Мифы Древнего Рима

Боги Этрурии

Религия играла в жизни этрусков огромную роль. Можно даже считать, что именно она объединяла этрусков в одно целое, противопоставленное остальному миру. Конечно, этруски знали, что у них один язык (хотя явно существовали и различные его диалекты), и считали себя происходящими от одного предка, но все же именно почитание одних богов и следование одним обрядам сплачивало всех этрусков. Исключительно на религиозной основе объединялись этруски и в политические союзы. В самой Этрурии существовало двенадцать самостоятельных городов, но раз в год их представители (а в более древнюю эпоху цари) собирались вокруг святилища бога Вольтумна, решали там дела, относившиеся ко всем городам, и избирали на год общего главу, который на этот срок являлся и верховным жрецом Вольтумна.[8] На какое-то время этруски заселили также область Кампанию на юге и долину реки Пад на севере. И везде они создали по двенадцать городов, явно следуя общей религиозной модели.[9]

Богов у этрусков, как и у других народов древности, было довольно много. Кроме своих собственных божеств, этруски заимствовали некоторых богов других народов. Самое значительное влияние на них оказали греки[10], но восприняв чужих богой, этруски так приспособили их к себе и своему взгляду на мир, что они стали совершенно неотъемлемой частью этрусской религии, мировоззрения и отношения к миру, хотя порой и могли носить слегка измененные греческие имена. Это привело к тому, что иногда одно и то же божество имело два имени — собственно этрусское и измененное греческое. В иных случаях бог, заимствованный у греков, как бы дублировал соответствующего старинного этрусского бога, так что у этрусков оказывалось два божества с разными именами, но одинаковыми «обязанностями». Это еще больше увеличивало количество богов, которым поклонялись этруски. И весь мир этруски рассматривали как место воздействия богов. Мир же построен на противопоставлении двух основных начал — добра и зла, как мы уже говорили выше. В соответствии с этим боги делились на три группы: доброжелательные, недоброжелательные и те, кто в зависимости от обстоятельств могут быть и такими, и другими.

Над всем миром богов стоят таинственные высшие боги, ни имена, ни само число которых никому из смертных людей не известны. Когда одна богиня, чтобы доказать, что смертный человек из-за слабости и испорченности своей природы не может вынести даже звучание их имен, на ухо сообщила одному из присутствующих имя такого бога, тот сразу же, как бы охваченный безумием и невиданным головокружением, упал на землю бездыханным. Их и называют «скрытыми богами». Они, обитая в самых отдаленных районах неба, непосредственно не управляют миром, но без их согласия нельзя посылать в мир самые губительные молнии и тем приводить либо страны, либо отдельных людей к гибели. Эти боги управляли судьбами и самих богов, и всего человечества.[11]

Непосредственно миром и человечеством управляли другие боги. Высшими из них были двенадцать богов, которых называли «советующимися богами», потому что они вместе принимали некоторые важные решения. Это были шесть божеств мужского пола: Тиния, Нетунс, Сетланс, Турмс, Аплу, Марис, и шесть женского: Уни, Ме-нерва, Вейя, Аритими, Туран и богиня, которую римский писатель называет римским именем Веста.[12] Все двенадцать богов не были равноправны. Во главе стоял верховный бог Тиния (или Тин). Он был в первую очередь богом неба и небесного света, и само его имя обозначало светлую часть суток. Изображался он в виде сравнительно молодого безбородого человека, голову которого украшал либо светящийся круг, либо венок, из которого исходили лучи. Но Тиния одновременно был также богом-отцом многих других божеств и, главное, царем богов и людей. Поэтому существуют его изображения и в виде могучего бородатого старца, сохранившего все свои силы, сидящего на троне. Знаком власти Тинии был скипетр, увенчанный изображением орла[13]. Орел считался и священной птицей этого бога. Важной «обязанностью» Тинии являлось сохранение существующего порядка как в природе, так и в обществе. Этот порядок опирался на следование определенным правовым нормам, основой которых была справедливость. Богиня справедливости — верная спутница Тинии[14].

