Мечты марионеток

Глава 5.3

– Так значит, теперь ты ей веришь?

Игорь даже не пытался скрывать своего раздражения. Он всё никак не мог принять тот факт, что Андрей примирился с Аней Владовой. Она уже один раз подставила их и второго раза он не хотел. Толя Черенко его в этом поддерживал. Кирилл тоже, но мнением Кирилла Андрей не интересовался.

Игорь во второй раз после отъезда из Луганска шёл на штурм, но пока безрезультатно.

– Какая тебе разница, кому я верю?

– Хватит делать вид, что ты меня не слышишь, – злился Игорь. – Ты прекрасно понимаешь, о чём я.

– Не понимаю.

Андрею не нравился этот разговор, не нравилась раздражительная манера, в которой Игорь его вёл, но он не мог ничего ему противопоставить. У него не было фактов – лишь его собственное доверие, чувство, что она не обманывает и договоренность с ней никогда не лгать друг другу. Если бы он не чувствовал к ней этого особенного, душевного тепла, то ни за что бы не принял таких договорённостей.

Когда эмоции улеглись, и к нему снова вернулась способность здраво мыслить, Андрей проанализировал их разговор и поведение Ани. Да, реальных доказательств в подтверждение сказанного она предоставить не могла, но он всё равно верил ей. Просто чувствовал, что она не лжет. Или не желал в верить во что-то другое. Андрей понимал, что, возможно, обманывает себя, но смирился с этим, потому что если поступит иначе, то заглушит в себе и изгонит это особенное тепло, которое разливается по телу при каждой мысли о ней. Он даже не ощущал в себе сил сделать подобное, потому что только-только приобрёл это несравнимое ни с чем чувство, и не желал его отпускать.

– Просто оставь меня в покое, хорошо? Она дала нам информацию…

– Поверхностную, Андрей, – перебил его Игорь. – Им это ничего не стоит. Они и так уже поняли, что мы либо сами это знаем, либо скоро выясним – так почему бы не подбросить нам крупицу, ещё и снова втершись в доверие? Красивый спектакль она разыграла у машины, ничего не скажешь.

Андрей понемногу начинал закипать. Поддержка пришла с той стороны, с которой он её никак не ожидал. Это была даже не поддержка, а просто брошенная фраза, которая немного разрядила обстановку.

– Перед такой мазелью никто бы не устоял, ручаюсь, – авторитетно вставил Кот. – Ни я, ни ты – никто.

Вскинув брови, пробурчал нечто одобрительное и Толик, чем обезоружил Игоря, наступательный порыв которого, лишь на секунду утратив поддержку, совершенно иссяк.

– И почему все мужики такие? – с ироничной улыбкой сказала Катя. – Руми, как думаешь?

Руми после Луганска почему-то выглядела мрачнее тучи и была явно не расположена к разговору.

– Мне всё равно, – раздражённо ответила она.

– Ай, ну вас. Когда мы попадём из-за этой девицы в неприятности – вы вспомните этот разговор, – тоже раздражённо заявил Игорь. – Только будет поздно.

На этом их разговор закончился. Андрей замедлил ход, желая побыть в относительном одиночестве и поразмыслить. Может, стоит устроить привал? Пешая прогулка уже всех порядком измотала.

Поиск лаборатории, несмотря на наличие карты, занял намного больше времени, чем предполагал Андрей. Проблема оказалась даже не в самом поиске, а в том, чтобы добраться до пункта назначения. Выяснилось, что в центральной и западной Украине для гильдии изначально складывалась очень сложная обстановка. Торговцев здесь называли не иначе как «москали» и очень не любили. Часто случались конфликты. Гильдия пробовала схитрить – набрала в свои ряды много украинцев и попыталась вновь наладить дело. Поначалу всё шло неплохо, но потом, когда людям стало известно, что торговая гильдия это не просто «москали», а она даже управляется из самой Москвы – всё началось по новой. И с утроенной энергией.

Украинцев, работавших на гильдию, назвали «запроданцями» и частенько вешали или расстреливали. Когда гильдия начала отвечать силой, дело дошло до того, что местное население массово ушло в леса и начало вести партизанскую войну на коммуникациях, регулярно нападая на важные узлы логистики. Потери превышали все мыслимые и немыслимые выгоды, так что, к всеобщему изумлению, прагматичность торговцев победила их желание давить силой прячущихся по лесам партизан – они отступили, покинув даже свой главный промышленный и торговый узел в регионе – Харьков, в результате чего он стал свободным городом.

