Мечты марионеток

Глава 3.2

Несмотря на ночные морозы, днем пока температура не падала ниже нуля, поэтому легкий снег, иногда выпадавший по ночам, днем быстро таял, особенно в солнечную погоду. С одной стороны это помогало – дорога была хорошо видна, а с другой – ехать по раскисшей грунтовке было тем ещё удовольствием. Несмотря на то, что «Волк» был создан для подобных испытаний, он все равно постоянно норовил застрять в грязи, которая иногда доходила почти до дифференциала. К счастью, этого не произошло и всего за каких-то полдня он довез отряд до нужного места. Правда, к тому времени уже начало темнеть.

До отмеченных координат оставалось ещё около пяти километров, но дальше Алексей предложил отправиться пешком, чтобы не попасть в поле зрения возможного противника на здорово шумящей машине. Андрей поймал себя на мысли, что упустил это, и дал себе воображаемую оплеуху, а с советом Алексея, разумеется, согласился. Но выходить ночью не имело никакого смысла, поэтому, загнав машину в заросли ельника и замаскировав, они стали дожидаться утра.

Спали в машине, укутавшись кто во что мог. Сева предлагал не глушить двигатель и топить печку, но эту идею сразу же отвергли – ночью все звуки становятся громче, а им незачем привлекать к себе внимание.

Во время ночных смен караульные несколько раз ненадолго открывали дверь, проветривая машину, но всё равно утром к тесноте и неудобству прибавился тяжелый, спертый воздух, добротно сдобренный «выхлопными» газами спящих мужиков. Вурц проснулся первым и, полушутя-полусерьезно жалуясь на резь в глазах, потребовал немедленно открыть дверь, пока все они не задохнулись. В ответ Толя под всеобщий хохот и веселье поддал ещё, чем чуть было не вызвал у Вурца истерику, и дверь все же открыли. Катя и Руми к своему счастью, спали впереди и потому не сразу поняли, почему в десантном отделении творится такой гам.

– Ну? Что я тебе говорила? – удовлетворенно спросила Катя, выяснив причину веселья.

Руми лишь хмыкнула, даже не взглянув на неё.

После очень короткого завтрака, действуя по привычной схеме, отряд направился к цели. Неприветливый лес был похож на стену из скрюченных колод и прутьев, стоявших словно причудливые тени с растопыренными руками, будто хотели выглядеть как можно страшнее, чтобы даже смотреть на них не хотелось. Место было неприятным и вызывало нехорошие предчувствия.

В этих местах и в былые времена людей жило мало: холмистое, иссеченное буераками, оврагами, балками и отвесами предгорье было не самым привлекательным местом для жизни. После эпидемии здесь стало совершенно безлюдно, потому Андрей не мог понять, что может делать в таком месте «Рассвет» или кто-то иной: глушь, дорог нет, поселений, где можно достать провиант или сделать банальный перевалочный пункт тоже нет, сложный рельеф. Одни минусы, короче. Поэтому он скептически относился к целям своего задания и допускал, что пометка на карте банально может быть чьей-то ошибкой.

Дремучий лес оказался сложным препятствием. Он царапался, цеплялся, шумел и трещал, словно требовал остановиться, прекратить поход и вернуться обратно. Всё это действовало угнетающе, и больше всех, как обычно, жаловался Игорь. Он постоянно бурчал и фыркал, а каждая ударившая его по лицу ветка, по его мнению, непременно являлась знаком, что ему здесь не место. Эта раздражительность понемногу передавалась и остальным. Даже молчаливая и терпеливая Руми, не выдержав, бросила ему строгое «заткнись уже», но затыкаться Игорь не собирался.

От его нытья даже Андрею, как всегда настроенному на безупречное выполнение поставленных задач, становилось неспокойно, и внутри постепенно росло необъяснимое чувство тревоги. В какой-то момент он даже остановился, чтобы осмотреться и прислушаться: в верхах деревьев шумел ветер, где-то поскрипывали сухие сучья, и ни единой живой души, кроме его бойцов. Отряд медленно продвигался к цели, соблюдая дистанцию между собой в пятнадцать-двадцать метров. Слушался лишь шелест и хруст сухих листьев и веточек под ботинками людей. Нет, не так все плохо, нельзя настраиваться на негатив.

Сделав глубокий вдох и отогнав тревожные мысли, Андрей двинулся дальше. Про себя он, как мантру, повторял, что опасения беспочвенны, никого в этом лесу нет и не было, они просто дойдут до нужного места, убедятся, что это ошибка и к ночи уже будут в «Убежище»… Неожиданный и потому ещё более пугающий хлопок на левом фланге прервал его – мантра не сработала.

Ещё до того, как утихло эхо взрыва, Андрей инстинктивно упал на землю, машинально дёрнул затвор автомата и осмотрелся, резко вертя головой. Вылетевший из патронника патрон со слабым глухим звоном ударился о дерево, рядом с которым залёг Андрей, и упал возле локтя парня. Романов машинально протянул руку и подобрал его, продолжая напряжённо всматриваться в лес. Сверху свалилась пара мелких прутиков и кусочек земли, и Романов рефлекторно прикрыл голову рукой с зажатым в ней патроном. Да, его реакции были ещё слишком далеки от того уровня, которому он хотел соответствовать.

