Мечты марионеток

Глава 5.1. Истязание

В большом светлом зале царило напряжение. Оно ощущалось во всём – в серьёзных, озабоченных взглядах, в нервных покачиваниях и мелких движениях, в жестах и позах, даже воздух был наэлектризован и нагнетал тревогу. Напряжение было настолько сильным, что, казалось, окружающие предметы скоро начнут бить током.

За огромным, круглым, роскошным столом сидели респектабельного вида мужчины, одетые в дорогие костюмы, поверх идеально выглаженных рубашек, в галстуках. На руке у каждого болтались шикарные часы, на пальцах у многих сверкали золотые перстни. За спиной у них в ожидании стояли другие люди – мужчины и женщины, одетые несколько проще, но тоже достаточно строго и со вкусом – секретари и помощники.

Один из сидящих за столом людей – пузатый лысый мужчина в очках в позолоченной, а, может, и золотой оправе, надетых на самый кончик длинного носа, окинул присутствующих строгим взглядом серых, пронзительных глаз. Три его подбородка смешно перекатывались, когда он вертел головой, исподлобья поверх очков осматривая лица присутствующих.

– Уверен, что все знают про доклад Свирягина? – поинтересовался он скрипучим, неприятным голосом.

Люди за столом закивали.

– Умнички. Ясное дело, большинство его ещё не слышали, поэтому я пригласил Свирягина сюда, – продолжил толстяк и надменно взглянул на помощников. – Попрошу всех лишних, кроме тебя, полковник, покинуть зал.

Секретари и помощники безропотно зашуршали бумагами и организованно вышли, прикрыв за собой большую лакированную дверь с красивым позолоченным орнаментом. Остались только сидящие за столом и высокий, сутулый мужчина в чине полковника, державший в руках тонкую серую папку. Темные круги вокруг покрасневших глаз и сильно осунувшееся лицо свидетельствовали о бессонной ночи. На деле же таких ночей было уже несколько.

– Приступай, – небрежно бросил толстяк.

Свирягин открыл папку, хоть это и не имело смысла – он почти на память знал всё, о чем должен был рассказать, потому что уже третьи сутки писал отчёты и рассказывал одно и то же.

– С чего начать, Давид Сергеевич? – поинтересовался он, не имея больше сил скрывать усталость в голосе.

– Начинай с фанатиков. По сути, к ним всё в итоге и сходится.

Свирягин кивнул, включил проектор, который отразил на стене карту, сделал легкий вдох и начал говорить.

– Итак, две недели назад «Чаян» пришёл в движение. «Путь просвещения» тоже активизировался – разведка показала, что они стягивают силы. Что творится в глубине их территории мы не знаем, но в нескольких десятках километрах от границы они концентрируют боевую технику и пехоту.

Он указал рукой место на карте.

– Есть ещё два района, где группируются войска. Здесь и здесь, – рукой он обвел на карте две области. – Эти группировки значительно меньше, чем центральная, примерно в три раза каждая. Таким образом, наибольший наступательный потенциал имеет центральная группировка, которая, вероятно, будет придавать часть сил соседним, если у тех наметятся проблемы. Предполагаемые направления ударов – северо-восточная Белоруссия, на юге – Плоешти. Центральная группировка наверняка двинется по северо-западной Украине, а потом, вероятно, разделится на две. Одна пойдёт на юг Белоруссии, а вторая – в центральную Украину.

– Почти, как немцы в великую отечественную, – заметил кто-то за столом.

– Учитывая, что штаб-квартира секты по нашим предположениям сейчас находится в Берлине – параллель вполне уместная.

– Значит, мы их и разобьём, как в великой отечественной, – нетерпеливо прервал толстяк, которого полковник назвал Давидом Сергеевичем. – Продолжай, полковник, не отвлекайся.

– Виноват, Давид Сергеевич, – полковник рассыпался в извинениях, явно взволнованный замечанием толстяка.

– Продолжай уже.

– Мы считаем, что конечная цель северной группировки – Москва. Центральной – промышленный район Киры и Донбасс. Южная захватит ту часть Румынии, которую секта ещё не контролирует, затем вторгнется в Бессарабию и Украину, стремясь соединиться с «Чаяном» и более мелкими союзниками. Оттуда они получат доступ к Кубани и выход на Кавказ. Не будем забывать и о море – из Крыма можно с легкостью высадиться прямиком в Грузии.

– Если так и будет – авиация сможет утопить их транспорты? – спросил Давид Сергеевич.

– Возможно, но с большими потерями – в Крыму удобно держать средства ПВО, а если они смогут захватить Донбасс и Ростов – мы получим вообще бесполётную зону на юге. К тому же это попахивает авантюрой: пока что мы ещё контролируем Босфор по совместной договоренности с турками, но вы сами знаете, что отношения у нас очень шаткие, а после потери Румынии турки наверняка предпочтут договориться с сектантами и ударят нам в спину, лишь бы остаться на своем берегу и не пустить туда «Путь просвещения».

– Больные дебилы! – выругался Давид Сергеевич. – Ну как они не понимают, что после нас «Путь просвещения» придёт к ним? О, блаженные идиоты!

– Как бы там ни было, когда «Путь просвещения» получит контроль над Босфором – они перетянут в Черное море столько кораблей, сколько посчитают нужным, или сколько у них есть в строю, а с приходом военных кораблей обстановка ещё больше усложнится. Разумеется, не в нашу пользу.

– А что дикие укры? – после этой фразы кабинет заполнился смехом, но ненадолго.

– «Свободная Украина» поначалу заявила о нейтралитете. К нашему удивлению, разведка у них оказалась на высоте и они всё узнали примерно в одно время с нами. Но когда стало понятно, что «Путь просвещения» не понимает значения слова «нейтралитет», им пришлось выбирать. Угадайте, кого они выбрали?

– Ну?

– Секту.

– Бог мой! – воскликнул Давид Сергеевич. – Да что ж такое? Ну не мир, а какой-то парад олигофренов. Что турки, что эти.

– Да, я тоже был удивлён.

– Что дальше?

– По секте это в принципе всё. По «Чаяну»: их силы равняются примерно одной из малых группировок секты, но этого достаточно, чтобы надолго сковать наши собственные войска на юге. С «Чаяном» намного проще работать в плане разведки – они не настолько фанатичны и на допросах, как правило, быстро раскалываются. От «языков» получено много информации. В частности мы знаем, что «Чаян» получил от секты много ствольной артиллерии, тяжелого стрелкового оружия и боевой техники, в том числе танков, а также значительное количество боевых вертолетов, самолетов и ПВО. Плюс небольшое усиление реактивной артиллерией. Основная задача – осуществить наступление с ограниченными целями на Донбасс и район Киры. В секте понимают, что даже если наступление будет успешным, «Чаян» все равно не сможет долго удерживать эти территории, поэтому после наступления они постараются нанести максимально возможный вред нашей инфраструктуре в захваченных районах и отойдут обратно на свою территорию, где будут ждать нашего ответа. А ответить нам придётся, чтобы не потерять престиж в глазах других группировок, проживающих в виде анклавов на наших территориях, а также нейтральных либо враждебно настроенных соседей, пока что из страха сохраняющих статус-кво.

