Мечты марионеток

Глава 2.2

Андрей очнулся в маленькой, грязной и вонючей комнате. Он лежал на спине на заплёванном, скользком полу, совершенно дезориентированный. Пытаясь осмотреться, парень приподнял голову, но её тут же пронзила сильная, острая боль, а ещё к ней внезапно присоединилась тошнота, мерзко выкручивавшая внутренности. Андрей издал лёгкий стон и опустил голову обратно на пол, с трудом борясь с требованием организма снова впасть в забытье.

– Оклемался таки, – услышал он хриплый, незнакомый голос откуда-то со стороны. – Я уж думал ты уже всё.

Этот голос немного помог Андрею совладать с собственным телом. О том, чтобы снова попытаться поднять голову и посмотреть кто с ним разговаривает не могло быть и речи, но он мог хотя бы говорить. Парень собрался с силами и выдавил из себя несколько слов.

– Где я? – чуть слышно спросил он.

– В тюрьме для политических, – тут же раздался ответ.

«Что это значит?», – хотел спросить Андрей, но переоценил свои силы – сознание окончательно покинуло его.

Он снова провалился в забытье. Ему что-то снилось, какие-то тени, голоса, события, но он не мог разобрать, что именно. Голоса казались знакомыми, тени иногда обретали очертания то Олега Гронина, то матери, то ещё кого-то, кого он когда-то видел. И ничего конкретного – только бессмысленное, размытое марево воспалённого сознания.

Когда Андрей пришёл в себя в следующий раз, прошли почти сутки, но в камере это никак не ощущалось. Даже если бы он был в сознании, то всё равно не понял бы сколько времени прошло – через маленькое зарешечённое окно почти не пробивался свет. Даже самого окна Андрей не видел и не знал о его существовании. Поднять голову он по-прежнему мог лишь с трудом. Общее состояние, как ему казалось, стало получше, но всё ещё оставалось отвратительным: тело трясло, словно в лихорадке, а спазмы и приступы тошноты периодически напоминали о себе, выкручивая внутренности.

Не видя и не слыша никакого движения в камере, Андрей решил попытаться выяснить есть ли здесь ещё кто-нибудь или вчерашний голос был лишь плодом его воображения.

– Вы здесь? – тихо спросил он.

Где-то в темноте раздалось шуршание, и вскоре послышался тот же самый хриплый голос.

– Да. Как самочувствие?

Андрей подвигал руками, пощупал себя: бушлат, флисовая кофта и штаны отсутствовали, обувь тоже сняли. Из одежды на нём оставалась только лёгкая футболка, тонкие нижние штаны, и носки. Стало ясно, почему ему так холодно.

– Так себе, – ответил парень, ощупав свою скромную одежду. – Кто вы? И где мы находимся?

– В тюрьме для политических заключённых, – ответил сосед. – Кто я… Можешь звать меня Дэн.

Андрей подумал немного, прежде чем задать следующий вопрос. Вообще мыслительная деятельность давалась ему нелегко, и это пугало.

– Давно мы здесь?

– Ты – с позавчера. А я… я чуть дольше, – хриплый голос Дэна дрогнул перед последними словами.

Андрей снова начал шарить руками вокруг себя и нащупал под руками солому. Вчера ему показалось, что он лежал на голом полу. Наверное, сосед переложил его. Парень был ему за это благодарен – без нормальной одежды на холодном полу за эти сутки он мог бы и околеть.

– Как я здесь оказался?

– Хех, – хмыкнул старик. – Как и все – привела охрана и бросила в камеру.

Андрей помолчал немного, медленно переваривая услышанное и прислушиваясь к своему организму. Он все никак не мог разобраться, почему же ему так плохо. Отчасти состояние было похоже на алкогольное отравление, как после случая у Тургенева, но только раз в пять хуже.

– И что дальше? Как отсюда выйти? И вообще – за что меня сюда посадили?

– За что – не знаю, но вряд ли ты сделал что-то, что понравилось власти. А как выйти – это вопрос не ко мне, – прерывая слова кашлем, отвечал Дэн.

– Сами-то за что сидите?

– За что… – Дэн выдержал паузу. – Хех… У меня терминальная стадия лишних знаний. За то и сижу.

– Это как?

– Как? Это когда и убить нельзя, и отпустить тоже.