Отряд лежал в мокрых опавших листьях, растерянно переглядываясь. Всюду было тихо, и лишь слева между деревьями в небо поднимался легкий дымок да оседали ошметки листьев.

– Мины! Всем оставаться на местах! – умеренно громкий голос Корнеева, наконец, вернул Андрея к действительности.

С другого фланга послышалась ругань – это Толя «радостно» высказывал свой ответ. От одного короткого слова всех буквально парализовало на непродолжительное время.

«Мины? Откуда они здесь?», – подумал Андрей, и тут же в голове появился очевидный ответ.

Он снова, уже более уравновешенно осмотрелся в надежде что-то увидеть, но сразу же сам удивился своей наивности – разве могли мины просто лежать на поверхности? Нет, они скрывались там, под этими мягкими листьями, податливо передающими усилие нажима на детонатор… Андрей ощутил сумасшедший прилив адреналина, настолько сильный, что, наверное, даже под обстрелом такого не было. Да, там смерть была понятна, порой даже предсказуема и хорошо видна, а здесь… Здесь она могла быть где угодно, даже прямо под ним.

И тут, несмотря на адреналин, его парализовало. Он явственно почувствовал, что ничего и никого тут нет, кроме него и этих мин, и что он играет с ними в очень азартную игру, ставка в которой – жизнь. Уже потом, когда все закончилось, и они выбрались с минного поля, Андрей переосмыслит произошедшее и поймет, что был не прав, потому что единственное, что на самом деле существовало в тот момент, с чем нужно было считаться, что имело значение это не мины, нет – это был страх. Панический ужас, который охватывает человека в момент понимания скрытой смертельной опасности, с которой он не способен совладать. С таким состоянием не каждый способен справиться, но именно это отличает обычного человека от профессионала.

Впереди Андрея точно так же, как и он сам, в куче листьев лежал еле живой от страха Игорь, но Андрей не замечал его. Слева к нему самому очень медленно, очень осторожно шаря в листьях рукой, полз Алексей, но и его он не замечал.

– Мы потеряли Сергея, – доложил Корнеев, добравшись до командира.

Андрей повернул к Леше лицо, посмотрел ему в глаза, а затем на губы, будто не верил в то, что они только что произнесли. Корнеев отметил, что взгляд у Романова совсем рыбий.

– Сержант! – чуть громче позвал Корнеев. – Ты в порядке?

Он коротким, но очень неприятным ударом в плечо снова немного вернул Андрея к действительности. Постепенно вызванное страхом отупение начало отпускать. Главное – не двигаться.

– Цел. Кого потеряли? – выдавил он, пытаясь унять охватившую все тело дрожь.

– Серегу.

– Воробьёва?! – Андрей почувствовал, как внутри что-то оборвалось.

– Нет. Чеканкина, – ответил Алексей.

В голосе Корнеева, в отличие от Андрея, не было ни страха, ни сожаления, ни даже досады. Он говорил так буднично, будто они тут не на минах, а Чеканкин вовсе не погиб, а просто отошел отлить в соседние кусты, но сержант сейчас не замечал всего этого.

– Чёрт! – в бессилии выдавил Андрей и зашептал. – Что делать, Леша? Что делать?

– Не паниковать, – так же полушепотом прошипел Корнеев. – Пока все тихо, но взрыв наверняка услышали хозяева мины, поэтому нужно убираться отсюда. И быстро.

Андрей посмотрел в ту сторону, где погиб их товарищ. Пыль и мелкие ошметки листьев продолжали медленно оседать, накрывая тело Чеканкина, зарывшего лицо в мягкий лиственный ковер. С позиции Андрея трудно было разобраться какой ущерб ему причинил взрыв, но положение тела и его мертвенная неподвижность говорили достаточно.

– Нужно его забрать, – в голосе Андрея ощущалась злость, в первую очередь на себя. – Как это сделать?

– Никак, – запротестовал Алексей. – Он шёл впереди всех. Возможно, минное поле здесь только начинается. Если вернёмся назад, то, может, повезёт выбраться целыми, а поход за телом может стоить жизни ещё кому-нибудь.

«Поле? Значит, мин здесь много?! – в ужасе подумал Романов и тут же осадил сам себя. – Конечно много, болван, как же ещё?»

Андрею очень не хотелось бросать тело товарища. Каждый из них мог погибнуть, и он в том числе, но неужели и ему придётся в случае гибели остаться лежать под голым небом, словно никому ненужный бродяга, не имеющий друзей, которые могли бы по-человечески проводить его в последний путь? Ещё не приняв решения, Андрей уже осуждал себя за свои мысли.

– Так нельзя… – начал было он, но Корнеев быстро его перебил.

– Можно. Или ты хочешь копать две могилы? – с ужасающим спокойствием спросил он.

