Мемуары гейша

3.6

Милли очередной “грэмми” получила за тот альбом, заглавную песню к которому они тут в гостиной придумали. Вспомнил, как учился музыке, как его хвалили — защита снова пропустила воспоминания, которые себе запретил. Тоже мог бы “грэмми” получить, если бы выбирал, кем ему быть — он лучший во всем, за что не берется!

И, вот, когда почти совсем загрустил, пришло письмо от юридической фирмы, в котором ему предлагалось подписать, что лицо, называющее себя “сэр Артур”, “господин Морис”, а также любым другим именем, проживавший по этому адресу, отказывается от интеллектуальных, имущественных и прочих прав на музыкальное произведение, в создании которого он принимал участие совместно с Миллисент Пират Филис, она же “Милли Филис”(тм). В качестве компенсации за отказ от всех возможных претензий Миллисент Пират Филис предлагает этому лицу солидную денежную сумму, которую он получит незамедлительно после подписания документа. Отдельно в письме отмечалось, что конечно же, никакие деньги не могут выразить, как благодарна мисс Филис за творческую и личную поддержку, поскольку благодарность мисс Филис и ее семьи — безгранична. Со всем уверении в почтении…. Дальше шли подписи адвокатов и корявое, кое как написанное, сбивающееся с строчки: “Милли П. Филис”

Девчонка не только читать, но и писать не умеет! Сумма действительно очень солидная, не думал даже. Компанейская девчонка, могла бы ничего не предлагать, знает, что судиться такой мутный тип с ней не будет, но справедливо предлагает долю. Настоящий командир, не смотря на то, что мелочь пузатая.

…И это значит, что все-таки он получил “грэмми”!

Пришла Розочка, надела очки, написала от его имени благодарственное письмо. Сначала не хотел подписывать, полно всяких соплей, а потом подумал, что все тут правда — просто он написать так не может. Розочка взяла свой хозяйственный блокнот, записала сумму в графу “доходы”. Так приятно приносить деньги в дом, когда малышка вот так, в очках на носу, бубнит, пересчитывая.

— Песнями я еще не зарабатывал, — сказал Розочке, — приятно открыть новые перспективы, не пропадем, малышка,

Взбодрила его Милли — не деньгами, признанием. Решил заняться делом.

Заключил подряд с муниципалитетом на ремонт улицы — представился подставной фирмой с работы, нанял субподрядчиков — заделал все ямы, все трещины. Потом заборы всем предложил одинаковые, красивые, недорого можно договориться, водосточную систему…. И улица стала другой — это уже не та улица по которой ходил больной и несчастный человек с палочкой и считал вслух шаги… Дом весь перекрасил — теперь это его дом. Другого у него нет.

И вот, когда распивал пиво с соседом, валяясь в саду, где он лично посадил двадцать новых розовых кустов, позвонили со службы и велели прибыть в офис. Долго уже отдыхали, полно дел…

Конечно, на конференции было немало личных вопросов к Милли Филис, в том числе, какие у них планы с “везучим сантехником” на будущее. Милли взяла долгую паузу и смотрела в пол. Когда подняла глаза, они блестели, а щеки были красные. Мисс Филис сообщила, что пара приняла решение расстаться. Решение было обоюдным, ничье сердце не осталось разбитым. Их образ жизни и жизненные цели отличаются настолько, что рано или поздно, приведут к непримиримым противоречиям. Желая сохранить приятные воспоминания о чувствах и друг друге, они совместно приняли решение расстаться сейчас…

— Я не резвилась, это были серьезные отношения! — заявила Милли Филис. Это все, что она может сказать по этому поводу… Если вопросов больше нет, переходим к следующей теме…

…Журналисты поймали “везучего сантехника” возле отеля. Он был в темных очках, накинул капюшон худи на голову, прикрывал лицо от камер.

— Чего пристали? — отбивался от журналистов, — Без комментариев. Милли все вам сказала…

Журналисты не отставали, требовали комментариев. “Везучий сантехник” хриплым голосом сказал, что Милли отличная девчонка, редко когда такие попадаются, но для всех будет лучше по отдельности. Он всегда будет помнить время, что они провели вместе, и желает мисс Филис большого счастья… А теперь валите по хорошему, он полицию сейчас позовет… Бывший парень Милли Филис скрылся за дверями отеля и выехал оттуда так рано, что его не могли больше поймать.

…И после этого специальная команда в специальном офисе, начала мониторить интернет и убирать все изображения “везучего сантехника” из сети.