Главным проявлением его сил была молния. Когда этрусские художники хотели представить образ Тинии, молния обычно изображалась или в его руках, или рядом с ним. Вообще-то молнией могли владеть и другие боги, но только у Тинии можно было выяснять, что означает данная молния и что надо сделать людям после получения этого божественного знака. Тиния был также высшим судьей и посредником в спорах между богами. Но власть его все же ограничена. Тиния владел тремя видами молний. Первую, пронзающую и более или менее благоприятную, Тиния может посылать по своей собственной воле. Вторую, которая разрушает и наносит большой вред, он может ниспослать только с согласия остальных «советующихся» богов. А для третьей, самой грозной и испепеляющей, несущей неотвратимую гибель, требовалось согласие высших «скрытых» богов.[15] Будучи верховным и основным небесным богом, Тиния занимал три региона неба.

Супругой Тинии была Уни. Как и ее супруг, она иногда носила на голове венец со сверкающими лучами и сидела на высоком троне. Будучи супругой царя богов, Уни являлась царицей и покровительницей верховной власти, особенно монархической. В этом случае она также защищала государство, и ее представляли вооруженной. Не менее важной ее «обязанностью» было покровительство рождению. Она присутствовала при рождении других богов и богинь.[16] Спутницей Уни была богиня Этаузва, которая покровительствовала именно рождению и роженицам.

Дочерью Тинии была Менерва (Менрва). Тиния, Уни и Менерва образовывали верховную «троицу» богов, которая с неба управляла этрусскими городами-государствами. Они могли даже обладать одним храмом, разделенным на три части. Всю глубину видимого неба и толщу воздуха этруски делили на три части. Тиния царил в средней части, Уни — в нижней, соприкасающейся с землей, а Менерва — в верхней. Эти три божества имели и «гражданские обязанности»: Тиния осуществлял верховный надзор за жизнью города и его граждан. Уни «занималась» политической стороной государственной жизни, семьей и ростом народонаселения. В «обязанности» Менервы входили остальные стороны бытия и прежде всего хозяйственная жизнь в самых разнообразных ее проявлениях. Менерва покровительствовала рыбакам и артистам, врачам и писцам, учителям и ремесленникам, одним словом — людям, занятым самой различной мирной деятельностью. Она помогала излечению болезней и покровительствовала матерям. Ее спутницей была богиня бессмертия, которую Менерва носила в особом сосуде и не давала возможности передать бессмертие смертным людям. В ее «обязанности» входила и защита государства от врагов. Поэтому, ближе познакомившись с греками, этруски отождествили Менерву с греческой Афиной и стали часто изображать ее вооруженной, хотя были у этрусков и специальные боги войны, и не один.

Супругом Менервы был могучий бог Херкле[17], мощный воин, защищающий город и людей от врагов и очищающий землю от различных злых сил. Среди злых сил были и те, что насылали на людей болезни. И Херкле, как и его супруга, помогал людям излечиваться от болезней. Он, таким образом, являлся и богом-целителем. Специального божественного врача у этрусков долго не было. Только позже они заимствовали у греков культ бога врачевания Асклепия, которого назвали Эсплаце. До этого (да и позже, уже наряду с Эсплаце) лечением занимались разные боги, но чаще всего Менерва и Херкле. Одним из основных «лекарств» этрусков была вода, особенно минеральная из горячих и некоторых холодных источников, в изобилии встречавшихся в Этрурии. В связи с этим, Херкле оказался связанным с водой, и его часто почитали около источников, на берегах рек и озер, на морском берегу. Недаром его соседом при гадании на печени животных был морской бог Нетунс. Большую роль в этрусской экономике играла торговля, которая постоянно нуждалась в защите от пиратов, разбойников, врагов. Поэтому торговцы и многие торговые центры видели в Херкле своего покровителя. Его оружием была в первую очередь мощная дубина, которой он отпугивал, а в случае необходимости и убивал собак (собака считалась одним из воплощений злых сил). Той же дубиной он мог уничтожать врагов и усмирять разбойников. Очень сложными были отношения Херкле с верховной богиней Уни. Он и враждовал с ней, и в случае необходимости помогал ей. А позже Уни не только помирилась с Херкле, но и усыновила его, так что этруски даже стали подчеркивать, что Херкле — законный сын Уни. Спутником Херкле и его товарищем являлся Виле, который, как и Херкле, был связан с различными источниками и водой вообще.[18] С Херкле связана и богиня Млакух, воплощавшая то благо, которое этот бог устанавливал на земле. Этруски очень почитали Херкле, но в число двенадцати высших богов он все же не входил.