Андрей хоть и с большим недовольством, но все же вынужден был согласиться, что Леша в очередной раз прав: рисковать людьми нельзя. Он сосредоточился на себе, пытаясь вернуть контроль над оцепеневшим телом. Руки все ещё дрожали, тело удалось немного унять, но оно то и дело вновь начинало предательски трястись. Главное было не позволить вылететь из головы мысли о том, что оставаться на месте нельзя – вот-вот могут нагрянуть те, кто поставил здесь эти мины. Андрею пришла в голову идея постараться наблюдать за действиями Корнеева, стараясь перенять его уверенность.

Леша тем временем, стараясь поменьше перемещаться, взялся переговариваться с остальными, поясняя им, что делать. Стоило некоторого труда заставить двигаться Игоря и Кирилла, которые испугались больше всех, но все же вскоре все они очень осторожно, пытаясь идти буквально по своим собственным следам, двинулись обратно к машине. Мысль о том, что любой шаг может стать последним, сводила с ума, и внутри все раз за разом холодело, дрожали руки, сводило внутренности, но люди все равно шли. Стресс был огромный, но к счастью, они вернулись к машине без приключений. Все смогли выдохнуть, а Игорь и вовсе упал на колени и глубоко дышал. Сева тоже присел у машины и держался за бок, что сразу же привлекло внимание Черенко. Оказалось, что в последнее время Сева иногда жаловался на боли в боку, и если поначалу он не придавал этому значения, то теперь это начало его немного волновать.

Андрей полностью восстановил самообладание и с раздражением отметил для себя, что в ближайшем будущем ему нужно здорово над этим поработать. У него нет права цепенеть, когда от его решений зависит жизнь его людей. Это здорово, что у него есть Корнеев, но что бы он делал не будь того здесь?

– Что с Серёгой, – жалобно спросил Андрея Кирилл, который дружил с погибшим Чеканкиным. – Мы так и бросим его там?

– Мы вернемся за ним позже, – пообещал Андрей и повернулся к Леше. – Что думаешь? Нужно уходить, пока нас кто-нибудь не догнал?

– Не знаю, – пожал плечами Корнеев. – Но если хочешь попытаться забрать тело Чеканкина – нужен миноискатель. Это если они минировали какой-то древностью в металлическом корпусе, но я бы на это не рассчитывал, так что лучше раздобыть не просто миноискатель, а очень хороший миноискатель.

– Понял. И всё же – лучше отступить или стоит идти дальше?

Вряд ли подобные речи шли на пользу авторитету Андрея, но сейчас он понимал, что не способен, полагаясь только на свои знания и смекалку, принять верное решение. Впрочем, ситуация оказалась настолько непривычной, что никто не собирался осуждать командира за такое поведение.

Он интуитивно пытался переложить ответственность на более опытного Корнеева, но тот не хотел давать советов.

– Андрей, я не знаю. Ты сам должен решить.

Подумав пару минут, Романов приказал грузиться в машину, но обратно в «Убежище» они не поехали. Вместо этого машину перегнали на километр в сторону от первоначальной позиции и спрятали в маленьком овражке. По дороге Андрей связался с базой, доложил ситуацию и запросил расчет саперов. Ждать нужно было долго, поэтому на самую высокую точку с наилучшим обзором, которая нашлась поблизости, отправились Руми с биноклем и Алексей со своей неизменной МЦ-116М. Их главное задачей было следить, не идут ли по следу отряда хозяева мины или какие-нибудь другие деятели.

Саперы прибыли только к вечеру и нечего было даже думать о том, чтобы возвращаться к телу несчастного Чеканкина. Пришлось вновь ночевать в машинах, только на этот раз не было ни шуток, ни веселых разговоров: лишь грусть и всеобщее уныние. Причем приуныл даже Вурц, на которого Андрей очень надеялся в вопросе хоть какой-то разрядки атмосферы, зная его веселый нрав. Вместо этого Вурц молча сидел в углу машины, опустив голову, и изредка бросал косые взгляды на Катю. Об их отношениях все давно знали, но чтобы не дразнить товарищей в походах они старались минимизировать любые знаки внимания.

Утром, наспех позавтракав уже слегка очерствевшим хлебом и рыбными консервами, которые остались ещё с поставок гильдии, отряд вновь двинулся в путь. Шли осторожно, разбившись на три группы: разведчики: Леша и Толик – с сапером, основная группа со вторым сапером и арьергард.

Некоторые сложности вызвали легкий морозец и ночной снег, который слегка припорошил землю и не собирался оттаивать. Это немного сбило Корнеева с толку, заставив более тщательно сверять маршрут. В указанном им месте сапер из основной группы присоединился к коллеге, и они вместе повели отряд вперед.

Тело Чеканкина нашли не сразу, но когда обнаружили, то оно лежало в том же месте и в той же позе, и даже один взгляд на умершего вот так товарища снова возвращал немного воспрянувший было отряд к состоянию подавленности.