Дальнейшая беседа мало что дала Андрею. Дэн сидел в этой камере достаточно давно и практически ничего не знал о том, что происходило на свободе. Он был не сильно разговорчив, да и Андрей не мог много говорить – голова снова начинала болеть, и он понемногу впадал в забытье, с трудом разбирая отдельные слова сокамерника. Последней мыслью было удивление, почему Дэн, проведя в камере столько времени, не хочет общаться? По идее должно быть наоборот.

Так прошло несколько дней. Сосед иногда подходил к нему: давал пить воду и поправлял рваное одеяло, которое сам же ему и отдал. От воды здорово воняло, но жажда была гораздо сильнее отвращения. Понемногу парню становилось лучше, он начал подниматься, и иногда сидел, упираясь в стену, и медленно, малюсенькими кусочками грыз сухари. По словам Дэна, имевшего уже немалый опыт и хорошо знавшего местные «обычаи», вскоре Андрея ждал допрос – за ним уже несколько раз приходили, но парень был без сознания и так плох, что его не стали трогать.

Со временем Дэн начал немного теплее относиться к парню, стал более разговорчивым и пробовал задавать Андрею разные вопросы: кто тот такой, откуда, что делал перед тем, как попал сюда. Вероятно, от скуки, но он пытался разобраться в причинах ареста своего молодого сокамерника, однако далеко в этом деле не продвинулся.

Вспоминая обстоятельства, предшествующие его заточению, Андрей пришёл к выводу, что его, скорее всего, принимают за шпиона. Также очевидно было, что вежливой беседой дело не обойдётся и, сдерживая нарастающий страх перед допросом, он пытался продумать линию поведения. Родионов во время учений уделил пару часов пленению и допросам. Что он там рассказывал про главные моменты, которые следует всегда помнить? Что-то вроде того, что легенда должна быть продумана заранее, от неё ни за что и ни при каких обстоятельствах нельзя отступать, нужно внимательно следить за тем, что говоришь, не упускать деталей…

Легенда… по сути, он не сделал ничего, о чём стоило бы молчать. Да и мотивы у него вполне понятные, вот только удовлетворят ли они тех, кто будет его допрашивать?

После многочасовых раздумий Андрей выработал план действий и чувствовал, что готов к допросу. Теперь он даже жаждал его с тем нетерпением, которое охватывает студентов, знающих, что они готовы к трудному экзамену и желающих поскорее оставить его позади. Но иногда внутри с новой силой разрастался страх, и тогда Андрей начинал убеждать себя в том, что всё будет хорошо, что допрос – это не расстрел, что ничего страшного не произойдёт. Страх исчезал, но через какое-то время возвращался и начиналась новая борьба.

В таких качелях Андрей провёл примерно сутки и уже начинал проклинать своих мучителей, так долго не приходивших за ним. А потом появились двое крепких ребят. Судя по их довольно миролюбивым репликам в сторону Дэна, они настолько привыкли к последнему, будто он жил тут лет десять. Бойцы, не церемонясь, взяли Андрея под руки, вытолкали из камеры и повели по коридору. Дэн лишь тяжело вздохнул вместо прощания.

Андрея вели по полутёмным коридорам, пока не вывели на улицу. Солнце, которого он так долго не видел, уже село и лишь сероватая дымка на западе указывала на то, что день закончился не так давно. От постоянных тычков конвоиров Андрей снова почувствовал головную боль, в глазах стало немного туманиться, и поэтому не могло быть и речи о том, чтобы попытаться разобраться, где именно он находится. Наконец, его ввели в небольшое помещение, плоховато освещённое висящей на длинном проводе лампой с абажуром, и посадили на стул. Спустя несколько минут появился пожилой мужчина в белом халате. Он провёл беглый осмотр, задал несколько коротких вопросов и сделал такой же короткий вывод, вероятно, предназначавшийся для охранников.

– Напомните майору Каржину, что у него тяжелое сотрясение, – он тыкнул в Андрея указательным пальцем. – Будете бить – угробите досрочно.

Стоявшие за спиной Андрея конвоиры промолчали, тупо глядя на доктора. Выражения лиц у них были такие, что приходилось сильно сомневаться, дошли ли слова доктора до адресатов.

