Мертвецкая

18

Чэпмену не терпелось поскорее выбраться из кабинета Франкла. Мы миновали стол секретаря и вышли в коридор. Барт шел следом.

— Как вы думаете, Алекс, мне следует рассказать об этом Винни?

— Смотрите на вещи трезво. Теперь вы — неотъемлемая часть моего досье по делу, а ведь вы еще не закончили давать показания. У нас с Куп есть для вас десятка два вопросов, о которых мы пока даже не думали. Мы не поговорили об Иване, не спросили вас о работе Лолы, не выяснили, знаете ли вы что-нибудь про кучу денег, которую она прятала у себя в квартире. И о наркотиках.

Майк решил не ждать лифта и, потянув меня за ремешок сумки, поспешил вниз по лестнице. От выхода нас отделяло три лестничных пролета.

— Вашей следующей остановкой будет мой кабинет. Выберите удобный для себя день, прокурор. И постарайтесь рассказать Винни правду. Может, вам это окажется в новинку. Или скажите ему, что вы в поле. Кажется, раньше это работало.

— Давайте встретимся в начале недели, Барт, — предложила я. — Вы же знаете, что рано или поздно все выплывет. Почему бы вам не рассказать об этом окружному прокурору прежде, чем ему позвонит Батталья?

Франкл перегнулся через перила и закричал нам вслед, как можно тише:

— Думаете, мне понадобится адвокат?

— Лучше подыщите сначала хорошего проктолога, мистер Франкл. В тюрьмах строгого режима довольно грубая мебель.

Майк завел двигатель, и мы стали ждать, пока машина прогреется.

— Он рожден неудачником. Я понял эту сразу, как только его увидел. И знаешь как? Взрослый с рюкзаком. Этому просто нет оправданий. Половина этих жалких людишек в твоем офисе тоже их носит. Сажусь я как-то раз в лифт в Хоган-плейс. За мной входит какой-то тип из отдела апелляций, поворачивается и… Бам! Мне в челюсть врезаются девять фунтов юридических талмудов. К окончанию школы нормальные люди уже придумывают иные способы носить вещи. Ты о чем думаешь?

— О положении, в которое поставил себя Франкл. О том, что он потеряет работу еще до Нового года. Связан Франкл с убийством Лолы или нет, он поступил опрометчиво. Не стоило ему с ней спать. Еще нам придется сообщить Синнелези, что он утаил улику. Как можно было не сказать, что он увез Лолу из дома Л или, видел, как она входит в здание со свидетелем, о существовании которого мы даже не подозревали? Безответственно и неэтично.

— Есть какая-то причина, почему Барт не сознался, что был в кабинете Лолы Дакоты, — сказал Майк. — Прежде чем он придет к нам на допрос, давай изучим опись вещей, найденных в ее кабинете, и посмотрим фотографии, которые сделал в колледже Хэл Шерман. Надо убедиться. Страшно подумать, что он отправился туда после того, как узнал о ее смерти.

— Может, заскочим в окружную тюрьму и узнаем, не хочет ли Иван нам что-нибудь сказать? Побеседуем про его доносчика, Джулиана Гариано? Посмотрим, как ему там плохо?

— Я не против, только во вторник, когда я был у тебя в офисе, звонил его адвокат. Сказал, что Энн Рейнингер дала ему мое имя и телефон. Оставил сообщение. Представился и заявил, что без него ни при каких обстоятельствах никто не имеет права говорить с его клиентом. Иван тебя тоже все еще беспокоит?