Всего в трех метрах от тела саперы нашли ещё одну мину. Это была опасная штука в пластиковом корпусе, но хороший миноискатель, полученный все от той же гильдии, сумел определить и её. Впрочем, сами спецы относились к своим успехам сдержанно, потому что мины в пластиковом корпусе, по их словам, очень коварны и способны на сюрпризы вне зависимости от того, какого качества миноискатель у сапера.

Кирилл и Саша Шелковский под руководством саперов осторожно перенесли тело подальше от мин, и уложили под деревом. Глаза Чеканкина, устремленные в небо, выражали искреннее удивление и легкий испуг. Левой стопы у него не было, и умер он, вероятно, от болевого шока, так и не успев понять, что произошло.

Андрей под легким давлением Алексея принял предложение саперов не пытаться пройти по лесу, и вся группа вернулась обратно. То, что никто не пытался их преследовать, наводило на мысль, что по указанным координатам никого нет и вероятность безрезультатного исхода их похода, закончившегося смертью одного из них, заставляла Андрея злиться.

Конечно, можно было с самого начала пойти по дороге, отмеченной на карте, но такая идея тогда была отброшена – на дороге их обязательно бы заметили, и тогда исход такой попытки мог оказаться крайне печальным. Теперь же в свете последних событий Андрей всерьез собирался воплотить эту идею в жизнь, даже если в итоге ему придётся вступить в бой. Нет, он не позволит смерти Чеканкина стать напрасной. Вот только ограничится ли всё одной лишь его смертью?

Обе машины подогнали поближе и снова замаскировали, опасаясь гнать их дальше, ведь на дороге кроме противопехотных можно было встретить и противотанковую мину. Саперы, перекрестившись, собрались и снова пошли вперед.

Дорога пролегала по опушке, затем сворачивала в лес и тут же спускалась в глубокую балку. Отряд медленно продвигался по ней, постоянно осматриваясь. Следование по дну балки вызывало настороженность и инстинктивное чувство опасности. Каждый чувствовал, что наверху может скрываться вооруженная засада и их просто заманивают, поэтому Андрей принял решение разделить отряд, чтобы в случае чего одна группа могла прикрыть другую. О том, чтобы передвигаться поверху не могло быть и речи, ведь в сухих листьях наверняка были припрятаны ещё мины.

– Если честно, то я удивлен, что гильдия дала нам нормальный миноискатель, – в какой-то момент озвучил свои мысли Сева.

– Ничего удивительного, – ответил Лёша, шедший рядом, – металлические противопехотные мины в последние пятьдесят лет использовались редко. В основном у них пластиковые корпуса, а понатыкано их по миру ого-го. В своё время над проблемой разминирования работало много светлых голов и головы эти понапридумывали много разных миноискателей – ультразвуковые, фотоядерные… Ну и наклепать их успели немало. Да и старые системы модернизировали. Гильдия может и хотела бы подсунуть старье, но понимает, что оно абсолютно бесполезно и этим они только подпортят себе репутацию.

Алексей редко давал развернутые ответы, поэтому все прервали свои разговоры и с интересом слушали его рассказ.

Вопреки ожиданиям дорога оказалась чистой от мин, и вскоре группа увидела на обочине металлическую табличку с затертым названием, из которого можно было разобрать лишь несколько букв.

– Что за знак? – вслух спросил Толик, разглядывая табличку, и понимая, что никто ему на этот вопрос не ответит.

– Может, лесничество какое-то, – попробовал предположить Игорь.

– Вертел я такое лесничество, – проворчал Толя и пошел вслед за саперами.

Преодолев ещё пару сотен метров по расширяющейся балке и свернув за очередной склон, они уткнулись в огороженный забором из колючей проволоки безлюдный объект. Некоторое время все молча созерцали небольшие, похожие на сараи постройки, три длинных одноэтажных кирпичных здания, размещённых одно за другим и одно двухэтажное, с зарешеченными окнами, разрушенное посередине. По характеру разрушений любому было понятно, что здание взорвали, но уцелевшие постройки имели вполне приличный вид, стало быть, ещё недавно их использовали.

Затем Толик, коротко осмотрев хлипкие деревянные ворота, сделал шаг назад и приготовился выбить их ногой.

– Стой! – крикнул Леша.

Толя чуть не свалился в грязь в попытке остановиться. Снова обретя равновесие, он недобро уставился на Корнеева. Тот подошел к воротам и осмотрел их со всех сторон. Не заметив ничего подозрительного, он кивнул Черенко.

– Теперь давай.

Толик смерил Корнеева недоброжелательным взглядом и ударил ногой по воротам, распахнув их с первой попытки. По балке разнесся надсадный протяжный скрип, больше похожий на стон, будто из кого-то выбивали последние жизненные силы.

Подождав вторую часть отряда, Толю и Кирилла оставили у ворот следить за дорогой, а остальные разделились по двое, и взялись за обследование объекта. Быстро выяснилось, что длинные постройки служили хозяйственными помещениями или складами, и тут трудились простые работяги, а двухэтажка была местом, где, вероятно, размещалось руководство.

