Мифы, сказки и легенды индейцев

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

Состав сборника требует некоторых пояснений. В него вошли, с одной стороны, переводы текстов, в которых отражены особенности мифологических представлений отдельных этнических групп американского Северо-Запада, а с другой — тексты, варьирующие наиболее характерные для культурной области в целом сюжеты. Поэтому в разных частях книги читатель найдет сказки со сходной сюжетной основой, но с различиями в сюжетных ходах, составе персонажей, в некоторых случаях — контаминацией нескольких сюжетов (например, в № 24 и 25 или в № 76 и 77). Такие повествования типологически сводятся к сюжетам о культурных героях-преобразователях, об обретении огня, о мужьях-животных, о великанах, выкрадывающих детей, и т. п. Включение в сборник разных версий одного и того же сюжета, бытовавших у разных народностей, на наш взгляд, позволяет выстроить некоторую типологическую перспективу, проследить динамику сюжетных трансформаций и на этой основе — многообразные связи и взаимовлияния фольклорных традиций соседних культурных областей. Можно было бы принять другое решение и ограничиться отсылками на сходные сюжеты, не приводя при этом переводы соответствующих текстов. Однако такие отсылки были бы, по сути дела, «слепыми», поскольку издания фольклорных текстов в большинстве своем труднодоступны.

Характерный для мифологии американского Северо-Запада цикл о Вороне в нашем издании ни для одной из традиций не приводится полностью; отобраны лишь ключевые эпизоды, относящиеся к деяниям Ворона как демиурга и культурного героя (рождение Ворона, начало творения, начало странствий, обретение света и воды), а также максимально различающиеся истории из повествований о приключениях Ворона-трикстера. Цикл о Вороне представляет самостоятельный интерес и уже служил объектом специального изучения (из советских исследований достаточно упомянуть [3], где проводится сравнительный анализ Вороньего цикла у палеоазиатских народов, атабасков и индейцев северо-западного побережья). Как бы ни была велика роль этого персонажа в фольклоре индейцев Северо-Запада и как бы ни были увлекательны истории о его похождениях, в рамках настоящего издания мы не могли уделить места более обширным фрагментам Вороньего эпоса.

Повествовательный фольклор северо-западного (Тихоокеанского) побережья на редкость хорошо документирован. Обширностью корпуса записанных текстов мы обязаны причудливой истории этой некогда связанной с Россией части Североамериканского континента, самобытности и выразительности культуры населявших его народов, привлекавших внимание крупнейших американских и канадских исследователей начиная со второй половины прошлого века, и не в последнюю очередь — подвижничеству и душевному таланту этих ученых.

Самые ранние записи относятся еще к первой трети XIX в. и сделаны нашими соотечественниками (см. Приложение). Большая часть текстов записана в конце прошлого — первой половине нынешнего столетия, когда изучение языков и культуры индейцев Тихоокеанского побережья было связано с именами Ф. Боаса, Д. Свонтона, Л. Фрахтенберга, А. Гэтшета, Э. Сепира. Впечатляющие по объему публикации фольклорных текстов и этнографических исследований индейских этносов представляют результаты двух комплексных экспедиций на Тихоокеанское побережье Северной Америки — английской, снаряженной Британской ассоциацией по развитию науки в конце 80-х годов прошлого века, и американской экспедиции 90-х годов, известной как «экспедиция Джезапа».

Мы опишем источники выбранных для перевода текстов не в хронологическом порядке, а в том, в каком соответствующие фольклорные традиции представлены в книге. Это, в свою очередь, отражает расселение индейских народов вдоль побережья с севера на юг.

Фольклор индейцев ияк переводится по источникам [58; 59] с любезного разрешения автора, руководителя Центра по изучению аборигенных языков Аляски при университете шт. Аляска (США) М. Краусса. Первый из упомянутых источников представляет собой сборник фольклорных текстов, записанных в разное время (1933–1965) Н. Рейнолдсом, Д. П. Харрингтоном, Ф.-К. Ли, Р. Аустерлицем и М. Крауссом, отредактированных, переведенных и подробнейшим образом откомментированных М. Крауссом. Вторая книга — явление в известном смысле исключительное. Она задумана М. Крауссом как памятник последней носительнице языка ияк Анне Нельсон Харри, и в ее лице — всему народу ияк. Но автор вложил в книгу столько душевного тепла, что она стала также свидетельством сопричастности ученого судьбе изучаемого им народа. Помимо текстов, записанных автором от Анны Н. Харри и снабженных исчерпывающим комментарием, книга содержит очерк истории ияк и многочисленные фотографии.

Основным источником тлинкитских текстов служило для нас собрание Д. Свонтона [73], которое ценно множеством приводимых сюжетных вариантов, комментариями и отсылками к сходным сюжетам в фольклоре соседних с тлинкитами народностей цимшиан и хайда. Различные версии распространенного по всему побережью сюжета о муже-животном представлены в сборнике современного американского этнолога К. Макклеллан [62].

Наиболее полный свод фольклора хайда также представлен в записях Д. Свонтона [68; 71; 72]. [68] включает 72 истории, большая часть из которых приводится в записи на английском языке. Представляет интерес свод эпизодов цикла о Вороне, записанных от разных информантов. Записи осуществлены во время комплексной экспедиции Джезапа на северо-западное побережье в конце прошлого — начале нынешнего века. Приводимые в [71] тексты обнаруживают угасание фольклорной традиции, возможно, уже под влиянием миссионеров: они короче, чем помещенные в [68], и смысл большинства из них несколько затемнен.

