Меня учит Смерть. Том I — Абитуриент

Глава 1

Осень. Ох уж эта осень.

В конце октября светает поздно, и когда встаёшь пораньше, кажется, что на дворе ещё ночь, и ты не выспался…

А, ладно, кого я обманываю. Я действительно не выспался.

«В могиле отоспишься», так, кажется, говорили раньше? Впрочем, после Прорыва поговорка уже не выглядела такой непререкаемой истиной; мёртвые, что раньше оставались в своих могилах, теперь ходят среди живых. Может, поэтому некоторые из них такие агрессивные? Я бы тоже был злым, если бы планировал спать вечным сном, а меня взяли и разбудили…

Впрочем, мне спать было некогда. Понедельник, да к тому же практический экзамен в Немёртвом Университете. Первый практический экзамен в моей жизни! Опаздывать точно нельзя. Поморгав ещё пару секунд, я бодро отбросил в сторону старенькое шерстяное одеяло и быстрым шагом направился в ванную.

«ДОБРОЕ УТРО, ДЕНИС». Надпись, написанная на запотевшем зеркале пальцем, заставила меня хмыкнуть.

— И тебе доброе утро, Каспер, — отозвался я. — Надеюсь, ты сейчас не тут.

В ответ на мои слова в коридоре что-то грохнуло. Я усмехнулся ещё раз и включил душ.

Каспер — полтергейст. Имя, конечно, банальное, но так уж повелось; называть своё настоящее имя этот сгусток эктоплазмы упорно отказывается, нужно же было его как-то называть. Я стал звать его Каспером, он — откликаться.

Жить в квартире, где обитает привидение — тот ещё специфический опыт. Конечно, полтергейст — это не банши или ещё какая-нибудь смертоносная тварь, однако и с ними бывает всякое. Пару месяцев назад был случай, когда полтергейст — то ли со злости, а то ли просто играя — включил ночью в квартире газ, убив целую семью; другой как-то открыл воду, пока хозяева были на даче. Говорят, когда взбешённые соседи снизу, полиция и остальные вскрыли дверь, дух мирно гонял по воде кораблики, сложенные из бумажных листов.

Но Каспер вроде как был потише, таких фокусов не выкидывал, да и общий язык мы с ним вроде как нашли. Даже что-то вроде соглашения заключили. Он не прячет ключи, документы или телефон, не роняет посуду и не заходит в санузел, когда я там; я — не мешаю ему заниматься его призрачными делами, время от времени оставляю включённым телевизор и покупаю ему дешёвую карманную приставку. Что ещё нужно для счастья?

Может быть, совсем одному жить в квартире было бы поспокойнее… Но когда тебе 19 и ты круглый сирота без родственников, выбор не очень велик. Да, на 18-летие государство выделило мне квартирку. Вот только это был такой медвежий угол, что оттуда бы сбежали любые призраки. Плесень на стенах, щели, соседи-алкаши… К тому же, на самой окраине: оттуда до Немёртвого Университета мне пришлось бы добираться часа полтора-два с несколькими пересадками. В общем, с первой же небольшой зарплаты я решил снять что-то более вменяемое и близкое к Немёртвому. С призраком? Плевать; зато за копейки (наличие полтергейста сильно роняет цену!) и жить можно.

Вылетев из душа (мало времени, мало!), я метнулся на кухню. Яичница, а главное — кофе, кофе, кофе! Я чиркнул спичкой, включая огонь.

Каспер был уже тут; об этом говорила солонка, выписывающая по столешнице сложные и изящные пируэты. Кто бы ни придумал легенду, что призраки боятся соли — он явно прогадал.

Впрочем, почти все легенды про нежить, сложенные до Прорыва, оказались далеки от истины.

Прорыв случился двадцать лет назад; за год до моего рождения. Мир, привыкший к размеренному порядку вещей — жизнь сменяется смертью, всё идёт своим чередом — неожиданно оказался лицом к лицу с новой реальностью, где смерть грубо вторгалась во владения жизни.

Причины Прорыва были неизвестны до сих пор; лучшие учёные, маги-практики и некроманты спорили до хрипоты. Одной из самых популярных версий была некая война, случившаяся на Той Стороне; хлынувшая же в наш мир нежить всех мастей, по этой версии, была кем-то вроде беженцев. Другие уверяли, что это никакие не беженцы, а полноценная захватническая армия, её первые волны, которые должны подготовить мир живых к масштабному вторжению мертвецов. Третьи считали, что какая-то сила сломала сам механизм смерти, нарушила работу фундаментального закона энтропии, из-за чего мёртвые стали возрождаться…

Спорить можно было долго, но факт оставался фактом. Мир изменился.