– Хитрая тактика, – менторским тоном разъяснил остальным Давид Сергеевич. – Они понимают, что если мы не предпримем попытку уничтожить «Чаян» за их наглость или эта попытка провалится – это станет сигналом остальным группировкам, что Торговая гильдия слаба. Тогда мы рискуем получить ещё ряд конфликтов уже на своих внутренних территориях, плюс часть колеблющихся нейтральных группировок может примкнуть к «Чаяну» и секте.

– Именно, – кивнул Свирягин. – Поэтому они рассчитывают, что мы будем наступать, и готовят мощную, глубоко эшелонированную оборону, подкрепленную большим количеством артиллерии и тяжелого вооружения. Таким образом, одним выстрелом секта убивает даже не два, а сразу целую кучу зайцев: мы получаем локальный конфликт, куда стягиваем силы с других регионов, ослабляя их и создавая для секты благоприятную обстановку, само собой разумеется мы наверняка понесём значительные потери в конфликте с крымчаками, это не считая возможную, пусть даже временную, но потерю сразу двух мощных промышленных районов. В любом случае районы потеряют в эффективности: нарушится темп производства, пострадают мощности и инфраструктура – регион в целом ослабнет. Ну и, наконец – они получат возможность расшатать наш авторитет в глазах других организаций.

Свирягин прекратил говорить, закрыл папку, в которую и так не заглядывал, и молча ждал дальнейших вопросов.

– Какая самая свежая информация? Какими силами располагает секта?

– Точной информации получить не удалось. За последние полгода мы потеряли тридцать шесть человек, из тридцати восьми внедренных в ряды секты. С оставшимися двумя поддерживается скудный контакт, а информация, которую они предоставляют, не позволяет составить полноценную картину. Из данных пограничной разведки можем утверждать, что рядом с границей у секты собрано около полутора тысяч танков, из которых примерно девятьсот – танки старой конструкции, около четырех сотен самолётов различных модификаций. Заслон ПВО, хоть и состоит в основном из современных ЗРК, но достаточно слаб, или же они держат комплексы где-то в глубине своих территорий и выдвинут их вперёд непосредственно перед началом наступления. Точно оценить количество пехотных частей не представляется возможным. Исходя из разведданных можно точно сказать примерно о десяти полноценных дивизиях…

– Используй нормальный язык, будь добр, – раздраженно потребовал Давид Сергеевич.

– Около ста пятидесяти тысяч человек…

– Сколько?! – опешил Давид Сергеевич. – Сто пятьдесят тысяч?! Вы там с ума сошли? Откуда такое количество?

– Это данные разведки за два дня. При большем периоде возможны перемещения, которые невозможно отследить, поэтому и данные будут неточными. Прошу учесть, что это неглубокая приграничная разведка. В глубине их территории может находиться значительно большее количество сил.

– Сколько? – простонал Давид Сергеевич.

– Трудно сказать. Но могу предположить, что там в три-четыре раза больше, чем десять дивизий.

Давид Сергеевич откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза рукой.

– Они не просто хотят войны… Нет… Они хотят нас уничтожить. Всех нас. Сукины дети!

Давид Сергеевич разразился матерной тирадой, и большинство за столом виновато опустили глаза, будто это они были причиной недовольства их шефа.

– Петров, что мы можем выставить против этих зергов? – строго спросил Давид Сергеевич, когда его ярость немного поутихла.

Генерал-лейтенант Петров занимал пост командующего вооруженными силами Торговой гильдии, подчинялся непосредственно совету и исполнял его решения. Этот внешне сильно постаревший за последние годы и без того немолодой мужчина шестидесяти двух лет, сейчас сидел бледный, как мел: уж он-то понимал, что начнётся, когда секта перейдёт в наступление, и отлично знал, что сил Торговой гильдии на продолжительное сопротивление не хватит. И главной проблемой тут было не количество людей, не качество вооружений, а боевой дух войск, и без того значительно подорванный за последнее время. Грустные глаза на оплывшем, круглом лице генерала, забегали по лицам присутствующих, словно ожидая от них поддержки и заступничества.

– Думаю, пятнадцать-двадцать дивизий… – начал он.

– Думает он! Дивизии у него! – в бешенстве заорал Давид Сергеевич, брызгая слюнями. – Ты – главное лицо в вооруженных силах! Ты их хренов командир и администратор! Ты должен не думать, а знать, что у тебя есть, старый козёл! Чтобы завтра утром… нет – чтобы сегодня вечером у меня на столе лежала подробная информация с цифрами: сколько точно у нас есть солдат, танков, самолетов, вёдер бронированных, не знаю, что там ещё у вас используется. И если я увижу где-то это ваше сраное «дивизия», то выкину всех вас, лодырей, к ебени матери на мороз! Дошло?!

– Так точно! – низко опустив голову, Петров с трудом поднял из кресла свое пузатое тело.

– Вот и хорошо. Теперь ещё раз – только хорошо подумай, перед тем, как ответить – сколько предварительно мы можем выставить солдат, танков и самолетов?

Петров думал недолго. Через десяток секунд он ответил.

– Примерно триста тысяч человек, плюс-минус двадцать тысяч. Танков у нас много – около десяти тысяч, но действительно современных среди них не больше тысячи. Самолётов – свыше четырех тысяч, чуть больше двух тысяч вертолетов. Точные данные будут, как вы и приказали, вечером. Есть, правда, одна серьезная проблема…

– Какая?

– Недостаток экипажей.

– Как мы можем её решить?

– В короткие сроки – никак. Подготовка экипажа – длительный процесс. Это если нам нужен качественный, умелый экипаж, а не такой, который потеряет технику в первом же бою…

– Без лирики, – строго осадил генерала Давид Сергеевич.

Тон Петрова сразу изменился на более четкий, будто слова толстяка переключили в генерале режим.

– Минимум месяц на подготовку пяти сотен экипажей для авиации и тысячи экипажей для танков. Расчеты по затратам материальной части и топливу будут вечером.

– Долго, – задумчиво бросил Давид Сергеевич, и, подумав, добавил. – И дорого… Но придётся сделать. Технику и всё остальное будем давать союзникам, особенно «Булату», в качестве оплаты за помощь. У этих экипажей побольше, чем у нас. Что ты кривишься, Филатов? Конечно, «Булат» и остальные будут участвовать в войне, потому что когда секта расправится с нами, она придёт и к ним, и к «Рассвету», и к «Свободе», и ко всем остальным. Особенно к «Рассвету».