Зато в это число входил Марис, сын Херкле. Он был богом, помогающим всякому росту, в том числе движению времени (росту года), а также умножению силы, могущества и величия. Поэтому скоро его главной «обязанностью» стало помогать в войнах, увеличивая могущество города-государства. Мариса и изображали обычно с оружием, а его животным был конь. Марис защищал город от врагов, предохранял от вражеских нападений, но в то же время мог вызвать и внутренние распри. Воинственный бог[19], он был владыкой не только жизни, но и смерти. Его одновременно и почитали, и опасались. Про Мариса рассказывали, что он прожил три жизни, каждая из которых равнялась веку этрусской истории.

Наряду с Марисом богами войны считались также Ларан и Летам. Оба они представлялись юношами, часто связанными друг с другом и всегда вооруженными. Как и Марис, эти боги, особенно Летам, имели отношение и к земле, покровительствуя ее плодородию. С военными действиями связан еще один бог — Лур. Своим мечом он помогал убивать сражающихся, отнимал у них жизнь и этим начинал их путь в загробный мир. Богиней победы считалась Меан, не всегда одетая, но всегда украшенная драгоценностями и часто с победным венком на голове.[20]

Богом огня был Сетланс. Под его покровительством находились кузнецы, литейщики и другие работники, связанные с металлом, который, как известно, надо сначала выплавлять из руды. Изображали этого бога в виде ремесленника с молотом и клещами, в рабочей хламиде, переднике и грубых сандалиях. Будучи богом-ремесленником, Сетланс помогал богам выходить из весьма трудных порой ситуаций. Он, в частности, освободил Уни от трона, к которому та была прикована, помог родиться Менерве. Поскольку Сетланс был в первую очередь богом огня, то владел и небесным огнем — молнией, будучи одним из тех восьми божеств, которые вместе с Тинией обладали правом посылать молнии на землю. Обычный земной огонь мог быть благодетельным: он согревал людей, на нем готовили пищу, с его помощью выплавляли металлы и изготовляли оружие и орудия мирного труда. Но он мог нести и беды, вызывая пожары и гибель целых городов. Поэтому этруски и благоговейно почитали Сетланса, и чрезвычайно боялись его, и строили храмы Сетланса и Мариса вне городов, чтобы боги не насылали на города вооруженные раздоры и гибельные пожары. Обязанности Сетланса «дублировал» бог Велханс, который тоже считался богом огня[21].

Большую роль среди этрусских богов играл Нетунс. Он почитался как бог различных источников, рек, озер, но прежде всего как бог бури. Этруски были тесно связаны с морем. Их торговля в значительной степени была морской. Они активно воевали на море, не брезгуя и пиратством. Греки даже считали их основным занятием именно пиратство. На море буря особенно страшна, и моряки должны были умилостивить бога, который бурями «заведует». Поэтому скоро Нетунс стал и богом моря. После близкого знакомства с греческими мифами для этрусков было естественным отождествить его с греческим Посейдоном и изображать с трезубцем в руках. Значительную роль играл Нетунс и в гадании по внутренностям животных. Через вид желчного пузыря он возвещал свою волю смертным. Характерно, что Нетунсу приносили не кровавые жертвы, а возлияния водой и вином. Море, царство Нетунса, было населено не только рыбами или дельфинами, но и различными необычными существами. Это могли быть мужчины и женщины с рыбьими хвостами, кони также с рыбьими хвостами, или даже странное крылатое существо с двумя змеями вместо ног, причем эти змеи сначала переплетались, а затем как бы расходились в разные стороны.