Призраки, упыри, зомби, вампиры. С этими ребятами люди были знакомы и раньше — по многочисленным фильмам ужасов, книжкам, играм. Были и экземпляры поспецифичнее — стригои, ламии, драугры, юки-онна и прочие виды нежити со всех концов света. Разумные, полуразумные и полностью лишённые разума. Почти безобидные, опасные и чертовски опасные. Предпочитающие уединение глухих мест — и выбравшие своим обиталищем крупные города.

Вместе с существами Той Стороны в мир проникли и новые силы. Магия, некромантия, ритуалистика, демонология — всё это стало из легенд реальностью. И, конечно же, всё это было поставлено человечеством себе на службу, чтобы хоть как-то ответить на атаки мёртвых. Государственный Отдел по борьбе с некротическими прорывами и частные гильдии ежедневно охотились на нежить, отвоёвывая для живых их привычный мир.

Лично я знал о старом мире только по рассказам, книгам и фильмам. Но скучное, наверное, было место. Безопасное — пожалуй, но скучное.

Солонка опрокинулась набок, издав глухой звук, и покатилась по столешнице; я метнулся к ней и успел подхватить её уже у самого пола.

— Каспер! — вздохнул я, ставя солонку обратно на место. — Мы же договаривались насчёт посуды!

В кухне раздался отчётливый вздох (голос, как обычно, был таким, что не определить ни пола, ни возраста вздыхающего), а затем одна из дверец кухонного шкафа громко хлопнула — так, что аж задрожали стёкла в окне.

Я покосился на неё — и принялся посыпать шкворчащую яичницу большим количеством острого перца.

— И чем ты недоволен в этот раз?

Вместо ответа дверца хлопнула ещё раз, уже мягче. Ну вот, диалог идёт хотя бы не на повышенных тонах.

— Практический экзамен? — предположил я, переворачивая яичницу. — Дело в нём?

Дверца слегка покачалась, а затем всколыхнулась занавеска. Полтергейста порой не слишком-то легко понять, но я живу в одержимой квартире уже год и сумел, наверное, подружиться с Каспером — насколько это вообще возможно. Да, собеседник из Каспера не очень, зато какой слушатель!.. И вообще он отличный парень.

Если он парень, конечно. Если он при жизни был девушкой, то всё наше общение приобретает какой-то оттенок неловкости.

— Если ты это из-за экзамена, то ты здесь не при чём, — я снял с огня чайник и насыпал в чашку пару ложек растворимого кофе. — То, что я хочу стать охотником на нежить, не значит, что я собрался тебя изгонять. Скорее всего, нам сегодня дадут порубить каких-нибудь зомби, агрессивных и безмозглых, только и всего.

На кухоньке раздался далёкий, словно через три помещения, смех — то ли детский, то ли просто потусторонний. Кажется, я не угадал со своим предположением, раз Касперу от него так смешно. Что ж, лишнее напоминание — призраки вовсе не тупые. Они просто мыслят иначе.

— Тогда что? — я не стал гадать, лишь пожал плечами. — Принеси кубики, что ли, я мысли не читаю.

Кубики с буквами я принёс Касперу ещё в первую неделю нашего совместного проживания, сообразив, что если уж нам торчать тут вместе, то лучше понимать друг друга. По счастью, в моём старом детдоме таких кубиков было навалом, и мне согласились отдать пару наборов.

На этот раз, однако, кубики не понадобились. За стеной, в единственной жилой комнатке маленькой квартиры, что-то щёлкнуло, зашипело — а затем искажённый помехами голос певца пропел:

— И у любви у нашей села… БАТАРЕЙКА!!

Я хлопнул себя по лбу.

— Что, опять?! Батарейки в приставке сели?

Дверца шкафчика хлопнула как-то утвердительно.

— Ооооооо… БАТАРЕЙКА! — провыл голос из комнаты, после чего песня опять сменилась шипением.

Выключив огонь и переложив яичницу на тарелку, я шагнул в комнату; выключив телевизор (по его экрану бежали серые волны помех), я поискал взглядом приставку. А вот и она, валяется прямо на моей подушке. И действительно — батарейки сели.

Когда я вернулся на кухню, Каспер уже подносил солонку прямо к моей яичнице.

