Мифы Древнего Рима

Переселение Тарквиния в Рим

Жил некогда в греческом городе Коринфе Демарат. Он принадлежал к знатному коринфскому роду Бакхиадов, который фактически правил в этом городе. Демарат был очень богат и образован. Когда власть Бакхиадов свергли и властителем Коринфа стал тиран Кипсел, Демарат не захотел оставаться в городе. Он собрал все свое огромное имущество и отплыл в Италию.[153] Там Демарат поселился в этрусском городе Тарквиниях, где у него и прежде было много друзей, и еще умножил свое богатство, став одним из самых богатых жителей Тарквиний.[154]

В Тарквиниях Демарат женился на женщине знатной, но бедной, и вскоре у него родились два сына — Лукумон и Аррунт.[155] Своим сыновьям Демарат дал хорошее воспитание и образование, воспользовавшись всеми лучшими достижениями греков и этрусков. Аррунт жил недолго. Он умер, когда его отец был еще жив, оставив свою жену беременной. Вскоре скончался и Демарат. Он ничего не знал о беременности невестки и поэтому все свое огромное состояние оставил Лукумону. Вдова Аррунта в положенное время разрешилась от бремени, произведя на свет сына. Этому младенцу ничего не досталось из дедовского имущества, и поэтому его назвали Эгерием, т. е. «нуждающимся». Лукумон же, как и его отец, оказался одним из самых богатых тарквинийцев. Он женился на знатной этрусской женщине по имени Танаквиль. Танаквиль была очень честолюбива. Но положение в Этрурии было таково, что даже самые богатые люди, если они не принадлежали к «господам» (а «господами» ни в коем случае не были дети от смешанных браков, каковым был Лукумон), не могли занять никакой высокой должности. Это очень огорчало Танаквиль. Да и сам Лукумон считал несправедливым такое положение. Понимая, что в Тарквиниях, как и в любом другом этрусском городе, ее муж не сможет занять достойного положения, Танаквиль стала уговаривать его переселиться в Рим. Город, считала она, был еще сравнительно молод и привлекал к себе многих энергичных людей, которые вполне могли получить там высокое место. И Лукумон вскоре склонился на уговоры жены.

Нагрузив на повозки все, что можно было увезти, взяв с собой и значительное количество денег, Лукумон и Танаквиль отправились в путь. Они уже добрались до Яникула, когда в небе появился орел. Покружив над путешественниками, он неожиданно спустился и сорвал с головы Лукумона шапку. С шапкой в клюве орел взмыл вверх, но вскоре снова спустился и положил похищенную шапку на голову Лукумона, издавая при этом громкий клекот. Танаквиль, как и все этруски, была весьма сведуща в гаданиях и распознавании различных предзнаменований. Она поняла, что сам верховный бог предвещает переселенцу великую судьбу, и с радостью поведала об этом мужу. Лукумон пришел в восторг от счастливого предзнаменования. Окрыленные предчувствием великих свершений и исполнения самых сокровенных надежд, Лукумон и Танаквйль въехали в Рим.

В великом городе в это время царствовал Анк Марций. Он приветливо встретил богатого переселенца и дал ему римское гражданство. Как гражданин Рима Лукумон принял римское имя — Люций Тарквиний, образовав первое, личное, от своего прежнего имени Лукумон, а второе, родовое, — от названия города, в котором он родился и из которого теперь переселился в Рим. Позже его как родоначальника рода Тарквиниев прозвали Древним (Приском).[156]

Вскоре Тарквиний стал довольно известен в Риме. Благодаря своему богатству, он привлек к себе сердца многих людей. Тарквиний был готов помогать всем, кто в этом нуждался, и его добродушие располагало к нему сограждан. Многих он поддерживал и в случае необходимости защищал. Слава о его образованности вскоре достигла царя. Анк призвал к себе Тарквиния и уверился в его знаниях и доброжелательности. Вскоре царь даже стал советоваться с ним по разным вопросам и убедился, что советы Тарквиния всегда были верными, и следование им приводило к успеху. В Риме начали говорить, что Тарквиний на деле является соправителем Анка. Оценив широкие знания Тарквиния и его добродетель, Анк поручил ему воспитание своих сыновей. Так Люций Тарквиний стал вторым человеком в Риме после царя.

Когда Анк Марций умер, Тарквиний и Танаквиль решили, что их час настал. К этому времени сыновья Анка Марция уже выросли и вполне могли претендовать на трон. К тому же они были не только сыновьями Анка, но и правнуками весьма почитаемого в Риме Нумы Помпилия. Понимая это, Тарквиний стал изо всех сил торопить назначение народного собрания для выборов нового царя, чтобы не дать сыновьям Анка развернуть агитацию в свою пользу. Народу же Тарквиний говорил, что, хотя он и недавно поселился в Риме, но все же далеко не первый, кто может из чужака стать царем, ибо такими уже были Таций и Нума, а Таций вообще сначала являлся врагом Рима. Затем Таркивний добавлял, что он в Риме живет даже дольше, чем в Тарквиниях, и добросовестно выполняет все обязанности гражданина, что под руководством покойного Анка он изучил все римские законы и всегда им повиновался, в том числе выказывая величайшее почтение к царю и народу. Никто не мог этого оспорить. И все же незадолго до собрания Тарквиний воспользовался своим положением воспитателя сыновей Анка и на всякий случай отправил их на охоту, чтобы они не появились на собрании и ни у кого не возникло соблазна выдвинуть кандидатуру одного из братьев. Эта тактика дала прекрасные плоды: собравшийся народ единогласно избрал Тарквиния царем, и сенат с таким же единодушием утвердил этот выбор.