— Конечно. Слишком смело предполагать, что он не имеет никакого отношения к убийству Лолы. Особенно учитывая, что он так далеко зашел в попытках избавиться от жены. Положим, он догадался или его предупредили, что наемники — часть правительственной операции, что это западня? Убрать свой голос с пленки и выйти сухим из воды он уже не успеет. Но вдруг он придумал какое-то оправдание и сможет доказать, что он — как это на юридическом жаргоне? — отказался от первоначального плана и просто дал волю этим дуракам? Пусть, мол, покажут, как они любят порисоваться. А тем временем составил запасной план убийства Лолы. Заплатил кому-то в городе, чтобы тот дал ему знать, когда она вернется на Манхэттен. Лолу убивают… Размазывают по дну шахты. Даже если ты не веришь в несчастный случай, у Ивана Грозного непробиваемое алиби на половину прошлого четверга. Весь вечер он просидел за решеткой в ожидании, когда ему предъявят обвинение в зале суда в Джерси. А Толстяка Винни обвинили в некомпетентности, что, кстати, истинная правда.

Людям нравится думать о насилии в семье как о проблеме исключительно бедных. Многие считают, что подобные вещи происходят лишь в малочисленных сообществах, среди нищих и необразованных. Это личное, говорят они, это «не наша проблема». Но мы с Майком, как и любой полицейский и прокурор в этой стране, расследовали и предъявляли обвинения докторам, юристам, судьям, бизнесменам и духовенству в побоях, изнасилованиях, жестоком обращении и убийствах супругов. Я не собиралась сбрасывать со счетов Ивана Краловица, который и без того доказал, что он в лучшем случае — жестокий, а в худшем — потенциальный убийца.

— Подбросить тебя до офиса?

— Дай-ка я проверю сообщения. Сегодня должен быть скучный день. Нет смысла туда ехать, если это необязательно. — Я взяла мобильник и набрала голосовую почту. Механический голос сообщил, что поступило четыре новых сообщения. Я прослушала их. Первые два были от сотрудников моего отдела и касались новых дел, поступивших на праздниках. Третий звонок оказался от Сильвии Фут.

— Твоя приятельница Сильвия Фут звонила час назад, — сказала я Майку. — Насчет профессора Локхарта, с кафедры истории…

— Парень, который, так сказать, «курировал» студентку с юридического факультета, с которой мы беседовали?

— Ага. Завтра днем он возвращается в город. Она оставила его телефон. Он согласился поговорить с нами после выходных, в любое удобное для нас время. Сильвия говорит, что Локхарт хочет сотрудничать. Ему очень нравилась Лола. Вот и все. Греньера и Лэвери она пока не нашла. — Я сохранила сообщение, чтобы восстановить номер Локхарта и позвонить ему, когда он доберется до Нью-Йорка.

Сообщение четвертое. Три часа двадцать шесть минут. Я взглянула на часы. С момента записи прошло всего десять минут. Привет, Алекс. Это Тиг. Я сейчас в Спецкорпусе с новой свидетельницей, подавшей жалобу. Просто хочу узнать, может ли кто побеседовать с ней прежде, чем она отправится обратно в Лос-Анджелес сегодня вечером.

Спецкорпус располагался в том же кирпичном здании, куда больше двух лет назад перевели убойный отдел Северного Манхэттена. Оно находилось на 125-й улице и выходило окнами на наземную линию метро Вест-Сайд. Оба отдела размещались на одном этаже. Я позвонила. Трубку снял штатский помощник и соединил меня с Тигом Райнером — еще одним талантливым молодым детективом, который часто работал с Мерсером.

— Спасибо, что перезвонила так быстро. Я надеялся, что ты примешь решение по этому делу до того, как она запрыгнет в самолет. Если, по-твоему, ничего серьезного не произошло, я не стану производить арест. Рассказать?

— Конечно.

— Девушку зовут Коринн. Двадцать восемь лет. Живет в Санта-Монике, говорит, что работает в музыкальном бизнесе. Все началось после нескольких «Опухолей Мозга»…

— Опухолей мозга? Как ужасно. Она…

Тиг рассмеялся:

— Не такие опухоли. Это напиток. И довольно убойный, надо сказать.

— Что в нем?

