Механические птицы не поют

Глава 25. Охота на лис

Томас был бледен, но с его лица наконец-то сошло выражение отстраненной тоски. Сейчас он напоминал себя-на-дирижабле, а в синих глазах под тревогой плясали искорки предвкушения.

— Что случилось? — хрипло спросил Уолтер, с трудом возвращаясь в реальность. Ее уродство и несправедливость сейчас были особенно мучительны.

— За вами пришли.

— Что?..

— За вами пришли! — рявкнул Томас, сжимая его плечи. Он бросал слова ему в лицо, но до Уолтера никак не доходил их смысл. — Какой-то мужик с женщиной, это ваш жандарм?!

— Откуда я знаю?! — морок окончательно спал, и теперь Уолтер почувствовал, как паника резким ударом проникает в сердце. — Как он выглядит?!

— Высокий, в очках и форменной шинели без нашивок. Женщина с ним маленькая, в платье Утешительницы. Больше в темноте из окна не видно.

— Проклятье!

Томас молча сунул ему в руки ружье и коробку с патронами.

— Умеете?

— Конечно.

— Берите сестру, идите на чердак, — торопливо затараторил он. — Там открывается окно и под ним — лестница наружу. Чердак пустой, но там очень скрипучий пол, вы все поняли?

— Да. Где Зои?

— Я ее уведу. И попытаюсь не впустить их в дом, но ничего не обещаю.

Уолтер кивнул и бросился наверх.

Эльстер по-прежнему спала, обняв его сюртук. Он потряс ее за плечо и начал беспорядочно запихивать вещи в саквояж.

— Унфелих здесь! — коротко бросил он, как только она открыла глаза.

— Унфелих?..

Лицо ее стало растерянным, а губы жалко искривились, а потом вдруг словно по щелчку невидимого выключателя растянулись в лучезарную улыбку. Глаза ее были полны ужаса, но к лицу словно прилипло угодливо-радушное выражение. Уолтер на секунду растерялся, глядя на эту молчаливую истерику, но Эльстер вдруг с силой потерла лицо рукавами и залепила сама себе звонкую пощечину — он замер с протянутой рукой, не успев ее остановить. Когда она подняла глаза, в них хоть и по-прежнему стоял ужас, но выражение было вполне осмысленным.

Он сорвал с кровати тряпку, смял и сунул Эльстер в руки.

— Все будет хорошо. Идем.

— Ты поэтому с ружьем?!

— А как еще сделать, чтобы было хорошо?! — огрызнулся он, подталкивая ее к лестнице.

Чердак действительно был пуст. Единственное окно выходило на противоположную от ворот сторону, но прямо под ним сидел один из псов. Он мог легко застрелить собаку, но не мог сделать этого без шума.

Уолтер подергал ручку окна. Она покрылась тонким слоем ржавчины, врезалась в ладонь и жалобно скрипела, легко проворачиваясь в пазу.

— Фотце! — прорычал он.

Окно было не открыть — только разбивать, привлекая внимание.

Оставался единственный шанс, что это все же не Унфелих — он работал один. И точно не имел поддержки Колыбели.

Может быть, это какой-то другой мужчина в безликой шинели.

— Уолтер? — лицо Эльстер было совершенно белым, но она не плакала и не дрожала, только сцепила пальцы так, будто пыталась их сломать. — Это конец, да?

— Нет, — твердо сказал он, заряжая ружье, пока можно было не бояться выдать себя щелчками. На пять патронов, ружье с Континента. Темный, отполированный приклад, черный ствол с жадным провалом дула — зыбкая надежда, пучок из пяти тонких веточек, которые могут вытянуть из болота двоих людей.

— Если что — ты меня пристрели, ладно?

— Спасибо, я уже пробовал — не понравилось, — съязвил он. Ощущение близкого боя смыло куда-то всю мягкость и тактичность, оставив лишь оскаленную жестокость.

Никогда еще он не убивал тех, кого ненавидел. Он точно знал, что даже постаравшись не войдет в милосердный боевой транс, превращающий убийство в танец — Унфелих был его врагом не потому что носил другие погоны или имел глупость напасть на дирижабль.

Он нашел на полу оба люка и убедился, что они открываются. Быстро прошелся по доскам, удовлетворенно кивнул и увлек Эльстер в угол, куда не падал свет.

— Сиди тихо, не вздумай бежать или геройствовать, — он старался говорить как можно спокойнее, но слышал в собственном голосе незнакомые рычащие нотки. — Станешь за мной и будешь стоять тихо, ладно?

— А Зои?.. — прошептала она.

— Ее обещал забрать Томас. Прости, я не могу вас обеих спасать, тем более Зои… — он осекся — во дворе раздался выстрел, а за ним — еще два. Уолтер торопливо отошел в угол и прижал Эльстер к себе, закрыв ей рот ладонью.