Царствование Тарквиния Древнего

Тарквиний был мудрым человеком. От отца он много узнал о греческих городах, а с самого раннего детства перед его глазами был пример этрусских Тарквиний. Рим же в это время представлял собой большой поселок, не шедший ни в какое сравнение с городами Греции и Этрурии. Тарквиний стал много внимания уделять градостроительству. По его приказу был построен первый римский водопровод, и горожане теперь могли пользоваться свежей водой с окрестных гор. Затем был прорыт большой канал, перекрытый специальным полукруглым сводом высотой более четырех метров и шириной свыше трех метров, сверху засыпанный землей, причем по мере приближения к Тибру его ширина увеличивалась. В этот канал выходили специальные протоки, через которые в него спускались различные нечистоты и жидкие отходы. Назвали это сооружение «Великой (или Главной) клоакой». Рабов в Риме тогда было слишком мало для такого грандиозного строительства, и клоака создавалась руками самих римлян. Многие римляне сочли позором для себя строить подобное сооружение. Тогда Тарквиний запретил хоронить мертвецов, а их тела приказал прибивать к крестам на виду не только у людей, но и животных, и птицы стали прилетать к крестам и клевать мертвецов. Римляне устыдились такого позора, потому как поняли, что есть нечто гораздо более позорное, чем участие в сооружении подземной клоаки, и были готовы повиноваться царю. После этого Тарквиний начал строительство подземного канала такой ширины, чтобы по нему можно было провезти воз сена. Когда строительство было закончено, Рим освободился от нечистот и грязи, что очень оздоровило жизнь в нем. Этому способствовали и другие мероприятия Тарквиния. Так, он осушил низины вокруг форума и холмов. Город постепенно начал благоустраиваться.[157]

Задумал Тарквиний и окружить город каменной стеной. Начавшаяся вскоре война прервала возведение стены, но после ее победоносного окончания царь вернулся к своему замыслу, правда, закончить сооружение он так и не успел. Войны, а Тарквиний вел их довольно много, приносили богатую добычу, которую царь тратил на городское строительство. Вокруг форума были построены портик и лавки. Кроме того, царь раздавал частным лицам участки земли около форума при условии, что хозяева будут их застраивать. Во время войны с сабинами, начавшейся внезапно (враги оказались вблизи Рима прежде, чем римляне успели собрать войско), Тарквиний пообещал Юпитеру, что построит ему храм в случае победы. Когда война закончилась победоносно, он приступил к выполнению своего обещания. На Капитолии был заложен храм Юпитера, который начали строить по этрусскому образцу. Для создания статуи Юпитера Тарквиний пригласил из этрусского города Вей известного скульптора Вулку.[158]

Во время одной из войн римлянам сдались жители городка Коллация. Они заверили, что весь коллатинский народ, его поля, вода, храмы и вся утварь богов и людей передается под власть римского народа и его царя. Во вновь приобретенном городе Тарквиний оставил отряд во главе со своим племянником Эгерием. Эгерий вместе с дядей переселился в Рим и тоже стал римским гражданином, приняв родовое имя Тарквиниев. После того как Эгерий с отрядом встал гарнизоном в Коллации, его и его потомков, чтобы отличить от сыновей и следующих прямых потомков царя, стали называть Тарквиниями Коллатинами. Там, в Коллации, Тарквинии Коллатины имели и свой дом, и свой участок земли.

В честь победы над соседними латинами Тарквиний устроил великолепные игры, в которых участвовали конные упряжки и кулачные бойцы. У римлян ни тех, ни других еще не было, и они были вызваны из Этрурии. Римлянам это так понравилось, что они захотели проводить подобные игры как можно чаще и иметь собственных их участников. Тогда в Риме и возникли так называемые Великие игры, позже ставшие ежегодными. Место для игр выбрали в низине между Палатином и Авентином. На высокие подпорки были наложены подмостки, на них сидели зрители. Тарквиний выделил специальные места для сенаторов и всадников, чтобы народ не помешал им любоваться зрелищем. Позже, убедившись, что игры римлянам полюбились, и решив устраивать их почаще, Тарквиний начал в этом месте возводить уже постоянное сооружение — Большой цирк, специально предназначенный для устройства различных зрелищ.

После очередной победы Тарквиний решил провести торжественное шествие. Он сам, одетый в пурпурную одежду, ехал на золотой колеснице во главе победоносного войска. Перед ним вели пленников и везли богатую добычу. Римляне назвали такое шествие триумфом, и первым триумфатором был Тарквиний.

Поняв во время войн, что в бою многое решает конница, Тарквиний увеличил число всадников. До этого в Риме было шесть всаднических центурий, т. е. сотен, три из которых учредил Ромул и три — Тулл Гостиллий. Тарквиний удвоил их количество и хотел дать им названия, связанные с его именем, чтобы в Риме навсегда осталась память о его царствовании. Но мудрый авгур Атт Навий решительно выступил против этого.

Атт Навий был давно известен в Риме, он славился своей мудростью и знанием самых сокровенных божественных тайн. Происходил Атт из очень бедной семьи и в детстве пас свиней. Однажды одна из свиней потерялась, и маленький пастух никак не мог ее найти. Тогда Атт воззвал к богу и пообещал за оказание помощи отдать ему самую крупную гроздь винограда, какая только найдется в их маленьком винограднике. И бог помог найти свинью. Вернувшись, Атт не мог найти соответствующую гроздь. Тогда он разделил виноградник на четыре частики стал гадать по птицам. Сначала он обратился к одной части виноградника, но птицы отвергли ее, потом к другой, но результат был тем же самым, то же произошло и с третьей частью. Только когда он обратился к четвертой, птицы подали благоприятный знак. Туда прошел Атт и в самой глубине нашел виноградную гроздь необычайной величины. Все были поражены таким чудом и стали обращаться к Атту за советами. Когда он вырос, то стал самым знаменитым и мудрым авгуром. В частности, своим специальным авгурским жезлом он разметил районы самого города Рима. Благодаря искусству его гаданий царь Тулл Гостилий одержал ряд значительных побед. Вот этот-то Атт Навий, будучи уже стариком, и выступил против нововведения Тарквиния.