Большинство за столом знали о принципиальной ненависти «Пути просвещения» к научной организации под названием «Рассвет», но лишь единицы знали о реальной причине этой ненависти.

Петров молчал, ожидая дальнейших вопросов Давида Сергеевича, но их не последовало.

– Садись, Анатолий Порфирьевич, – фраза была сказана таким тоном, будто это не Давид Сергеевич пару минут назад в грубой форме обещал выставить Петрова, как он выразился, «на мороз». – Какие есть вопросы, господа?

Некоторое время все молчали, переваривая услышанное. Присутствующие уже давно слышали, что разведка располагает информацией о подготовке секты к войне, понимали, что воевать она может только с Торговой гильдией, поскольку Европу сектанты уже давно подмяли под себя, и сейчас большинство сидящих за столом оценивало шансы на победу. Воевать никто не хотел – всех устраивала та размеренная, обеспеченная жизнь, которую они вели – после первых полутора голодных лет после эпидемии она расслабила их до предела, но каждый понимал, что теперь их стиль жизни под большой угрозой.

– А где Владов? – спросил кто-то, кажется, Леонелли. – Что он думает по этому поводу?

– Где-то на юге, – махнув рукой, мрачно ответил Давид Сергеевич. – Как только услышал доклад – уехал туда. Лично контролировать приготовления к войне с крымчаками. Как видишь, его действия ясно выражают его мысли.

Больше никто ничего не спрашивал, поэтому снова наступила тягостная пауза, и Давид Сергеевич, как председатель совета, решил заканчивать совещание.

– Итак, теперь все вы в курсе ситуации. Потому задача одна – приготовить свои регионы к войне. Мобилизовать, подготовить и грамотно проинформировать личный состав. Но только грамотно! Лишнего ляпать не надо. Кто наболтает и устроит у себя в регионе панику и дезертирство – тому я лично обещаю кровавую баню. На носу война и никакие пораженческие настроения не то что неприемлемы – я запрещаю даже думать о чём-то подобном. Мы отстоим своё чего бы это нам ни стоило.

Давид Сергеевич отпил водички, шумно прочистил горло и продолжил.

– Кириченко уже разговаривал с Аваевым и получил его предварительное согласие – официально «Булат» выступит вместе с нами. «Рассвет» даже спрашивать не надо – они уже мобилизуют силы. Есть ряд желающих и среди нейтральных группировок. Эти, правда, хитрят, понимая, что имеют возможность дорого продать свою помощь, тем не менее, от них мы тоже получим немало, так что наши дела значительно лучше, чем может показаться на первый взгляд. У нас огромные запасы и огромные возможности по сырью и производству – пришло время использовать их с пользой. Жду ваших отчетов о принятых решениях и проделанной работе к середине дня послезавтра. Пока что на этом всё. Все свободны.

Руководители регионов Торговой гильдии поднялись и неторопливо пошли к выходу. Никогда ещё они не выходили из этого зала с такими тяжелыми мыслями, как в этот раз. Все привыкли к лёгкой и праздной жизни, которую дала им Торговая гильдия, и больше всего они боялись её потерять. Всех их можно было сравнить с капитанами роскошных лайнеров, которые попали в сильный шторм, и теперь должны возглавить борьбу за своё выживание, хотя ещё вчера были уверены, что находятся у бога за пазухой.

Хватит ли им сил и выдержки, чтобы выстоять в этом шторме? Насколько сильна и вынослива их команда? Не бросится ли эта команда вместе с нажитым добром по спасательным шлюпкам, как только лайнер даст малейшую течь? Ни один из них не мог ответить себе на эти вопросы.

Монотонный гул вертолёта навевал сон. Сначала казалось, что он наоборот, мешает, не даёт расслабиться, но когда пошёл второй час полёта – уши привыкли к постоянному шуму, и он уже почти не отвлекал. Даже стал казаться убаюкивающим, расслаблял. Как шум водопада…

Два видавших виды «Ми-8» по просьбе Гронина им выделил «Булат», но эти вертолёты довезут их только до Волновахи. Дальше по плану гильдия должна была выделить им наземный транспорт, но у Андрея имелись некоторые сомнения на этот счёт, ведь у торговцев начались трудные времена – «Чаян» неожиданно напал на них в ряде пунктов на юге Украины, и серьезно потеснил. Андрей не знал в этом мире никого эгоистичнее гильдии, разве что Олег Гронин мог бы с ними посоперничать, потому он не зря опасался, что в текущей ситуации торговцы могут проигнорировать взятые на себя обязательства.

Долгий полёт давал время хоть немного передохнуть, и Андрей был этому очень рад. Как только они вернулись на территорию своей группировки, он связался с Грониным, и тот приказал что есть духу гнать в «Убежище». А по прибытии Андрей узнал, что уже через шесть часов за его подразделением прилетит вертолёт, и всё его время ушло на сборы и получение инструкций.

Андрей вообще очень вовремя вернулся. Гронин уже собирался отправить во главе «Анархистов» Корнеева, который до последнего упирался и был очень рад, увидев Романова.

В целом всё происходило настолько быстро, что Андрей даже не успел рассказать о результатах их поездки. Главной причиной спешки стал масштабный конфликт гильдии с «Чаяном». В это трудно было поверить, но крымчаки напали на гильдию и поначалу настолько быстро продвигались на север, что Гронин начал опасаться, что они захватят всю центральную Украину, и тогда он потеряет возможность исследовать вторые известные координаты. Правда, перед вылетом пришла информация, что «Чаян», наконец, упёрся в сильную оборону торговцев под Кривым Рогом и на рубеже реки Базавлук, и наступление застопорилось, но это могла быть лишь временная передышка, поэтому стоило поторопиться.

Лёжа на полу, подложив под голову рюкзак, Андрей прогонял в памяти инструктаж. Главной целью по-прежнему оставалось установление контакта с «Рассветом», но Павел допускал, что и эту лабораторию могла постигнуть та же участь, что и первую. Тогда зачем же было гнать отряд за тридевять земель да ещё и подвергать их риску оказаться втянутыми в кровопролитные боевые действия? Ответ прост – после ужасных, но очень любопытных результатов осмотра первой лаборатории Павел надеялся, что во второй можно будет раздобыть какую-нибудь ценную информацию, возможно даже ещё одну часть пазла, который начал собираться в его голове после первой экспедиции. Зачем ему это было нужно? Для возможного торга с Посредником. А вот что Гронин собирался у него сторговать – вот это Павел уже раскрывать не стал.

Раздавшийся в наушниках резкий голос пилота заставил Андрея вздрогнуть.