Хлопнула входная дверь.

… Совсем как в Вудчестере, когда жандармы пришли за Джеком…

— Вы отдаете себе отчет в том, чьи это были собаки?! — донесся злой голос Томаса вслед за торопливыми шагами.

Уолтер почувствовал, как облегчение на миг ослабило злость. Он не расслышал ответа и не смог узнать голос ответившего. Но голоса было два — спокойный мужской и миролюбивый женский.

Они о чем-то говорили, сливая три голоса в монотонный гул.

Сердце Эльстер стучало так, что казалось, его услышат люди внизу, а ее дыхание жгло ладонь частыми, мелкими выдохами, а под манжету заползало что-то горячее и мокрое — она все-таки плакала.

… Ричард Говард не хотел пускать жандармов в дом, не хотел, чтобы они поднимались по лестнице, чтобы они…

Уолтер раздраженно тряхнул головой, прогоняя видение. Да, все повторялось — внизу пожилой мужчина и законники, пришедшие за человеком наверху. Но он не Джек, и сдаваться не собирался.

Между досками виднелись щели. Когда люди начали подниматься по лестнице, Уолтер различил их голоса так четко, будто говорили рядом с ним.

— Я понимаю, что вам придется сообщить о нашем визите, но поверьте, речь идет об очень опасных людях. Мы непременно уладим все разногласия с «Соловьями», — женский голос был полон меда. Незнакомка низко мурлыкала успокаивающую песенку, словно убаюкивая внимание.

— Здесь нет никаких опасных людей, — глухо отвечал Томас, — я вам это говорил и скажу снова. Здесь только я и моя мать.

— Что в запертой комнате? — спросила женщина.

— Соловей. И я не собираюсь открывать, у меня есть на это полное право.

«Запер Зои вместе с миссис Даверс. Проклятье, девочка точно не будет сидеть тихо», — подумал Уолтер, чувствуя, как страх знакомо тянет ростки от позвоночника по ребрам.

— Мы не в Кайзерстате, — вкрадчиво произнесла женщина. — И здесь всем плевать на конфиденциальность «Соловьев». Именно поэтому их редко разрешают вывозить из страны.

— Вы тоже не из альбионской жандармерии, — огрызнулся Томас. — И о вашем визите я уже сообщил, служба безопасности будет здесь очень скоро.

Уолтер успел подумать, блефует Томас или нет, но не успел поймать следующую мысль — раздалось еще два выстрела и глухой звук падения. Дыхание, бьющееся о ладонь, замерло, а Эльстер застыла в его объятиях, словно окаменев.

— Отто, ты мозги в Кайзерстате оставил?! — прошипела женщина. — Договорились же — никаких трупов кроме твоих клиентов! Тебе нужны проблемы с альбионским правительством и до кучи с «Соловьями»?! Сейчас?!

— Иди проверь чердак, а я посмотрю что здесь, — раздался голос, и Эльстер вздрогнула так, что Уолтеру пришлось прижать ее к себе крепче. Он никогда не задумывался о том, как зовут Унфелиха.

Он приподнял Эльстер над полом и опустил у себя за спиной, молясь про себя чтобы ей хватило благоразумия не двигаться. Наставил ружье на дверной проем и замер.

Женщина поднималась, стуча каблуками по лестнице, совсем как Кэт в его видении. Только он ждал не с радостным предвкушением.

Если бы только Унфелих пошел сам — Уолтер рискнул бы проверить, кто из них выстрелит первым.

Дверь открылась с пронзительным скрипом и женщина брезгливо переступила порог, мазнув белым кружевом подола по грязному полу. В руках она держала револьвер, и первое, что заметил Уолтер — она не бестолково выставляет перед собой оружие, как делают те, кто не умеет целиться. Он отметил уверенность движений, обманчивую расслабленность позы, и только потом посмотрел на лицо вошедшей.

Она остановилась посреди чердака, встретившись с ним взглядом.

— Ты?! — прочитал он по губам. Уолтер только кивнул, не опуская ружье.

Бекка опустила револьвер и показала ему ладони. Ткнула пальцем в пол, потом вопросительно подняла указательный палец.

— Двое, — одними губами ответил Уолтер. — Девочка, больная.

Бекка кивнула. Прошлась по полу трижды ударив каблуком в нескольких местах.

— Сюда, сюда и сюда, — прошептала она и вышла, захлопнув дверь.

Одновременно с хлопком раздался грохот, затем приглушенный крик и короткая возня. Бекка часто застучала каблуками к одной из комнат. А затем прозвучал выстрел, и Уолтер почувствовал, как горечь подступила к горлу. Эльстер у него за спиной судорожно сжала его пиджак. Он чувствовал, как она вздрагивает, глухо, беззвучно рыдая, уткнувшись носом ему между лопаток.

