Мифы, сказки и легенды индейцев

55. ИСТОРИИ О ВОРОНЕ

Люди страдали от жажды. Они пили только сок, который добывали из корней растений. Тогда Великий Создатель решил раздобыть воду для своего народа. Он знал, что вода есть у одной женщины, живущей возле Бычьей Гавани. Поэтому он отправился к Бычьей Гавани.

Когда он вошел в дом, женщина сидела у очага. Великий Создатель взял немного навозу и положил за спиной женщины. Потом он ее разбудил:

— Проснись! Твой дом осквернен, — сказал он. — Я хочу пить. Посмотри, мои губы запеклись от жажды.

— Пойди попей, — разрешила ему женщина.

Великий Создатель начал пить и пил, не отрываясь.

Женщина сказала ему:

— Не пей так много, а то мне воды не останется.

Великий Создатель поднял голову и сказал:

— Я еще не начал пить. Посмотри: у меня губы в пыли.

Говорят, что на самом деле он выливал воду в пузырь.

— Ты ужасный человек! — сказала ему женщина. — Видимо, ты можешь выпить целую бочку.

— Тогда давай поговорим о том, какой грязный у тебя дом.

— Так уж и быть, пей.

Великий Создатель продолжал пить и наконец наполнил воздушный пузырь морского льва, в который он выливал воду. У женщины почти не осталось больше воды.

Великий Создатель пошел к морю, сел в каноэ, переплыл пролив и достиг острова [Ванкувер]. Там он помочился, и от этого возникли реки в тех местах, где он разбрызгивал воду. Он обошел весь мир, создавая реки. Так продолжалось четыре дня.

Затем Великий Создатель вернулся в Калоквис (Изогнутый Берег) и созвал свой народ, чтобы рассказать о созданных им реках. Он сказал еще, что хочет взять в жены женщину из Лососей, чтобы населить лососем реки.

Весь народ во главе с Великим Создателем собрался в путь за женой для вождя. В один прекрасный день они погрузились на каноэ и отправились в путь, на юг.

— Не стоит плыть поверху, — сказали люди Великого Создателя. — Говорят, на лодке нужно плыть под водой: там не бывает ветра.

Каноэ опустилось под воду, и люди гребли под водой. Вскоре Великий Создатель увидел на берегу дым, который поднимался над селением Лососей. Люди вынесли каноэ на берег, и Великий Создатель спрятал его среди деревьев. Одно дерево на берегу стояло поодаль от других, и Великий Создатель снял с него кору.

На следующий день, ранним утром, раб из селения Лососей проплывал по мелководью мимо этого места. Великий Создатель при виде раба спрятался в дупло ошкуренного дерева. Раб заметил это дерево, пристал к берегу и направился прямо к нему. Он вонзил в дерево тесло, но Великий Создатель сломал ему тесло — то самое тесло, которое никому не удавалось сломать с тех пор, как Лосось стал человеком. Раб заплакал, увидев, что его тесло сломано. Тогда Великий Создатель вышел из своего убежища и спросил раба:

— Почему ты плачешь?

— Я плачу оттого, что сломал тесло, и теперь хозяин побьет меня.

— Дай мне тесло, — сказал Великий Создатель. Когда раб протянул ему тесло, он прикоснулся к нему губами:

— Посмотри, разве твое тесло выглядело иначе?

— Оно было именно таким! — воскликнул раб. Тогда Великий Создатель спросил:

— Есть ли дети у вождя народа Лососей? Ходят ли его дети гулять?

— Дочь вождя всегда первой выходит мне навстречу и помогает мне нести дрова, которые я привожу, — отвечал ему раб.

Великий Создатель сказал тогда рабу, что он хочет взять дочь вождя в жены.

— Только будь осторожен, — предупредил его раб. — Возьми с собой этот камень, когда ляжешь с ней в первый раз. Она может поранить тебя¹.

Великий Создатель повалил ольху, которую затем они с рабом разрубили на части. Сердцевину одного полена Великий Создатель вырезал, потому что хотел в нем спрятаться. С помощью людей Великого Создателя, которые вышли из своего укрытия, дрова погрузили в каноэ. Когда все дрова были погружены, сверху положили полено, в котором спрятался Великий Создатель. Перед отплытием он наказал своему народу выступить в путь на рассвете.

Когда раб, посланный за дровами для костра, вернулся в селение Лососей, дочь вождя вышла ему навстречу. Она взяла с лодки верхнее полено — как раз то, в котором спрятался Великий Создатель. И тот соединился с девушкой. Она, не сходя с лодки, бросила дрова на землю.