Через пару минут после ухода врача в комнату вошёл ещё один человек. Это был невысокий худощавый мужчина с карими глазами и худым, вытянутым лицом. Он был одет в зелёную камуфляжную униформу без каких либо знаков и обут в тяжёлые армейские ботинки, которые, казалось, могут оторвать ему ноги, настолько тяжело он ими передвигал. В руке он держал зелёную камуфляжную кепку, которую затем водрузил на свою коротко стриженую голову. Мужчина остановился перед Андреем, сложив руки на груди, и какое-то время с презрением смотрел на парня сверху вниз. Вероятно, это и был майор Каржин.

– Давненько у нас не было крыс-лазутчиков, – обычным тоном констатировал он, закончив осмотр.

Андрей никак не отреагировал.

– Хули молчишь? – с вызовом спросил майор и угрожающе подступил к парню.

Охранники все-таки проявили признаки наличия умственных способностей – один из них сообщил майору про указание врача, и тот немного поумерил пыл. Видя, что Андрей неважно себя чувствует и разговор может не получиться, майор махнул рукой охранникам и велел, чтобы они перенесли парня в угол и положили на пол. Те незамедлительно выполнили указание. В положении лёжа Андрею немного полегчало, он приподнялся и прислонился к стене. Заметив это, майор взял стул, на котором до этого сидел Андрей, и поставил рядом с ним спинкой вперед, а затем уселся на него. Один из конвоиров принялся что-то печатать на принесённом заранее ноутбуке, похожем на тот, что Андрей видел у Владова.

– Значит так, у меня нет времени на игры, – нетерпеливо предупредил майор. – Так что у тебя два варианта. Вариант первый: ты можешь начать упираться, врать, сочинять истории. Тогда я просто подожду недельку-другую, пока ты не поправишь здоровье, а потом возьмусь за тебя по серьезному.

Не заметив ожидаемой реакции, майор продолжил угрожающим, сиплым голосом, медленно выговаривая слова.

– Я отрежу тебе уши, нос, пальцы на руках и ногах, в итоге и сами руки с ногами, пока от тебя не останется кусок бесформенной туши. Мне это всё не трудно, поверь. Будет даже в кайф.

Майор сделал паузу, давая допрашиваемому возможность представить в воображении описанные им перспективы. В глазах Андрея проявился страх. Оно и не удивительно – именно этого и добивался майор, а описанные им садистские развлечения не могли вызвать ничего другого у потенциальной жертвы.

– Может быть, в некоторых случаях я уколю тебе обезболивающее, чтобы ты не чувствовал, но понимал, что та часть тела, которую я буду от тебя отделять, уже никогда к тебе не вернется, – продолжил майор.

Это был страшный психологический удар, который тяжело выдержать даже психически устойчивому человеку. От осознания подобных перспектив воля часто ломается, а логика и здравый смысл отключается. Андрей не был исключением и его начала бить дрожь. Каржин был очень доволен результатом.

– Но есть вариант под номером два, который позволит тебе избежать всего этого, – продолжил майор, делая паузы между предложениями. – Он состоит в том, что ты мне всё-всё расскажешь. Всё, о чем я тебя буду спрашивать. И расскажешь правду, потому что если я хоть на секунду засомневаюсь в том, что ты говоришь – мы вернемся к варианту номер один.

Он снова сделал паузу, глядя на Андрея тяжелым взглядом. Романов же избегал смотреть ему в глаза и всячески пытался унять свой страх, но это ему не удавалось. Не мог Родионов подготовить его к такому.

– Конечно, – согласился он, мелко стуча зубами. – Я отвечу на всё. Что вы хотите знать?

Майор сел ровно, подумал немного.

– Кто ты такой и на кого работаешь? – спросил он вскоре.

– Меня зовут Андрей Викторович Романов, – медленно ответил Андрей. – Ни на кого не работаю. Я состою в организации…

Андрей задумался о том, что их организация никак не называется и это несколько смутило его. Майор воспринял паузу, как попытку вывернуться и про себя отметил это, но пока что ничего не предпринимал.

– Наша организация не имеет названия, – немного сконфуженно продолжил Андрей, понимая, что такой ответ выглядит как минимум странно.

– И ты прям уверен, что нет никакого названия? А если подумать? – спокойно спросил майор, угрожающе сжимая и разжимая кулаки.

– Нет названия, нет, – твёрдо повторил Андрей. – Мы находимся на юго-западе. Это мы разбили «Степных волков», может вы здесь слышали об этом.

Майор на секунду задумался. Потом достал из-за голенища ботинка большой нож и принялся вертеть его в руках.

– Может, не ждать двух недель, – задумчиво сказал он таким тоном, что Андрей вздрогнул. – Ты любишь острые ощущения?

