Медленные челюсти демократии

4. Наука

Существует оплеванная интеллигентными людьми дисциплина - научный коммунизм. Данная дисциплина тщилась показать, что отъем у богачей частной собственности на орудия и средства производства есть объективный исторический процесс. Эта дисциплина утверждает, что приход коммунизма неизбежен, поскольку это высшая социальная формация, и ответственные люди всех времен уже заранее в нее включились, были коммунистами до возникновения коммунизма. То есть человечество постепенно делается моральнее - и это происходит строго по науке.

Как и всякая научная дисциплина, данная система аргументов со временем стала нуждаться в уточнении. Так, Маркс использовал в своих построениях гегелевскую схему развития истории, относясь к последней доверчиво - как к данным географии. Но и география допускает ошибки. Например, Гегель полагал, что Китай выпал из истории, оттуда навсегда ушел мировой дух, а Пруссия является местом, где мировой дух пришел к гармонии. Маркс использовал умозрение Гегеля не как философское рассуждение, но как научный факт: по всему выходило, что дух истории, познавший себя в Европе, должен совершить усилие и перелиться в новую ипостась - в дух коммунизма. Однако не случилось ни по Гегелю, ни по Марксу. Европа в двадцатом веке пришла в негодность, Восток, которому полагалось сидеть смирно, зашевелился, а Китай проснулся и стал могуч. Тот факт, что научный коммунизм и марксизм как историческая наука были европоцентричны - а применялись глобально, лишил данную дисциплину критериев научной. То, что научный коммунизм опирался на экономический анализ, сделанный поспешно, учению не помогло. Предполагалось, что прибавочная стоимость может конвертироваться в свободу. Однако то, что сама свобода может стать меновым эквивалентом на свободном же рынке - это не учитывалось.

Критикуя научный коммунизм, уместно вспомнить, что убедительной теории научного капитализма не существует также. Из рыночной экономики выводят социальную мораль, как правило, фальшивую. Если теория научного коммунизма подкрепляет этический императив недостоверными цифрами, то теория научного капитализма (см. Хайека) снабжает убедительные цифры весьма убогой моральной мотивацией. Капиталисту недостаточно быть самым богатым, он хочет также быть самым нравственным. До тех пор пока потребность казаться хорошим у богача существует, шансы научного коммунизма не исчерпаны.