Андрей с Алексеем обследовали именно её. Поскольку средняя часть здания, где, по идее, находился парадный вход, была почти полностью уничтожена и завалена, они обошли его кругом, ища другой вход. В торце здания они нашли то, что искали – сорванную взрывом дверь, висевшую на одной петле, и жалобно скрипевшую при порывах ветра, но за ней оказалась стальная решетка. Алексей уверенно направился к ней с намерением повторить прием Толика, виденный им совсем недавно. Проверив решетку на предмет сюрпризов, он убрал автомат за плечо, сделал шаг назад, а затем с силой ударил в замок решетки ногой.

Раздался гулкий звон, и это было все, чего удалось добиться Корнееву. Замок был крепким, а сама решетка не повреждена взрывом в здании. Алексей попробовал ещё раз – в целом безрезультатно, но вокруг решетки посыпалась пыль штукатурки. Леша собрался и вложил в третий удар ещё больше усилия. Результат оказался забавным: решетка не только не поддалась, но ещё и отбросила Алексея назад. Корнеев по инерции сделал несколько шагов и упал на пятую точку. Недоумение лишь на миг промелькнуло в его всегда уверенном взгляде.

Изумлённый таким поворотом событий Андрей, дебильно улыбаясь, уставился на медленно поднимавшегося Лешу, затем тоже подошёл к неподатливым прутьям и с тупым выражением лица осмотрел их, будто намеревался увидеть в толстой арматуре нечто такое, чего мог не заметить Леша. Ясное дело, что осмотр ничего не дал. Тогда парень ухватился за прутья руками и стал трясти, пытаясь расшатать решетку, но и это не возымело никакого эффекта. Корнеев наблюдал за всем этим с молчаливым снисхождением, будто за ребенком, которому решил позволить сделать глупость, чтобы тот извлек из неё опыт. Или за бабуином в зоопарке.

– Может, попробуем взобраться по завалам? – предложил Андрей, кривясь и разминая пальцы, пытаясь прогнать ломоту, появившуюся после его импровизированных упражнений.

– Давай, – согласился Корнеев и первым направился к вывороченному взрывом проёму.

Задачка была не совсем простой, но преодолимой. Потратив несколько минут на осмотр развалин, они нашли место, где можно выбраться наверх, и Корнеев первым взялся за дело. Быстро вскарабкавшись по обломкам кирпича, хватаясь за обгоревшие куски деревянных балок и торчащие из разрушенных стен куски арматуры, Алексей добрался до уровня второго этажа. Отсюда при определенной ловкости через разломы можно было проникнуть внутрь здания. Без особых усилий протиснувшись в дыру в стене, Корнеев тут же исчез в полуразрушенном взрывом коридоре. Андрей спешил за ним изо всех сил.

Коридор встретил их темнотой и сыростью. В комнатках стоял слабый запах гари, который по идее должен был бы выветриться, если бы здание взорвали давно. В конце коридора Андрей заметил отблески света – это Алексей, находившийся в одной из комнат, светил карманным фонариком.

– Что-нибудь нашёл? – Андрей стоял в дверях, наблюдая за Корнеевым, роющимся в ящиках письменного стола.

– Кто бы это ни был – они очень спешили и не слишком тщательно заметали следы, – Алексей вертел в руках какую-то слегка обгоревшую бумажку, вглядываясь в неё.

Бумаг было очень мало – почти все они обгорели и не представляли никакой ценности. Алексей выгреб их из стола целый ворох, и рылся, словно одержимый. Трудно было сказать, что он хотел там найти, но каким бы хламом эти бумаги ни казались, некоторые из них Корнеев зачем-то унёс с собой.

Побродив ещё немного по брошенным комнатам, в одной из них Леша нашел перевернутый металлический ящик картотеки. Под ящиком оказалось несколько малоинтересных бумажек и кусок большого инженерного плана какой-то постройки. Та часть, что оказалась под ящиком, уцелела, хоть и немного выцвела. Больше ничего интересного обнаружить не удалось, поэтому они выбрались обратно на улицу. Остальные тоже закончили осмотр и все, кроме Толи и Кирилла подтягивались к командиру.

– Внутри ты сказал что-то про «заметание следов», – напомнил Андрей Корнееву, пролезая обратно на улицу через дыру в стене.

– Угу, – хмыкнул Лёша, карабкаясь по развалинам вниз. – Завалы относительно свежие – не больше пары недель. Административное здание взорвано, внутри в одних ящиках документы остались, в других – пусто. Возможно, документы забирали избирательно, а возможно, в спешке. Но послушаем наших товарищей.

Спустившись вниз, где их уже поджидали остальные бойцы группы, они узнали, что из трёх одноэтажных зданий одно служило хлевом, где держали скот и птицу, второе было наполовину амбаром, наполовину сараем, а третье вмещало в себя боксы для техники и жилые помещения человек на сорок. Ничего ценного ни в одной из построек найти не удалось. Покидая их, хозяева забрали всё, и это уже не было похоже на спешку.

