой, и некоторое время молчал, тем самым подогревая всеобщее напряжение.

– Мне нельзя в города «Нового порядка», – объяснил он.

Взгляды присутствующих были прикованы к нему, и он понял, что без объяснений не обойтись.

– Если меня кто-нибудь там узнает – казнят, – коротко добавил он.

– За что? – поинтересовался Игорь.

Алексей оставил вопрос без ответа, позволяя каждому додумать самому. Он не был шутником и все уже хорошо это знали, но Андрей не мог проверить правдивость его слов и потому находился в некотором замешательстве. Такого короткого объяснения было маловато, и все бойцы это чувствовали, но что-то сделать с этим мог только командир, а он предпочел промолчать.

Через минуту Вурц бросил очередную свою забавную фразу, развеселив компанию, и про Алексея забыли. Все, кроме Андрея, для которого Корнеев был окутан вуалью загадочности и потому представлял большой интерес с точки зрения профессионального опыта.

Ему было недостаточно тех коротких обрывков информации, которые дал Корнеев, поэтому ночью, когда настала очередь Леши и Кирилла охранять лагерь, Андрей, ссылаясь на бессонницу, предложил Черенко поменяться, на что тот с радостью согласился.

Корнеев все видел и все понимал. Этого лиса было нелегко провести.

– Чего хочешь? – тихо спросил он, когда Кирилл ушел, а Андрей подошел ближе.

– Хочу поговорить про «Новый порядок».

Алексей промолчал, ожидая дальнейших вопросов. Андрей правильно расценил его молчание.

– Почему тебе нельзя в их города? Что ты сделал? – шепотом спросил он.

– Какое отношение это имеет к делу? – вопросом на вопрос немедленно ответил Леша.

– Никакого, – смутился Андрей. – Просто интересно.

– Если это все, что ты хотел спросить, тогда лучше иди спать. Я здесь и сам справлюсь.

Его слова прозвучали как добрый совет, а не как язвительное «отстань», поэтому Андрей стоял в растерянности, не зная, что делать дальше, и злясь на себя за то, что заранее не продумал свои вопросы. Холодная и деловитая манера поведения Леши притягивала его, словно магнит, заставляла постоянно следить за Корнеевым, за его движениями, мимикой, жестами, манерой речи. Андрей хотел перенять у него всё: все навыки, все умения, все знания, даже манеры. Он хотел стать таким же, как Лёша: всегда внешне холодным, спокойным, внимательным, рассчитывающим каждое действие и слово. Это будет гораздо проще сделать, если наладить с Корнеевым доверительные отношения, но это оказалось отнюдь не просто.

– Почему ты такой скрытный? – разочарованно бросил Андрей. – Неужели нельзя хотя бы раз нормально поговорить?

Корнеев взглянул на командира. При всех своих достоинствах, он по-прежнему оставался молодым, не умудренным жизненным опытом и шрамами пацаном. С чего вдруг Леша должен был с ним разговаривать? И тем более раскрывать ему свои секреты? За долгую, полную опасностей жизнь, он усвоил множество уроков: некоторые на опыте других, другие – на их крови, а несколько – на своей собственной. И один из них был такой: пока о тебе ничего не знают – у тебя нет слабостей.

Но Андрей привлекал его своими честностью, человечностью и голодом к самосовершенствованию. Он умел собраться и сосредоточиться, а в дополнение к этому был ещё и очень способным. Все это напоминало Алексею его самого.

По поводу скрытности… Он не чувствовал вообще никакой необходимости в общении с кем-либо и уже давно преодолел потребность выговориться, сумел заглушить и уничтожить её, как и большинство других своих слабостей. Все тяготы и проблемы он научился прятать глубоко в себе, складывать в темные уголки, где они никогда не попадались ему на глаза, и долгое время это работало. Пока однажды груз навалившихся и глубоко похороненных проблем не приумножился самым страшным ударом, навсегда оставившим незаживающую рану на сердце. Именно тогда он почти сломался. Бросив всё, Леша исчез, спрятавшись от мира в деревенской глуши, из которой его вернул к жизни именно этот совсем ещё зелёный парень.

– Тут много ушей, – сказал Корнеев немного теплее.

Андрей оживился.

– Здесь нет врагов, Лёша. Все эти люди – твои друзья.

Корнеев иронично улыбнулся.

– Святая наивность, – бросил он, но продолжил с теплотой в голосе. – Ложись спать. Поговорим в другой раз.

– Обещаешь? – в голосе Андрея прозвучала радость, но чувствовались и нотки недоверия.

Леша улыбнулся. Все это было похоже на укладывание ребенка, который просит рассказать ему ещё одну сказку перед сном.

– Обещаю.

Андрей очень ответственно относился к своим обязанностям и до конца отбыл вахту, но к Корнееву с вопросами больше не приставал.