Атт заявил, что такое нововведение, как создание двойного количества всаднических центурий с новыми именами, должно быть проведено только после гадания по птицам. Если боги разрешат это сделать, то надо сделать, а если нет, то следует отказаться от этого намерения. Тарквиний был возмущен таким предложением и словам Атта не поверил. Он, как говорят, даже попросил Атта погадать, исполнится ли то, что он в данный момент задумал. Атт провел гадание по птицам, следуя всем установленным правилам, и сообщил, что задуманное царем непременно сбудется. Тогда Тарквиний со смехом заявил, что задумал он, чтобы Атт разрезал бритвой каменный оселок. Атт, которому, очевидно, помогли боги, тотчас взял бритву и нанес ею удар по оселку, — оселок сразу же распался на две части. Тарквиний был поражен и убедился в истинности учения авгуров. Затем Атт провел гадание по поводу нововведения Тарквиния. Результаты были отрицательными, боги не дали «добро» на задуманное царем. Тогда, чтобы не обидеть великих богов,

Тарквиний не стал создавать новые центурии и давать им имена, связанные с ним и его родом. Он просто вдвое увеличил число всадников в каждой центурии. А самого Атта Тарквиний начал так уважать, что повелел поставить ему на форуме статую, напоминающую о чуде, совершенном богами через посредство этого авгура.

Занимался Тарквиний и сенатом. Число сенаторов — сто — было установлено еще Ромулом. Постепенно эта цифра увеличивалась. К моменту прихода к власти Тарквиния сенаторов было сто пятьдесят — двести. По одним сведениям, Тарквиний удвоил число сенаторов, как и число всадников в центуриях, по другим — ввел в сенат еще сто наиболее почтенных граждан. Как бы то ни было, с этих пор сенат состоял из трехсот отцов-сенаторов, и эта цифра оставалась неизменной в течение нескольких столетий.

Тарквиний царствовал в Риме 38 лет. За это время сам Рим превратился в настоящий город, а Римское государство стало одним из сильнейших. Даже некоторые этрусские города были вынуждены признать римскую власть. Своим преемником царь видел Сервия Туллия, рожденного и воспитанного в его доме.

Рождение Сервия Туллия

О рождении шестого римского царя Сервия Туллия в Риме ходили разные рассказы. Его матерью была Окрисия из латинского города Корникула. По одной из версий супругом Окрисии считался знатный житель этого города Тулл, или Сервий Туллий. Когда войска Тарквиния Древнего захватили, а затем и уничтожили Корникул, они убили многих его жителей, в том числе и Тулла. Уцелевших жителей римляне превратили в рабов. Рабыней стала и Окрисия. Все знали о ее прежнем высоком положении и поэтому отдали Окрисию в рабыни к царице Танаквиль. Танаквиль тоже знала о прежней доле новой рабыни и фактически освободила ее от рабства, сделав, скорее, своей подругой и наперсницей. Окрисия была беременна, когда ее мужа постигла злая судьба. И будучи уже рабыней при дворе Тарквиния, Окрисия родила мальчика, которого назвали Сервием Туллием.[159]

Существовал и иной рассказ. Окрисия все же была настоящей рабыней. Она происходила действительно из Корникула и славилась своей красотой. Однажды Танаквиль совершала обряд в честь бога Вулкана. Она приказала Окрисии, как это было положено по обряду, лить вино на священный очаг бога. Вулкан пленился красотой Окрисии. Прямо у затухавшего очага он сочетался с ней любовью. Плодом этой любви и явился Сервий Туллий.

Говорили также и о том, что отцом Сервия был не только не бог, но даже и не знатный гражданин Корникула, а простой слуга в доме Тарквиния. Окрисия тайком сошлась с ним и родила сына.

Сначала Сервий рос и воспитывался при царском дворе, как и другие дети пленниц. Вместе с другими слугами он прислуживал господам, в том числе и за столом. Тарквиний обратил внимание на юного раба, который выделялся умом и смекалкой, что проявлялись и в беседе, и в работе. Царь стал привечать Сервия. А однажды ночью голова спящего Сервия запылала, и этим пламенем озарились царские чертоги, покрытые ночным мраком. Те, кто увидел это, закричали от ужаса, кто-то из собравшихся уже схватил кувшин с водой, чтобы залить огонь. В это время на крик прибежала Танаквиль. Увидев происходящее, она сразу же поняла, что случилось чудо. Царица строго запретила лить воду и вообще тревожить спящего. Когда же Сервий проснулся, то пламя сразу исчезло. Танаквиль объяснила мужу, что означает это чудо: Сервий станет светочем и оплотом царского дома и совершит великие дела на благо государства. Она предложила царю воспитывать мальчика настолько заботливо, насколько это возможно. Тарквиний последовал совету жены. И Сервий Туллий стал воспитываться в царской семье. А Танаквиль прониклась к нему почти материнской любовью и смотрела на него как на преемника своего мужа.

Этруски рассказывали, что Сервий Туллий был в действительности этрусским разбойником по имени Мастарна. Он был другом и верным сподвижником другого разбойника — Целия Вибенна. Однажды Целий Вибенна попал в Риме в плен. Тогда Мастарна и брат Целия Авл Вибенна пришли в город выручать его, что им и удалось. При этом был убит некий Гней Тарквиний, римлянин, возможно, кто-то из родственников или домочадцев царя. Затем и Целий Вибенна, и Мастарна остались в Риме. Целий поселился на холме, который был назван его именем, а Мастарна проник в дом Тарквиния и был там принят. Он изменил свое имя и стал называться Сервием Туллием.[160]

Тарквиний и Танаквиль воспитали Сервия Туллия как собственного сына. Царь выдал за него замуж свою дочь, и она родила от Сервия двух дочерей. Это еще больше укрепило связи между стареющим царем и возмужавшим Сервием.

Убийство Тарквиния и воцарение Сервия Туллия

Тарквиний со славой царствовал в Риме и умножал его могущество. Но были у него и враги в самом городе. Особенно их возмущало растущее влияние Сервия Туллия. Что бы ни говорили о его происхождении от Вулкана, многие были уверены, что Сервий — лишь выскочка-раб, и никак не хотели, чтобы власть в Риме досталась ему. Эти настроения подогревали сыновья Анка Марция. Они были глубоко оскорблены коварством своего воспитателя, считая, что их несправедливо лишили царской власти, которой они были достойны по своему рождению. Братья решили действовать и везде начали говорить, что позором будет для Рима, если при здоровом мужском потомстве прежнего царя власть над великим городом перейдет в руки раба.