Но оставался ещё один интересный момент. В одном из склонов балки явно выделялся завал, напоминавший взорванный вход в какую-то шахту. Осмотр не дал ничего: завал невозможно было разобрать вручную, да и был ли смысл? Однако само его наличие и уничтоженное здание администрации навевало на мысль, что здесь что-то не так.

– Наверное, это была шахта, – предположил Вурц.

– Да? И что тогда в ней, по-твоему, добывали? И куда складывали? – скептически спросил Сева.

– Когда-то это была штольня, а не шахта, – задумчиво перебил их Корнеев. – Но теперь здесь что-то другое…

Он достал бумаги, найденные в администрации, и принялся их перебирать. Все они оказались бесполезными, но вот обгоревший план всё-таки вызвал интерес. Крутя его и так и этак, Алексей пытался разобраться, что к чему. Игорь с интересом заглядывал ему через плечо, хотя ещё не так давно возле машины и потом на дороге пребывал в стрессе, а теперь снова воспрянул духом. Этим он в очередной раз озадачил Андрея, который никак не мог понять, чем вызваны резкие перемены в настроении брата, которые в последнее время он замечал уже не раз.

– Что ты там высматриваешь? – заинтересовался Сева и тоже заглянул в план.

– Не знаю, есть у меня предположение, что это план инженерных сетей этой, как выразился Вурц, шахты, – задумчиво ответил Леша. – Или что-то типа того.

Игорь всмотрелся в план ещё внимательнее, затем вновь взглянул на завал, и снова в план.

– Лист явно формата А1, – заметил Сева. – И сгорело чуть больше половины. Жаль не видно масштаба…

На уцелевшем фрагменте был виден длинный коридор, с одним отростком-тупиком. Внизу коридор разветвлялся ещё на три, ведущих в разные стороны, в одном из которых была хорошо заметна часть какой-то большой комнаты и всё – дальше лист обгорел.

– Переверни, – попросил Игорь.

Алексей перевернул план, с интересом ожидая дальнейших комментариев Игоря.

– Мне кажется, что вот так оно должно выглядеть, – сказал тот, немного подумав. – Места, где мы стоим, тут нет – оно в обгоревшей части, но вот этот коридор… должен ведь куда-то выходить. Видишь, тут вроде как лестница.

Он ткнул в план пальцем.

– И? – подтолкнул его Леша.

– Надо проверить вон там, – Игорь указал вверх на склон над завалом.

Леша критически вскинул брови.

– Там мины, – напомнил он. – Пластиковые.

В ответ Игорь слегка скривился и облизал губы. Андрей с интересом и подозрением наблюдал за братом: куда делись его растерянность и подавленность, наблюдавшиеся ещё совсем недавно? Далее Игорь повел себя ещё более странно.

– Надо рискнуть, попробовать, – искушал он. – На склоне точно мин нет – зачем их туда ставить? Неудобно, да и вдруг смоет дождем вниз? А наверху… Там осмотримся и подумаем стоит ли рисковать. У нас два миноискателя, и они эти мины находят, ты сам видел.

Корнеев сомневался, саперы так и вообще растерянно переглянулись – уж им-то точно не хотелось лишний раз рисковать, ещё и без видимой причины. Леша перевел выжидающий взгляд на Андрея, и тому стало ясно, что решение должен принять он.

Риск был велик, но и смерть Чеканкина хотелось хоть как-то оправдать, да и объект выглядел подозрительно и порождал все больше и больше вопросов, на которые хотелось получить ответы. К тому же странное поведение Игоря подстегивало Андрея проверить предел смелости брата. И была у него на этот счет одна идейка.

– Игорь и Леша – пойдете с саперами наверх, осмотритесь, – приказал он. – Связь не прерывать. Остальные – занимаем периметр и ждем. Связь не выключать.

Андрей ожидал, что Игорь стушуется, когда речь пойдет о риске для жизни, но брат если и заволновался, то ничем не выдал своего волнения – такой себе крутой перец, который ест эти ваши мины на завтрак.

Группа разделилась, выполняя приказ. Саперы и их сопровождающие принялись карабкаться наверх по крутому склону балки, неуклюже пытаясь проверять путь миноискателями, а Андрей остался наблюдать внизу, размышляя над странностями брата и всего этого места.

Что здесь было? Точно не шахта. Кто стал бы минировать подступы к шахте? Зачем? Наступившее молчание прервал голос Корнеева, раздавшийся в наушниках.

– Мы наверху. Начинаем работу, – буднично сообщил он.

Прошло около часа, прежде чем фраза Корнеева: «Продолжаем работать. Все в порядке», не сменилась на что-то новое.

– Тут примерно через триста метров – овраг, – возбужденно доложил Игорь, – в котором мы, кажется, что-то нашли. Нужно ещё немного времени.

– Принято. Продолжайте, – ответил Андрей.