Первым делом Макс к Эльвире поехал — отчитаться начальству, что жив-здоров. Помнил инструкции, что можно ей говорить, что нет. Но Эльвира вообще ничего не спрашивала. Она сама начала говорить, что Максик, видимо, так переутомился после случившегося, что ему надо отдохнуть, уехать подальше. И ей лучше не звонить. И вообще никак не контактировать… некоторое время. И, если она отпишется от него в инстаграме, пусть он не обижается, это для блага всех… Эльвира так счастлива, что с Максиком все хорошо, очень переживала. И кстати — прислала ли эта Милли Филис ему чек за этот месяц, что там с комиссионными?

Макс ответил, что прислала, но он отправил чек обратно. Потому, что их отношения в этот месяц не определялись договором, а стали личными. Если Эльвира настаивает на комиссионных, то будет должен, потом отдаст…

Эльвира не настаивала. Смотрела на Макса с жалостью и нежностью. Видно было, что хочет ему что-то сказать, но не может. Поболтали еще, распрощались. И когда он был уже у двери, вдруг спросила странным голосом:

— Как там она?

— Кто? — не сразу понял Макс

— Ну, она… Она как? — Макс еще никогда не видел наглую и самоуверенную Эльвиру такой смущенной.

Эльвира смотрела на перевернутую рамку с фотографией на своем столе. Макс сразу, еще давно, заметил, что как-только он входил к Эльвире в кабинет, она тут же переворачивала одну фотку, что стояла в рамке на письменном столе, лицом вниз. Теперь Эльвира молча показала ему эту фотку — там была молодая, улыбающаяся Гвиневра в розовой пижаме. “Номер один” любила “номер два”.

— Ааа, — теперь все понятно, — Все хорошо.

— Нашлась, слава богу, — пробормотала Эльвира, — Сильно хромает?

— Ну, так… Средне, — Макс вспомнил, как в последний день, Гвиневра едва могла дойти до туалета, но решил не говорить.

— Этот, мутный тип, не мучает ее? — никогда еще не видел Эльвиру такой слабой и несчастной.

— Да вроде нет, — Максу было неловко, это будто как чью-то рану разглядывать.

— Ладно, иди, — ведьма взяла себя в руки и стала такой, как обычно, — Не звони мне, я сама тебе позвоню… Береги себя, Максик.

Макс уже наружу вышел, а Эльвира сказала ему вслед:

— Не связывайся с ним, Максик! Пути назад не будет…

Макс выйдя, неплотно закрыл дверь и видел в щель, как еще некоторое время Эльвира смотрела на ту фотку, потом тщательно установила ее на своем столе и углубилась в компьютер…

Как уже бывало раньше, Эльвиру мучала совесть. Получилось, что она опять подставила свою милую лапочку, в который уже раз…Да, у нее есть совесть, чтобы не говорили!

Но что она, слабая и беззащитная женщина, могла сделать, когда человек, которому она очень обязана, позвонил и очень просил пригласить лапочку на свидание именно в том городе. Конечно, пыталась отвертеться, сказать, что у них никаких отношений нет, что она для этой Лидии никто, да и этот ее мутный тип Эльвиру ненавидит, а с Лидии глаз не спускает — как в тюрьме… Но тот человек не стал слушать отговорок — это приказ, а не просьба. Эльвира должна организовать встречу в том месте, что хочет, то пусть и делает…

Конечно, лапочка не устояла — даже странно, почему она так хорошо относится к такой мерзавке, как Эльвира. И Эльвира уже даже была рада, что увидится со своей милой крошкой, уже настроилась ехать, как позвонил Максик с мольбой о помощи…

Ну, Эльвира не дура, сама давно таким занимается, сразу поняла, что к чему. А потом, когда эти все повалили к ней Лидию искать, то ее начала мучать совесть. Поэтому она покорно согласилась на ненормальный план этого дьявола выманить крошку и лишилась волос. Предъявила ему счет, ведь ее волосы — торговая марка! А он ответный счет предъявил за предоставленный пиар — конечно, популярность “богини любви и красоты” поднялась после шоу в подвале. И еще сказал, что она не представляет даже, как у него чесались руки, как хотелось, чтобы с волосами была еще и голова… И только нежелание усложнять свои личные отношения удержало его. А ведь могла дрогнуть рука, да…

Полиция не стала долго возиться, сразу подозревала мадам Карамболь в недобросовестном пиаре, но и доказать этого не могла — закрыли дело. Пиар, как же… Вот, дрогнула бы у мутного дьявола рука, вот это был бы пиар — жаль, нельзя было бы посмотреть…

Эльвира с нежностью смотрела на старую фотографию. Единственный человек, кто считает ее хоть чуточку хорошей! А она, Эльвира, свинья, постоянно ее подставляет и продает. Ну, как же так можно!