— Не обращайся так неосторожно с дровами, — сказал ей раб.

Девушка опять взяла в руки полено. И снова Великий Создатель познал ее. Девушка пошла к дому и прошла прямо в свой угол. Тут Великий Создатель вышел из полена и взял девушку в жены. Говорят, будто он жевал смолу сосны². На другой день девушка зачала. Утром народ Великого Создателя пришел в селение. Девушке же ее соплеменники сказали:

— Приходи к костру с тем, кто лежит с тобой.

Девушка предупредила Великого Создателя:

— Будь осторожен! Они пытаются убивать всех, кто нас изредка посещает. Вот место моего отца. В его подстилке спрятаны кости.

Великий Создатель спрятал под одеждой камень. У входа в дом он встретил своих людей.

— Угости нашего зятя, — сказал жене вождь Лососей.

Женщина послала своих младших дочерей на берег реки поиграть на мелководье. Дети превратились в лососей. Их быстро выпотрошили и зажарили. Мать девочек сказала:

— Соберите одежду моих дочерей и бросьте в воду.

Затем вся приготовленная рыба была поставлена перед гостями. Великий Создатель вынул лопатку лосося и спрятал ее за ухом. Когда все поели, рыбьи кости собрали и бросили в реку. Тут же на берег выпрыгнули лососи и превратились в девочек. Только у одной из них не было пряжки на плаще³. Великий Создатель обратился к ним:

— Не позволяйте родителям так обращаться с вами. Они слишком толстые. Давайте выпотрошим их. Они не умрут. Смотрите! Сейчас я разрежу моего младшего брата — Утку.

Великий Создатель позвал Утку.

— Будь внимательна! — сказал он. — Выйди из-под твоего младшего брата, когда он будет мертв.

Затем Великий Создатель разрезал Селезня. Как только из него вынули внутренности, птицу накрыли. Из-под покрывала вышла живая и невредимая Утка.

Тогда Лосось и его жена улеглись на доске, на которой был зарезан Селезень. Великий Создатель тут же умертвил их⁴.

— Не прикасайтесь к ним в течение четырех дней, — сказал он народу Лососей. Своим же людям он приказал собираться в дорогу. Его гребцы сели в каноэ, куда Великий Создатель на руках перенес жену. Затем они начали грести. Некоторые из Лососей последовали за ними. Каноэ Великого Создателя время от времени поджидало их.

— Позволь мне начать, — сказал Олень.

— Нет. Мы должны сделать это в виду нашей земли.

Когда показалась их родная земля, Великий Создатель сказал: — Давай, Олень!

Олень поднялся в своем каноэ и стал перепрыгивать из одной лодки Лососей в другую, связывая их вместе. Лососи стали выпрыгивать из лодок, а Великий Создатель, поднявшись в своем каноэ и указывая на реки, изрек:

— Вы пойдете туда, — и назвал реки.

С тех пор лососи водятся в реках, созданных Великим Создателем. Это все.

Омеаль созвал свой народ.

— Давайте попытаемся достать снизу землю и листья.

Они сели в каноэ и поплыли. Гагара нырнула, но вскоре вынырнула, ничего не достав. Следом за ней нырнул тюлень. Он долго оставался под водой, а вынырнув, едва перевел дух. Он тоже не успел достать дна — ему не хватило дыхания.

— Ты должна это сделать, — сказал вождь утке Хобе. — Ты умеешь открывать морские раковины.

Утка поднялась и нырнула. Ее долго не было. Потом она вынырнула и легла на спину.

— Вот листья и земля! — сказала она.

Ее подняли в лодку. Так люди получили землю и листья.

Затем Омеаль раскрасил свое племя. Каменушка¹, и гоголь², и все птицы, и все животные были раскрашены. Потом поднялась земля в море³. Омеаль спешил и успел только натереть ворона углем, а чайку — глиной. Потом все пошли на берег и набрали рыбы — палтуса и разную другую рыбу. Мышь и белка успели сходить за рыбой несколько раз. Потом начался прилив, вода быстро прибывала. Начался потоп. Вода добралась до соплеменников Оме-аля. Некоторые из них нырнули, и превратились в морских птиц. Те, до кого вода не добралась, стали сухопутными птицами. Вода быстро прибывала. Улитка не ходила на берег.