Сейчас Харьков был нейтральным и насчитывал около двадцати тысяч человек населения, но русскоговорящим, как ни странно, там делать было нечего. Это было особенно удивительным, если учесть, что до этого в городе подавляющее большинство жителей разговаривали на русском. Куда все они подевались было той ещё загадкой.

Всю эту ценнейшую информацию совершенно случайно выяснил Толик, когда во время отдыха в пограничном пункте Торговой гильдии угостил самокруткой сержанта торговцев. Сержант посоветовал без причины не соваться в поселения, поскольку реакция местных абсолютно непредсказуема: из одного просто выставят, а в другом, особо не разбираясь, запросто могут угостить из пулемёта. Этот же сержант показал на карте пункты, принадлежащие Торговой гильдии, чем сильно помог. Последним его советом стало следующее: если уж придётся иметь дело с местными, то ни в коем случае нельзя начинать разговор со слов «Здравствуйте», а только словами «Слава Украине!», и лучше на украинском, иначе вероятность перестрелки возрастает на порядки.

Андрей не мог понять такого отношения. По его мнению раз людей осталось мало, а нормальных, адекватных – ещё меньше, то нужно ценить всякое проявление миролюбия и вменяемого отношения и стараться отвечать тем же. Почему же нужно устраивать кровавые разборки ещё и по национальному признаку?

Он не знал, что задолго до эпидемии между двумя некогда дружными народами был вбит клин, который навсегда сделал их врагами. Причём ситуация порой доходила до такого абсурда, когда пары подавали на развод, родственники прекращали общаться, а друзья становились непримиримыми врагами. Что уж говорить о чужих друг другу людях. Вся эта ситуация была ярчайшим примером откровенной глупости и нездоровых амбиций отдельных зарвавшихся, недальновидных и попросту жадных политиков.

Посовещавшись, отряд решил устроить оперативную базу в ближайшем к отмеченным на карте координатам населенном пункте гильдии, который назывался Лозовая. Смирились даже с тем фактом, что до лаборатории оттуда было далековато. В этом безопасном тылу временно оставили всё «лишнее».

Даже несмотря на наличие карты, после продолжительных блужданий по округе в попытках найти безопасную дорогу к пункту назначения в густых лесах Полтавщины, изобилующих холмами и буераками, сделать это так и не удалось. Все более менее проходимые дороги пролегали через посёлки и деревеньки, по периметру которых была устроена чуть ли не круговая оборона с пулемётами и колючей проволокой, так что лезть туда наобум в свете последней информации как-то не хотелось. Потеряв на поисках почти полдня и кучу драгоценной солярки, решили оставить машину как можно ближе к месту, обозначенному на карте, и дальше идти пешком.

Наученные предыдущим опытом, люди передвигались очень осторожно. Первым шёл сапер с миноискателем – Бодяга. Собственно, его потому и приписали к «анархистам». Он метр за метром обследовал путь. Остальные, кроме тех, кто остался у машины, медленно шли за ним, озираясь по сторонам, и периодически расставляя следом за собой небольшие красные флажки. Мягкие прошлогодние листья с лёгким шелестом вминались под тяжёлыми шагами мужчин. Где-то тут, в этих листьях, их могла поджидать смерть. Равнодушная, абсолютно беспристрастная к выбору своих жертв, она с плотоядной улыбкой следила за людьми, заигрывающими с ней.

Отряд без приключений преодолел примерно километр, и некоторые даже позволили себе немного расслабиться. Внезапная остановка Бодяги заставила вновь сосредоточиться.

– Почему остановились? – взволнованно спросил Толя, идущий последним.

– Тут что-то есть, – услышал он в наушнике. – Возможно, мина.

О расслабленности мгновенно забыли и дальше шли ещё осторожнее, чуть ли не след в след за Бодягой, продолжая помечать путь. Очень скоро Бодяга стал натыкаться на «что-то» гораздо чаще и уже никто не сомневался, что они на минном поле. Иногда Бодяга менял направление движения, один раз даже заставил всех вернуться обратно, но, в конце концов, находил правильный путь.