– Через пятнадцать минут будем на месте. Можете готовиться, – предупредил он.

Андрей окинул взглядом свой отряд – большинство дремало под гул двигателя, откинувшись назад, некоторые пребывали в такой же задумчивости, как и он. Новички – Андрей Котин и Олег Бодягин, которых называли просто Кот и Бодяга, сидели рядом и, казалось, спали. Андрей их совсем не знал, но Корнеев успел пообщаться с обоими и отзывался о них хорошо.

Коту было двадцать пять, и некоторыми чертами характера он напоминал погибшего Чеканкина. По словам Лёши это был энергичный и способный парень, который мог принести отряду пользу. Бодяга был постарше. Ему было почти сорок и как фамилия, так и его кличка отлично соответствовали репутации – он любил выпить, умел гнать самогон и создавать на его основе чудесные настойки, на почве чего быстро подружился с Толей. Возможно, именно потому он оказался у «Анархистов», хотя Толик и отрицал это. В любом случае проблем с дисциплиной у него имелось не больше, чем у самого Черенко, а как боец он был неплох.

Напротив Андрея сидел Вурц. Обычно весёлый и непринуждённый, сейчас он выглядел сосредоточенным и напряженным, и был погружен в себя. Как ни странно, Катя сидела не рядом с ним, как можно было ожидать, а между Корнеевым и Севой. Похоже, пока их с братом не было, её отношения с Вурцем расстроились. Зная свободные взгляды этой барышни, Андрей не был сильно удивлён. Гораздо хуже было то, что сбывались предсказания, которые делали некоторые бойцы уже давным-давно – женщина в коллективе станет причиной разлада. И, похоже, так и оказалось.

Незадолго до вылета у них с Вурцем состоялся, короткий, но неприятный разговор, который отчасти проливал свет на причины его поведения. Однако теперь Андрей сомневался, назвал ли Вурц истинную причину, или же дело и правда было в Кате. Он снова попытался вспомнить его слова…

– На самом деле разговор короткий, – начал Вурц, когда они вышли на улицу. – И я хотел бы, чтобы пока что он оставался только между нами.

– Без проблем, – кивнул Андрей. – Говори, что случилось?

Вурц долго готовился к тому, что собирался сказать, прокручивал в голове эту беседу, представлял себе варианты её развития и был уверен, что готов, но теперь, когда пришла пора говорить, он замялся.

– Я ухожу, – наконец, выдавил он. – Это моё последнее задание.

– Не понял? Куда? Почему? – Андрей не мог, да и не собирался скрывать своего удивления.

– После этого задания я покину отряд.

Андрей тогда сильно удивился услышанному и не сразу смог что-то ответить.

– Но почему? Ты же часть коллектива, да что там коллектива – ты часть братства. Ни я, ни остальные не захотят, чтобы ты уходил. Ты нам нужен.

Вурц набрал воздуха и с шумом выпустил его. По сморщившемуся лбу и прищуренным глазам Андрея, Вурц понимал, что без объяснений не обойтись, хоть и надеялся, что делать этого не придётся. Но как это сделать? Он начал было говорить, но сказал лишь пару слов, которые ничего не объясняли. Вздохнул, опустил взгляд и сделал длительную паузу.

– После Иваново я решил перестать рисковать жизнью. Для нас – я имею в виду всю организацию – я сделал немало. Я достаточно позаигрывал со смертью за общее дело и больше не хочу этого делать.

– Говоря про Иваново, ты имеешь в виду драку с «волками»?

– Да. В той драке я чуть не погиб… все мы чуть не погибли. Для меня это знак, а лаборатория – ещё один.

Андрей молчал. Потеря Чеканкина была для него потрясением – их дружный, почти братский коллектив понёс первую настоящую потерю, и вот она – первая трещина. Теперь их хотел покинуть Вурц. Как это скажется на остальных? Что будет с отрядом дальше? Парня обуревало чувство, что всё разваливается, что вместе с Вурцем от коллектива оторвётся что-то, что делает его сплочённым, что влияет на их единство и дружбу.

– И что ты собираешься делать потом?

– Ещё не знаю. Может, переведусь в гарнизонную часть, или вообще пойду в мирные профессии – там тоже полно работы. Пока не решил.

– Понятно, – Андрей задумчиво опустил взгляд и продолжил после небольшой паузы. – Вурц, мы ведь друзья?

– Конечно, – кивнул Вурц. – И ничто не сможет на это повлиять.

– Тогда скажи – могу я или кто-то ещё в отряде сделать что-то, чтобы ты изменил своё решение?

Вурц задумался на мгновение, но затем отрицательно покачал головой.

– Я вас всех люблю. Для меня наш отряд стал семьей и я хотел бы, чтобы так всё и осталось, – искренне признался он. – Но я ухожу, потому что сам больше не могу продолжать. Я не чувствую в себе сил для этого и не хочу никого подводить.

– Может, тебе просто нужно отдохнуть? Перезарядить батарейки? – с надеждой спросил Андрей.

– Может быть. Не знаю. Время покажет.

В ответе Вурца не слышалось ни малейшего энтузиазма, и Андрей вынужден был сдаться. Наступила тягостная пауза, которая обоим доставляла неприятные эмоции. Андрей, как командир, решил закончить этот разговор.

– Ладно, Вурц, я понял, что никак не могу повлиять на твоё решение. И если я правильно понял – ты больше ни с кем об этом не говорил?

Вурц утвердительно кивнул.

– Что ж, тогда я могу сказать тебе только одно – ты наш друг, что бы ни случилось. Для тебя наши двери всегда открыты. Остальным расскажешь о своём решении, когда посчитаешь нужным. Я буду молчать.

– Спасибо, Андрей, – с теплотой поблагодарил Вурц.

На этом разговор был окончен, но Вурц оставался в своём подавленном состоянии до самого конца. К сожалению его образ в памяти Андрея сменился именно на такой – растерянный и смущённый, хотя на самом деле это был весёлый человек с отличным чувством юмора. Если бы Андрей мог заранее знать, что та драка в Иваново может сломать, поколебать уверенность в себе этого жизнерадостного мужчины, он ни за что бы не взял его на то задание.

Прогнав воспоминания, Андрей осмотрелся ещё раз. Прямо перед ним сидели Игорь, Сева и Руми. Первые кемарили, а Руми, слегка нахмурившись, смотрела перед собой пустым взглядом, явно о чем-то задумавшись. Раньше она казалась отрешенной, безразличной ко всему, но в последнее время чаще выглядела задумчивой.

– Скоро будем на месте! – сложив руки рупором, крикнул Андрей, обращаясь ко всем, кто не спал. – Будите их!

Отряд задвигался на лавках и начал понемногу готовиться к разгрузке.