56. КАНЕКЕЛАКУ

Канекелаку пришел к Крапивнику, который жил с женой в Гвеквакавалисе — на Китовом берегу. Крапивник принял его как сына и никогда не спрашивал, кто он и откуда пришел. Канекелаку подружился с родным сыном Крапивника Немоквисом¹. Когда Крапивник уходил рыбачить или охотиться, он оставлял детей дома.

Однажды Крапивник сделал ловушку для лосося. Наутро он вместе с женой отправился проверять ловушку и обнаружил в ней всего одну рыбину. Тогда Крапивник сказал жене:

— Как бы нам утаить рыбу от детей, когда они станут просить есть?

— Напугай их, когда мы подплывем к дому. Крикни: «Дети, духи идут!» — предложила она.

Крапивник так и сделал. Дети испугались и убежали в лес. Крапивник подгреб к берегу и перетащил в дом лосося. Потом он быстро сделал щипцы для жарения, а жена разделала и изжарила рыбу. Как только рыба была готова, они съели ее всю без остатка, а кости спрятали. Когда все было кончено, вернулись дети. Крапивник похвалил их, сказав, что они правильно сделали, спрятавшись от призраков в лесу.

Назавтра рано на рассвете Крапивник опять пошел проверять ловушку. Он выбрал из ловушки рыбу и, подплывая к дому, крикнул:

— Дети, духи здесь!

Когда он увидел, что дети бегут к лесу, он быстро подгреб к дому и перенес двух лососей из каноэ в дом. Жена Крапивника тут же выпотрошила рыбу, они ее зажарили и быстро съели. Остатки они бросили в огонь. Вскоре вернулись Канекелаку и Немоквис. Они были очень сердиты и не стали разговаривать с родителями.

На следующий день Крапивник снова отправился к реке. На этот раз в ловушку попались три лосося. Крапивник забрал их и поплыл к дому.

— Дети, духи здесь! — крикнул он, подплывая к берегу неподалеку от дома.

Когда мальчики скрылись в лесу, он быстро перенес рыбу в дом. Пока Крапивник готовил щипцы, его жена разделала рыбу. Потом они зажарили рыбу в углях. Быстро справившись с едой, они спрятали оставшиеся кости. Вскоре вернулись Канекелаку и Немоквис. Они были голодны и сердиты, а сытые Крапивник и его жена, наоборот, выглядели очень довольными.

Наутро Крапивник и его жена снова отправились к реке и обнаружили в ловушке четырех лососей. Подплыв к дому, Крапивник опять напугал детей криками о приближении духов. Когда дети убежали в лес, он перенес лососей в дом, там жена изжарила рыбу, и они сытно поели: каждому досталось по два лосося. Крапивник не подозревал, что Канекелаку подсматривает в дырочку в стене дома, как едят родители. Канекелаку услышал, как Крапивник торопит жену с едой, говоря:

— Поторопись, чтобы дети нас не увидели. Нужно еще успеть спрятать кости.

Они почти все съели, когда Канекелаку вошел в дом.

— Так вот что вы делаете, несчастные! — с этими словами он разорвал Крапивника надвое и подбросил его вверх.

— Отныне ты будешь крапивником, — сказал он вслед улетающей птице.

Затем он так же поступил с женой Крапивника.

— А ты будешь дятлом, — сказал он, и дятел подлетел к столбу в доме², постучал по нему клювом и вылетел прочь вслед за крапивником.

Канекелаку задумался, что бы ему предпринять дальше. Он сказал Немоквису:

— Я поброжу неподалеку.

Он отправился к реке. Там он увидел большую птицу, которая сидела на песчаной косе и что-то клевала. В птице он узнал — смотри-ка! — Теону (Гром-Птицу)³; она поднялась и улетела, оставив свою добычу. Подойдя ближе, Канекелаку увидел, что Теона расклевывает двуглавую змею. Канекелаку вырезал со спины змеи узкую полоску, которую впоследствии стали называть Змея-на-Спине, и сделал себе пояс⁴. Еще он взял глазные яблоки змеи; пояс из змеиной кожи и глаза змеи увеличили чудесную силу Канекелаку.

Затем Канекелаку отправился дальше и дошел до Кване, на побережье океана. Там он сел. Он захотел построить большой дом для Немоквиса. Канекелаку встал и сказал:

— Приди, Тохутовалис — Волна-Набегающая-на-Берег, стань столбом в моем доме!

Из накатившей волны вышел человек и встал на указанном ему месте.

Канекелаку опять позвал:

— Приди, Калкапалалис — Звук-Катящейся-Гальки, стань столбом в моем доме!