Отличительной чертой этрусской религии являлось существование нескольких божеств, «обязанности» которых были очень близки или даже одинаковы.[22] Мы уже видели, что существовало три бога войны. Три богини «отвечали» за рост растений, животных, людей, государств. Это были Уни, Туран и Вейя. Позже у них произошло некоторое «разделение труда». Уни начали связывать в основном с государством и ростом его могущества, а также с рождением ребенка. Туран все больше «отвечала» за увеличение численности населения и стала богиней любви и женской красоты, покровительницей всех влюбленных, как богов, так и людей. А Вейя «сосредоточилась» на плодородии полей. Туран обычно изображалась в виде молодой прекрасной женщины, нарядно одетой и богато украшенной. Она была «владычицей» и поэтому часто сидела на троне. Иногда Туран держала в руках ветку или цветок как символы роста и расцвета. Ее священными птицами были лебедь и голубь. Спутником Туран являлся юный бог любви Атунис[23], а верными спутницами — богиня Малависх, воплощавшая красоту, грацию и изящество невесты (все будущие жены почитали эту богиню), Тална, олицетворяющая юность, Улпан — символ женской миловидности, Ахвизр, украшающая драгоценностями и умащающая благовониями женщин, и другие. В свите Туран находились также боги Аминту и Свутаф, которые олицетворяли, соответственно, чистую любовь и горячую страсть.[24] Туран поклонялись, но в то же время и боялись, опасаясь, как бы она не внесла раздор в семью, разжигая у молодых людей или матерей семейств необузданную любовную страсть. Поэтому храмы Туран этруски строили за пределами городов.

Вейя же оказалась богиней плодородия. Она научила людей, до того времени бессмысленно бродящих по земле, обработке этой земли и выращиванию плодов, а также разделению полей между земледельцами, положив тем самым начало правовым отношениям между людьми. Вейя постоянно оставалась связанной непосредственно с землей. Древние люди (и этруски в этом не были исключением) относились к земле с благоговением и страхом. Земля давала урожай и позволяла людям продолжать жизнь. Но земля и брала в свои недра умерших, таким образом, оказываясь связанной со смертью. Создавалось даже впечатление, что земля могла и насылать смерть. Поэтому Вейю, с одной стороны, очень почитали, а с другой — боялись.[25] Позже римляне, позаимствовав у этрусков многие культы, стали считать Вейю одной из страшных ведьм, насылающих болезни и смерть.[26]

Похожее отношение этруски проявляли и к другому богу, «обязанности» которого частично были схожи с «обязанностями» Вейи, — Сельвансу. Он являлся богом природной энергии, даваемой землей. Под его покровительством находилось все, что, начиная расти, нуждается в мощной силе земли, чтобы достичь полной зрелости, — и растения, и животные, и люди. Поэтому он считался и богом плодородия. Как и Вейя, Сельванс научил людей межевать земли и установил первые границы, выполняя волю Тинии. Он являлся хранителем незыблемости границ полей и имений, а затем и границ вообще, в том числе и государственных. Поэтому долгое время этруски почитали Сельванса просто в виде межевого камня. Затем его стали изображать обнаженным или полуобнаженным мужчиной, держащим в руках кривой нож с ручкой, служивший для обрезки деревьев. В отличие от Вейи, Сельванс был больше связан не с пахотным земледелием и хлебным полем, а с пастбищем, лесом, садом. Но связь его с землей сохранялась. И как других богов, тесно связанных с землей и произрастанием чего-либо из ее недр, с тайной роста живого мира, этруски очень его боялись и почитали как одного из тех божеств, которые имели отношение к миру смерти.

Подобным было и положение бога Фуфлунса. Он тоже считался богом растительности и плодородия, но связанным с виноградарством и виноделием. В своем мировом пространстве этруски помещали Фуфлунса на грань между благодетельными и неблагодетельными богами. Как виноград каждый год умирал и возрождался, так и Фуфлунс как бы связывал мир жизни и мир смерти. Его славили на пирах живые и ему воздавали честь на похоронах. В более древнее время этруски представляли Фуфлунса в виде могучего бородатого мужчины, но со временем под греческим влиянием его омолодили и дали в руку тирс — особую палку с насажанной на конце сосновой шишкой. Фуфлунс имел и свой любимый музыкальный инструмент — лиру, так что бог покровительствовал и музыкантам, игравшим на струнных инструментах, как это обычно бывало на пирах.[27] Супругой Фуфлунса являлась богиня Везуна (позже этруски стали называть ее Ариатой[28]), считавшаяся одной из тех богинь, которые способствовали плодородию полей. Фуфлунс, Везуна и Вейя образовывали еще одну «троицу» богов, весьма почитаемую этрусками.

