Месть Шивы (Индийские тайны с их кознями и преступлениями) Книга 2

Глава 4. Ревность

Смертельная бледность разлилась по лицу Марии, когда она, услышав это имя, вздрогнула, повторив машинально:

— Принцесса Джелла!

— Что с вами, Мария? — спросил с испугом Эдвард.

— Со мною? — переспросила с заметным смущением и сильной запинкой Мария, — что вы хотите сказать? Разумеется, ничего! Да что же может и быть?

— Не знаю, но в момент объявления о приезде принцессы Джеллы рука ваша дрогнула в моей, да и сами вы покачнулись, я очень хорошо ощутил это.

— Да уверяю же вас, Эдвард, вы ошиблись, со мною ничего такого не было.

Эдвард бросил долгий и пристальный взгляд на невесту брата и возразил:

— Нисколько не ошибся, я прав, и ваша бледность служит прямым доказательством справедливости моих слов.

— Еще раз уверяю вас, что вы ошиблись, — возразила Мария, — вам это показалось, и не более!

Произнося эти слова, девушка не могла удержаться от нервной дрожи и снова пошатнулась.

Это обстоятельство не ускользнуло от внимания Эдварда.

— Пойдемте, дорогая Мария, — сказал он, снова взяв ее под руку.

— Куда вы ведете меня? — спросила она.

— В дворцовые залы.

— Но почему бы вам не остаться здесь?

— Я боюсь, чтобы свежий ночной воздух не подействовал дурно на вас, Мария.

— Напротив, свежесть эта очень приятна.

— Согласен, но небезопасна.

— Перестаньте, разве вы забыли, что дома мы ежедневно проводим вечера на открытом воздухе в саду.

— То совсем другое дело, теперь же вы в парадном наряде с открытыми шеей и руками. Право, Мария, не лучше ли будет вернуться в залы дворца?

— Ну что ж, если вам так хочется, пусть будет так, однако я прошу вас подождать немного.

— Зачем же снова терять время?

— Да потому, что мне хочется увидеть принцессу.

— Хорошо, я согласен исполнить ваше желание, мы останемся, — проговорил Эдвард, подумав про себя:

«Она ревнует принцессу. Как это странно! Но что же за причина, однако?»

В это время принцесса Джелла уже вступила в сад, окруженная веселой блестящей толпой, составлявшей ее свиту. Черные рабы с красными чалмами на голове и в коротких туниках из белого глазета, с массивными золотыми кольцами на кистях рук и на ногах несли на плечах ее паланкин, усеянный, подобно женскому убору, сплошь драгоценными камнями и представлявший собою выдающееся произведение современного искусства. Спереди и сзади богатого паланкина шли два отряда женской стражи принцессы. Когда Джелла заметила, что лорд Сингльтон направился навстречу ей, она подала знак несшим ее рабам, и они мгновенно преклонили колени.

Опущенный на землю паланкин дал возможность принцессе Джелле выйти. На ней был надет, как всегда в таких случаях, европейский костюм. Белое в дорогих кружевах платье ловко обхватывало ее изящный стан, достойный резца древних ваятелей, оставляя обнаженными только шею и руки; роскошные черные волосы были украшены черной эмалевой диадемой из бриллиантов необыкновенной величины.

— Добрый вечер, милорд, — обратилась она с приветствием к губернатору, протягивая ему по английскому обычаю руку, — я обещала, и вот я здесь.

— При появлении вашем, принцесса, забываешь действительность и, глядя на вас, переносишься в сказочный мир. Весь Восток — страна поэтов с его прекрасными, как день, султаншами — так и предстает перед глазами.

— Вы хотите этим сказать, милорд, что я одна из них? — заметила, улыбаясь, Джелла.

— Разумеется, и притом самая прекрасная и обворожительная, — ответил, слегка склонив голову, лорд Сингльтон, а затем добавил:

— Для моего бала недоставало царицы, но появление ваше вывело меня из затруднения, и я осмелюсь вручить вам царственный скипетр.

— С благодарностью возьму его, милорд, и, приняв этот знак высокого уважения, не намерена выпускать его из рук до самого утра.

Губернатор склонился перед принцессой и в знак благодарности поднес ее руку к своим губам.