Сыновья Анка составили заговор. Сначала они хотели убить Сервия Туллия, но затем рассудили, что и в этом случае они все равно не будут гарантированы от появления нового зятя у престарелого царя. Может быть, он будет для них даже хуже Сервия. Поэтому братья решили убить самого царя. По их поручению то ли подкупленные ими пастухи, то ли слуги, переодетые пастухами, пришли в царский дом и в вестибюле начали демонстративно ссориться. Каждый обвинял другого и призывал царя решить спор. Услышав крики, Тарквиний вышел к ним. Тогда пастухи (или слуги) перестали спорить и попросили царя внимательно их выслушать. Тарквиний согласился. Один из пришедших начал долгий и витиеватый рассказ, из которого трудно было что-либо понять. Пока Тарквиний внимательно слушал, пытаясь разобраться в деле, и все присутствующие тоже были поглощены рассказом, второй «пастух» внезапно вытащил топор и ударил им Тарквиния. Царь замертво упал на руки своих слуг. Убийцы бросились за дверь, но далеко уйти не смогли, их схватили. А перед домом царя уже собрался народ, привлеченный криками и суматохой.[161]

Танаквиль, узнав о трагедии, стала действовать решительно. Она понимала, что мужа уже не вернешь и надо сделать все возможное, чтобы власть осталась в их доме. Так как Танаквиль давно рассчитывала на Сервия, то решила, что царем должен стать именно он. Вдова приказала немедленно запереть двери, никого не впускать в дом и никого из него не выпускать, чтобы ни один человек в городе не узнал, что там происходит. Затем она призвала Сервия и сказала, чтобы тот взял правление в свои руки, не смущаясь низким происхождением, и отомстил за убийство Тарквиния. Народ перед домом не расходился. Тогда царица, выглянув в окно, заявила, что царь лишь ранен и вскоре излечится, а пока он не выздоровеет, надо повиноваться Сервию Туллию. Собравшиеся были совершенно удовлетворены услышанным. Тем временем Сервий, уже одетый в царские одежды, вышел на площадь и, сидя в царском кресле, начал разбирать текущие дела. На собственные средства он даже освободил нескольких несостоятельных должников, чем приобрел большую любовь народа. Так продолжалось в течение нескольких дней, и народ уже стал привыкать, что все дела решает не царь, а его зять. Сыновья же Анка Марция, услышав, что убийство не удалось и покушавшиеся схвачены, в страхе бежали и впоследствии умерли в изгнании.

Когда Танаквиль решила, что все уже привыкли к власти Сервия Туллия, она с плачем объявила о неудачном лечении и смерти ее супруга. Так как власть уже фактически находилась в руках Сервия, сенат решил, дабы пресечь возможные волнения, избрать его настоящим царем и обойтись при этом без народного волеизъявления. Так Сервий Туллий стал шестым царем Рима.

Сервий был удачлив во всех своих делах. Его полюбила богиня судьбы Фортуна. По ночам она тайно пробиралась в царский дворец. Там она снимала повязку, закрывающую ее глаза, так что из всех смертных только Сервий мог их видеть. Царь и богиня предавались страстной любви. Но Фортуна стыдилась связи со смертным. Под утро она тайком возвращалась в свой храм, а чтобы никто из жрецов или служителей ее не увидел, она пробиралась через небольшое окно. Покровительство Фортуны очень помогло Сервию Туллию.

Как и Тарквиний, Сервий много и успешно воевал. Победив этрусков и заставив некоторые этрусские города признать, как и при Тарквинии, римскую власть, он отнял у них часть земель и, разделив на небольшие участки, распределил их между новыми гражданами Рима. Но особенно прославился Сервий своими мирными делами.

К этому времени в Рим переселилось уже много народа. Раньше римляне даже поселившимся в их городе бывшим врагам давали римское гражданство, теперь же они стали очень осторожны и скупы. В результате в городе и его окрестностях скопилось множество людей, живших в нем в течение долгого времени (нескольких поколений), но не входивших в состав римского народа. Таких людей римляне называли плебеями, а тех, кто был частью римского народа, — патрициями. Патриции презирали плебеев, а те страстно мечтали стать равноправными гражданами. Эта рознь очень ослабляла Рим. Царь решил уничтожить рознь и слить всех римлян в единое целое. Это уже делал в свое время Нума, когда создавал коллегии и связывал всех римлян религиозными законами, тем самым объединив латинов и сабинов. Теперь подобное решил проделать Сервий с патрициями и плебеями. Он не был столь сведущ в божественных делах, как Нума, поэтому обратился не к религиозному праву, а к гражданскому.

Сервий, каково бы ни было его происхождение, помнил, что в детстве он принадлежал к низам общества, и поэтому склонен был поддерживать скорее плебеев, чем патрициев. Он принял ряд законов, которе объединяли и патрициев и плебеев. Сервий уничтожил три старые трибы, созданные еще Ромулом, и ввел много новых, объединивших уже не родственников, близких и дальних, а соседей. В новые трибы входили и патриции и плебеи. Затем он провел ценз, т. е. особую перепись, записав всех граждан, в том числе и плебеев, и распределил всех по разрядам в зависимости не от родовитости, а от количества имущества. При этом каждый разряд должен был выставлять определенное число воинов в армию, а в мирное время голосовать на собрании таким образом, что богатые, как патриции, так и плебеи, имели больший вес, чем бедные. Этими законами Сервий заложил основы римского государственного строя.[162] И позже римляне говорили, что Нума связал граждан религией, а Сервий — законами, Нума был творцом. религиозного права (fas), а Сервий Туллий — гражданского, человеческого (ius).