— Договаривались — ты не убиваешь детей, — в голосе Бекки звенела ярость.

— Она взрослая, — отрезал Унфелих. — Похожа на ту, которую мы ищем. Наверху никого?

— Никого, — глухо ответила она. — Уходим отсюда, пока не пришли чистильщики соловьиные.

— Никого он не вызвал. Не успел бы. Но вызвал бы, если бы я его не убил, — мягко осадил ее Унфелих. — Что-то ты мне не нравишься. Там точно никого?

— Проклятье, ты меня с собой взял, чтобы сомневаться?!

Раздалось три выстрела — аккуратно в те места, куда она указывала каблуком. Сквозь новые дырки в полу пробивался неуверенный рыжий свет.

— Видишь? Был бы там кто-то — забегали бы.

— Они здесь. Больше негде…

Уолтер медленно сделал глубокий вдох. Один, второй.

Ладони оставались сухими, а разум — ясным. Он не мог позволить себе бояться. И стоило ему подумать об этом — тень Джека появилась у проема. Он был таким же, как всегда. Ни следа мужчины, которого он видел в зеркале.

— Слушай, если он никого и не вызвал — они уже сами все узнали и едут сюда! Я с «Соловьями» дел иметь не хочу, это отморозки хуже ваших!

— Мне тоже не нужны проблемы. Я и так затянул, когда упустил ее на вокзале. Если сюда едут — они в любом случае не по воздуху принесутся, ближайшая деревня в получасе езды. И я сомневаюсь, что охрана в деревне. Но дом огромный, хоть и пустой. Мы не успеем его обыскать как следует, если он все же успел кого-то вызвать… — задумчиво протянул он.

— Знаешь, как охотятся на лис?

— Отто, чтоб тебя, я нарушаю все предписания! Ты в первый раз меня так подставляешь!

— Так уходи, чего ждешь. Вы разве не так делаете, когда опасно? Исчезаете?

— Именно так, поэтому я до сих пор в петле не болтаюсь и не собираюсь там оказываться! — кажется, Бекка по-настоящему разозлилась.

— Тогда почему ты здесь стоишь? Там на чердаке есть тряпки или что-то такое?

— Нет, — выплюнула она.

— Значит, обойдемся, — бесстрастно ответил он. Уолтер слышал, как двое людей ходят по комнате, раздается шорох, какие-то щелчки и металлический лязг. Он почувствовал, как пальцы словно сводит судорогой. Спусковой крючок казался ему ледяным.

Чтобы убить Унфелиха, нужно было спуститься по скрипучей лестнице. Вряд ли стрелять в любое мгновение был готов только Уолтер, к тому же он не мог понять, с какой стати Бекка пришла с Унфелихом, но пытается им помочь.

Эльстер замерла у него за спиной, вжавшись в угол. Она словно перестала существовать — он медленно погружался в какой-то особый транс, совсем не такой как обычно. Стерлись все лица, все детали и эмоции. Все, что имело значение заменили какие-то условные названия и чувства с ними связанные. Девушка за его спиной — цель, которую надо защитить. Человек внизу — враг, разгорающаяся жажда. Доски, на которые нельзя наступать, были словно подсвечены красным.

Ружье — оружие, холодная тяжесть, продолжение руки, способ достижения целей.

Он не двигался. Позиция была самой удачной — он увидит вошедшего, а вот его глаза не сразу привыкнут к темноте.

Но никто не собирался входить.

Снизу ощутимо потянуло гарью. Уолтер слышал, что Бекка что-то зло и часто говорит, слышал шорох и тихий, настойчивый голос Унфелиха. Он различил в этом невыразительном бормотании какие-то особые нотки — кажется, их с Беккой связывало нечто большее, чем простое партнерство.

Впрочем, Уолтеру сейчас было наплевать на личные привязанности Унфелиха. Гарью снизу тянуло все ощутимее, а сквозь щели в полу начали проникать плотные дымные завитки.

— Уолтер… — едва слышно прошептала Эльстер.

Ружье дрогнуло в руках, как живое. Хлопнула дверь, шаги раздались на лестнице и затихли на первом этаже. Запах усиливался, снизу послышался нарастающий треск.

— Скажи мне, дом горит? — спокойно спросил Уолтер.

— Что?..

— Эльстер, дом подожгли или мне опять мерещится?

— Подожгли, — беспомощно ответила она. — Что делать?

— Выбираться. Он нам даже помог — все в дыму.

— Но он ждет на улице…

— Он там один. Если бы Бекка хотела ему помочь — выдала бы нас. В крайнем случае вы с ней просто разойдетесь. Вот, держи, — он достал из внутреннего кармана конверт миссис Ровли, который так и не успел открыть, непрочитанное письмо Джека и смятые купюры.