Вертолёт приземлился в небольшом поселении северо-восточнее Волновахи. Это был маленький городок, густо засаженный деревьями. Многоэтажных зданий тут было всего три, остальными строениями были по большей части потрёпанные одноэтажные домики и сараи. Огороженная грубыми бетонными плитами база гильдии вписывалась в общий вид в типичном для торговцев стиле – жирная клякса посреди картины.

База была обустроена вокруг железнодорожной станции на три колеи, на которых стояли два эшелона. Вокруг кипела работа – в вагоны грузили снаряды, технику и солдат, всюду суетились гильдейские интенданты, везде было шумно. Оказавшись на земле, Андрей и его отряд поначалу растерялись, поглощенные этим Вавилоном, но затем на вертолётную площадку прибежал какой-то психованный офицер в чине старлея и принялся орать на пилотов, требуя немедленно забрать машины. Это подействовало, как пинок, и «анархисты», оперативно разгрузив своё снаряжение, отпустили вертолёты.

Вылазка в Волгоград показала Андрею, насколько беззащитным он чувствует себя, когда оказывается вдали от территорий своей группировки. Вот и сейчас, наблюдая за взлетающими машинами, он чувствовал горечь и волнение из-за того, что единственная ниточка, связывающая его с домом, неумолимо разрывается. Пока вертолёты были на земле, у Андрея не пропадало ощущение, что он в любой момент может погрузиться обратно и улететь домой, а когда они растворились в низких облаках, у парня возникло неприятное ощущение незащищенности, отрезанности.

Но ему некогда было поддаваться слабостям. Благополучие его бойцов по-прежнему зависело в первую очередь от него самого.

Отряд собрался вокруг своего сваленного в кучу снаряжения и ждал указаний командира. Андрей посмотрел на скучившихся бойцов, растерянно оглядывающихся по сторонам, и понял, что и они чувствуют себя неуютно. Нужно поскорее добыть транспорт и уезжать отсюда, вот только удастся ли это сделать?

Оставив вместо себя Корнеева, Андрей отправился искать кого-нибудь, кто мог помочь ему решить его проблемы, но сделать это оказалось очень непросто. Прометавшись по базе добрых сорок минут, Андрей так ничего и не добился. К кому бы он не обращался – всем было не до него. «Это не ко мне», «Сейчас нет времени», «Давайте позже», «Приди через неделю», «Парень, отстань!»: это был далеко не полный список того, что слышал Андрей в ответ на свои просьбы.

Отчаявшись добиться результата, Андрей вернулся к своим бойцам, оставленным посреди всего этого бедлама, но возле вертолётных площадок их не оказалось. Покрутившись вокруг, он заметил Кирилла, которого оставили как раз для того, чтобы Андрей не потерялся, но парень и сам чувствовал себя словно в барабане стиральной машины.

– Где наши? – подойдя, спросил его Андрей.

– Прибежал всё тот же старлей и прогнал нас туда, к складам, – Кирилл показал рукой. – Ну что, у нас есть машина?

По кислому, озабоченному лицу Андрея легко читался ответ, и Кирилл тоже приуныл. Спасение пришло откуда не ждали и совершенно неожиданно. Они уже начали пробираться к своим, когда к Андрею подошёл гильдейский сержант и тронул его за плечо.

– Твоя фамилия Романов? – бесцеремонно и немного грубовато спросил он.

– Да, а что? – недовольный грубостью сержанта, с вызовом ответил Андрей.

– Тебя ждут вон там, возле вертолёта, – сержант указал рукой на самую отдаленную площадку, где стоял выкрашенный в серый с извилистыми желтыми полосами «Ми-8».

Андрей взглянул в указанном направлении и увидел нескольких человек в штатском, окруженных офицерами. Первой мыслью было, что он, наверное, уже настолько всех тут достал, что торговца решили удовлетворить его требования лишь бы только он убрался восвояси, но он ошибся. Никто из офицеров у вертолёта не то что не предложил ему помощь, а даже не удостоил парня взгляда продолжительностью более секунды. Однако за ними стоял человек, которого Андрей хорошо помнил, и который помнил его. Тот же уверенный, властный взгляд серых глаз, та же горделивая осанка, только волосы, казалось, поседели чуть сильнее.

– Игорь Алексеевич? – неуверенно спросил ошеломлённый Андрей.

– Именно, – со снисходительной улыбкой ответил Владов. – Здравствуй, Андрей. Какими судьбами? Ещё и в такое неудачное время.

Андрей поздоровался в ответ и слишком поспешно пожал протянутую ему руку. Рядом с Владовым стоял его адъютант – высокий офицер в чине майора. И Аня, как всегда прекрасная. Её волнистые тёмные волосы раскинулись по плечам, краешки губ хотели растянуться в приветливой улыбке, но что-то их удерживало. В притягательных глазах девушки читалось удивление неожиданной встрече.

– Мой адъютант, майор Штерн, – представил офицера Владов.

Андрей пожал руку майора, а Ане лишь прохладно кивнул в ответ, стараясь даже не смотреть в её сторону. Будь он внимательнее, то, может, и заметил бы нехарактерную для девушки тоску во взгляде. Впрочем, он не настолько хорошо знал её, чтобы обратить на это внимание, даже если бы и заметил.

– Так что ты тут делаешь? – повторил Владов свой вопрос.

Андрей ответил, что прилетел сюда с заданием и вкратце описал свою проблему. Владов слушал его с откровенным удивлением. Затем с иронической улыбкой и некоторым замешательством посмотрел на своего адъютанта, чем вызвал у Андрея растерянность.

– Значит так, я вижу, ты не в курсе обстановки, – сказал он быстро. – Сколько у тебя людей?

– Пятнадцать, – быстро ответил Андрей.

– Генрих, – Владов повернулся к Штерну, – распорядись, чтобы его бойцов взяли во второй вертолёт – он всё равно полупустой. А ты Андрей – полетишь со мной.

– Куда?

Андрей оторопело глядел на Владова, не догадавшись даже поблагодарить того за заботу.

– Подальше отсюда.

– Но у меня приказ, Игорь Алексеевич, – понимая, что шансы невелики, Андрей попытался вяло протестовать. – Я не могу уехать, нам бы машину и снаряжение…

– Получишь ты всё, но не здесь, – отмахнулся Владов. – Всё, нет времени, давай командуй своим или оставайся. Решай, только очень быстро.

По жестам и выражению лица Владова Андрей понял, что дальнейшее обсуждение своих вопросов он может вести только сам с собой. Владов услышал, зачем тут Андрей и его люди, но раз он предлагает ему улететь вместе с ним, значит, он знает, что делает. Времени на размышления не было, поэтому оставалось только довериться ему. Андрей дал Кириллу необходимые инструкции и отправил к отряду, а сам поднялся в вертолёт, в котором только что скрылся Владов.

