Мифические эксперименты, или…

Глава тридцать четвёртая, в которой Брысь придумывает планы спасения

Нос лодки задрался ещё больше, и Брысю пришлось разочаровать потомка отважных мореплавателей:

— Уж лучше бы шторм! Было бы куда больше шансов остаться в живых!

Пафнутий поднял острую белобрысую мордочку туда, куда мрачно смотрел старший компаньон, и его рубиновые бусинки встретились с бездушными глазами монстра. Такого огромного, что было непонятно, зачем он тратит время на охоту за котом и крысой, которыми явно не насытится. Только аппетит раздразнит!

«М.н.с.» собрался безвольно обмякнуть и без чувств растянуться на днище, однако от этой трусливой мысли его отвлёк приказ Брыся:

— Покинуть шлюпку!

Пафнутий оторопел:

— А вдруг я не умею плавать?

Впрочем… Не на плотах же его сородичи «первыми бегут с тонущего корабля», как гласит дурацкая поговорка?!

Цепляясь коготками, изяществом которых он так гордился, «м.н.с.» вскарабкался на узкий бортик, противоположный тому, что тёрся о серую махину гигантского судна, и… ужаснулся. Так вот оно какое — море… Целый океан морей…

Размах зеленовато-голубоватой мечты настолько поразил мечтателя, что он покачнулся и, если бы старший компаньон не схватил его за шкирку, непременно свалился бы за борт, раз и навсегда покончив не только с неразумными мечтаниями, но и вообще с жизнью и званием младшего научного сотрудника.

— Куда тут бечь-то?! — жалобно простонал он, окончательно разуверившись в истинности утверждения о трусливом поведении крыс. Скорее всего, поговорку придумал тот, кто никогда не видел моря. Теперь-то Пафнутий был убеждён, что его родственники храбро идут на дно вместе с провизией, хранящейся в трюмах!

Это горестное открытие хоть и наполнило гордостью душу белобрысого потомка корабельных грызунов, однако сильно поколебало его желание становиться капитаном круизного лайнера или даже простым пассажиром в солнцезащитных очках и бандане!

Лодка опять дёрнулась от нового витка лебёдки, и Брысь повторил приказ. Правда, с учётом удручённого состояния «м.н.с.», изменил формулировку:

— Цепляйся за меня!

Прыгать в воду искателю приключений тоже совсем не хотелось, поскольку он терпеть не мог, когда намокала его густая шёрстка. Да и вид вздымающихся волн и необъятных просторов внушали ему не меньший ужас, чем Пафнутию. Но ещё меньше ему хотелось бесславно окончить дни в пасти нафантазированного (даже не настоящего!) чудовища. Уж лучше утонуть с честью и достоинством бывшего Личного Кота наследника российского престола!

К слову сказать, тонуть Брысь собирался в последнюю очередь, а до того —попробовать добраться до якорной цепи, так как эсминец стоял на рейде недалеко от берега и других кораблей, с которых, вероятно, велось наблюдение за экспериментом. (Хотя Брысь сомневался, что Люди, с их несовершенным зрением, в состоянии разглядеть происходящее на «Элдридже» сквозь плотную зелёную завесу. Тут им никакие человеческие ухищрения не помогут, типа биноклей и подзорных труб.)

Запасной план у опытного искателя приключений тоже имелся. Правда, гораздо более рискованный, — доплыть куда-нибудь, положившись на милость волн…

Была и третья возможность (наиболее безопасная, но, увы, наименее выполнимая) — грызун, наделённый от природы прочными зубами, мог бы перегрызть толстые канаты, удерживающие шлюпку. Но этот вариант требовал времени, а его Монтаукский зверь почти не оставил, снова крутанув рычаг…

Новая формулировка приказа понравилась Пафнутию куда больше старой. Он с готовностью вцепился в серо-белую шёрстку старшего компаньона и повис на ней, готовый к решительным действиям.

Совершить прицельный прыжок в сторону якорной цепи Брысю не удалось — лодку опять резко качнуло, и мореплаватели (один — по велению души, другой — по велению долга) бултыхнулись в пучину, тут же накрытые горько-солёной волной…