— Уолтер…

Он жестом остановил ее. Может стоило попрощаться сейчас. Но он не хотел — во-первых, напряжение было слишком сильным и не оставляло места нежным чувствам. Во-вторых, он боялся, что Эльстер потеряет самообладание и погубит обоих, если поймет, что он действительно готовится умереть.

Он открыл валяющийся под ногами саквояж и начал беспорядочно выкидывать вещи на пол. Надел пиджак, бросил Эльстер министрансткую куртку, сунул за пазуху скрутку Джека, завернутую в его платок. Наконец он нашел что искал — две маски, которые неизвестно зачем таскал с собой все это время.

Револьвер он отдал Эльстер.

— Помнишь, как стрелять?

— Да… — она смотрела на оружие с таким ужасом, будто он забрал его с трупа.

— Отлично. Не вздумай палить, пока я рядом, прикрывать меня или спасать, хорошо?

— Да, Уолтер… ты что, хочешь разделиться?

— Идем. Держись за мной, не высовывайся, старайся идти след в след, — ответил он, проигнорировав вопрос.

Не дожидаясь ответа он мягко прошел к двери, не потревожив скрипучих досок, осторожно открыл дверь.

Все было затянуто дымом, кислотой проливающейся в легкие. На лестнице никого не было — кажется, Унфелих действительно вышел. И скорее всего стоит сейчас на углу дома, чтобы в него нельзя было незаметно прицелиться из окна.

Попытаться заманить его в дом?

Хотелось броситься на улицу, спасаясь от разгорающегося в одной из комнат огня, от дыма, просачивающегося через фильтры. Вывести Эльстер из разрастающегося кошмара. Вырваться к воздуху, сладкому от вереска, холодному и чистому.

Но он понимал, что с первым же вдохом впустит в грудь еще и револьверную пулю.

И вместо того, чтобы бежать к выходу, Уолтер зашел в комнату, откуда слышал голоса.

Томас лежал на полу. Тесс сидела рядом, обняв за плечи и положив его голову себе на колени. К нарастающему чувству опасности добавилось инстинктивное омерзение, но он пересилил себя, быстро зашел в комнату и опустился на колени рядом с Томасом. Ему не требовалось даже искать пульс — фокусник был мертв, как и каждый человек, которому выстрелили в голову. Красное пятно растекалось по его свитеру на груди слева, кровь густо пропитывала черное кружево юбки Тесс.

Времени на прощания не было, но Уолтер, уходя успел заметить, как запрокинула лицо Тесс Даверс. И на мгновение показалось, что перед ним — живая женщина, по лицу которой текут слезы, а мужчина на полу вдруг открывает синие глаза.

Кто из них теперь настоящий, а кто — механическая подделка, она или он, человек с гладким черным лицом, оставивший на чердаке почти всю человечность?

Дверь в комнату Томаса не была заперта. Совсем как в кошмаре Уолтера — Зои лежала поверх одеяла, вытянув руку к двери, а платье на спине пропитывала кровь. Она чернела на белом отложном воротнике и заплетала черные бусины в волосы, окрашивающиеся рыжим в отблесках пламени — горела занавеска и огонь уже перекинулся на рабочий стол, заваленный бумагами и какими-то странными механизмами. В проволочной клетке бился живой голубь.

Сделав Эльстер знак не входить, он все же подошел к кровати, судорожно провел над спиной Зои ладонью, нашел кончиками пальцев едва бьющийся пульс — видимо, Бекка сбила прицел.

Он затоптал начавший тлеть край покрывала, лежащего на полу и накинул на Зои. Хотел поднять ее на руки, но не смог — ледяные пальцы словно браслет наручников сомкнулись на левом запястье.

— Брось ее, дурак! — голос Джека впился в виски, затопил разум едким дымом. — Хочешь с трупом побегать?!

— Она дышит, — огрызнулся он, пытаясь высвободить руку, пытаясь не думать, что делает.

— Ты скоро не будешь! Брось, если ты и убьешь Унфелиха — придут другие, пускай найдут тело! — Уолтер явственно слышал царапающее отчаяние, словно Джек сам не верил в свои слова, но не то продолжал играть роль, не то не мог отказаться от соблазнительного спасения ценой чужой жизни. — У тебя скрутка с собой, я помогу — ампутация занимает пару минут!

Рука сама потянулась к внутреннему карману — левая, ведомая ледяным прикосновением. Джек дотянулся из склепа, отдал ему эти проклятые инструменты, раз за разом искушая их использовать.

Раздался треск — упал тяжелый деревянный карниз — и морок отступил, словно испугавшись.

— Молодец, Уолтер, — процедил Джек. — А ружье ты дашь девчонке? Ой, вот ведь незадача, она стрелять не умеет!