Он провёл лезвием ножа по спинке стула, оставляя на ней тонкий прямой след. У парня по коже побежали мурашки, сердце учащённо забилось – перспектива пытки ужасала.

– Как мне доказать? – пытаясь держать себя в руках спросил он. – Какие доказательства я должен предоставить, чтобы мне поверили? И вообще – за что всё это? Я ничего не сделал, не нарушил никаких ваших правил…

– Какого чёрта ты шатался по городу?! Что делал на пустыре?! – внезапно повысил голос майор.

Андрей хорошо помнил свой план. Майор вселял в него страх, но парень выдержал первый удар и справился с нахлынувшими на него ужасом и пустотой в голове. Его мысли больше не путались, а сам он изначально был готов к агрессии.

– Меня направили в Иваново, чтобы встретиться с руководством «Нового порядка», – спокойно ответил Андрей, поднимаясь чуть выше. – Моя задача – наладить контакт и договориться о встрече моего руководства с вашим. Это всё.

– Тогда какого хера ты искал на пустыре? Грибы собирал? Искал там меня? Или кого-то другого?

Андрей на миг задумался может ли он сдавать посредника, но затем эта мысль быстро сменилась на другую – если он этого не сделает, то, вероятно, умрет сам. К тому же он не был до конца уверен в том, что сам посредник не приложил руку к его аресту.

– Я встретил на улице одного странного человека, мужчину в плаще с капюшоном. Я заговорил с ним, но он отказался разговаривать на улице и назначил мне встречу на пустыре.

– Встречу!? – заинтересовался майор. – Уже интереснее. С кем встреча? Что за мужик?

– Он назвался Посредником.

– Это кличка – как зовут этого человека?

– Я не знаю. Я видел его впервые в жизни.

Майор с силой вонзил нож в широкую неотёсанную спинку стула, вновь заставив парня вздрогнуть, и недобро взглянул на Андрея.

– Ты п. дишь. Какого хера ты делал в Иваново? – злобно спросил он.

Андрей оцепенело глядел на нож и не спускал с него глаз. Майор несколько раз повторил свой вопрос всё громче и громче, прежде чем Андрей понял, что его спрашивают.

– Я должен встретиться с руководством «Нового порядка», чтобы договориться о дальнейшем сотрудничестве и встрече…

– Ты меня за идиота держишь?! – вскричал майор и выдернул нож. – Что ты делал в Иваново, сука?! С кем ты встречался на пустыре?

– Я говорю правду! Вы можете проверить! Я могу назвать радиочастоту для связи с моим командованием, и там всё подтвердят! – видя, как теряет терпение и самообладание майор, Андрей начал нервничать. – А на пустыре у меня была назначена встреча, я же уже рассказал!

– Что за встреча? С кем? Отвечай, сука! – майор другой рукой достал пистолет и приставил его к колену Андрея.

– На улице я встретил человека, который назвался Посредником, – срывающимся голосом отвечал Андрей. – Он сказал, что торгует информацией и у него можно получить ответы на любые вопросы. Я поверил ему и пришел в назначенное место на встречу…

Казалось, что майор слушает и верит ему, но его последующие действия показали обратное. Внезапно он взмахнул рукой и ударил ножом по деревянному полу между ногами Андрея, чем вызвал у парня такой испуг, что тот чуть было снова не вырубился.

– Ты держишь меня за идиота?! Отвечай! – орал майор.

– Нет! – крикнул в ответ до смерти напуганный Андрей, чувствуя, как снова начинает плыть его сознание. – Я не вру. Свяжитесь с моим командованием, я назову частоты, и проверьте все сами. Ну что ж вы такие твердолобые?

Взгляд майора стал чуть менее свирепым, и он несколько секунд, прищурившись, смотрел на парня, всё так же нависая над ним. Затем спросил частоту, и Андрей немедленно назвал её.

– Вас было трое – кто твои напарники? – неожиданно успокоился и сменил тему майор.

– Бойцы из моей группы, – быстро сориентировался Андрей. – Мы прибыли вместе.

Майор выдернул нож и отошел на шаг от парня.

– Кто помогал вам в городе?

– Никто. Мы здесь никого не знаем. Остановились в «Феерии». Где мои люди? С ними всё в порядке?

– Нет, – коротко бросил майор, присаживаясь на стул. – С ними не всё в порядке, и с тобой тоже будет не в порядке, если ты не перестанешь нести эту х. ню.