Так как граждан теперь стало много больше, чем прежде, возникла необходимость расширить территорию города. Этим тоже занялся Сервий. Расширенную территорию он стал окружать мощной каменной стеной. Такую стену хотел построить еще Тарквиний, но не успел. Теперь за это дело взялся Сервий. Могучая стена охватывала довольно большое пространство, внутри нее оказались семь холмов, и город начали называть «семихолмным». Рим стал одним из самых больших городов Италии. Чтобы легче было следить за порядком в таком большом городе, Сервий разделил его на отдельные районы. Еще Тарквиний начал строительство на Капитолии храма Юпитера. Сервий же решил построить храм Дианы. Этот храм должен был стать единым святилищем и для римлян, и для всех латинов. Совместная служба богине в римском храме призвана была сплотить всех и служить признанием латинами римского главенства.

Вскоре у одного сабинского (в другом варианте, латинского) крестьянина родилась телка удивительной величины. Это было явным чудом, и прорицатели заявили, что тот город, гражданин которого принесет эту телку в жертву Диане, станет главным в стране. Как только хозяин телки узнал о прорицании, он немедленно отправился в Рим в уже построенный к тому времени храм Дианы. Когда крестьянин подошел к храму, жрец остановил его и принялся укорять за то, что тот хочет принести жертву богине, не очистившись предварительно от всех прошлых грехов. Сабинский крестьянин не очень-то хорошо разбирался в тонкостях ритуала и согласился со жрецом. Он тотчас направился к берегу Тибра и омыл там руки и лицо в знак религиозного очищения. Но пока он это проделывал, жрец заколол чудесную телку на алтаре Дианы. Так было еще раз подтверждено право Рима на верховную власть.

Тем временем подросли внуки Тарквиния Люций[163] и Аррунт. Они были очень разного нрава. Младший — кроткий и спокойный, а старший — гордый и заносчивый. У Сервия было две дочери и тоже разные по характеру: одна — жестокая, а другая — мягкая. Для укрепления своей связи с домом Тарквиния, Сервий решил выдать дочерей за Люция и Аррунта, а для того, чтобы уравновесить нравы юношей и собственных дочерей, он задумал выдать жестокую за кроткого, а мягкую за надменного. Были сыграны две свадьбы. Но замысел Сервия не осуществился. Жена Аррунта была крайне недовольна мягким характером своего мужа и презирала его. Зато Люций внушал ей не только уважение, но и любовь. Вскоре случилось так, что Аррунт и жена Люция умерли. По Риму поползли слухи, что это не естественные смерти, несчастные были убиты по наущению жены Аррунта. Она и сама давала повод так думать. Когда Аррунт и жена Люция были похоронены, его вдова вышла за Люция замуж.

Этим Туллия, так звали жену Люция Тарквиния, не удовлетворилась. У Сервия не было сыновей, так что Люций становился единственным наследником, но Туллия не хотела ждать. Она всячески подговаривала нового мужа перейти к решительным действиям. Туллия говорила, что замуж она вышла за него не для того, чтобы быть покорной рабыней, а чтобы стать полновластной царицей, что внук Тарквиния вполне достоин царства, и не в далеком будущем, а сейчас. Под влиянием жены Люций начал действовать. Он стал везде говорить, что нынешний царь — сын рабыни, власть он получил без волеизъявления народа и царствовать должен внук покойного монарха, а не какой-то бывший слуга.

Узнав об этих разговорах, Сервий решил обратиться к народу. Созвав собрание, он спросил, желает ли римский народ, чтобы он, Сервий Туллий, был его царем. И народ ответил согласием с таким единодушием, какого никогда прежде не было. Царь решил, что теперь дело решено. Но Люций Тарквиний и Туллия не успокоились. Царский внук и зять обратился теперь к сенаторам, в основном к тем, чей отец или он сам был введен в сенат Тарквинием Древним. Он напоминал им о дедовском благодеянии и говорил, что теперь они должны таким же благодеянием ответить его внуку. Одновременно Люций обращался к неопытным юношам и, раздавая им подарки, привлекал на свою сторону. Из этих немногих, но дерзких юношей он составил вооруженный отряд, чтобы иметь опору для переворота.

И вот однажды Тарквиний со своим отрядом ворвался на форум. Все пришли в ужас, а Тарквиний, усевшись на царский трон, сидя на котором царь обычно вершил суд, приказал, чтобы сенаторы пришли на заседание в Гостилиеву курию. Сенаторы не решились ему перечить. К тому же многие из них в душе негодовали на Сервия за то, что тот включил в число граждан плебеев, дал им права и землю. А некоторые сенаторы были даже в курсе заговора. Когда сенаторы собрались, Тарквиний обратился к ним с гневной речью, всячески пороча Сервия. В частности, он обвинил царя в том, что тот, произвел ценз, дабы всем стали известны богатства отдельных людей, и тем самым вызвать зависть бедняков, и что общественные обязанности теперь были взвалены в основном на богачей. Сенат поддержал Тарквиния.[164]

Слух о перевороте достиг царского дворца. Сервий тотчас направился на форум и в курию. Он увидел, что Тарквиний сидит на троне, а сенат почтительно слушает его. Царь возмущенно закричал, как тот посмел сесть на трон и созвать сенат, когда он, Сервий, еще жив и является римским царем. Тарквиний нагло ответил, что трон он занимает по праву, ибо царем был его родной дед, а Сервий, будучи рабом, и так слишком долго глумился над своими господами. Все те, кто были свидетелями этого события, сразу же разделились на сторонников и противников Сервия. Поднялся невыразимый шум, и уже возникли стычки между сторонниками того и другого. Тогда Тарквиний поднялся с трона и схватил Сервия в охапку. Он был молод и силен, а его тесть уступал ему и в возрасте, ибо царствовал уже сорок четыре года, и в силе. Пожилой царь не мог сопротивляться наглому юнцу, и тот сбросил его с лестницы. Падая, Сервий поранился и истекал кровью. Увидев это, вся его свита разбежалась. С трудом поднявшись на ноги, царь пошел к дому. Боясь, что Сервий соберет своих приверженцев, Тарквиний послал вдогонку свой вооруженный отряд. Юноши настигли Сервия и убили его.