Уолтер зарычал от бессилия.

Выбор был очевидным. Эльстер можно было сказать, что Зои умерла. Можно было придушить ее, чтобы не погибла в огне.

— Она умерла. Ты хочешь, чтобы она была жива, и «Трель» заставляет ее дышать, — вкрадчиво произнес Джек.

— Лжешь, — оскалился Уолтер. — Это не может быть так.

И отогнал от себя эту мысль, будто звенящую муху — он потом подумает о той тьме, которую только что в себе нашел. Если останется жив.

Огонь растекался по столу, слизывая бумаги. Жар проникал сквозь пиджак и прилипал к коже.

Шансы выжить и так были призрачны. И они уменьшались, если Уолтер будет тащить раненую девушку.

Все его размышления заняли не больше минуты, хоть ему и показалось, что он простоял над залитой кровью кроватью столько, что дом должен был сгореть дотла.

— Ну и дурак, — зло отозвался Джек, глядя, как Уолтер поднимает Зои на руки. — Сдохнешь ты — эти две тоже умрут.

Он знал, что Джек прав. И на первом этаже, где дыма было меньше, опустил Зои на пол.

— Помоги лучше, — он поднял глаза на Джека и увидел, как исказилось его лицо — словно он предложил ему нечто непристойное. Но потом, к его удивлению, он опустился рядом с Зои на колени и провел кончиками пальцев по ее плечу.

— Запрокинь ей руку вот так, пулю не трогай — кровью истечет, сверни этот угол, положи сюда, порви рукав, перетяни здесь, — бесстрастно командовал он, иногда направляя его касаниями к левой руке.

— Так ты мерещишься мне или нет? — без особого интереса спросил Уолтер, выполняя указания.

— Пациент пятьдесят три сказал бы точно, — оскалился в улыбке Джек.

Закончив, Уолтер набросил на Зои край покрывала.

Он закинул Зои на плечо, почти с облегчением услышав тихий стон. Держать ружье было неудобно, и он чувствовал себя полным идиотом, к тому же тюрьма, операция, бессонные ночи, голод и паранойя сделали свое дело — хрупкая с виду Зои оказалась тяжелее, чем он ожидал.

— Идем, — бросил он Эльстер, не сводя глаз с лестницы.

— Уолтер…

— Идем, сказал! — рыкнул он, тратя драгоценное мгновение, чтобы обернуться.

Кухня полнилась рыжими отблесками. Уолтер ядовито усмехнулся — устроить спонтанный пожар в пустом доме оказалось непростой задачей. Оставалось огню жадно выгрызать куски стола и шкафов, стремясь обрести силу достаточную, чтобы вырваться и затопить холл.

В подвал дым не добрался, и Уолтер позволил себе несколько секунд приглушенного рукавом кашля. Ему казалось, дым разъел легкие настолько, что он сейчас выплюнет ошметки на пыльный пол.

Не успев откашляться, он открыл крышку люка и подтолкнул Эльстер.

— Иди, я за тобой…

Он ожидал сопротивления, но она послушно спрыгнула в тоннель.

Если бы только на том конце не была такая тяжелая крышка — он бы не стал спускаться. Запер бы Эльстер и ушел, оставив ей только один выход — к свободе за забором. Потом, когда все кончится.

Но он знал, что сделать так — значит, подвергнуть ее риску смерти куда мучительнее, чем от пули Унфелиха.

И он спустился за ней, закрыл люк и пошел по темноте тоннеля, тихо кашляя в рукав.

Тоннель кончился неожиданно.

Он опустил Зои на пол.

Эльстер замерла у входа и обернулась. Он скорее по звуку догадался, что она сняла маску.

— Прости меня, Уолтер, — прошептала она, держась на расстоянии, словно боялась его. Он хотел сказать, что они не прощаются, что времени нет, но вместо этого, сбросив ружье с плеча, порывисто обнял ее, прижался щекой к волосам и попытался сделать так, чтобы это чувство проникло в сознание как можно глубже — сердце, бьющееся, казалось, о его жилет, теплое прикосновение к лицу. Эту память он возьмет с собой наверх как талисман, как пожелание удачи и как утешение в смерти.

— Мне тебя не за что прощать, — ответил он, и это были совсем не те слова, которые он хотел сказать.