«Ми-8» медленно поднимались в воздух, оставляя внизу напряжённую суету. Но Андрей не следил за происходящим там – его внимание было приковано к тому, что он увидал внутри вертолёта. Такого он ещё не то что не видел – он даже представить себе ничего подобного не мог.

Это была необычная машина. В её салоне не было никаких лавочек, проводов или выступающих металлических деталей, о которые в обычном «Ми-8» при тряске легко можно разорвать лицо от уха до уха. Никакого масла, грязи или хлама на полу. Да о чём он вообще думает? Какие грязь или провода? Это вообще не вертолёт – это была целая летающая квартира!

Всё чисто, просто идеально чисто. В воздухе витает какой-то легкий, свежий аромат. В левой части салона друг против друга стояли два чёрных кожаных кресла, в одном из которых сидел Владов, а напротив него – Штерн. Кресла разделял небольшой столик, на котором лежал уже знакомый Андрею ноутбук. В правой стороне находился удобный широкий диван, обтянутый такой же кожей, как и кресла. На нём, скрестив свои длинные и притягивающие взгляд ноги, полулежала Аня и с любопытством наблюдала за Андреем. Даже если её и укололо его пренебрежение, пока что она не подавала виду. Сразу за диваном была прозрачная стеклянная перегородка, а за ней ещё один небольшой столик-тумба и два спаренных кресла, чуть поменьше тех, что стояли слева. Стенки и потолок салона были оббиты блестящим лакированным деревом. Андрей буквально только что летел в «Ми-8» и сразу отметил, что салон здесь использован в лучшем случае наполовину, а значит там, за той резной лакированной дверью в конце, есть ещё куча места, но что именно за ней находится можно было только гадать.

Владов сидел спиной к стоящему при входе Андрею и не видел его реакции, но по снисходительной улыбке Штерна он без труда догадался какое впечатление вертолёт произвёл на Андрея, и тоже невольно заулыбался. Аня дождалась, когда Андрей взглянет на неё, и, сопровождая свои действия озорным взглядом, легонько похлопала ладошкой по дивану, приглашая парня присесть рядом с ней. Что бы там Андрей не думал о ней, какую обиду не таил, но то, что она сногсшибательно красива, отрицать было невозможно. Заметив её приглашающий жест, он почувствовал, как внутри у него всё похолодело, и замер в нерешительности.

– Так и будешь стоять, что ли? – повернулся к нему Владов, заметив его колебания.

Гул двигателя взлетающего вертолёта приглушал звук голоса, потому Андрей скорее догадался, чем расслышал, что говорит Владов, и, повинуясь огромной воле этого человека, сделал несколько робких шагов вперёд. Остановившись возле дивана, он на секунду замешкался, размышляя, сесть ли ему рядом с Аней, или подальше, но вертолёт резко накренился, и Андрея толкнуло на другую сторону дивана. По его мнению, так было даже лучше. Рядом на диване лежали большие наушники с гарнитурой, он протянул руку и одел их. Остальные давно уже это сделали. Теперь можно было разговаривать, не повышая голос почти до крика.

Владов повернулся и в свойственной ему манере внимательно разглядывал парня. Его сосредоточенный взгляд оценивающе бегал по нему, словно он выбирал себе раба.

– Рассказывай, – небрежно бросил он.

Это не было просьбой. Скорее, это прозвучало, как приказ, и Андрей не чувствовал в себе сил отказать этому человеку. Впрочем, и желания такого у него тоже не было.

– Что рассказывать?

– Меня распирает любопытство – что для Гронина может быть настолько важно, что он отправил тебя так далеко, да ещё и в такое время?

– Даже не знаю, как ответить, – замялся Андрей.

Он помнил, чем кончилось дело с Ильченко, и разумно полагал, что если он сейчас хоть полусловом обмолвится о лаборатории, то рискует создать себе непреодолимые трудности. Но и лгать Владову нельзя – он был искусным игроком и отлично чувствовал ложь. Андрей знал это и небезосновательно опасался юлить.

– Чтобы кратко – тема та же, что мы с вами обсуждали в Ольховке перед моим отъездом, – нашёлся Андрей.

Владов сморщил лоб, пытаясь вспомнить тот разговор, и бросил быстрый взгляд на Штерна, будто надеялся, что тот сделает это за него, но адъютант молчал.

– Мы с вами говорили об эпидемии, – напомнил Романов.

– Ах да, припоминаю, – кивнул Владов, по-прежнему морщась. – Ты ещё, кажется, готов был даже в ад заглянуть, если там можно что-то узнать, да?

Штерн снова ухмыльнулся, услышав реплику Владова. Тот тоже улыбался. Вот только Андрею было совсем не до улыбок.

– Знаете, места, в которых мне пришлось побывать во время своих поисков ничем не лучше ада, – сказал он таким тоном, что улыбки с лиц его собеседников невольно исчезли. – И того, что мне пришлось там испытать, я бы не пожелал никому на свете.

Воцарилось неловкое молчание. Владов повернулся, чтобы по лицу Андрея определить насколько серьёзно говорит парень. Штерн ещё не решил, стоит ли верить его словам и ожидал реакции шефа. После первых фраз он подумал было, что Владов взял этого молодого паренька с собой для развлечения, чтобы посмеяться над ним, или что-то выпытать, но разговор явно пошёл не в то русло, поэтому он снова взялся за папку с бумагами, которую, было, отложил.

Владова же ситуация смутила не так сильно. Ему захотелось расспросить Андрея о его приключениях, но он всё же передумал. Романов, несмотря на свой возраст, и во время предыдущих встреч не вызывал у него ощущения трепача. Но сейчас парень изменился как внешне – раздался в плечах, нарастил мышцы, так и внутренне – его взгляд стал другим, в нём появилось больше осознанности, больше мудрости, и вместе с ними уверенность и… какая-то лёгкая печаль, что ли. Нечто вроде грустного отпечатка, который часто возникает во взгляде людей, прошедших тяжёлые испытания. Поэтому Владов был склонен верить, что Андрей говорил правду, и не захотел бередить его раны.

– Я так понимаю, вам удалось что-то узнать? – прямо спросил Владов.

– Скажем так – мы вплотную подобрались к тем, кто может дать нам хоть какие-то конкретные ответы, – качнув головой, ответил Андрей.

– Вот как! И кто же это?

– «Рассвет», конечно же.

Андрей позволил себе лёгкую улыбку, в которой Владов увидел вызов: мол, ты помешал нам тогда, но мы всё равно добились своего. Штерн снова оторвался от папки и недоверчиво посмотрел на Андрея, не веря в то, что услышал. Владов изумлённо присвистнул.

– «Рассвет»? – с откровенным удивлением переспросил он. – У вас что, есть их адрес?