Во время описанного только что разговора Мария и Эва, скрытые толпою невольников и отрядами женской стражи, устремляли свои взоры на Джеллу, рассматривая ее, особенно была внимательна Мария. После напряженного, продолжавшегося несколько минут осмотра Мария наклонилась к плечу сестры и тихо спросила:

— Тебе нравится принцесса?

— Она — красавица, а ты как считаешь?

— Согласна с тобой: красота ее ослепительна, но вместе с тем она не только не нравится мне, а совершенно напротив, внушает мне какой–то невольный и безотчетный страх.

— Это почему?

— Глаза ее выражают злость, а улыбка — жестокость.

— А по–моему, ее взгляд и улыбка, — заметила Эва, — кажутся олицетворением кротости.

— Посмотри внимательно еще раз, — нетерпеливо отстаивала свое мнение Мария, — вглядись лучше, и ты согласишься со мной.

Между тем принцесса, заметив неподвижно стоявшего поблизости Дургаль–Саиба, сделала ему знак приблизиться. Принц с поспешностью повиновался. Джелла обратилась к нему с обворожительной улыбкой:

— Как, принц, разве вы не знаете, что властью лорда Сингльтона я сегодня стала царицей бала? Почему не поспешили вы заявить свои верноподданнические чувства у ног вашей повелительницы?

— Я ожидал вашего милостивого разрешения, — ответил Дургаль–Саиб, целуя протянутую руку принцессы.

Джелла наклонилась к нему и тихо спросила его, так тихо, что никто не мог расслышать произносимых слов:

— Известно здесь о случившемся?

— Пока нет, — так же тихо ответил Дургаль–Саиб.

Эдвард подошел к сестрам, шепнув им на ухо:

— Теперь можно идти, так как вы уже удовлетворили свое любопытство.

— Если бы вы знали, Эдвард, — вдруг заговорила Мария, — что за удивительное чувство возбуждает во мне вид этой женщины. Я не могу сама решить, служит ли это предчувствием чего–то недоброго с ее стороны, но при виде ее я сама не своя… мне так и кажется, что она послужит причиной моего огромного несчастья.

— Вернемся в зал, и я ручаюсь вам, что вы ее не увидите. Итак, вы согласны пойти со мной?

— Разумеется.

— Так поспешим.

Эдвард взял Марию под руку и вместе с Эвой стал протискиваться сквозь огромную толпу, собравшуюся возле принцессы и становившуюся с каждой минутой все более многочисленной. Но от орлиного взора Джеллы, наблюдавшей за каждым движением молодого англичанина и обеих сестер, не укрылось их намерение.

— Милорд, — обратилась она к лорду Сингльтону громко, — будьте любезны, верните сэра Эдварда Малькольма, который удаляется, не повидавшись со мной.

Эдвард, конечно, услышал эти слова, но лорд Сингльтон счел нужным повторить просьбу высокой гостьи.

— Мистер Эдвард! — позвал он.

— Что прикажете, милорд? — спросил, приостановившись, молодой человек.

— Принцесса желает видеть вас и удостаивает чести приблизиться.

Эдвард подошел, не колеблясь. Джелла махнула ему рукой в знак приветствия и проговорила с улыбкой:

— Брат ваш, Джордж Малькольм, обещал познакомить меня со своей невестой; отсутствие его заставляет меня просить вас исполнить данное им обещание.

Мария дрожала и, кажется, упала бы, если бы не опиралась всей своей тяжестью на руку Эдварда.

Молодой человек почтительно поклонился:

— Позвольте мне, принцесса, иметь честь представить вам сестер Марию и Эву Бюртель — воспитанниц моего отца.

Обе сестры поклонились.

— Прошу вас, — продолжала Джелла, — объяснить этим молодым мисс, что я друг сэра Джона Малькольма, их опекуна, и, следовательно, имею право рассчитывать и на их дружбу.

— Обе слышат вас, принцесса, — пробормотал Эдвард.

Джелла между тем продолжала, стараясь придать своему голосу самые ласковые интонации:

— Эва, Мария… Как приятно звучат эти имена; они равняются в прелести с этими восхитительными, лучезарными личиками! Я от всего сердца, с самым горячим одобрением поздравляю вас, Эдвард, и брата вашего с прекрасным выбором. Вам же, мисс Мария, я предсказываю будущность, полную радости и счастья. От вас так и веет молодостью, очарованием и красотой, то есть теми дарами природы, которые сравнительно с другими должны особо цениться мужем.