— Я… я виновата во всем, что с тобой случилось! — вдруг всхлипнула она, отстраняясь. — Я тебе еще в Колыбели хотела рассказать, но не смогла, потому что не хотела… чтобы ты меня ненавидел, а теперь…

— Эльстер, у нас нет времени…

— Я убила Хампельмана! — выдохнула она истерическим шепотом. Это был почти крик, полный отчаяния, но тихий, едва слышный в сырой темноте. — Я! Помнишь, Тесс говорила еще на дирижабле, что кто-то отправил ему фотографии?! Я их отправила! Украла камеру у парня из газеты! — она исповедовалась торопливо, глотая слова и до боли сжимая его запястья. — Хампельман не знал, что я снимаю, мы там были втроем с еще одной девушкой, с ней я его и снимала… а потом я подговорила другого парня отнести конверт на почту! Я же ему верила в детстве, а он… думала просто… испорчу ему вечер, знала, что жена его, Мария, ревнивая и истеричка, но я понятия не имела, что они друг друга поубивают!

Уолтер молчал. Ее слова нисколько его не тронули. Значит, Хампельман поссорился с женой и в порыве гнева убил ее, после чего застрелился сам, изведенный скандалом, прошлым разбирательством с «Соловьями» и своим подчиненным, Саттердиком, который за его спиной наделал глупостей. А Саттердика, видимо, убили люди «Соловьев», попытавшись выдать это за серию убийств.

Но какое это имело значение?

Эльстер говорила ему что-то еще. Часто, сбивчиво, давясь словами — если бы Хампельман не умер, если бы она не отправила фотографии, Уолтера никто бы не подозревал, за ним бы не охотились. Если бы она не пришла к нему в тот день — он не стоял бы сейчас в этом тоннеле, готовясь умереть.

Уолтеру много хотелось ей сказать. И среди всех слов не было того, чего ждала Эльстер — он вообще не мог понять, одурманенный дымом, опасностью и ненавистью, в чем должен ее винить.

Кто-то убил Хампельмана? А разве это не Джек?..

Ах нет, Джек тогда уже умер — да какая разница, кто убил этого мерзавца, если там, на улице, а может и уже в доме — Унфелих и Бекка, если мертвый Томас лежит на коленях механической копии своей мертвой матери, если нет никакого дома на горе и никогда не будет?

Ему хотелось, чтобы Эльстер замолчала. Ей было больно говорить, у него не было времени слушать, и он нашел единственный способ оборвать этот поток — коротким, злым поцелуем, совсем не подходящим для прощания с единственной женщиной, которую он любил.

После этого он скинул пиджак, туго скрутил его, приоткрыл люк и подложил пиджак под крышку. Под кучей веток эту небольшую щель видно не будет, зато Эльстер сможет открыть крышку и выбраться. После этого он подобрал ружье и пошел обратно, не оборачиваясь и стараясь не думать, что оставляет позади.

Первый этаж еще не горел, только полнился плотным, как альбионский туман, дымом. Сверху доносился треск и гул пламени, хороня надежду Уолтера попытаться выбраться на крышу через окно второго этажа.

— Ты можешь мне помочь? — хрипло спросил он у стелящегося перед ним дыма.

— Я существую только рядом с тобой, — печально отозвался Джек. — Не могу заглянуть за угол и сказать, где он стоит.

Уолтер, кивнув, тихо подошел к одному из окон, медленно повернул ручку и толкнул раму.

В дом хлынул ледяной воздух, тут же перемешавшийся с дымом, а огонь на кухне жадно взвыл, но выстрела, который он так ждал, не раздалось.

— Унфелиху торопиться некуда, — усмехнулся Джек. — Он будет ждать пока дом сгорит или ты высунешься.

Уолтер поморщился. Если бы он только знал, с какой стороны дома стоит Унфелих, а с какой — Бекка…

— И если бы ты не был идиотом — выбрался бы через лаз. Все лучше, чем здесь дым глотать.

— Или скажи что-нибудь дельное или заткнись, — попросил Уолтер.

— Вернись на чердак, я видел там люк на крышу. Открывай все окна по пути, либо он все-таки выстрелит и себя выдаст, либо дом затянет дымом и тебя может не заметят пока будешь выбираться.

Уолтер поднял глаза. Второй этаж был затянут черным дымом с просвечивающими рыжими сполохами. Фильтры маски пропускали все больше гари.

— Нужно другое… — прошептал он.

Картинки гасли в сознании одна за другой: выбраться на крышу, выстрелить в окно, рискнуть выйти, выстрелить вслепую…

— Или убей сначала ее, а потом себя — сделай как я, — вдруг ухмыльнулся Джек.

Уолтер растерянно оглянулся по сторонам.

Джек стоял на лестнице — едва различимый в дыму силуэт, и глаза его мерцали двумя зелеными искрами. Уолтер тихо подошел к окну и выкрикнул куда-то в клубящуюся черноту:

— Прости меня!

Он выстрелил дважды — в стену и через несколько секунд в потолок. Затем пнул стоящий рядом табурет.

Осталось три патрона и драгоценные мгновения, которые он потеряет, перезаряжая ружье. Он тихо встал напротив входа, справа, у пустого стеллажа, прицелился и замер.