Сколько раз я это уже видела! Стоит женщине напиться «Текилой Санрайз», «Лонг-Айлендским Чаем со Льдом», «Сексом на Пляже» или другим шедевром, которые бармены изобретают каждый сезон, как ее уязвимость резко увеличивается. Они просыпаются в чужих квартирах, на задних сиденьях такси, под деревьями в парке Риверсайд, на тротуарах в центре города. «Я имею право, — часто говорят они, — пить что хочу и сколько хочу». При этом предполагается, что детективы, прокуроры, адвокаты и присяжные должны разгребать последствия. «Опухоль Мозга» попалась мне впервые.

— Смесь примерно из шести разных ликеров, — пояснил Тиг. — Она не помнит, сколько бокалов выпила. В этом-то все и дело. Она вообще мало чего помнит.

— Она пила их добровольно? То есть она не утверждает, что ее напоили против воли? — По закону это две совершенно разных проблемы.

— Добровольно? Да она проглотила их, как газировку.

— Послушай, мы с Чэпменом возвращаемся из Нью-Джерси. Ему все равно надо заехать в отдел, так что я приеду с ним. Зайду к тебе, и мы вместе что-нибудь придумаем. — Нет смысла портить конец дня другому коллеге, раз уж я все равно на работе.

— Я загляну к тебе, когда соберусь уходить, хорошо? — сказала я Майку, когда он высадил меня перед входом. Он поехал парковать машину, а я направилась вверх по лестнице.

Дневная вахта только что закончилась, и на дежурство заступили бригады, работавшие с четырех до двенадцати. Тиг получил дело утром. Потерпевшая позвонила в полицию из отделения первой помощи в Нью-Йоркском госпитале и сделала официальное заявление. Многие копы взяли отпуск на рождественскую неделю, а ведь случаев изнасилования не стало меньше. Хотя число уличных нападений сократилось, количество изнасилований, совершенных знакомыми, осталось прежним. На женщин чаще нападают знакомые мужчины, чем незнакомцы, — и это не общественное мнение, а официальный факт. Алкоголь же, питавший столько вечеринок в офисах и дома, только подливал масла в огонь.

— Привет, сержант. Как дела?

— Мы едва справляемся. Что за неделька! Все как с цепи сорвались.

— Где Тиг?

Сержант провел меня к маленькой кабинке в глубине отдела. Райнер и потерпевшая тихо беседовали. Он делал пометки, а она вспоминала подробности вчерашней ночи.

— Коринн, это Александра Купер, прокурор. Она может ответить на все ваши вопросы.

Не успела я сесть, как Коринн задала мне первый:

— Какое дело, по-вашему, у меня? То есть я не хочу проходить через все эти, как их, закавыки, если этому парню ничего не будет.

— Я постараюсь вам ответить, но сначала мне надо знать все, что произошло вчера вечером. Все детали.

— Вообще-то в этом и загвоздка. Я плохо помню вчерашнюю ночь. Я познакомилась с этим парнем на вечеринке. Сказал, что он певец. Поет с «Бэби Нэмзус».

— С кем? — И куда только катится рок-н-ролл?

— Сейчас они типа популярная группа. — Она почти не скрывала презрения к моему невежеству. — Короче, мы с ним выпили. Потом я помню только, как проснулась в его номере в отеле. Голая. Было десять утра. Такое могло произойти в одном случае — он силой заставил меня.

— Он вступал с вами в половую связь?

— А почему еще я, по-вашему, лежала голая в его постели? Должен был. Для того, чтобы это выяснить, я и отправилась в больницу.

— Давайте начнем с самого начала, Коринн. — Никого нельзя обвинить в изнасиловании только потому, что женщина высказала предположение. Врач или медсестра, осматривавшие Коринн, могли найти доказательства недавнего полового акта, но они вряд ли смогут установить, произошло это с ее согласия или без.

— Врачи обнаружили что-нибудь важное? — спросила я Тига.

— Ничего.

— Разрывы, ссадины, изменение цвета, отеки?

Тиг отрицательно покачал головой.