— Да сменю я в ней батарейки, сменю! — пообещал я. — Вернусь сегодня из Немёртвого — и принесу новые.

Солонка быстро скользнула на место; где-то вдалеке опять прозвучал смешок.

Мне часто казалось, что Каспер, кем бы они ни был при жизни, умер в довольно юном возрасте. Порой он вёл себя как обычный ребёнок. Часами играл в дешёвую приставку, любил смотреть по телевизору передачи про животных. Этот смех, опять же…

А порой — как жуткая хтонь. Как в тот раз, прошлой зимой, когда он внезапно покрыл все зеркала в квартире толстым слоем изморози.

Изнутри.

…проглотив свой завтрак за пару минут, я глянул на часы. Так, блин, пора выходить! Пока я ещё не опаздываю, но если буду задерживаться — очень даже могу и опоздать. Кинув посуду в раковину (потом помою!), я метнулся в прихожую, одеваться; затем зашарил взглядом по сторонам. Сумку я собирал с вечера, вот только где она?

Сверху что-то стукнуло. Я поднял глаза — и увидел сумку, лежащую на антресоли. Точно, блин, именно сюда я её и положил!

— Спасибо, — поблагодарил я полтергейста. — Я пошёл. Вернусь — обязательно расскажу, в как всё прошло. В красках!

Дверь комнатки качнулась, и в ней опять включился телевизор. Вновь зашипели помехи.

Помехи, ага.

Их Каспер смотреть любил не меньше, чем передачи про животных.

…заперев дверь, я помчался вниз по лестнице. Восьмой этаж из девяти, но лифт в подъезде, разумеется, не работал. Разумеется — потому что в домах с привидениями лифты всегда отключены. Слишком высок риск, что что-нибудь пойдёт не так — и ещё хорошо, если лифт просто внезапно застрянет между этажами на полдня. А если трос оборвётся?

Баба Клава стояла, как обычно, у окна на втором этаже, рядом с погнутыми тёмно-зелёными почтовыми ящиками. Стояла и всем видом демонстрировала, почему нельзя включать в этом подъезде лифт. Полупрозрачная, отличающая тёмной синевой фигура старухи глядела в окно — неподвижно, как и всегда.

…бабу Клаву, пока она ещё была жива, упрашивали по-хорошему — и соседи, и участковый, и участливые тётеньки из соцпомощи. Бабе Клаве грозили всевозможными санкциями. Увещевали, что она уже немолода и может умереть в любой момент. Если повезёт, то она мирно упокоится, как это происходило до Прорыва. А если нет?

Но баба Клава и слышать ничего не хотела о доме престарелых. Плевать, что там отличное ухаживание и трёхразовое питание; что там оказывают всю необходимую медицинскую помощь; что в мортуарии работают опытные некроманты из Отдела по борьбе с некротическими прорывами, которые не позволят душам стариков задержаться на этом свете дольше положенного. Баба Клава орала, что нет такого закона — пожилых людей насильно из дома увозить, а по доброй воле она не поедет. Она в этом доме прожила всю свою жизнь, она тут и останется.

Что ж, баба Клава оказалась права. Она действительно тут осталась. Прямо в подъезде; на том самом месте, где она, возвращаясь из магазина, остановилась на минутку передохнуть — и рухнула прямо на холодный пол, рассыпав содержимое пакетов.

Вернулась баба Клава на следующую ночь — и с тех пор своего поста уже не покидала, внимательно и цепко изучая происходящее во дворе.

Нельзя сказать, чтобы она доставляла много проблем. Лифт в подъезде и так нельзя было включать — из-за Каспера и ещё парочки духов в других квартирах — а сама старуха стояла смирно, неподвижно. Не шумела, не ругалась; лишь чуть слышно бормотала что-то себе под нос. Правда, если взглянешь ей в глаза, начинает пробирать до костей ледяной арктический холод… но кто ж тебя заставляет это делать? Зато если поздороваться, обязательно кивнёт и что-нибудь пробормочет.

— Доброе утро, Клавдия Сергеевна! — поздоровался я, быстро сбегая вниз по ступенькам.

— …порог перешагнуть — легко, не заметишь, — проскрипела бабка, медленно разворачиваясь ко мне всем корпусом.

Чего?! Я аж застыл на месте от удивления. Баба Клава шевельнулась? За все те девять месяцев, что призрак тут стоит, он разве что слегка кивал головой. Она ещё ни разу не поворачивалась с тех пор, как умерла!