Глаза Андрея расширились. Если этот садюга сделал что-то Игорю, Толе, или мальцу – Андрей найдёт способ, но он убьёт его: перегрызет горло, вырвет кадык, выдавит глаза – что угодно, главное, чтобы его помощнички не успели подбежать.

– Что вы с ними сделали?

Майор гнусно улыбался, сидя на стуле. Он специально выдерживал паузу, позволяя воображению Андрея разгуляться.

– Поймали мы твоих дружков, – как бы невзначай сообщил он. – Прятались, как крысы. Один несговорчивый сука оказался, прям как ты, а другой наоборот. Только вот говорит-то он совсем не то, что ты.

В глазах Андрея отразился испуг при мысли о том, что они могли сделать с Толей или Игорем. Затем он подумал, что майор блефует, но и эта мысль быстро испарилась – куда могли спрятаться в маленьком квартале люди, не имеющие ни друзей, ни связей? И сбежать из города они не могли – подступы к валу с внешней стороны заминированы, сам вал просматривается и там иногда даже появляются караульные, а выход из города стерегут вооруженные солдаты. Разве что они смогли с помощью Энди как-то проскользнуть мимо них?

Но если его товарищи действительно попали в плен, то из слов майора выходило, что один из них раскололся, и это скорее всего был Игорь. Но что тогда стало с Толей? Какие пытки применил к нему этот ублюдок в форме, которого Андрей с удовольствием прирезал бы его же ножом?

– Что с ними? Они живы? – чуть слышно спросил Андрей.

– Приведите! – приказал майор помощникам вместо ответа.

Бойцы вышли. Пока они отсутствовали, майор не задал ни одного вопроса. Просто сидел и смотрел на Андрея. Прошло минут десять, прежде чем они вернулись, волоча под руки человека, в точно такой же форме, какая была у всех бойцов отделения Андрея.

Романов с ужасом смотрел на него – страшно было увидеть изуродованного пытками товарища. Увидев форму, Андрей сразу же её узнал. Ни у кого в городе он больше не видел такого рисунка камуфляжа, а значит сомнений быть не могло – это был кто-то из его бойцов. Лица человека Андрей не видел, потому что его скрывал мешок, обувь отсутствовала, а ноги были перемотаны пропитавшимися кровью бинтами. Человека посадили на стул, на котором ещё недавно сидел майор. Пленник жалобно что-то мычал – рот у него, скорее всего, был заклеен скотчем или чем-то заткнут. Звуки, которые он издавал, показались Андрею знакомыми и больше походили на голос Толи, чем Игоря.

От увиденного у Романова пересохло во рту. Он пытался сглотнуть, но глотать было нечего и в горле начало першить. Сердце забилось ещё быстрее, на глазах грозились выступить слёзы. Нет, он не имел права раскиснуть сейчас. Он должен был до конца стоять на своём, чтобы спасти себя и своего друга… или брата.

– Чего ещё вам надо? – немного громче повторил Андрей, сдерживая слёзы и не имея сил отвести взгляд от человека на стуле. – Я всё рассказал.

– Я вижу, ты и правда думаешь, что я идиот, – вздыхая, ответил майор, приближаясь к сидящему на стуле страдальцу. – Даю тебе последний шанс рассказать правду. Твой напарник уже сделал это. Как только ты расскажешь кто вы, на кого работаете и что здесь делали – ваши страдания закончатся, обещаю.

В этот момент Андрей сломался. Силы, с которыми он пришёл на допрос, внезапно иссякли. То невероятное внутреннее напряжение, которое он сумел выдержать до этого, оказалось не таким страшным, как зрелище, которое он видел сейчас. Кто бы ни был на том стуле – Игорь или Толя – они не заслуживали тех мук, которым подверглись за ЕГО ошибки. Он подставил их. Обоих.

– Последний раз прошу по-хорошему – хватит сказок, – совершенно спокойно говорил майор, будто бы не он буквально пятнадцать минут назад кипел от ярости с налитыми кровью глазами. – Расскажи всё, что ты знаешь. От начала и до конца – кто тебя послал, зачем, к какой группировке принадлежишь, что ты успел узнать. Твой друг долго упирался, но в итоге рассказал всё. Ты тоже расскажешь. Это в твоих же интересах.