Я попросила Коринн рассказать, где она учится или работает. Спросила о лекарствах, которые она принимала регулярно, выяснила, как часто и в каком количестве употребляла спиртное.

— Раньше случалось, что вы выпивали так много, что на следующий день ничего не помнили?

— Да. Время от времени такое происходит. Несколько раз у меня были еще провалы в памяти. Не совсем, конечно. Просто я сидела с друзьями, а на следующий день не могла вспомнить об этом. Мой врач говорит, что нельзя смешивать антидепрессанты с алкоголем, но обычно меня это не беспокоит… Я ничего не ела со вчерашнего вечера. Может кто-нибудь принести мне сэндвич?

— Конечно, — ответил Тиг. — Поблизости есть магазинчик, они доставляют еду. Еще на углу стоит палатка с хот-догами. Я могу сбегать и принести вам поесть. Что вы хотите?

Лицо Коринн перекосилось от отвращения.

— Вы имеете в виду эти нью-йоркские хот-доги, которые весь день плавают в грязной воде? Я не могу есть такую гадость.

Зато, глазом не моргнув, может пить какое-то месиво, не имея ни представления, из чего оно сделано или какое действие окажет в сочетании с лекарствами. Тиг вышел взять заказ для Коринн и кофе, чтобы нас всех подбодрить.

Коринн скрестила руки на столе и опустила на них голову.

— Расскажите мне о вечере. Все, что можете вспомнить, — попросила я.

Она познакомилась с Крейгом на вечеринке около полуночи, они друг другу понравились. Выпив несколько коктейлей с водкой и клюквенным соком, они отправились в бар где-то в районе 90-й Восточной улицы. Там она выпила «Опухоли Мозга». Может, три. Может, пять.

— Он приставал к вам?

— Типа, о чем вы?

— Он был заинтересован в вас физически, как вам казалось? Он прикасался к вам, целовал?

— О да. Мы танцевали, это я помню. Автомат играл музыку, и я попросила Крейга потанцевать со мной.

— Медленная или быстрая музыка?

— В основном медляки. Он целовал меня. Да.

— А вы? Вы его целовали?

— Разумеется. Знаю, знаю, что вы сейчас скажете. Но это не дает ему никакого права заниматься со мной сексом, особенно без презерватива.

— Вы не видели в баре никого из знакомых?

— Нет. Это он решал, куда пойти выпить. Я не знала там ни души.

— А с барменом вы разговаривали?

Коринн на минуту задумалась:

— Да. Вскоре после того, как мы немножко посидели, почти все посетители разошлись. Бармен с Крейгом долго о чем-то говорили — о кино, кажется. Им обоим нравились одни и те же фильмы. Фантастика. Я в ней не разбираюсь.

— Значит, если Тиг заедет туда сегодня вечером, бармен поможет восстановить события, которые вы не помните?

— Типа, что вы хотите этим сказать?

— Как вы оба вели себя по отношению друг к другу. Если вы говорили в его присутствии, он может вспомнить часть вашего разговора. Сколько напитков он подал вам, насколько вы были пьяны. Или какой тип физического взаимодействия имел место между вами и Крейгом. — Подчас бывает полезно напомнить свидетельнице, что мы можем побеседовать с другими людьми и с их помощью реконструировать то, что в своем пьяном угаре она не могла ясно вспомнить.

— Вы правда собираетесь поговорить с барменом?

— А вы не хотите? В конце концов, вы утверждаете, что пошли в номер Крейга против воли, вас туда отвели силой.

Она вытянула руку и снова положила на нее голову.

— А если он скажет вам, типа, что мы с Крейгом занимались сексом в самом баре?

— Это все равно не дает ему права принуждать вас к сексу или вступать с вами в половой контакт без вашего согласия. — Я воспользовалась ее же оружием: она применила его в самом начале, когда пыталась заставить меня действовать в соответствии с ее жалобой. Если Крейг вступил с ней в половую связь после того, как она вырубилась, мы могли доказать, что преступление действительно совершено.