Сапёры по ходу отмечали красными флажками места, где они обнаружили мины, а затем, закончив свое дело, провели Андрея и ещё нескольких бойцов в тот самый овраг, где они увидели тщательно замаскированный в еловых зарослях вход, толстые бетонированные стены которого немного выступали наружу. Массивная бронированная дверь была серьёзным препятствием, мешающим попасть внутрь. Петли двери прятались внутри под бетоном, и на вид она выглядела абсолютно неприступной. Рядом с ней на стене висела покрытая пылью тёмная коробочка. Когда Игорь открыл её, Андрей увидел кнопки кодовой панели. Сверху на козырьке висел темный прыщ, скрывающий камеру наблюдения, которой Вурц приветливо помахал рукой.

– Как нам попасть внутрь? – с досадой спросил Андрей, безрезультатно потянув за ручку двери.

Стоявший рядом сапёр в ответ лишь пожал плечами.

– Взрывать, наверное, – предположил он.

– Саперы прямо как хирурги, – вставил Сева. – Только тем лишь бы резать, а этим лишь бы взрывать.

Раздались короткие смешки.

– Ага. А Черенко – лишь бы вертеть, – в свою очередь вставил Игорь.

Смешки стали чуть длиннее.

– И мочить, – закончил Вурц, намекая на конкретную ситуацию.

Теперь многие открыто засмеялись. Хорошо, что сам Толя не слышал этого диалога, иначе минимум двоим из троицы могло влететь по затрещине.

– Ладно, отставить шутки, – без малейшего намека на недовольство сказал Андрей, повернулся к саперу и с опаской уточнил. – А не завалим вход?

– Ну-у не должны, – немного неуверенно ответил тот, зачем-то дотронувшись рукой до шлема. – Попробуем сорвать её направленным взрывом. В прошлом мне уже приходилось такое делать.

– Тогда за дело.

Нужная взрывчатка осталась в машине у саперов. Пришлось долго ждать, пока один из них и трое сопровождающих доберутся до транспорта и пригонят его к воротам. И без того часто скрываемое тучами солнце клонилось к закату, а в овраге сумерки наступали ещё быстрее. Похоже, придется ждать ещё одну ночь.

Узнать он смог немногое. Все, что удалось выяснить – на неё кто-то напал, пытался изнасиловать, но она смогла отбиться. Как только её спрашивали, кто это был – она начинала плакать, и тогда сердце Владова разрывалось на части.

Какая-то тварь попыталась изнасиловать его красавицу-дочь, ЕГО дочь. Нет, этого он не простит и так не оставит. Немедленно получили выволочку начальник охраны и даже контрразведки, который за такое вроде как не отвечал. Впрочем, последний догадывался, почему подумали на него – у себя в пенатах они порой устраивали всякие грязные игрища с женщинами, пребывающими под следствием за тяжелые преступления. То есть с такими, которые могли выйти из подземелья контрразведки только в виде хладного трупа. Владов знал это и не безосновательно подозревал кого-то из «отбитых» сотрудников ведомства Третьякова в тяге к молодой и красивой Ане.

Правда, проведя тщательный разбор со своими парнями, Третьяков с облегчением выяснил, что никто из них этого не делал. Нет, не потому что они знали, кто такая Аня и боялись Владова, а потому, что в тот вечер большинство из них были на выезде, а оставшиеся пребывали в другом конце города и весь вечер были на виду.

Попал на допрос лично к Владову и Ткаченко. Он ничего не знал о случившемся, но сам факт того, что его подняли в два часа ночи и вызвали к шефу пугал. Особенно заволновался Саша, увидев у себя на пороге сотрудника из личной охраны Владова, а охранял шефа особый отряд, которым командовал человек с позывным Черкес. Саша не знал, в каком звании находится Черкес и как его зовут, но слышал, что дела с ним лучше не иметь. Впрочем, Черкес был не самым страшным из тех, кто охранял Владова. Гораздо страшнее был щуплый и невысокий азиат по имени Ченг. Вот о нём и его методах Ткаченко знал чуть больше и не был рад этим знаниям.

– Что-то случилось? – спросил он вооруженного до зубов спеца.

В ответ боец лишь выдавил подозрительную ухмылку и на мгновение вскинул брови, неопределенно глядя на Сашу. Ткаченко поначалу тоже позволил себе легкую, чуть заметную улыбку, но потом вспомнил свое расставание с Аней и ему вдруг стало совсем не смешно.

Во дворе их ждала машина и через десять минут они уже были у Владова. Всю дорогу Саша сушил себе голову, что же могла сказать или сделать это сумасшедшая за такое короткое время? Ответ ждал его прямо в кабинете. Этот ответ имел вид девушки в бинтах и с побитым лицом – Ани, пребывающего в холодной ярости её отца – Игоря Владова, и чрезвычайно опасного подполковника Третьякова – коварного и непредсказуемого начальника службы контрразведки. Последний особенно внимательно присматривался к лицу Ткаченко, вероятно, рассматривая оставленную на прощание Аней царапину, которую он сразу же заметил.

Завидев Аню и Третьякова, Саша сразу сильно струхнул. Если бы не его природная молчаливость и флегматичность, возможно, он бы прямо сейчас кинулся на колени и начал что-то говорить или просить у Ани прощения, или делать ещё что-то совершенно лишнее, чем наверняка подписал бы себе приговор. Но вместо этого он просто застыл на месте, глядя на девушку, в то время как все остальные смотрели на него. Даже Аня подняла заплаканное лицо и одарила его коротким взглядом.