С растительным миром связан и Вольтумн, порой изображаемый с плодами в руках. Областью его основной «деятельности» был круговорот природы, смена времен года и в связи с этим произрастание растений. Он и сам мог по своей воле превращаться, изменять свой облик. Вольтумн связан с землей и, как и другие подобные божества, мог быть и богом весьма неблагоприятным, тем более что круговорот времен в природе далеко не всегда благоприятен для людей, он может приносить с собой болезни, страдания, смерть.

Приобрел Вольтумн черты и воинственного бога вооруженного копьем. Но особенно важным было то, что он покровительствовал союзу этрусских городов-государств. В его святилище собирались их цари, а затем представители, решая общие дела и выбирая на год главу своего союза, который, как уже говорилось, считался на это время и жрецом Вольтумна. Поэтому Вольтумна иногда считали главным богом Этрурии.[29]

Если Вольтумн «заведовал» круговоротом явлений природы и сменой времен года, то богиней хода времени вообще была Норция. Она же являлась богиней судьбы и неизбежности. Умолить ее было невозможно. Раз в год в стену ее храма специальное должностное лицо вбивало гвоздь. И это вбивание гвоздя, который невозможно было вытащить, символизировало неизбежность и неумолимость судьбы. Но не только. У этрусков судьба была тесно связана со временем, ибо, как уже говорилось, судьба установила длительность веков этрусской истории. И забивая каждый год новый гвоздь в стену святилища богини, этруски видели, как неумолимо приближается конец очередного века. Эта церемония проходила в середине сентября. Видимо, именно тогда начинался этрусский новый год. Норция как бы открывала новый период жизни народа.[30]

Норция считалась не единственной богиней судьбы и неизбежности. Другой была Айтра. Но неизбежность, которой управляла Айтра, связана не столько со временем (как у Норции), сколько с любовью и смертью. Она властвует над трагической любовью, оканчивающейся гибелью. Сами боги покорны всесильной Айтре.[31]

Этруски, как и все народы мира, воздавали честь солнцу, несущему жизнь. Этрусским богом солнца был Узил. Сначала его изображали в виде солнечного диска с лучами, но позже он превратился в красивого сильного мужчину с венком, от которого исходили солнечные лучи. Узил стоял на колеснице, запряженной четырьмя конями, в которой он и передвигался по небесному своду. Перед ним появлялась Тесан, богиня зари, ведущая коней Узила. Иногда, еще до восхождения Узила, на небо поднималась его дочь Ката, бывшая его «оком» и богиней утреннего солнца. Поднимался Узил из моря, и при этом присутствовал бог Нетунс.[32] Будучи небесным возницей, Узил и на земле считался покровителем различных религиозных игр и соревнований, в которых значительное место занимали состязания колесниц. Этрусские «спортсмены» поклонялись именно этому богу. А когда Узил отдыхал, мир освещала богиня луны Тивр. Узил господствовал над восточной половиной мира, Тивр — над западной. Восточная половина считалась благоприятной, западная — неблагоприятной и связанной со смертью и подземным миром.

Небесным богом, но в то же время относящимся к подземному миру, являлся Турмс. Его главной «обязанностью» было сопровождать душу умершего до самых границ потустороннего мира. Особым жезлом или посохом он открывал заветные ворота и впускал новую душу в этот страшный мир. Будучи провожатым в последнем путешествии человека, он стал богом путешественников вообще, в том числе торговцев. Когда этруски поближе познакомились с греческими мифами и их представлением о богах, они сочли, что их Турмс — тот же бог, что и греческий Гермес. Они также сделали его посланником верховного бога и изображать стали не бородатым и зрелым мужчиной, как прежде, а юношей, одетым в застегнутую хламиду, в широкополой шляпе, какую обычно носили путники, обутым в сапоги или сандалии с крыльями, которые позволяли ему путешествовать по миру с невероятной быстротой. Став сам юным богом, Турмс приобрел еще одну «обязанность»: покровительство юношам и особенно юным героям, которым он часто указывает путь к достижению цели. Турмс — очень важный бог, он присутствует при различных божественных деяниях, но сам в них не вмешивается. И только тогда, когда он отправляется в какое-либо путешествие, в том числе и в загробный мир, Турмс становится весьма активным.[33]