Так среди негусто разбросанных мин «анархисты» прошли около полукилометра и приблизились к крутому спуску в большой овраг, в котором и располагался искомый объект. По размерам и расположению он мало чем отличался от того, что они видели в прошлом декабре, но здесь разрушения были гораздо сильнее: лишь отдельные секции нескольких бараков уцелели – всё остальное было взорвано подчистую. И судя по общей картине – давно. Раскрытые настежь ворота находились с противоположной стороны от «анархистов», а весь остальной периметр был обнесен высоким ограждением из металлической сетки. Вопрос о присутствии здесь людей казался риторическим.

Спуск оказался трудным. Бодяге было очень непросто работать с миноискателем на крутой горке, постоянно рискуя сорваться вниз или поскользнуться на прелых прошлогодних листьях, но к счастью, мин на склоне не оказалось.

Добравшись до ограждения, Бодяга достал из рюкзака массивные ручные кусачки и быстро проделал отверстие, через которое отряд пробрался на территорию объекта. Развалины строений размещались таким образом, что посередине между ними образовывалась площадка, устеленная бетонными плитами вместо асфальта. Ворота лишь частично было видно в прореху между развалинами, но всё равно пожелай кто явиться оттуда – его бы быстро заметили. Большая часть группы скучилась на площадке, только Воробьев присел у изгороди перешнуровать обувь, и Сева опустился на колени рядом с ним – ему требовалась хотя бы минутка отдыха.

Все в отряде подозревали, что у Севы есть какие-то проблемы со здоровьем, но на любые расспросы он всегда отвечал очень раздраженно, каждый раз сердито заявляя, что его уже задолбали с тупыми вопросами и всё с ним в полном порядке. Но в этом походе проблема, похоже, усугубилась, потому что несмотря на прошлые заверения, он сам начал жаловаться на периодические резкие боли на уровне поясницы, которые долгое время не проходили. Катя стала выдавать ему обезболивающие, заставив пообещать, что по возвращению в «Убежище» он покажется Бернштейну.

Андрей сверялся с картой, чтобы наверняка исключить ошибку, Вурц стоял у него за спиной, тоже через плечо заглядывая в карту, а вот Толя и Алексей не могли найти себе места. Они вертелись на месте, словно две юлы, изредка бросая друг другу короткие фразы, и вскоре Андрей обратил на это внимание.

– Что-то не так? – озабоченно спросил он.

– Да, – нервно ответил Корнеев.

Договорить он не успел – в развалинах вокруг произошло какое-то движение, а вскоре на него и его товарищей уже были наведены прицелы более чем дюжины стволов. Сами того не ожидая, они попали в хорошо подстроенную засаду. И ждали здесь именно их.

Сергей с Севой, изумлённые таким поворотом событий, молча застыли на своих местах. Сева ошарашено оглядывался, а Воробьев смотрел на всех так, будто ему показывали плохое кино, и ему захотелось уйти с сеанса.

– Не дёргаться, или мы сразу стреляем на поражение! – послышался незнакомый властный голос. – Сложите оружие и отойдите в сторону! Вы окружены, сопротивление бесполезно!

Андрей оглянулся – некоторые из его людей озирались по сторонам, но остальные вопросительно смотрели на него, ожидая решения командира. Осмотревшись ещё раз, он лёгким кивком головы подтвердил приказ неизвестного. Люди повиновались и нехотя сложили оружие на землю. Затем отошли на десяток шагов в сторону, как и требовал незнакомец.

– Не самый худший знак, – тихо бросил Лёша. – Если требуют сложить оружие, значит, мы нужны живыми. По крайней мере, пока что.

– Я предупреждал вас, – злобно прошипел Игорь. – Это всё она, эта сучка Владова.

Никто не ответил, потому что из развалин вышел здоровяк в камуфляже и чёрной маске-шапочке, натянутой на лицо, вооружённый американской штурмовой винтовкой, и привлёк к себе всеобщее внимание. На оружии был коллиматорный прицел, глушитель и подствольный гранатомёт – эти парни были хорошо вооружены. Гораздо лучше, чем команда Андрея.

– Гранатки пока можете оставить – так будет веселее. Но если кто-то потянется к одной из них – перебьём вас, как цыплят. Кто у вас главный? – спросил человек в маске.

У него был тяжелый, басовитый голос с легкой хрипотцой, которая так нравится женщинам.

– Я, – неожиданно для всех сказал Корнеев и выступил вперёд.