Андрей, подумав секунду, кивнул. Штерн в растерянности уставился на Владова, на лице которого изумление чередовалось с озабоченностью. К сожалению, Андрей пока не умел так хорошо читать лица и не понимал значения этих взглядов. Впрочем, даже если бы и умел – распознать истинные эмоции Владова было не так-то просто, и даже Аня часто в этом ошибалась.

А вот Владову было о чём подумать. Если этот совсем ещё молодой парень говорит правду, то даже той и без того высокой оценки, которую Владов давал ему после операции в Ольховке, будет недостаточно, чтобы охарактеризовать его способности. Впрочем, даже при его потенциале вряд ли в его-то возрасте он настолько умён – всё идёт от Гронина. Тот был очень хорош – это Владов знал наверняка. Очень жаль, что о точной личности Гронина стало известно слишком поздно, когда уже шли финальные переговоры с «Булатом» о приёме его организации. Если бы в гильдии заранее выяснили, что это именно тот Гронин, а не какой-то однофамилец… Этот промах ещё долго будет коробить руководство торговцев.

– Впрочем, теперь решение моей задачи усложняется, – посетовал Андрей, бегло взглянув в иллюминатор. – Я удаляюсь от места назначения.

– Не сожалей, – успокоил его Владов. – Что ни делается – к лучшему.

Андрей вздохнул. Хотелось уточнить для кого оно, это лучшее?

– Куда мы летим? – решил спросить он вместо этого.

– В Луганск. Оттуда сможешь продолжить начатое.

Андрей, задумавшись, притих. Путь, который ему придётся проделать, увеличился не так уж сильно, зато с Владовым ему проще будет получить всё необходимое. Действительно, торговец оказался прав – так и правда лучше.

С самого начала разговора Андрей намеренно не обращал на Аню внимания, делая вид, что её здесь вообще нет. Аня была достаточно умна, чтобы понять это, и сперва разозлилась. Она готова была разорвать Андрея на сотню кусочков, но потом, прислушиваясь к разговору, отложила свою обиду. Сначала её отвлекли слова Андрея о том, что ему выпало пережить. Когда-то он рискнул своей жизнью ради неё, чем завоевал симпатию девушки, так что сейчас, услышав его интонации, она невольно прониклась сочувствием. Даже мысли не возникало о том, что Андрей может лгать – хоть Владов и не до конца поверил ему, но Аня не сомневалась, что парень говорит правду.

Но самое интересное – он что-то знал о «Рассвете». Что-то ценное, а главное – у него был, как выразился её отец – «адрес». Учитывая, что они оба копали в этом направлении, что Аня знала наверняка, она стала обдумывать, как ей устроить обмен информацией. В свете последних событий, произошедших в её жизни, возможно, Андрей остался её последним союзником в этом непростом деле, но она никак не могла понять, почему он так странно себя ведёт.

Молчание затянулось, и Андрей подумал, что теперь его очередь задавать вопросы.

– А как вы оказались так далеко от Ольховки, Игорь Алексеевич? – начал он.

Штерн с недоумением оторвался от бумаг и поднял глаза на Владова. Тот невозмутимо повернулся к Андрею.

– Тебя что-то смущает? – спросил он строго. – Я ведь не лезу в твои дела и не выпытываю где и что ты собираешься искать – почему же ты лезешь в мои?

– Я… – Андрей немного смутился. – Просто я думал, что командующий регионом в гильдии не покидает своё место.

– Ах, вон оно что! – Владов снисходительно улыбнулся и взглянул на всё ещё недоумевающего Штерна. – Как бы тебе объяснить… Меня часто отправляют в места, где складывается неблагоприятная обстановка, чтобы я мог её исправить. Так что я скорее не командующий регионом, а такой себе кризис-менеджер.

Услышав ответ своего шефа, Штерн хихикнул и покачал головой.

– Там, откуда мы летим, я так понимаю, даже вы не справитесь? – спросил Андрей.

– Да, – немного подумав, лаконично ответил Владов. – Там теперь справятся только танки.

Разговор как-то сам собой притих. Через минуту дверца в конце отсека открылась, и на пороге возник немолодой мужчина, возможно, один из пилотов, с каким-то листком в руках. Он молча передал его Владову и вернулся туда, откуда пришел. Владов и Штерн обменялись многозначительными взглядами, прежде чем полковник заглянул в листок.

Прочитанное, видимо, озадачило Владова. С озабоченным видом он открыл ноутбук и принялся что-то там высматривать. Штерн не задавал вопросов, и Аня тоже сидела тихо, всё так же подогнув ноги.

Не имея понятия, что у них там произошло, Андрей откинулся на спинку дивана и попробовал задремать, но странное ощущение, что за ним подглядывают, не позволяло расслабиться. Открыв глаза, он столкнулся с пристальным взглядом Ани. Сперва парня бросило в жар, но присмотревшись, он заметил, что её взгляд пустой, не выражающий абсолютно никаких эмоций. Казалось, она смотрит сквозь него, как бывает, когда человек о чём-то задумался. Андрею на миг стало интересно, о чём она думает, но Аня как будто подслушала его, чуть заметно мотнула головой, словно отгоняя нахлынувшие мысли, и отвернулась, даже не взглянув на парня.

Она размышляла о том, как ей дальше поступить. Поначалу она планировала поговорить с Андреем, но теперь сомневалась. Что-то с ним было не так, и если она ошибётся в нём, если он после их разговора что-то скажет Владову, то неприятности, которые ей грозят, будут катастрофическими.

Андрей в свою очередь, несмотря на то, что с самого начала сознательно и намеренно игнорировал девушку, теперь жалел об этом, догадываясь, что её поведение, скорее всего, является ответом на его действия.

Он ещё несколько раз пытался расслабиться и задремать на мягком удобном диване, но ничего не получалось. Штерн и Владов уткнулись в свои ноутбуки и молчали. Окинув взглядом салон, Андрей осторожно, будто между прочим, повернул голову в сторону Ани, но девушка помнила, что он её игнорировал, и теперь отвечала ему тем же. На самом деле, несмотря на все претензии, которые у него к ней были, ему очень хотелось поговорить с ней, как тогда в Ольховке, и он очень сожалел, что это невозможно.

Так в тягостном для обоих молчании прошёл весь остаток непродолжительного полёта.

Прибыв на место, перед прощанием Владов протянул Андрею небольшой конверт.

– Возле железнодорожного вокзала найдёшь майора Бондаря и отдашь это ему – он выдаст вам всё необходимое.

Поблагодарив Владова и попрощавшись, Андрей отправился к своим.