Когда Туллия узнала о перевороте, она на колеснице подъехала к форуму и приветствовала мужа как нового римского царя. Тарквинию стало неудобно, что первое признание пришло к нему от женщины, к тому же он испугался за ее безопасность в собравшейся возбужденной толпе. Он приказал жене немедленно возвращаться домой. Когда колесница с Туллией завернула на одну из улиц, ее возница увидел труп Сервия, загораживающий проезд. Он остановил колесницу, не зная, что делать. Возмущенная остановкой Туллия приказала продолжать путь. Тогда возница указал на тело ее отца, лежащее на дороге. Но разъяренная Туллия повелела немедленно двигаться вперед. Колесница проехала по бездыханному Сервию. Из тела брызнула кровь, запятнавшая не только колесницу, но и саму женщину. Так в крови собственного отца Туллия явилась в свой дом уже полноправной царицей.

Тарквиний Гордый

Захватив путем преступления престол, Тарквиний даже и не подумал собирать ни народ для своего законного избрания, ни сенат для утверждения избрания. Он стал первым, кто начал правление без волеизъявления народа или сената. По существу Тарквиний захватил царскую власть. И хотя он именовался царем, но на деле был тираном.

Свое правление Тарквиний ознаменовал запретом похоронить Сервия, прибавив к преступлению святотатство.[165] Страшась участи своего тестя, Тарквиний окружил себя телохранителями и стал недоступен для народа, а от сената он был огражден вооруженным отрядом. Царя тотчас же прозвали Гордым.[166]

Тарквиний Гордый был достаточно умным и энергичным правителем. Он проявил себя умелым полководцем, успешно воюя с соседями. А когда он не смог силой взять город Габии, то прибег к хитрости. Его сын Секст добровольно согласился на то, чтобы его страшно избили, затем пришел в Габии и объявил, что был избит собственным отцом и больше не может переносить отцовскую жестокость и просит у жителей Габий приюта. Те поверили ему, так как слухи о жестокостях Тарквиния уже широко распространились. Принятый в число граждан Габий, Секст Тарквиний скоро сумел занять там видное положение. Он стал подстрекать габийцев возобновить войну с римлянами и сам организовал отряд из юношей, который часто нападал на римлян и каждый раз при этом одерживал победу. Габийцы несказанно радовались появлению у них такого предводителя, полагая, что его послали сами боги. Заняв в Габиях главенствующее положение, Секст послал к отцу верного слугу с вопросом, что ему делать дальше. Царь молча повел посланника-слугу в свой садик и принялся сшибать палкой головки самых высоких маков. Воротившись в Габии, слуга обо всем рассказал Сексту, и тот прекрасно понял, что имел в виду отец. Он начал всеми правдами и неправдами интриговать против наиболее выдающихся граждан Габий, особенно против старейшин города. Опираясь на преданных ему юношей, Секст одних казнил, других убил тайно, третьих изгнал, четвертых принудил к бегству.[167] Оставшееся после них имущество он распределял между своими сподвижниками и сторонниками. В результате Секст скоро стал фактическим правителем города. А потом без всякого сопротивления со стороны жителей города передал Габии под власть отца.

Богатая добыча, полученная во время военных походов, позволила Тарквинию заняться строительными работами. В первую очередь он решил достроить храм Юпитера на Капитолии, начатый еще его отцом. Сервий не стал достраивать его, предпочтя построить храм Дианы, но Тарквиний хотел, чтобы в Риме говорили, что начатое дедом завершено внуком. При этом Капитолий очистили от всех других святилищ, дабы он был посвящен одному Юпитеру. Впрочем, храм был тройным, поскольку в нем почитали не только Юпитера, но и его жену Юнону и дочь Минерву. Только бог рубежей Термин остался на Капитолии: он сам не дал снять свой жертвенник, и все решили, что это знак незыблемости будущего величия Рима. Был и еще один знак. При строительстве храма рабочие нашли человеческую голову с неповрежденным лицом.[168] Увидевшие ее не могли понять, что это означает. На место вызвали прорицателей. Некоторых царь пригласил из Этрурии. И все единогласно заявили, что знак предвещает Капитолию стать оплотом державы и главой мира.

Однажды к Тарквинию пришла незнакомая старая женщина, показала ему девять книг и, заявив, что в них содержатся предсказания богов, предложила царю купить их за довольно большую цену. Тарквиний решил, что женщина в силу своего возраста уже выжила из ума, и в ответ на такое предложение только рассмеялся. Тогда старуха бросила в огонь три из девяти книг и спокойно спросила, не купит ли царь оставшиеся шесть книг по цене всех девяти. Тарквиний рассмеялся еще громче, и в огонь полетели еще три книги, а за оставшиеся три женщина запросила прежнюю цену. Это заставило Тарквиния задуматься. Он понял, что перед ним не простая старуха и содержание книг очень важно для государства. Тогда Тарквиний согласился купить оставшиеся три книги по цене девяти. Это были «Сивиллины книги». Царь поместил их в особое священное место и установил должность специальных жрецов, задачей которых были консультации с этими книгами в особо важных случаях, что всегда помогало Риму. Старуха же, получив деньги, мгновенно исчезла, и никто ее больше никогда не видел. Говорили, что это была пророчица из города Кум — Кумекая Сивилла.

В своем государстве Тарквиний Гордый вел себя все более разнузданно. Он понимал, что любви народа добиться трудно, и счел за благо внушить ему страх. С этой целью царь сам стал разбирать все уголовные дела, так что под предлогом вынесения приговора он уничтожал неугодных ему людей. Особенно страдали те, кто обладал богатством, — ведь после казни такого человека можно было конфисковать его имущество в свою пользу. Тарквиний совсем перестал созывать сенат и правил, не считаясь ни с какими законами. Более того, он начал преследовать самих сенаторов. Когда многие сенаторы под разными предлогами были казнены или изгнаны, он приказал новых людей в сенат не записывать, дабы само сенаторское сословие впало в полное ничтожество как по численности, так и по значению.[169]

Следуя своим предшественникам, Тарквиний усилил римское влияние среди других латинских городов. Но и по отношению к ним он вел себя так же, как и по отношению к римлянам. Когда влиятельный гражданин города Ариции Турн Гедроний стал возмущаться произволом Тарквиния, царь подкупил одного из его рабов, чтобы тот тайно пронес в дом Турна груду мечей, а затем обвинил Турна в попытке захватить власть. Поскольку в доме Турна действительно нашли спрятанные мечи, все этому поверили, и бедный Турн был приговорен к жестокой смертной казни.