– Наконец-то, – зло и нетерпеливо бросил Владов. – Ничего не хочешь нам рассказать?

– Вы о чем? – только и смог выдавить Ткаченко, с трудом преодолев желание прикоснуться к своей щеке.

Дальше все свои силы он бросил на то, чтобы успокоить разум, прекрасно понимая, что это его единственный шанс выстоять в разбушевавшемся шторме. Если бы у них уже были к нему реальные претензии – вряд ли его привезли бы сюда. Скорее всего, он бы уже сидел в подвале у Третьякова.

– Об этом, – Владов, не глядя на дочь, указал на неё пальцем.

– Прошу прощения, Игорь Алексеевич, но я пока ничего не понимаю. Что произошло?

Владов подошел к дочери и присел возле неё на корточки. Саше присесть не предложили, потому он так и остался стоять посреди кабинета под пристальным взглядом Третьякова, который, казалось, занимался тем, что ловил любое малейшее изменение в его лице.

– Она была у вас, – сказал Владов. – И когда возвращалась домой – на неё напали и сделали с ней вот это.

Внутри у Саши все оборвалось. Он провожал её, в этом нет ничего такого, но до дома не довел, потому что случился тот разговор. Неужели после того, как они разошлись, на неё кто-то напал? Неужели Владов думает, что это мог быть он? Как вести себя теперь? Что говорить? Ведь не все можно сказать. Наверное, не все… Знать бы, что сказала она сама. И что ещё собирается сказать.

Внезапная догадка, пронзившая его мозг, была ужасной – он понял смысл её угрозы. Прямо сейчас ей достаточно сказать два коротеньких слова, и ему крышка. И ничто, никакие доводы его не спасут. Владов желает крови виновного и показательный пример – это видно невооруженным глазом. Третьяков желает выслужиться в очередной раз и готов предоставить Владову такого человека. Был бы только повод. Малейший, хоть какой-нибудь – Саша кое-что слыхал о Третьякове и его работе и меньше всего в жизни хотел бы испытать их на себе.

Видя, что Ткаченко пребывает в замешательстве, Владов расценил это по-своему.

– Она шла одна? Отвечай!

Медлить в этом случае было плохой идеей.

– Нет. Я провожал её.

– Значит, ты был с ней? – Владов осторожно дотронулся до плеча дочери. – Анюта, милая, скажи – это был он?

Аня, до этого лишь изредка всхлипывавшая, в остальном вела себя спокойно и просто смотрела то в пол, то на Сашу. Сейчас она подняла голову и посмотрела Ткаченко прямо в глаза. В её измученном, страдальческом взгляде Саша прочел скрытую прямую угрозу, которую видел только он. И чем дольше она тянула с ответом, тем больше он убеждался в правильности своей догадки. Он больше не видел возможности спастись – теперь он всецело был в её руках.

Аня не ответила отрицательно, но и не подтвердила. Просто закрыла лицо руками и зарыдала.

– Черт, – Владов бросил на Сашу свирепый взгляд, и Ткаченко понял, что не должен сейчас молчать.

– Это был не я! Вы что?!

– Кто тогда?!

– Я не знаю! Я проводил её, она ещё захотела прогуляться по скверу, но потом заявила, что дальше пойдет одна. Вы же знаете, что с ней невозможно спорить.

Владов с Третьяковым сверлили Сашу взглядами. Ему было очень трудно в этот момент не опустить глаза, но он выдержал первый натиск.

– И что дальше было?

– Ничего. Я вернулся домой.

– Ладно. Тогда скажи-ка, будь добр, что это у тебя на лице, м? – впервые подал голос Третьяков.

– Вы о ссадине?

– Ага, о ней.

– Это жена постаралась, – быстро нашелся Саша. – Она у меня дама взрывная. Иногда случается и такое.

– И за что это?

– Да ей примерещилось, что я ей нагрубил. Сначала это, а потом извин…

– Достаточно.

Владов бросил быстрый взгляд на Аню, но та не выказала никакой реакции.

Посыпались и другие вопросы, но они были гораздо менее опасными, и Саша с легкостью отбивался. Похоже, первый натиск был самым трудным, но преодолев его, дальше было все легче и легче. Аня немного успокоилась и перестала всхлипывать. Даже подняла лицо и несколько раз посматривала на Сашу. Сейчас у неё была крайне выгодная позиция – она до сих пор ничего не сказала, разыгрывая то шок, то истерику, и при этом не признавала вины Ткаченко, но и не оправдала его, что оставляло его собственное положение очень шатким.

Его отпустили только через час, и почти все это время он отвечал на разнообразные вопросы, порой очень коварные, но к счастью, сумел отбиться. Аня сдержала слово – она превратила его жизнь в кошмар, пусть и на очень непродолжительное время. Но что ещё хуже – теперь она может сделать это в любое время.