Андрей молчал, подавленно глядя на человека на стуле. Грубый голос майора стал для него монотонным, отодвинулся куда-то на второй план. Он не разбирал слов, не понимал, что тот говорит, да и не пытался понять. Сознание полностью захватила мысль о том, что не получится вернуть всё обратно, увидеть прежнего Толика.

Взгляд Андрея, взгляд затравленного зверька, с потухшей волей к жизни, выражающий только сожаление, растерянность и полную подавленность был хорошо знаком человеку в форме: скольких ему уже пришлось ломать! И у всех у них в итоге было что-то похожее в глазах. Это было своеобразным запахом победы. Он не сомневался, что сейчас этот сломленный парень, сидящий у стены, расколется.

Отчаяние, сожаление и бессилие, казалось, поглотили Андрея целиком. Он хотел бы помочь товарищу, разделить его страдания, но не мог этого сделать. Оставалось лишь жалеть его. Сил бороться больше не было, но Андрей, как утопающий, хватался за соломинку, искал резервы, взывал к высшим силам, надеялся на провидение, но не хотел сдаться.

Он удивлялся сам себе, поражался, что животный ужас, который охватил его при мыслях о зверствах, которые с ним может учинить этот душегуб в камуфляже, до сих пор не затуманил его разум, не сбил его с мысли, что его единственный шанс выжить – гнуть свою линию до конца и любым способом заставить их связаться с Грониным. Из последних сил он собрал остатки своей воли в кулак. Что бы там ни сказал Толя или Игорь, что бы с ними не произошло – чтобы отомстить за них, Андрей должен стоять на своём до последнего слова.

– Вы пытали его, – выдавил он, наконец. – Вынудили говорить то, что вы хотели услышать. Я уверен, что правда, которую он говорил – а он говорил то же, что и я, оказалась вам не по вкусу, и поэтому вы его пытали…

– Пытали? – вскинул брови майор. – Это была ерунда. Пытать я буду вас сейчас.

Сказав это, он размахнулся и с силой вонзил нож в бедро пленника почти по самую рукоять. Не имеющий возможности кричать, пленник лишь приглушённо мычал, и было хорошо слышно, как он навзрыд плачет от боли.

– Нет!!! Что вы делаете? За что!? – закричал Андрей, дернувшись от неожиданности.

Но майор не остановился. Вырвав нож из раны, разбрызгивая кровь, он обошёл сидящего на стуле пленника и вонзил нож в то же место на другой ноге. Пленник замычал ещё громче, он рвался в своих путах, пытался что-то сказать, но слов было не разобрать. Андрею казалось, что это были мольбы о пощаде.

– Хватит! – из глаз Романова брызнули слёзы. – Мне нечего больше добавить! Я же всё рассказал! Просто свяжитесь с моим командованием!

Он заплакал навзрыд, созерцая мучения товарища. Не имея возможности помочь, и понимая безвыходность ситуации, он ломал руки от бессилия. Внезапно он вспомнил, что не связан, и когда майор в очередной раз вынул нож из раны, Андрей поднялся и бросился на него. Тот точным несильным ударом в солнечное сплетение легко остановил слабый порыв парня. Романов, задыхаясь, свалился на пол. Дрожащие от дикой боли, туго забинтованные в кровавые бинты ноги пленника, оказались рядом с его лицом. Они были странными, подозрительно короткими… Андрей не сразу понял, что под бинтами не было ни единого пальца…

Майор наклонился к хрипящему Андрею.

– Его мучения можно остановить. И твои тоже, – напомнил он, немного повысив голос, чтобы перекричать стоны пленника. – Расскажи мне правду.

– Я рассказал всё, – всхлипывая и с трудом дыша, ответил Андрей, не отрывая широко раскрытых глаз от ног пленника. – Чего ещё… ты от меня… хочешь… живодер?

Майор лишь пожал плечами. Слова Андрея ничего для него не значили.

– Как хочешь. Ты всё равно сломаешься.

Он ногой перевернул бессильного Андрея на спину, а затем сильным ударом вонзил нож в горло пленнику, сидящему на стуле. Тот коротко вскрикнул и его мычание быстро превратилось в приглушённый хрип, а затем в клекот. Кровь текла под мешком, струйкой стекала по форме на пол и медленно увеличивающейся лужицей ползла к застывшему от ужаса Андрею, стеклянными глазами смотревшему на жестокую смерть своего друга. Майор стоял рядом и смотрел на обоих с таким безразличием, будто они оба давно уже были мертвы.