Тарквиний Гордый царствовал уже несколько лет. И вот однажды из деревянной колонны его дома неожиданно выползла змея. Так как змея считалась вестницей смерти, царь забеспокоился. Поскольку никто из окружающих не мог удовлетворительно истолковать этот знак, Тарквиний решил обратиться к оракулу Аполлона в Дельфах, слух о котором уже успел дойти до Рима. Не рискуя никому из посторонних доверять это дело. Тарквиний послал в Грецию своих сыновей Тита и Аррунта, а в провожающие им дал своего племянника (сына сестры) Люция Юния Брута. Брат Люция, известный своим богатством и умом, был убит по приказу царя, г. е. собственного дяди. Убивая богатых людей, царь стремился пополнить свою казну, а умных он страшно боялся, опасаясь как бы те не лишили его власти. Тогда Люций решил притвориться туповатым и тем самым показать дяде, что он не только не стремится к царской власти, но и по глупости своей не может на эту власть претендовать. Поэтому-то он и был прозван Брутом, т. е. тупоумным. Отправляясь со своими двоюродными братьями в Дельфы, Брут взял с собой палку из бузины, которую он выдолбил изнутри и заполнил золотом, чтобы тайком передать его в дар Аполлону. Другие говорят, что это был роговой жезл, внутри которого находился другой жезл, золотой, как намек на скрываемый им ум.[170]

Когда посланцы Тарквиния Гордого прибыли в Дельфы, они, как это было положено, направились к жрице Аполлона Пифии, чтобы та по воле бога дала ответ на заданный вопрос. Пифия дала им ответ. Но братья на этом не успокоились. Уже по собственной инициативе они спросили, кто унаследует высшую власть в Риме после их отца. И Аполлон устами Пифии ответил, что это будет тот, кто первым поцелует мать. Каждый из сыновей Тарквиния рвался первым по возвращении поцеловать свою мать. Чтобы спор не перешел в кровавую схватку, Тит и Аррунт решили бросить жребий. Брут же подумал, что едва ли бог имеет в виду просто мать царевичей. Он рассудил, что речь идет о всеобщей матери — земле. Тогда Брут притворился, что он поскользнулся и упал, а упав, поцеловал землю.

Вернувшись в Рим, посланцы сообщили Тарквинию ответ оракула, но умолчали об ответе на свой вопрос. Ничего, конечно, не сказал об этом и Брут. В то время Тарквиний Гордый тщательно готовился к новой войне. На этот раз он решил напасть на город Ардею. Жители Ардеи ничем перед ним не провинились, но они были богаты, а Тарквиний нуждался в новых средствах.[171] Он хотел пополнить и свою казну, к тому времени довольно истощенную, и, раздав часть захваченных богатств римским гражданам, смягчить их растущее недовольство. Война, однако, затянулась. Взять Ардею штурмом не удалось, и римское войско приступило к осаде. В войске, которое возглавлял сам царь, находились сыновья Тарквиния, в том числе его старший сын Секст, и их троюродный брат Люций Тарквиний Коллатин, внук Эгерия, племянника Тарквиния Древнего. С этими людьми и связаны события, которые изменили всю последующую историю.

Незадолго до этих событий царю Тарквинию Гордому приснился сон, что некий пастух пригнал к его дому отару овец и он, царь, выбрал двух необыкновенно красивых баранов, чтобы принести их в жертву богам. Когда же Тарквиний стал приносить одного в жертву, на него неожиданно набросился другой и стал бодать царя. Тарквиний упал под его ударами и вдруг увидел, как солнце, спокойно двигавшееся налево, неожиданно повернуло в другую сторону и двинулось направо. Обеспокоенный царь призвал гадателей, и те разъяснили ему смысл сна.[172] По их словам, царь должен опасаться того, кого все считают тупым, как баран, ибо он может в действительности оказаться мудрецом и свергнет царскую власть. Что же касается изменения солнцем своего пути, то это, по мнению гадателей, предвещает близкую перемену судьбы римского народа, а то, что солнце повернуло направо, говорит, что римскому государству предсказано величие. И действительно, ближайшее будущее показало полную правоту гадателей.

Изгнание царя

Эта история началась во время осады Ардеи. Осада была долгой, и воины скучали. Знатные юноши, в том числе царские сыновья и Тарквиний Коллатин, время от времени собирались в чьей-нибудь палатке, чтобы развеять скуку вином и разговорами. И вот во время одной такой пирушки собравшиеся заспорили, чья жена лучше. Долго мог продолжаться этот спор, если бы Коллатин не предложил проверить поведение своих жен. Сказано — сделано. Юноши сели на коней и помчались в Рим. Когда всадники приблизились к дому Секста Тарквиния, они не обнаружили обычной стражи у дверей и беспрепятственно проникли в дом. Войдя, они увидели, как царская невестка, украшенная венком, сидит за столом, перед ней стоят чаша и кувшин с вином, да и сама она уже во хмелю. Столь же хмельными оказались и ее гости. То же самое происходило и в домах других царских сыновей. Тогда Коллатин предложил поехать в Коллаций и посмотреть, как ведет себя его жена Лукреция.