Как и Турмс, к загробному миру имел отношение и бог Аплу, сын богини Тикесну. Его особенно почитали на горе Соракта, откуда открывался путь в подземное царство. Аплу мог помочь воину поразить врага и отправить его в иной мир, но мог и спасти от смерти. Символом преодоления смерти был огромный костер из сосновых бревен, подобный погребальному. Жрецы Аплу, называемые гирпами, смазав свои ступни особым составом, шагали по огню, и оставляя свои следы на тлеющих углях, наглядно воплощали идею возрождения из погребального огня. Позже этруски сопоставили Аплу с почти одноименным греческим богом Аполлоном, и старинный этрусский бог приобрел новое качество. Он стал божеством света, согласия и гармонии, покровителем искусств, в его руках появились музыкальные инструменты — кифара и лира. Видимо, вместе с этим богом в этрусский мир вошли и музы, покровительницы различных видов искусства. Важной «обязанностью» Аплу стали пророчества, но в особенно важных случаях этруски все же предпочитали обращаться не к своему Аплу, а к оракулу Аполлона в греческих Дельфах. Аплу же сохранил и свои прежние качества грозного и порой неумолимого бога, готового энергично вступить в спор даже с самыми сильными противниками в божественном мире.

Также изменила многие свои черты и богиня Аритими (или Артумес). Первоначально она была одной из богинь плодородия, как и Туран, и, как и та, перенесла свою деятельность на мир людей, став покровительницей рождения. Она «отвечала» за здоровье рожающих женщин и новорожденных детей. Но знакомство с греческим миром и его богами значительно расширили представления этрусков о богине. Как у греков почти ее тезка Артемида, Аритими стала и у этрусков сестрой Аплу и богиней-охотницей. А богиню Тикесну, которую теперь начали называть на греческий манер слегка измененным именем Летун, определили в матери и Аритими тоже. Раньше этруски почитали какую-то богиню, считавшуюся Владычицей зверей. Теперь они передали ее «обязанности» Аритими. Аритими, как и Аплу, стала довольно воинственным божеством, вооруженным луком и неумолимо уничтожающим своих противников, отправляя их в подземный мир.[34]

Богом входа и выхода, хранителем дверей и ворот, в том числе ворот подземного мира, был двуликий (а иногда и четырехликий) Кулсанс. Его этруски представляли в виде молодого человека с особой шапкой на голове, которую носили этрусские жрецы-гадатели. Видимо, Кулсанс тоже мог предсказывать будущее, ибо знал заранее исход всякого дела.

Богиней земли была Цел, ее называли «матерью» и «кормилицей». Она родила и воспитала сына Целсклана, который упорно сражался с некоторыми небесными богами. Земля занимала среднее место между двумя мирами — небесным и подземным. И оба мира воздействовали на нее и на все, что она породила, — людей, зверей, растения.

В какой-то степени воплощением этих двух миров была божественная пара — бог Сури и богиня Кавта. Сури являлся богом подземного мира[35], а Кавта — богиней небесного. Кроме того, эти божества олицетворяли еще два важных начала — мужское и женское.

Подземный мир представлял собой зеркальное отражение мира небесного. Верховной «троице» небесных богов — Тинии, Уни и Менерве — соответствовала подобная «троица» подземных богов — Калу, Танр и Вант. Два первых божества были царем и царицей загробного мира. Позже этруски сочли, что они те же божества, что и греческие владыки подземного царства, и даже все чаще стали их называть греческими именами — Айта (Аид) и Ферсифней (Персефона), но суть их осталась той же.[36] Боги продолжали быть грозными, могучими и неумолимыми царями мира смерти. По-прежнему на голове подземной царицы шевелились страшные змеи, угрожая душам мертвецов, и те же змеи украшали скипетр и обвивали руки самого ужасного царя смерти. Эти божества вместе царили в загробном мире, но иногда «первую скрипку» играла все же Танр-Ферсифней, а не ее божественный супруг. Роль же Вант несколько изменилась.[37] Она стала как бы связующим звеном между людьми и загробным миром, своим взглядом посылая людям смерть, сопровождая души умерших в загробное царство, охраняя и в случае необходимости открывая ворота этого царства. В ее руках находился погребальный факел, которым она освещала мертвецу путь в преисполню. Вант же и судила мертвецов по их делам на земле.[38]