Фольклор цимшиан записывал и изучал Ф. Боас — патриарх американской лингвистики и культурной антропологии. По инициативе Боаса в начале века было предпринято планомерное крупномасштабное описание индейских языков. Теоретическую базу описания разработал Боас, его ученики и последователи развили затем его идеи и положили в основу нового направления в лингвистике — дескриптивной лингвистики. Масштаб исследований Боаса в области фольклора и этнографии индейцев, особенно Тихоокеанского побережья, трудно сопоставить с рамками жизни и физическими возможностями одного человека. Мы не погрешим против истины, если скажем, что Франц Боас — уникальное явление в истории науки вообще.

Боас впервые попал на северо-западное побережье Америки в составе экспедиции Британской ассоциации по развитию науки, и в течение всей последующей жизни его научные интересы были тесно связаны с этим регионом. Фольклор цимшиан переводится по источникам [21; 28], в первом из которых тексты приводятся с подстрочником и беллетризованным английским переводом, а последний помимо тщательно записанных и блестяще откомментированных текстов содержит фундаментальное сравнительное исследование фольклора крупнейших индейских этнических групп Тихоокеанского побережья. В [28] тексты записаны индейцем-цимшиан Генри Тейтом, использовавшим специально разработанную Боасом транскрипцию; Боас полагал, что фольклорный текст может быть записан достоверно только носителем языка. Другим источником цимшианских текстов послужил сборник М. Барбо [12], где в ряде случаев использованы более ранние фиксации.

Наибольший вклад в изучение культуры квакиутлей также внес Ф. Боас. Ему принадлежат записи повествовательного фольклора квакиутлей [22; 24; 26; 34], этнографических текстов [29; 30] и блестящие этнографичекие и культурологические исследования этого народа [17; 25; 32; 33; 35]. Многолетним соратником Боаса был его информант, индеец из племени квакиутль Джордж Хант, который стал даже профессиональным этнографом и фольклористом. С помощью Ханта осуществлены записи текстов в [22; 23], а также записан фольклор нутка [51].

Мифология близкой квакиутлям народности белла-белла представлена в нашей книге переводами из издания [31]; записи сделаны Ф. Боасом, одна история сопровождается переводом на язык квакиутль и английским подстрочником, для других дается близкий к оригиналу английский перевод.

Источниками фольклора нутка помимо упомянутых записей Д. Ханта послужил сборник Ф. Боаса [16] (на немецком языке), а также журнальная публикация Э. Сепира [65]. Последняя интересна в жанровом отношении и привлекает тщательностью лингвистического и этнологического комментария.

Фольклор квилеутов записывался в разное время, существующие записи изданы М. Андрейдом в 1931 г., частично с подстрочным, частично с параллельным беллетризованным английским переводом [11]. Наряду с мифологическими текстами и сказками это издание содержит этнографические тексты.

Селишская народность белла-кула представлена в нашем сборнике переводами текстов из собрания Ф. Боаса [18]. Записи Л. Фарранда [43] и более поздние — Т. Адамсон [10] отражают фольклорные традиции селиш группы тсамо-са (вапучи, верхний чихелис, хамтулип, квинолт). В [10] приводятся многочисленные региональные варианты сюжетов, большинство текстов сильно европеизировано. Источником фольклора береговых селиш послужили английские переводы оригинальных текстов, записывавшихся с начала века разными собирателями, которые издала Ви Гилберт [47]. Индеанка из племени лешутсид, В. Гилберт продолжает традицию записи индейского фольклора самими индейцами, заложенную Ф. Боасом и не прерывавшуюся в течение XX в. Современные собиратели-индейцы, однако, находятся в несколько ином положении, чем их предшественники даже сорок лет назад. Прежде всего, это, как правило, профессионально подготовленные, образованные люди. Стоящая же перед ними задача неизмеримо более сложна и драматична: она заключается не столько в поддержании, сколько в возрождении или даже восстановлении угасших фольклорных традиций на исчезающих языках.

Переводы фольклора селишской народности тилламук осуществлены по работе Е. Джейкобс [51], изданной при участии М. Джейкобса. Записи велись на английском языке.

Чинукским фольклором занимался Ф. Боас [15; 20], его записи на диалекте катламет снабжены подстрочным переводом. Более поздние по времени записи на другом диалекте чинук — клакамас — принадлежат М. Джейкобсу [53]. Работе с последним источником помогали подробные комментарии, которыми сопровождала диктовку информант Джейкобса В. Хауард. Помимо текстов М. Джейкобс издал также специальные исследования языка, содержания и стиля чинукских мифов [54; 55].

Джейкобсом изданы также фольклорные тексты калапуйя [44], основанные частично на ранних записях А. Гэтшета и Л. Фрахтенберга, но тщательно выверенные и откомментированные Джейкобсом. Записи М. Джейкобса [53] оказались для нас единственным источником фольклора индейцев калапуйя. К сожалению, из-за недоступности собрания текстов Л. Фрахтенберга мы не можем судить о полноте представленного корпуса и объективно оценить качество записи.

Тексты переводятся с индейских, английского и немецкого языков Фольклорные тексты обычно не имеют заглавия. Если заглавие давалось информантом при записи или введено составителем настоящего сборника, это оговаривается в примечаниях. Во всех других случаях подразумевается, что текст озаглавлен собирателем.

Примечания содержат паспортные сведения о тексте и комментарий. В квадратных скобках указывается источник, далее сообщается, кем и от кого записан текст, время и место записи, с какого языка осуществляется перевод. Иногда несколько переводов подряд делаются по одному источнику, тогда для них дается общая паспортная справка. В примечания входят также перекрестные отсылки к текстам как внутри сборника, так и в других источниках.

Комментарии собирателя или издателя сопровождаются соответствующей отсылкой, во всех прочих случаях комментарии написаны составителем данного сборника.