Раздался хлопок входной двери, и Уолтер с трудом сдержался, чтобы не выругаться в голос. Первой мыслью было действительно выстрелить себе в голову — на пороге стояла Бекка. Он видел только ее подсвеченный силуэт. Не мог спросить, где Унфелих, не мог подать сигнал — оставалось только надеяться, что она догадается, что произошло.

Что она не выдаст его.

Что не сделает чего-то, что выдаст его.

… Целую вечность Бекка стоит в проеме, и Уолтер представляет себе, как она щурит слезящиеся от дыма глаза.

Представляет, как она морщит нос, как искривляются ее губы — и целится в этот размытый силуэт, зная, что у него есть три патрона и нет права промахнуться даже один раз.

Силуэт дрожит в чернеющем мареве, а Бекка не говорит ни слова…

— Не попадешь, — вдруг тихо произнес Джек. И Уолтер почувствовал, как прикосновение ледяных пальцев к левому запястью заставляет чуть изменить угол прицела — словно Джек стоит у него за спиной, направляя его руку.

А может, действительно стоит?

— Он застрелился! — крикнула Бекка, словно отозвавшись на его мысль. — И ее застрелил, вижу два трупа… прямо напротив меня один и… — она посмотрела прямо на Уолтера. — И слева от входа второй.

Уолтер почувствовал, как сердце толкнуло по венам что-то густое и холодное. Раз. Второй. Дотянулось до кончиков пальцев, разлилось онемением, расползлось по груди.

Секунды шли, бесконечные, статичные — дым не качался в проеме, Бекка не двигалась, воздух не втягивался в изношенные фильтры и не проваливался в легкие.

Если он не попадет с первого раза — ему конец. И Бекке, которая зачем-то решила им помочь. И Эльстер с Зои в тоннеле скорее всего тоже.

Джек всегда стрелял лучше. Уолтер был недостаточно безжалостен, недостаточно бесстрастен. Джеку не требовался никакой боевой транс, он и фехтовать не любил и умел ровно насколько требовали приличия. Для того, чтобы выстрелить, не нужно никакого транса, только точный прицел и твердая рука.

Секунды тянулись, словно черные нити в руках Томаса.

Бекка все так же стояла на пороге, а воздух все так же не попадал в легкие, потому что Уолтер не дышал.

Наконец что-то двинулось в проеме.

— Стой, — тихо сказал Джек.

… Двигается синяя юбка, раздается два нарочитых удара каблуков, и Бекка исчезает из проема, оставляя только пронизанный светом дым.

Уолтер делает глубокий вдох, впуская в легкие глоток теплого, загаженного воздуха.

Унфелих появляется на пороге — четкая фигура, сутулые плечи, мешковатая шинель. Черное револьверное дуло смотрит в дым, ищет его, Уолтера, чтобы выплюнуть еще одну пулю.

— Стой, — повторил Джек. Мягко направил его руку — если ему вздумается сбить прицел — все будет кончено. — Давай!

Уолтер не почувствовал, как нажал спусковой крючок. Он даже успел представить себе беспомощный щелчок.

Подумать об осечке или губительном затяжном выстреле, прежде чем понял, что выстрел уже раздался. Унфелих все еще стоял в проеме, но револьвер был направлен в землю. Прошло еще несколько секунд, прежде, чем он упал.

— Проклятье, — прошептал Уолтер, не веря своим глазам. — Проклятье…

В микрофоне раздался частый, панический шорох. Он не мог сказать Эльстер, что все закончилось и вряд ли она на слух из подвала отличила бы ружейный выстрел от револьверного.

— Бросай ружье, я зайти боюсь — вдруг ты еще не успокоился и в башку мне шмальнешь! — раздался злой голос Бекки.

Но Уолтер никак не мог вернуться в реальность, продолжая целиться в пустой проем. У него осталось всего два патрона, чтобы… чтобы…

Один патрон для него.

Один — для Эльстер.

Еще один для Унфелиха.

Что делать с еще двумя патронами?..

— Ты опустил ружье или нет?!

— Скажи «да», — подсказал Джек откуда-то издалека.

— Да, — механически повторил Уолтер, не опуская ружье.

Бекка появилась в проеме, и он наконец смог разжать руки. Ружье с глухим стуком упало на пол.

— А ну иди сюда, — Бекка простучала каблуками к углу, где он стоял — прямо по дыму, по темным вощеным доскам. Схватила его за рукав и потянула к выходу. — Где девочка?

Уолтер хотел ответить, но промолчал, ошеломленно глядя на Бекку.

«Ты меня с собой взял, чтобы сомневаться?!» — прозвучал ее злой голос. А следом — тихий голос Унфелиха, с теми особыми интонациями, которые он расслышал с чердака. «Отто» — много ли людей обращались так к их безликому преследователю?