Подземный мир населяли различные божества, чудовища, звери. Одним из весьма почитаемых и в то же время устрашающих богов этого мира был Сатре. Как и Сельванс, Фуфлунс и подобные им божества, он «помогал» растениям. Но в отличие от них Сатре распространял свою власть преимущественно на посев, сохранение семени в земле и последующее его пробуждение. Так что сфера его власти находилась в недрах земли и он был неотделим от подземного мира.

В этом мире «проживали» еще и страшные демоны Тухулха и Хару. Хару своим мощным молотом наносил умирающему человеку роковой удар, а Тухулха вместе с ним тащил упирающуюся душу покойника в мир смерти, вход в который тоже охранял Хару.[39] Этруски страшно боялись и ненавидели эти существа, изображая их в самом отвратительном виде. У Хару был длинный крючковатый нос, заостренные уши и голубой цвет кожи, столь подходящий для обитателя царства теней. Похоже выглядел и Тухулха. Он обладал длинным загнутым носом хищной птицы, острыми ушами осла, двумя змеями на голове и двумя длинными змеями, обвивавшими его руки. Жили в подземном мире и другие страшные существа, представлявшие постоянную угрозу живым людям.[40]

Змеи были обычными обитателями подземного царства. Кроме них, зверями, воплощавшими ужас страшного мира, были волк и собака (трехголовый пес даже охранял вход в подземный мир), пантера (или леопард) и некоторые другие хищники, а также страшные чудовища, как, например, химера, представлявшая собой льва с козлиной головой, вырастающей из его спины. Этруски сами были не очень уверены в том, где именно находится этот ужасный мир смерти. С одной стороны, он как будто располагался просто под землей, и на поверхности земли в некоторых местах, например на горе (или у горы) Соракта, располагались входы в этот мир. Но с другой стороны, существовало мнение, что загробное царство находится где-то за морем на западе, куда спускается солнце.[41]

Демоны подземного мира относились к божествам низшего порядка, подчиненным «большим» богам этрусской религии. Такими же второстепенными, но почитаемыми божествами были лазы. Большинство их было женского рода, изредка встречались и мужского. Их почитали в виде молодых красивых девушек или крепких юношей, обычно прислуживающих другим богам. Лазы составляли как бы свиту прочих богов, как небесных, так и подземных. Они помогали и людям, например женщинам при рождении ребенка. Лаза Вегойя была известна как помощница Тинии при восстановлении на земле нарушенной справедливости и как пророчица, которая считалась одним из авторов книг, составивших так называемую «этрусскую дисциплину» (о ней будет рассказано позже). Другим божественным автором этих книг являлся Таг, тоже, по-видимому, лаз или близкий к ним бог низшего порядка. Пророчествами занимался также Каку, чьи речения записывал его юный спутник Артиле. Одна из лаз по имени Кулсу следила за людьми и заносила в особый список деяния каждого человека, а когда тот попадал в потусторонний мир, зачитывала этот список, так что боги могли воздать каждому после смерти по делам его. К подобным божествам или, может быть, полубогам принадлежал Ферсу, руководивший некоторыми этрусскими религиозными играми. Он всегда изображался в маске, скрывающей лицо. Матерью лаз была молодая и прекрасная богиня Лаза, о ней, к сожалению, больше ничего не известно.[42]

Особую группу этрусских сверхъестественных существ составляли духи. Они делились на четыре группы. Одни духи были связаны с верховным богом Тинией, другие — с Нетунсом, третьи — с подземными богами. Наконец, четвертую группу образовывали духи смертных людей[43]. Духи, таким образом, как бы пронизывали всю этрусскую вселенную — небо, море, подземное царство и мир людей, живущих на поверхности земли, — одухотворяя ее.