Он опередил Андрея всего-то на какую-то долю секунды. Романов чуть заметно дёрнул головой и бросил на Лешу непонимающий взгляд, но через мгновение сменил его на обычный: что бы ни затеял Корнеев – не стоило портить ему игру. Остальные члены отряда тоже промолчали, лишь доказывая, насколько высока у них дисциплина, над которой Андрей вместе с Лёшей столько работали.

Здоровяк подошёл ближе и остановился в паре шагов от Алексея. Ремень карабина был перекинут через шею, и оружие теперь висело у него на груди. Правый локоть был прижат к прикладу, а кисть руки болталась рядом с рукояткой. Эта показная небрежность на самом деле ничего не означала – в случае малейшей опасности солдат был способен очень быстро открыть огонь.

Он несколько секунд оценивающе рассматривал Корнеева, прежде чем продолжить разговор. Его серые глаза, слегка прищуренные, что-то напоминали Андрею, и почти сразу парень понял что именно – это был взгляд его отца. Светлый, внимательный, с легкой хитрецой. Что-то внутри взывало обратиться к этому человеку, крикнуть: «Папа! Неужели это ты?!». Но Андрей сдержал эти порывы и ждал, что противник будет говорить дальше. Интуиция подсказывала парню, что этот человек не причинит им зла. Но стоит ли полагаться на неё в таких случаях?

– Кто вы такие? Зачем пришли сюда?

Вопросы человека в маске были короткими, но исчерпывающими. Его голос тоже чем-то напоминал отцовский, и Андрей ещё больше разволновался.

– Мы наёмники, – ответил Корнеев. – Наниматель дал нам карту и велел обследовать это место.

Солдат слегка наклонил голову и немного больше прищурил один глаз.

– Кто наниматель? – спросил он, подходя к Алексею на расстояние вытянутой руки.

– «Новый порядок».

– Во-от как, – протянул человек в маске, опустив голову, и внезапно сильно ударил Корнеева в челюсть левой рукой.

От удара Алексей завалился вправо и упал на землю. Андрей дёрнулся, готовый кинуться на помощь товарищу, но человек в маске, делая шаг назад, моментально ухватился за рукоять своего оружия, навёл его на Андрея, и указательным пальцем свободной руки пригрозил парню. Противник держал всё под полным контролем. «Анархисты» уставились на него, чуть ли не пораскрывав рты, настолько всех удивили рефлексы этого человека.

Лёша стоял на коленях, опираясь на руки, слегка повернув голову к Андрею. Он заметил движение парня и, сплюнув кровь, выступившую из разбитой губы, легонько качнул головой, давая ему понять, чтобы тот ничего не предпринимал.

«Почему он не поверил? Взял на понт или действительно Владова как-то к этому причастна?», – размышлял Л ёша. «Если второе – отпираться бесполезно. Будем надеяться, что дело не в ней».

– Значит так, дружбан, – снова заговорил человек в маске, когда Лёша поднялся на ноги. – Если ты ещё раз попытаешься кормить меня байками, я буду убивать твоих людей по очереди… Хотя нет – сначала буду калечить, а потом убивать. Когда останешься один – обещаю, что быстрой твоя смерть тоже не будет. Я доступно объяснил?

Корнеев нехотя кивнул в ответ. Андрей стоял в замешательстве. Слова собеседника, словно резкий порыв ветра, стремительно развеяли первое впечатление о нём.

– Итак, ещё раз. Кто вы такие? Что здесь делаете?

Алексей поднял глаза и посмотрел на допрашивающего слегка уставшим, полным безысходности взглядом, стараясь показать, что признаёт поражение. Голос его тоже не выражал особой воли к победе. Остальные «анархисты» может и засомневались, кто-то, быть может, даже поверил, что ситуация безнадёжна, но только не Андрей. Он наоборот, как только понял, что Леша что-то затеял, весь превратился во внимание, стараясь ничего не пропустить.

– Мы наёмники. Наш наниматель – «Новый порядок», – гнул свою линию Алексей. – Город Иваново. Недалеко оттуда была обнаружена уничтоженная колонна. Охранение колонны и гражданские, следовавшие с ней, были полностью перебиты. У кого-то из офицеров были найдены карты, копии некоторых из них передали нам с заданием обследовать указанные места. Это всё, что нам известно.

Взгляд человека в маске не менялся. Он по-прежнему выражал ряд эмоций, которые изначально разглядел в нём Андрей. И этой своей непредсказуемостью и несоответствием поступкам своего хозяина смертельно пугал почти всех членов отряда Романова. Всех, кроме Корнеева.