Пережив сеанс самобичевания и, откупившись от совести благотворительным чеком, успокоившаяся мадам Карамболь отправилась на встречу с рекламодателем.

Родственник на канализационных работах совсем не был рад, что Макс вернулся. Он уже другого человека нанял — нормального, ответственного и работящего. А не бестолочь, типа Макса, которому скоро тридцатник, а он никак не может определиться, чем в жизни заняться — скачет, как стрекоза! Родственник хотел выкупить долю Макса в бизнесе, но тот отказался — нужен легальный источник дохода, чем бы Макс не занимался.

Сначала думал учиться. И накопления ведь были, мог протянуть время учебы. Но не знал что ему нужно. Потратить несколько лет своей жизни и все деньги, не зная на что? Ну, нет.

Устроился на работу в продажи — чуть не умер с тоски, хотя и процент был неплохой, он может убедить купить что угодно. Тоже самое в фирме по установке сантехники, думал, утереть родственнику нос, на повышение пойти в канализационном деле. Устроился администратором в спортивный клуб — чуть получше, но платят мало, относятся несерьезно. Покрутил носом, в модельный бизнес пошел, хоть и староват уже. И что? Столько нервов истрепал, снимаясь для каталога, а потом этот каталог сняли с продажи, хорошо, хоть заплатили… Пытался наладить карьеру “профессионального внука” самостоятельно, без посредников. Но оказалось, что без посредников нельзя, этот сомнительный бизнес под крышей криминала, а с криминалом Макс связываться не хотел — он уже связывался, совсем не понравилось. Его делишки всегда прикрывала мадам Эльвира — ее связи позволяли многое, а теперь Макс остался один, без защиты. Вспоминал графа Витторио, как у него круто в доме и “феррари” эта… Как тот этого добился, почему у Макса не получается? Вспомнил, каким он видел Витторио последний раз — в крови и без сознания, подумал, что и тому “феррари” не достался легко.

Макс знал, что он всегда может позвонить Милли. И тут же у него появится работа, его куда угодно в шоубиз возьмут по протекции Милли Филис. Но этому жиголо почему-то неприятно было об этом думать.

Макс несколько раз доставал ту визитку, которую ему дал сэр Артур. Ни разу не решился позвонить. Тяжелая работа, уж на дороге возле “феррари” он в этом убедился. А потом вдруг понял, что это был тот момент, когда он ни о чем не думал, он делал, как говорят, выполнял команды и вообще не боялся — комфортное было ощущение.

Вспомнил сэра Артура — тот немолодой уже и седой, а как крут — бегает, как мальчик и штопором может попасть в глаз, а их с Эльвирой театр — просто жалкая самодеятельность в сравнении, что вытворяют этот сэр Артур со своей Гвиневрой. Сэр Артур сказал, что Максик — способный, справится. Может, если будет стараться, то сэр Артур возьмет его за свой Круглый стол…

Подумал, что вот, когда после школы он также не знал куда податься, когда умерла мама и вообще не было ни одного человека, которому Макс был бы нужен — пошел в армию. И там нормально было, и прижился бы там, если б не тот инцидент… В армию снова не возьмут, наверное, а по этому телефону сэр Артур протекцию ему составил. Еще никогда Макс не был чьим-то протеже…

И позвонил. Равнодушный голос по телефону сказал, чтобы приезжал со всеми документами на собеседование к девяти утра. И Макс приехал. Позвонил в дверь по адресу, что ему сказали. Зашел туда и больше никто из его знакомых никогда его не видел.

Полгода были очень напряженными. Макс никогда столько не работал и не учился. Гоняли очень сильно, почти не спал. Но почему-то это не напрягало, как на стройке — это было нормально, ему подходило. Регулярно тесты проводили — подходит или нет, Макс подходил.

Макс ни у кого не спрашивал про сэра Артура. Во-первых, первое правило, которому его научили — никаких вопросов. Во вторых, он же не знал про кого спрашивать — вряд ли кто-то еще называл этого седого “сэр Артур”.

А вот Макса спросили. На учебу пришли люди в костюмах. Расспрашивали про происшествие на дороге, требовали максимальных подробностей. Сэр Артур инструктировал, что говорить полиции, что говорить Эльвире, что могут знать родители Милли, но инструкций к этой ситуации он не дал. Вряд ли забыл, если сам сюда отправил. Поэтому Макс рассказал все, как есть, повторив действия и реплики каждого участника событий. А когда его прямо спросили, могло ли так случиться, что тот, кого он называет “сэр Артур”, дал возможность женщине уйти, ответил, что сэр Артур неоднократно пытался ее остановить, но женщина была в состоянии аффекта, вооружена и с гранатой… Макс умолчал, что лично был уверен, что да — сэр Артур сознательно отпустил свою Гвиневру в бега. Но это всего лишь бездоказательные предположения, зачем напрягать серьезных людей болтовней….