— Ах, принцесса, — начала было Мария и остановилась.

В это время Эдвард подумал:

«В голосе ее звучит насмешливость».

Джелла продолжала:

— Итак, мои любезные мисс Мария и Эва, я снова повторяю вам, что пользуюсь вниманием сэра Джона и Джорджа Малькольма и прошу вас ответить, принимаете ли вы мою дружбу? Я предлагаю ее обеим вам. Надеюсь, что вы не отвергнете ее, а впрочем, я в этом не сомневаюсь.

— Смею ли я, принцесса? — робко, с заметным замешательством проговорила Мария.

— Простите ее робость, принцесса, — вмешалась Эва, — это такая честь для нас…

— Забудьте мой сан, милые дети, и помните только, что я женщина, — прервала ее Джелла.

Потом, обращаясь к Марии, прибавила:

— Я — именно та женщина, которой дорого ваше счастье и которая радуется ему. Я ручаюсь за сэра Джорджа, это настоящий дворянин! Душа у него открытая, прямая, благородная, сердце его не изменит своих чувств к вам язык его не произнесет слова лжи!

— Зачем ему лгать, принцесса? — перебила Мария. — Я сирота и почти без состояния, между тем как он богат. Он сказал, что любит меня, и могла ли я не поверить ему? Я поверила ему с радостью и приняла его предложение с гордостью.

Улыбка не покидала лицо принцессы.

— О, как счастливы вы, мисс Мария, — снова заговорила Джелла, — сердце Джорджа Малькольма впервые ощутило страсть и наполнилось любовью. Ваши глаза, ваш ангельский вид внушили ему те клятвы в вечной любви и верности, которые он нашептывал вам; губы его до сих пор не произносили подобных. Я понимаю это и многим бы пожертвовала, чтобы внушить подобную страсть. Богатство, власть, даже жизнь, словом, все принесла бы в жертву подобной страсти!

В это время Дургаль–Саиб наклонился к Марии и прошептал страстным голосом:

— Я знаю человека, который чувствует к вам подобную страсть.

Мария с ужасом отшатнулась, щеки ее покрылись ярким румянцем, но потом побелели как полотно.

— Да, — продолжала принцесса, — сэр Джордж — счастливый жених, а сэр Джон Малькольм — счастливый отец! Днем благополучия будет для него тот день, в который он благословит ваш радостный союз!

— Надеюсь, принцесса, — шепотом ответила Мария.

— Я уверена в этом, — продолжала Джелла. — Теперь дайте мне вашу хорошенькую беленькую ручку, которую я от души пожму в залог того, что я ваш друг навсегда.

Мария Бюртель робко, с видом застенчивости исполнила просьбу Джеллы, вложив свою трепещущую руку в руку принцессы, и тихо промолвила:

— Могу ли я не верить, принцесса?

— Вот и прекрасно, — обрадовалась Джелла, — так и следует поступать, мое милое дитя! Никогда не надо сомневаться в чувствах тех, кто симпатизирует вам. Бал только что начинается, а потому, я смею думать, мы еще увидимся с вами. А вы, Дургаль–Саиб, дайте вашу руку и пойдемте осматривать достопримечательности сада лорда Сингльтона.

Принцесса оперлась на руку раджи и, обернувшись к обеим сестрам, еще раз ласково им улыбнулась, проговорив про себя:

«О, какой ненавистью к этой проклятой девчонке наполнено мое сердце!»

Мария, нахмурив брови, молча стояла несколько минут.

— Что с вами, Мария? — спросил ее Эдвард, и в голосе его слышалось беспокойство.

Взволнованная девушка, закрыв лицо руками, проговорила глухим голосом:

— Я ревную эту женщину Эдвард.

— Ревнуете? — удивился Эдвард, — но ведь это безумие!

— Действительно, — подхватила Эва, — надо быть без рассудка, чтобы думать об этом!

— О, я не виновата в этом! Что же мне делать? Я ужасно страдаю, мне хотелось бы плакать, я задыхаюсь! Нет, лучше не жить!