Луганск встретил «анархистов» тоскливой дождливой погодой, порывистым холодным ветром и неприятным чавканьем грязи под ногами. Город был разрушен длительными боевыми действиями ещё задолго до эпидемии и с тех пор переживал сложные времена. Большие площади, заросшие неухоженные скверы, заваленные мусором и прошлогодними листьями тротуары: всё это нагоняло ещё большую тоску, чем погода. Кроме них здесь было множество высоких зданий, помеченных печатью времени и войны, посеревших от ветров и дождей, обгоревших, разбитых – как и до скверов, никому не было до них дела: у торговцев не было ни желания, ни необходимости ухаживать за ними. Казалось, что город, будто огромный старый организм, тяжело болен. Он дал миру и людям многое, но теперь был больше не нужен и, как дряхлый старик, просто доживал свои годы. Во всём нём лишь чудом уцелевшие под давлением времени линии троллейбусной электросети сохраняли силу и упругость. Но даже так было не везде.

Разыскать майора Бондаря оказалось непросто, и потребовалось время, чтобы это сделать. В его офисе возле железнодорожного вокзала майора не оказалось. Дежурный сообщил, что сегодня он может тут уже и не появиться, потому стоило отправиться его искать. Процесс занял у Андрея почти полдня, но всё же он нашел Бондаря в какой-то захудалой конторке. Тот встретил парня надменным взглядом поверх очков и сухо поздоровавшись, взял у него письмо. Похоже, лёгкого разговора не получится, и Андрей приготовился отстаивать свои требования.

В каждой встрече с руководителями гильдии Андрей сталкивался с трудностями. Несмотря на приказы, которые имели офицеры торговцев, они всегда искоса смотрели на Андрея, просящего то, что ему обещано, всячески затягивали процесс и вообще вели себя прескверно. Но к удивлению Романова, этот случай оказался особенным. То ли у майора было хорошее настроение, то ли он сам по себе был хорошим человеком, с пониманием относящимся к трудностям других, но проволочек с ним не возникло. Майор флегматично взглянул на протянутый Андреем конверт, распечатал его и прочёл вытянутую оттуда бумагу. Затем вскинул брови и измерил парня любопытным взглядом, но ничего не спросил. В итоге Андрей почти сразу же получил от него другую бумагу взамен той, что дал Владов, и краткие инструкции, что с ней делать дальше, после чего они распрощались.

Но на этом странности для Андрея не закончились. Покинув Бондаря, на улице парень лицом к лицу столкнулся с Аней. Он давно свыкся с мыслью, что она его предала, что она – враг, и был очень доволен собой, когда пришёл к выводу, что она больше ничего в нём не трогает. Но так было только до встречи в Волновахе – стоило ему бросить на девушку один лишь только взгляд и внутри всё перевернулось. Как ни старался он упираться, как ни ругал себя за это – его всё равно неудержимо влекло к ней, стоило ему только увидеть её глаза.

– Хм… Наверное, это судьба, – первой заговорила Аня, очаровательно улыбнувшись. – Видишь, несмотря на твой игнор нам всё равно суждено посмотреть друг другу в глаза и поговорить.

– И тебе здравствуй, – сухо ответил Андрей, хотя сердце бешено колотилось.

Оба помолчали. Улыбка исчезла с пухлых, привлекательных губ Ани. Она, не моргая, смотрела на Андрея, раздосадованная его поведением. Романов стоял, как статуя, и просто не знал, что должен дальше говорить, а Аня теперь не решалась сказать то, что планировала.

Андрей боролся сам с собой. Он хорошо запомнил науку Гронина и, несмотря на то, что девушка ему очень нравилась, изо всех сил старался не подавать виду. Он смотрел на неё с деланным безразличием, хотя сердце вырывалось из груди.

– Удивительно, что мы встретились, – первым прервал молчание Андрей.

– Ничего удивительного, – ответила девушка. – Я знала, что ты ищешь, так что мне не так уж трудно было тебя найти.

Андрей ощутил досаду. Аня даже не попыталась скрыть, что встретила его не случайно. Если раньше у него ещё теплилась надежда, что Гронин ошибся, что он просто её не знает, что не может она быть такой коварной, как он говорит, то теперь эта надежда развеялась, как дым. Стоило Андрею намекнуть в разговоре с Владовым о «Рассвете», как тут же появилась Аня, и Романов не сомневался в предмете, о котором в итоге она захочет с ним поговорить. Как бы ни хотелось ему верить в честность девушки, но он с горечью отметил, что Гронин оказался абсолютно прав на её счёт – Владов использует её, а она охотно выполняет его указания.

«Ух, какая же ты вероломная. Отец опять прислал тебя, чтобы выведать, что мне известно, но я уже не такой дурачок, каким был в Ольховке», – крутилось у него в голове.

– Чего ты хочешь? – вздохнув, холодным тоном спросил Андрей.

Привычное до этого момента поведение Ани после таких слов резко изменилось.

– Что за тон?! – мгновенно вскинулась она. – Звучит так, будто я преследую тебя и уже до смерти достала.

Несмотря на изначально другой настрой, теперь Аня была очень разочарована и зла. Она рассчитывала на него, ожидала получить хоть какую-то поддержку, а в итоге получила незаслуженное оскорбление. Андрей приподнял руку, хотел ответить что-то в своё оправдание, но девушка его опередила. Она заговорила с запалом, от чистого сердца, и вместе с огнём её слов горели и её глаза.

– Знаешь, мне показалось, что ты не такой, как другие, что ты чем-то выделяешься. Я, глупая, решила, что ты относишься к тем немногим достойным людям, которыми я восхищаюсь, но вижу, что я ошиблась. Что ж, век живи – век учись. Спасибо за опыт. Всё, давай, до свидания!

Она круто повернулась и, взмахнув парню рукой через плечо, быстро зашагала по улице, оставив Андрея в одиночестве. Упругие красивые бёдра плавно покачивались, привлекая внимание солдат и офицеров, куривших возле входа. Те, что были ближе и слышали разговор, взглянули на Андрея. Одни сочувствовали его потере, и в их глазах было заметно сожаление, другие не могли понять, как он мог позволить себе потерять такую женщину и смотрели с недоумением или презрением, как на неудачника. Андрей некоторое время провожал Аню озадаченным взглядом, размышляя, стоит догнать её и извиниться или нет.

Пока он думал, один из куривших солдат побежал за Аней, на ходу выбросив окурок, и окликнул её. Андрей напрягся, внутреннее противоборство, подпитываемое легкой ревностью, усилилось, и он чуть было не сделал шаг в её сторону, но солдат уже догнал девушку и что-то сказал. Аня развернулась, взглянула на него, а потом смачно заехала ему по роже. Наблюдавшие эту картину мужчины почти все разразились хохотом, а Аня отправилась дальше.

Андрей не мог видеть её лица, но если бы мог, то увидел бы, что по её щекам текут слёзы.