Из дюны вышел человек и встал на предназначенном ему месте.

Канекелаку опять произнес:

— Приди, Бебекумлисила — Сердитое Лицо, будь столбом в моем доме!

Появился человек и встал на означенном месте. Канекелаку опять позвал:

— Приди, Кетокалис — Стоящий-на-Краю-Вершины, стань опорой в моем доме!

Вышел человек и стал на указанном ему месте. Так появились столбы в доме, который стал называться Ювебалил — Ветер-Дующий-из-Одного-Конца-в-Другой и Гваквекимлилас — Место-Неразличимых-Лиц. Я не знаю, где Канекелаку раздобыл стропила и доски для крыши. Наконец, дом был готов⁵. Канекелаку вернулся к Немоквису, который все это время ждал его в доме родителей.

— Дом в Кване готов. Поживи там, пока меня не будет. Утром я заготовлю тебе провизию, — сказал Канекелаку брату.

Наутро братья отправились в Кване и сели там перед домом. Вскоре Канекелаку увидел вдали в море фонтанчик кита. Он взял пращу, вложил в нее глаз двуглавой змеи и выстрелил. При этом он трижды произнес:

— Змея, пробирайся внутрь!

Раненый кит вскоре выбросился на берег неподалеку от дома. Канекелаку вынул из него глаз змея и с его помощью убил еще трех китов. Всего четырех китов убил своей пращой Канекелаку. Тогда он переменил имя Кване на Гвеквакелис — Киты-в-Середине.

Потом он сказал Немоквису, что отправится свататься к дочери вождя Гвиналалиса.

— Вот почему я заготовил тебе четырех китов и построил этот дом. Я ухожу и не знаю, скоро ли вернусь.

Так сказал Канекелаку и отправился в путь.

По дороге он увидел человека, который сидел на земле и что-то затачивал о камень. Канекелаку подошел к нему и спросил:

— Что это ты точишь, друг?

Человек удивился:

— Кто ты такой, что не знаешь, что сюда идет Канекелаку наводить на земле порядок? Я затачиваю свой ракушечный нож, чтобы сразиться с ним, если он Тронет меня.

— Дай мне твой нож, — сказал Канекелаку.

Человек отдал ему оба своих ножа.

— Прекрасно! — сказал Канекелаку. — Но так будет еще лучше! — И он воткнул ножи по обе стороны лба человека.

— Повернись ко мне спиной!

Незнакомец повернулся к нему спиной, а Канекелаку зачерпнул пригоршню ракушечной пыли и натер ею спину человека.

— Отныне ты станешь оленем!

Олень подпрыгнул и поскакал в глубь леса. На голове у него были широкие, как раковины, рога, которые когда-то люди называли ракушечными ножами.

Канекелаку отправился дальше. Вскоре он увидел сидящего на земле человека. Канекелаку подошел к маленькому человечку и спросил:

— Что это ты делаешь, друг?

Человек ему ответил:

— Я делаю копье, чтобы сразиться с Канекелаку. Говорят, он идет к нам, чтобы переделать мир.

Канекелаку попросил:

— Дай мне посмотреть на твое копье.

Человечек отдал ему копье, Канекелаку взял его и сказал:

— Прекрасно! Повернись-ка ко мне спиной, друг!

Человечек повернулся спиной к Канекелаку, и тот воткнул в него копье вместо хвоста.

— Ты будешь отныне норкой, — сказал он.

Так копье стало хвостом норки.

Канекелаку отправился дальше. Возле дороги сидел еще один человек и заострял палку. Канекелаку воткнул эту палку, на которой были вырезаны кольца, в спину человека и раскрасил его лицо пылью. На этот раз он сказал:

— Ты будешь енотом. — И енот ушел в лес.

Канекелаку отправился дальше. Следующего человека, который сидел на земле и готовил оружие к встрече с ним, он превратил в выдру.

Покончив с этими делами, он пошел дальше и услышал голоса. Затем он увидел человека с множеством ртов по всему телу.

— Это ты разговариваешь, как целая толпа людей? — спросил его Канекелаку. Рты на теле человека раскрылись одновременно:

— Да, это меня ты слышал.

Канекелаку сказал тогда:

— Не годится иметь столько ртов. Я приведу тебя в порядок, чтобы у тебя был только один рот, как у меня, — и он поплевал на свою ладонь и прикрыл ею один из ртов на теле человека. Так он закрыл все лишние рты, и у человека остался только один рот.