И не стоит ли разрядить ружье?

Нет, ружье слишком длинное и громоздкое — револьвер Унфелиха валяется на ступенях, в луже его крови, стоит взять его и…

— Уолтер, чтоб тебя, где раненая девочка?! Ты ее забрал или там бросил?! — донеслось из тумана.

«Раненая девочка», — повторил про себя Уолтер. Что Бекке до слабоумной сестры морлисского революционера?

— Это значит, что у нее не меркантильный интерес, иначе она бы спрашивала про вторую, — подсказал Джек, и в его голосе слышалось привычное, отрезвляющее злорадство.

— Забрал, — прохрипел он, стряхивая оцепенение. — Проклятье! Бекка, на кой?!

— Отто меня обманул и подверг опасности… разоблачения. Если ты постоишь еще минутку — тоже подвергнешь, и я тебя уложу рядышком. С такой же красивой дыркой в груди, — пригрозила она. — Бери этих двоих и поехали, у нас… у меня есть экипаж. Уолтер, дер виксэр, шевелись!

Унфелих лежал на спине и смотрел стеклянными глазами за мутными стеклами дешевых очков в небо, бросающее блики серого света на его лицо. Он все еще не был похож на злодея, скорее на школьного учителя, увидевшего дым и решившего помочь. Пару секунд Уолтер зачем-то искал в его чертах подтверждение тому, что действительно застрелил палача. Понял, что не найдет и отвел глаза.

Кровь, чернеющая на серой шинели, была настоящей — все-таки и «фальки» не были механическими птицами. Если бы он выстрелил в механизм — меткость Джека бы не помогла. Скривившись, он опустился на колени рядом с трупом, забрал револьвер и быстро обшарил внутренние карманы — нашелся простой черный футляр с двумя фотографиями — Уолтера сфотографировали при задержании, со второй улыбалась Эльстер, той самой улыбкой, которую он видел полчаса назад, когда сообщил, что пришел Унфелих. Ее еще длинные волосы были убраны в простую прическу, а черты лица едва узнавались под маской косметики — кажется, фотография была из рекламного буклета. Под фотографиями лежали несколько мятых тетрадных листов, исписанных неровным почерком. В другом кармане лежали завернутые в темную ткань паспорта без обложек и несколько удостоверений. В кошельке обнаружились альбионские и кайзерстатские купюры, несколько подписанных чеков и тонкая золотая цепочка для часов. Он хотел вернуть кошелек, но Бекка забрала его и сунула в карман.

Еще один револьвер висел в кобуре на поясе. Во внешних карманах — пара записок, смятых и истершихся, смятые билеты на дирижабли.

Вздохнув, Уолтер без особых церемоний сжал запястья Унфелиха и потащил его в дом.

— Поможешь? — бросил он Бекке. Она, фыркнув, наклонилась и взялась за ноги, не обращая внимания на то, как подошвы ботинок пачкают белые манжеты платья. — Бросай, — скомандовал Уолтер у лестницы и разжал руки.

Теперь Унфелих лежал ничком у лестницы, и кровь растекалась по темным доскам. Уолтер достал из его кармана револьвер, прислонил дуло к виску Унфелиха и выстрелил, не пытаясь думать, зачем — для надежности или отыгрываясь за свое видение. Потом отбросил револьвер в угол и вытер руки о шинель, там, где она не была заляпана кровью.

А потом он вышел, плотно закрыл дверь и, не оборачиваясь, побрел к забору, туда, где под ветками скрывался приоткрытый люк. Три собачьих трупа лежали в забора.

— Я не знала, что вас ищу, — бросила Бекка, державшаяся позади. — Мне твоя девчонка рассказала, откуда сбежала, а Унфелих сказал, что ищет пару воров по заданию кайзерстатской жандармерии. Я бы не стала на ее поиски подписываться…

— Он тебе нас описал и ты ничего не заподозрила? — отстраненно спросил Уолтер.

— Он сказал — взрослый мужчина, клирик с мальчиком, ты что думаешь, один такой красивый?! Фотографии показывал — там тебя было и не узнать.

— Почему сама его не застрелила? — вдруг спросил он.

— Ты часто в друзей стрелял? Разбирайтесь сами, я тебе дала возможность выиграть, не слишком много от меня хочешь? — огрызнулась Бекка.

Уолтер только усмехнулся, опустился на колени рядом с люком и открыл крышку. Эльстер смотрела на него снизу вверх, сжимая револьвер, и не двигалась с места. Он стоял на коленях рядом с люком, и вокруг стояла нарушаемая мерным треском тишина, воздух был холодным, пах сухим вереском и горьким дымом, и почему-то совершенно не верилось, что все действительно закончилось.