Что бы там ни было во взгляде Лёши, слабость или отчаяние, он определённо имел какой-то план и прекрасно понимал, что делает. Это была битва двух достойных противников. Двух людей, умеющих идеально скрывать свои чувства и эмоции, умеющих искусно лгать и так же искусно читать чужую ложь. Кто из них был сильнее? Это ещё предстояло выяснить.

Рука здоровяка медленно потянулась к спусковому крючку карабина. Корнеев видел это и догадывался, что сейчас произойдёт. Мозг напряжённо работал, пытаясь найти выход из ситуации, прорабатывая кучу вариантов развития событий, но у человеческого организма есть свой предел. Да, многие скажут, что человек может выдержать всё, может вынести любой удар судьбы, приспособиться к любым, самым суровым условиям, в которых с вероятностью девяносто девять и девять процентов он должен бы погибнуть. Но мобилизуются какие-то неизвестные внутренние силы, о которых человек даже не догадывается, находятся резервы, которых он не ждёт, и тогда человек становится исключением из правил: он выживает в катастрофах, выбирается из самых диких мест, побеждает смертельные болезни, добивается невозможного. Это делает с ним элементарный инстинкт – желание жить. Но этот инстинкт должен быть невероятно сильно развит, чтобы работать настолько сильно.

Тем не менее, сейчас даже такая воля к жизни была бессильна. Выбора не оставалось. Кто-то скажет – нет, выбор есть всегда! И окажется прав. Но в данном случае выбор состоял лишь из способов принять смерть.

Палец достиг спускового крючка, и сильная рука уверенно навела автомат на Севу. Сева судорожно проглотил ком, застывший в горле, закрыл глаза, и мужественно ждал выстрела.

– Какова награда? – внезапно спросил автоматчик.

– Что? – ожидавший совсем другого события Алексей не сразу сориентировался.

– Я спрашиваю – какова награда?

– Жизнь друзей.

Андрей заметил, как автоматчик на мгновение удивлённо округлил глаза и, вероятно, вскинул брови под маской. Алексей не стал заставлять его тянуть из себя слова и продолжил, придерживаясь выдуманной им легенды.

– Двое наших товарищей в плену – Толя и Андрей, – Алексей специально назвал эти имена, намекая на арест Андрея в Иваново, и таким образом страхуя себя от возможной проверки. – Их должны были расстрелять. Мы подписались на это задание в обмен на их жизни.

– Ты! – автоматчик свободной рукой указал на Андрея. – Иди сюда.

Затем сделал три шага назад, и, подняв руку, сделал знак кому-то из своих бойцов. Из развалин позади автоматчика вышел ещё один боец, экипированный точно так же, как и его командир, и подошёл к ним. Здоровяк шепнул ему на ухо какую-то команду и тот увёл Андрея за развалины. Автоматчик повёл себя именно так, как и предполагал Алексей. При оптимистическом сценарии, разумеется.

После Андрея забрали Севу, а после него – самого Корнеева. Хорошо знакомые с историей Андрея, бойцы без проблем повторили одно и то же. Единственный момент, который заставлял Алексея нервничать – то, что Толя на самом деле в плену не был. Но вопросы касались в основном черт характера и привычек, а так же самой причины попадания в плен, а тут всем не трудно было догадаться, что нужно говорить. К счастью, Бодяга на допрос не попал, а Котин остался сторожить машину. Они с Бодягой хоть и слыхали историю про Иваново, и про характеры Толи с Андреем знали, но в деталях по любому бы провалились и на допросе всё сразу же стало понятно.

Когда Корнеев вернулся и второй боец подтвердил, что все трое говорят одно и то же, автоматчик задал последний, и как оказалось, решающий вопрос.

– Вы добирались сюда издалека. Что это за место? Что вы должны были тут найти?

– Мы не знаем, – покачал головой Корнеев. – Наша цель – выяснить, что означала пометка на карте и добыть разведданные. Задача вступать в бой или идти на контакт не ставилась. И я понятия не имею, что это за сгоревшие сараи и какого чёрта может понадобиться от них «Новому порядку».

Человек в маске некоторое время внимательно смотрел на Алексея. Прищуренные серые глаза оценивали его слова и его самого. Думал боец недолго.