Макс не знал, конечно, но он поступил так, как очень много ребят до него — личная лояльность стала выше служебной и он, как и все, “прикрыл командира”.

Через полгода закончился первый этап обучения. Пришло время отправляться на практические занятия. Макс в отделе кадров документы оформлял, он со всеми девочками там перезнакомился — одной шоколадки приносил, другой застежку на обуви починил, они все ему симпатизировали… Максику вообще все симпатизируют, таким он уродился, а тут еще и научили… Так, вот пытался у девочек выведать куда его посылают и что надо делать, но девочки только хихикали. Тут даже девочки из отдела кадров, наученные следить за языком. Но все-таки сказали, что Максику страшно повезло — он вообще такой везунчик! — в последний момент распределение изменили, он попал к очень хорошему специалисту — все умеет, всему научит. Все, кто к нему попадают, далеко идут и высоко поднимаются по карьерной лестнице. Если конечно выдержат и не сбегут, тренер он очень жесткий, многие уходят… Пусть Максик слушает, что тренер говорит — все получится.

Макс сидел на скамейке в парке и ждал. Тот тренер сам должен был подойти. Долго его не было, замерз. Было не по себе, снова начал колебаться — это ли ему нужно?

— Привет, Максик, — сказал знакомый голос. Сэр Артур в пальто и в шапке, прикрывающей седую голову, сел рядом. Дал Максу стаканчик с кофе.

— Так это вы тот самый знаменитый тренер, про которого мне говорили? — почему-то не очень удивился Макс.

— Так и говорили — “знаменитый”? — тщеславному сэру Артуру это понравилось.

— Да. Старайся, говорили, Максик, слушайся — далеко пойдешь…

— А не говорили, что псих и маньяк, который издевается над курсантами?

— Так, вскользь… Рад вас видеть. Как там ваша Гвиневра?

— Передает привет. Похвастаюсь, что я выиграл у нее двадцатку в споре — она ставила, что вы не позвоните. И еще двадцатку, что не дотянете до конца теоретического курса.

— Двадцатку ставили, не пятерку, как обычно? — само собой получалось, что Макс подражал уверенному и несколько самодовольному тону своего собеседника, — Значит серьезно ко мне относитесь.

— Ого, Максик! Не даром я на вас ставил… Откуда такие подробности? — сэр Артур довольно смотрел на своего ученика.

— Меня учили не раскрывать свои источники! — гордо сказал Макс.

Сэр Артур смотрел на Макса и улыбался. Не был похож на психа и маньяка, которым пугали. Нежно смотрел, по отечески, так, как Макс всегда хотел, чтобы на него папа смотрел.

— Ладно, Прима-балерина, посмотрим, чему научились и что можете.

Макс смутился:

— Такой девчачий псевдоним, очень стесняюсь. Зачем такой оставили…

— Очень вам подходит, — все еще улыбался.

— А мне вас как называть? Сэр Артур или господин Морис?

— Называйте меня просто “командир”… Выпили свой кофе? Пойдемте, я введу вас в курс дела по дороге.

Макс перестал нервничать и колебаться, пошел за этим командиром, надеясь, что придет час, когда сэр Артур посвятит его в рыцари и пригласит за Круглый стол.

…Кстати, Милли один раз напомнила о себе. Под конец учебы, Максу переслали посылку, которая пришла на старый адрес. В посылке лежала смешная статуэтка в виде золотого граммофона с сертификатом на имя Милли Филис и открытка, на которой корявым почерком было написано: “Моей Музе”. Это был шестой “грэмми” Милли Филис. И Милли отдала его тому, без которого не было бы ее первого “взрослого” альбома.

Макс очень растрогался. Думал, что будет теперь везде с собой возить эту побрякушку. Но ему сказали, что не полагается иметь личных вещей, по которым можно идентифицировать его личность, и он оставил “грэмми” на хранение со всем прочим — маминым фотоальбомом и детскими коллекциями.

— Пока еще можно передумать, Макс, — сказали ему. И он колебался, раздумывал. И не передумал. Осознанно отказался от прошлой жизни, от своей личности, от своего имени… Впереди новая жизнь.

Много чего в той жизни было занятного. Но рассказывать о ней не полагается.