— Да, но если бармен скажет вам, что мы уединились в мужском туалете? Как это отразится на моем деле?

— Зависит от того, что произошло в мужском туалете.

— Вы этого не одобрите. — Коринн уставилась в потолок над моей головой и помрачнела еще больше.

— Я никого не осуждаю. Изложите факты, а я скажу вам, есть ли у нас доказательства преступления.

— Но ведь это всего лишь мое слово против его? — захныкала она.

— Это все, что нам нужно, — ваше слово. Двадцать лет назад было иначе. Кроме свидетельств женщины, выдвинувшей обвинение, требовались другие доказательства. Но теперь изнасилование приравнено к любому другому преступлению. Ваши показания — ваши заслуживающие доверия показания — вот что я представлю присяжным. Потом вас подвергнет допросу адвокат Крейга. А после этого Крейг расскажет все, что помнит он.

Я сделала паузу, чтобы до нее дошел смысл моих слов.

— Коринн, что произошло в туалете? Вы занимались с Крейгом сексом?

Она продолжала смотреть в потолок.

— Не сексом. Я сделала ему минет. Я не позволила ему прикоснуться к себе.

Я только что сказала ей, что не осуждаю людей. Но это не помешало мне задуматься над ее определением «полового акта». Может, это просто такое поколение, хотя она всего на десять лет младше меня. Я так часто слышала подобное, что давно учила молодых юристов никогда не принимать на веру слова потерпевшей, которая заявляла, будто с обидчиком «секса не было». Спросите, наставляла я, какие именно части ее тела соприкасались с телом другого человека. У многих слишком размытое мнение относительно того, что называть половым актом.

Коринн потерла глаза и зевнула:

— Знаете, мисс Купер, я не хотела звонить в полицию. Это не моя идея. Женщина в больнице заставила меня. Я обратилась в пункт первой помощи лишь для того, чтобы получить противозачаточные. Вдруг он занимался со мной сексом без презерватива и я забеременею?

— По-вашему, именно это и произошло?

На этот раз она застонала:

— Да не знаю я! Я не знаю, что произошло. Вы что, не понимаете? Именно это я сказала доктору, который меня осматривал. Он заверил, что не обнаружил ничего необычного, а потом консультант сказал, что, возможно, меня изнасиловали.

— Возможно? Коринн, нельзя обвинять людей в преступлении только потому, что «возможно» они сделали что-то дурное. Прежде чем выдать санкцию на арест, я должна убедиться, что совершено серьезное преступление. А еще мне надо убедить присяжных, что совершил его именно обвиняемый. Я не могу просить их догадываться. Я не могу просить их додумывать то, что вы не помните. Если Крейг вступал с вами в половую связь, когда вы были без сознания, — это другое дело. Это преступление. Но никого не посадят в тюрьму на двадцать пять лет из-за того, что вы напились и вам не понравилось, как закончилась ночь.

Нам с Тигом придется потратить кучу времени, чтобы выяснить, как все было на самом деле.

— Но как у вас получится это сделать?

— Может, и не получится. Но мы начнем с бармена. Проверим, вдруг портье в гостинице видел, как вы пришли с Крейгом. Камера наблюдения могла запечатлеть, как вы с ним идете в номер. Она может подсказать, были ли вы опечалены или, наоборот, смеялись и хорошо проводили время. Потом я запрошу предъявленный ему счет. Приносили что-нибудь в его номер, пользовались ли мини-баром, смотрели платные телевизионные фильмы во время вашего пребывания…

— О боже, давайте просто забудем об этом! — Коринн начала злиться.

— Вам не надо делать это самой. Это работа Тига. Я напомнила вам о чем-то, что вы забыли? В номере вы еще выпили? Легли в постель с парнем, чтобы посмотреть кино? — Это будет не в первый раз.

— Где детектив? Могу я поговорить с ним минутку? То есть, типа, у меня самолет.