— …тьма нависнет, окутает, — продолжала старуха. — От тьмы не убежишь, не спрячешься…

— К-клавдия Сергеевна! — опешил я, отступая на шаг назад. — Кончайте пугать!

— …кровь поможет, кровь защитит, — не обращая внимания на мои слова, но глядя мне прямо в глаза, баба Клава всё говорила и говорила. — Но не просто так. Знать надо…

Цепенея от неживого холода, я наблюдал за тем, как она протягивает руку к окну. Призрачный ноготь проскрежетал по стеклу вдвое громче обычного, оставляя на пыльном окне рисунок. Странный узор, что-то вроде руны, заключённой в круг…

— Будешь помнить — будешь жить, — заключила старуха, вновь поворачиваясь к окну. — Забудешь — шагнёшь через порог…

Я моргнул; теперь, когда призрачная бабка отвернулась, оцепенение прошло, и всё-таки… что это было?

Аккуратно вытащив телефон, я сфотографировал пыльную руну. Заметив это, старуха провела рукой по стеклу — и окончательно прекратила обращать на меня внимание.

— Идёт, вон, идёт… — услышал я тихое-тихое бормотание Клавдии Сергеевны. — А вырядилась как, ишь… Проститутка!

Обычное ворчание обычной старухи. Услышишь — и не догадаешься, что мёртвая. Никаких загадок и тайных символов.

Ну его нафиг, и так спешу.

Стараясь выкинуть из головы это странное происшествие, я выбежал из подъезда и быстрым шагом направился к троллейбусной остановке.

Впрочем, уже через минуту я сменил шаг на спокойный. Нет, пожалуй, на троллейбус я ещё вполне успеваю, до него минут 15, а значит, нет смысла лететь. Просто… просто хотелось убраться подальше от призрачной старухи.

На что она намекала?

Практический экзамен? Да ну. Это же самый первый практический экзамен для самых зелёных первокурсников Немёртвого Университета. В смысле, если какие-нибудь там старшекурсники ещё могут реально рисковать во время практики, то мы?.. Да каждый наш чих будет контролироваться инструкторами и преподавателями!

И вообще. Смешно бояться всякой хтони тому, кто планирует стать охотником на нежить. Перекинув сумку на другое плечо, я зашагал по «зебре».

Темнота уже успела отступить; скупое осеннее солнце даже соизволило выглянуть из-за облаков, освещая улицу. Донорский центр для вампиров уже, по понятным причинам, закрывался; бледная, высокая женщина в пальто как раз запирала входную дверь. Нет, сама она не вампир, просто устала за ночную смену.

Зато соседний с донорским центром магазин «Тысяча и одна мелочь» как раз открывался. Превосходно! Значит, я точно успеваю на автобус; если бы я опаздывал, он был бы уже открыт, а так продавец только раскладывал в витринах товар — ручки, фонарики, лазерные указки, дешёвенькие защитные амулеты от призраков и тому подобную дребедень.

— Ну как там, Татьяна? — к женщине из донорского центра неспешно подошёл полноватый мужчина в форме полиции. — Сегодня ночью скандалов не было?

Та повернулась к нему и недовольно фыркнула.

— Вот сам бы ночью зашёл да проверил! Хоть раз. А то как ночь, так я всегда одна с этими упырями, глаза б мои их не видели уже, а как утро, так ты сразу тут!

— Не, ну ты чего, Татьяна? — стушевался участковый. — Куда мне лезть на вампиров? Мне от них только крест обычный выдают и чесночный спрей, они от него только чешутся… если у тебя что, то сама знаешь — жми кнопку и вызывай анти-вампирский отдел…

— Пока они там приедут, меня уже сожрут, — огрызнулась Татьяна. — Вон, как в том месяце, когда попался один, голодный, с катушек съехавший… Я защиту врубила, сижу, молюсь, чтобы её хватило, а он беснуется… Только и спасло, что другие два вампира пришли вовремя, скрутили его… а твой отдел только через двадцать минут приехал!

— Ну-у-у… — протянул участковый. — Это они, конечно, долго. Но на меня ты зря ругаешься. Я же вообще по ночам не работаю.

— А чего тогда спрашиваешь?

— Так для порядка! Мне же знать положено…

…я завернул за угол; голоса стихали в отдалении. Перейдя через дорогу ещё раз, я остановился возле покрытой стеклом будочки.

Кажется, до троллейбуса ещё минут пять.