Коллаций находился всего в десяти километрах от Рима, так что всадники быстро доскакали до него. Войдя в дом Коллатина, они увидели Лукрецию, сидящую за прялкой в окружении рабынь, помогающих ей в работе. На постели, стоящей рядом, лежала в коробках шерсть. Не видя вошедших, Лукреция обращалась к рабыням, поощряя их работать усердней, дабы как можно скорее отослать господину, воюющему под Ардеей новый плащ. Говоря это, Лукреция сразу же представила себе сражение, в котором ее отважный муж бьется в первых рядах. А представив эту картину, Лукреция заплакала и в горе опустила голову, спрятав ее в складках одежды. Вошедшие невольно залюбовались женой Коллатина, прекрасной и лицом, и станом, и душой.[173] А сам Коллатин сказал, чтобы она перестала волноваться, ибо он уже здесь, перед ней. Радостно вскрикнула Лукреция и бросилась в объятия мужа.

Ночь пролетела быстро, и утром воины поспешили в лагерь. Но увиденная в доме Коллатина картина запечатлелась в сердце Секста Тарквиния. Вид прекрасной Лукреции, ее нежный голос, восхищение ее чистой душой и высоким нравом зажгли горячую любовь в старшем сыне царя.

Время не могло побороть возникшую страсть, и тогда Секст решился на дерзкий поступок.

Однажды к вечеру Секст тайком покинул воинский лагерь, прискакал в Коллаций и вошел в дом Коллатина. Поскольку Секст был родственником хозяина дома, его приняли очень гостеприимно. Был устроен хороший ужин. Когда после ужина все разошлись по своим местам, Секст с обнаженным мечом вошел в комнату Лукреции. Стиснув ее грудь руками, он потребовал от Лукреции, чтобы она утолила его любовную страсть. Мысли бедной женщины совершенно смешались. Она не знала, то ей делать. Лукреция не могла ни бороться, ни кричать, ни бежать. И все же она решительно отказала Сексту. Тогда он заявил, что убьет не только ее, но и раба, тело раба положит рядом с ее телом на ложе и всем заявит, что застал жену Коллатина с рабом и в гневе убил обоих, так что она, Лукреция, будет не только убита, но и обесчещена. Не перенеся мысли о возможном позоре, Лукреция сдалась.

Утром, объятая горем, Лукреция послала вестников к отцу, Спурию Лукрецию и мужу в военный лагерь. Быстро примчавшись в дом, Лукреций и Коллатин увидели Лукрецию, сидящую с распущенными волосами на постели, закрывающую от стыда лицо одеждой и беспрестанно льющую слезы. Долго не могла Лукреция открыть пришедшим причину их вызова. Наконец, собравшись с силами, она заговорила. Спурий Лукреций и Коллатин были поражены услышанным. Они пытались утешить ее, но напрасно. Не перенеся горя, Лукреция неожиданно выхватила спрятанный заранее кинжал и вонзила его себе в грудь. Обливаясь кровью, она упала к ногам безутешного отца. Все потрясенно застыли. Затем раздались горестные вопли. На поднятый крик сбежались горожане. В это время в Коллации находился и Брут. Узнав о случившемся, он пришел в дом Коллатина. Отбросив прежнее притворство, Брут выхватил из тела погибшей Лукреции окровавленный кинжал и, потрясая им, вскричал, что он клянется этой святой кровью отомстить Тарквинию и всем его сыновьям, всех их надо изгнать из Рима.

Вскоре все направились из Коллация в Рим. Там Лукреции были устроены торжественные похороны. На похоронах, которые состоялись 24 февраля 510 г. до н. э., Брут произнес речь. Он напомнил римлянам обо всех преступлениях царя и его сыновей, о гнусной похоти Секста, приведшей к гибели чистейшей женщины, о скорби отца и мужа. Брут говорил и тягостных работах, которые царь взвалил на граждан, сделав римлян из победителей и воинов чернорабочими и каменотесами. Вспомнил Брут и об убийстве мудрого Сервия Туллия, и преступлении жестокой Туллии, переехавшей тело собственного отца. В конце своей гневной речи Брут предложил изгнать из Рима царя с женой и детьми. Во время его выступления рана Лукреции вновь открылась, и из нее полилась кровь. Погибшая женщина своей кровью как бы подтверждала слова Брута. Собравшиеся единогласно приняли предложение Брута. Туллия, узнав об этом и понимая, что сопротивляться бесполезно, бежала из дворца. Она пыталась где-нибудь спрятаться или хотя бы найти у кого-то сочувствие, но напрасно. Все проклинали и прогоняли ее.

Когда весть о событиях в Риме достигла военного лагеря у стен Ардеи, Тарквиний, взяв с собой ту часть войска, которую он считал наиболее преданной, направился к Риму. Брут, узнав о выступлении, решил привлечь на свою сторону остальную часть римской армии. Так сложилось, что еще до похода к Ардее Тарквиний Гордый назначил префектом, т. е. градоначальником, заменяющим царя во время его отсутствия, Спурия Лукреция. Теперь, когда Брут отправился сам с небольшой группой сторонников к Ардее, власть в городе законно перешла к отцу несчастной Лукреции.

Брут со своими спутниками благополучно прибыл в лагерь под стены Ардеи. Воины с горечью выслушали весть о гибели несчастной Лукреции и с радостью — об изгнании Тарквиниев. Они потребовали от царских сыновей немедленно покинуть лагерь. Тем пришлось повиноваться. Старший Секст решил отправиться в Габии, где он недавно был самым влиятельным человеком. Но и там он в свое время нажил много врагов, которые теперь восстановили против него народ. В результате габийцы напали на Секста и убили его. Так погиб оскорбитель Лукреции и непосредственный виновник свержения царской власти в Риме. Двое других братьев отправились к отцу.

Пока в лагере под Ардеей разворачивались эти события, к стенам Рима подошел Тарквиний со своими воинами. Граждане закрыли перед ним ворота и потребовали, чтобы он с сыновьями удалился в изгнание, как было решено гражданами Рима. Тарквиний понял, что город, укрепленный его предшественником, нечестиво свергнутым и убитым им же, со своими силами он не возьмет. Тарквинию пришлось повиноваться воле римского народа. И тогда римляне решили, что отныне Римское государство будет не частным делом — res privata — царей, а общественным делом — res publica — римского народа. И с 24 февраля 510 г. до н. э., или 244 г. от основания города, Рим был уже не царством, а республикой.[174]