– Даже если вы говорите правду, – сказал он, – я всё равно не могу вас отпустить. Извиняйте, что так вышло, ребятки, но вы стали заложниками ситуации…

Он не успел договорить, потому что его голос утонул во внезапно начавшейся стрельбе.

Может, ничего бы и не случилось. Может, всё осталось бы, как было, если бы Аня не была теперь такой внимательной к обычно скучным и занудным разговорам отца. Как правило, он избегал разговоров о работе в присутствии дочери, а после случая с Ткаченко – особенно, но когда постоянно путешествуешь вместе, трудно всегда придерживаться правил и не сказать совсем ничего лишнего.

Пока Андрей и его товарищи боролись за свои жизни, очень далеко от места, где происходили эти трагические события, Аня размышляла о том, как ей уже не хватает Андрея и того ощущения поддержки, которое охватывало её, пока он был рядом.

Вертолет, увозящий её, медленно поднимался над площадкой. Владов, поглаживая подбородок, задумчиво смотрел в иллюминатор. Штерн сидел напротив и пытался сохранять спокойствие. Аня, которая являлась нарушительницей этого спокойствия, лежала на диване, закинув прелестные ножки в узких черных джинсах, на спинку. Штерн хорошо знал взгляды своего шефа, знал, что тот не терпит, когда кто-то бросает на его красавицу дочь плотоядные взгляды, а подобные действия в его присутствии вообще считал личным оскорблением, потому Генрих изо всех сил старался не смотреть, но то и дело ловил себя на мысли, что делает это. Трудно удержаться, когда рядом с тобой постоянно находится сногсшибательно красивая, а вдобавок ещё и умная и независимая девушка. Такая, мимо которой невозможно пройти, которую хочется завоевать во что бы то ни стало, даже если при этом придётся соперничать со всем миром. Впрочем, независимой она быть перестала, но только из-за обстоятельств, а не потому, что изменился её характер.

Чтобы хоть как-то заставить себя отвлечься, Штерн решил заговорить с шефом на тему, которая занимала его до этого целый день. Он не стал бы делать этого в присутствии Ани, если бы она не вела себя столь вызывающе, но её поведение толкнуло его на эту маленькую ошибку.

– Нет ли у вас ощущения, что мы недооценили пацана?

Владов медленно повернул голову и оценивающе посмотрел на Штерна. Пока что они не разговаривали о Романове, но через Штерна Владов отдавал приказы о наблюдении за ним, и в этих случаях они между собой называли его «пацан».

– Прямо мысли мои читаешь, Генрих, – с тенью недоверия, будто действительно подозревал помощника в чём-то подобном, медленно ответил Владов.

Аня лежала с закрытыми глазами, размышляя о своём, но начало их разговора заставило её включиться. Она не знала, о ком они говорят, но интуиция подсказывала, что речь может идти именно о нём. Об Андрее Романове. Стараясь никак не проявить этого внешне, она вся обратилась в слух.

– И что думаете? – Штерн пропустил слова Владова мимо ушей.

– Скажу, что нужно быть к нему повнимательнее.

– Его упорство может нам навредить.

– Наоборот. Его упорство может сослужить нам хорошую службу.

Гримаса недоумения исказила лицо Штерна. Лишь на секунду, но Владов успел заметить перемену.

– При должной сноровке и творческому подходу к делу мы сможем его использовать, – пояснил он.

И тут, будто вспомнив о дочери, он бросил на неё быстрый взгляд. Аня неподвижно лежала на диване, с закрытыми глазами, закинув руку за голову. Ноги всё так же лежали на спинке дивана. Штерн тоже посмотрел, вновь мысленно дотронулся и погладил эти прекрасные ножки, о которых мечтал уже так давно. Снова повернувшись к шефу, он понимающе кивнул – они обязательно вернутся к этому разговору позже.

Как ничтожно мало иногда нужно, чтобы перевернуть мир. Многие смеются над эффектом бабочки, называют его глупостью, вымыслом фаталистов, невозможной случайностью. Но иногда лишь неосторожно оброненная фраза способна запустить цепь событий, которые в итоге изменят всё. Мог ли представить Владов, что всего лишь два предложения, сказанные при своих, при, казалось бы, самых близких ему людях, будут иметь такие фатальные последствия? Он бы многое дал, чтобы понять как, когда и с чего именно началась та катастрофическая вереница неприятностей, но даже в самых худших своих предположениях не мог представить, что всё началось в этот день, в эту минуту, в это мгновение.