— Мы с Тигом здесь потому, что вы сами обратились к нам за помощью. Мы отвезем вас в аэропорт. Пожалуйста, сосредоточьтесь и постарайтесь ответить на мои вопросы. Один звонок в гостиницу, и мы получим необходимую информацию. Все зафиксировано в счете клиента.

Коринн кипела от злости. Она не смотрела на меня почти минуту, потом заговорила:

— Ну ладно, мы выпили еще. Он заказал шампанское. Разве это незаконно? Я сделала пару глотков шампанского.

Хорошее дополнение к «Опухолям Мозга». Вероятность того, что вскоре после доставки в номер Крейга ведерка с охлажденным шампанским в его счете появится пункт за эротический фильм, довольно высока.

— А как насчет кино, Коринн?

— Оно было такое грубое, что я посмотрела-то всего минут десять. Типа, групповой секс в горячей ванне или что-то в этом роде. Он смотрел. Не я. Послушайте, давайте просто забудем об этом. Я не думаю, что из моего дела что-то получится. — Она перевернула часы на запястье и взглянула на время. — Если я не поеду в аэропорт прямо сейчас, то опоздаю на рейс. — Она встала и открыла дверь.

— Проснувшись утром, вы спрашивали Крейга, что произошло?

— Да, спрашивала. Он был, типа, страшно удивлен, что я ничего не помню. Сказал, что мы… э-э-э… типа, занимались любовью. Мол, думал, что я классно провела время. Просто я знаю, что никогда бы этого не сделала на трезвую голову. Только не без презерватива.

— Но вы не были трезвы, Коринн. Вот что делает с нами алкоголь, вот что делают с нами наркотики. Они изменяют наше поведение, они слишком раскрепощают нас. Иногда мы говорим и делаем вещи, которые никогда не сделали бы в трезвом состоянии. Иногда алкоголь и наркотики делают нас особенно уязвимыми.

— Ну, вообще-то у меня похмелье и я слишком устала, чтобы сейчас об этом думать. Я не хочу, чтобы его арестовали. Я просто хотела преподать ему урок. Пожалуйста, я могу идти?

Тиг расплатился с курьером и вернулся в комнату для допроса с сэндвичем для Коринн. Я оставила их наедине: он успокоит ее и заставит изложить более полную версию событий, которую в первый раз она сильно приукрасила. В конце долгого дня горячий кофе оказался как нельзя кстати. Я подсела к сержанту, и мы разговорились о вспышке нападений на праздниках.

Не успела я допить кофе, как дверь отдела распахнулась, и ввалился Майк Чэпмен.

— Привет, сержант. Проследи, чтобы блондиночку доставили прямо к двери квартиры Уолтера Кронкайта.[62] Самый заслуживающий доверия мужчина на телевидении сможет позаботиться о ней ночью. Должен бежать.

Я встала, подняв вверх палец — мол, буду готова через минуту.

— Тигу я больше не нужна. Я могу…

— Прости, детка. Только что позвонил шеф 19-го участка. Кажется, маленькая мисс Энни Оукли[63] попыталась пробраться в твой дом через гараж. Попросила служащего открыть ей. Сунула ему двадцать баксов. Я встречаюсь с копами у «П. Дж. Бернстайна». Может, удастся выцепить ее на улице до того, как она начнет практиковаться в стрельбе по мишеням. Ты со своим красавчиком сиди ночью дома, поняла?

Я даже возразить толком не успела. Майк повернулся ко мне спиной, вышел, но в следующий миг в дверях появилась его голова.

— Да, кстати, я связался с Фредди Фигероа, детективом, опрашивавшим соседей Лолы на следующий день после убийства. Помнишь Клода Лэвери, Куп? Соседа сверху? Из беседы с Лэвери Фигероа записал только, что тот находился в своей квартире, работал над статьей и слушал классическую музыку. Днем в четверг ничего необычного не видел и не слышал. Фредди спросил Лэвери, знал ли тот убитую. Ответ был: знал, но не разговаривал с ней больше месяца.