Покончив с этим, Канекелаку отправился дальше. На западном берегу реки Госе⁶ он увидел дома. Над крышей одного из них вился дымок. Канекелаку это показалось странным, и он вошел в дом. На полу сидел ребенок.

— Где хозяева других домов? — спросил его Канекелаку.

— Ах! — отвечал ребенок. — Чудовище утащило под воду всех наших людей. Когда человек приходил за водой к пруду, что позади деревни, его проглатывало чудовище. Посмотри! Я хочу пить, но у меня осталось совсем мало воды; я выпью ее только тогда, когда не смогу больше выносить жажду.

Тогда Канекелаку сказал мальчику:

— Выпей сейчас эту воду и иди к пруду. Я пойду следом и прослежу, что произойдет.

Мальчик взял бадью и выпил остатки воды. Затем они отправились к пруду. Немного не доходя до него, Канекелаку остановил ребенка:

— Постой, я обвяжу тебя ремнем. А теперь набирай воду.

Тут из воды высунулось чудовище и проглотило мальчика. Канекелаку трижды произнес заклинание: «Змея, иди внутрь!» — и чудовище изрыгнуло все, что проглотило. Канекелаку окропил мальчика живой водой, и тот ожил. Тогда Канекелаку приказал ему собрать кости людей, которые уже давно были мертвы. Когда это было сделано, Канекелаку окропил кости живой водой, и все люди воскресли. Там оказалось много мужчин и женщин, некоторые были хромоногими, другие — обоеполыми. Обоеполые держались вместе, потому что вели себя, как женщины. У них были женские голоса, они сторонились мужчин и выполняли женскую работу: плели циновки, потрошили лосося и копали корневища. Они не женились и не выходили замуж. Вот почему в племени Коскимо много обоеполых: Канекелаку собрал кости людей, которые изрыгнуло чудовище в Госе. Достаточно о Канекелаку. Конец.

Лехалихелайю, сын Номасенхелиса⁷, который жил в Тселтсека-лалисе, увидел приближающегося Канекелаку. Он вошел в дом и сказал отцу:

— К нам идет человек.

Отец ответил:

— Я ждал его, Создателя, который переделает наш мир. Я попрошу его превратить меня в маленький, островок возле Неведе⁸ и Хусбэлиса — Укрепления-на-Краю. Имя острову будет Ханхета-лис — Сияющий-на-Воде, чтобы я был виден проплывающим мимо лодкам.

Вскоре прибыл Канекелаку. Когда он вошел, Номасенхелис приветствовал его такими словами:

— Добро пожаловать, Создатель! Я хочу стать островом и никогда не умирать.

Канекелаку не стал трогать Лехалихелайю, потому что опасался его чудесной силы. Юноша обладал наулаку — чудесной силой, которую он мог направлять по своему желанию.

Построив дом для своего брата Немоквиса и создав людей, которые должны были жить в этом доме, Канекелаку увидел, что люди грустны. Тогда он пригласил всех вечером на церемонию Нонлем⁹. При этом он говорил «обратной речью», то есть говорил противоположное тому, что имелось в виду. Он сказал так:

— Я не приглашаю вас. Не приходите сразу же.

Когда он сказал: «Я иду собирать дикий рис»¹⁰, он имел в виду, что идет на берег. Он объяснил людям, что церемония Нонлем будет продолжаться четыре дня, и в это время все будут дурачиться и говорить все наоборот. Он показал церемониальные маски — сначала маску кита, затем водяною и последней — чудовища Ко-моквы¹¹. В каждой из плясок сначала появлялся танцор, обходил костер и выбегал из дома. Затем появлялась маска.

57. ТСЕКАМЕ

Куолос — Гром-Птица жил с женой в верхнем мире; имя его было Аодзилэлакилис — Слишком Большой. Аодзилэлакилис был расстроен. Он сказал жене:

— Дорогая, давай спустимся в нижний мир, я хочу его посмотреть.

Так сказал он. Жена ответила:

— О господин, ведь тебе известно, что твое имя Аодзилэлакилис, что значит Слишком Большой, и что ты будешь слишком большим вождем в нижнем мире?

Тогда Аодзилэлакилис сказал:

— Давай собираться в дорогу.

Сказав так, он надел свою маску Гром-Птицы, и жена тоже надела свою маску. И они спустились в нижний мир через двери верхнего мира.

Они сели на высокой горе подле Хеквекина, которая называлась Кихедекве — Расщепленная-Надвое. У подножия горы протекала река.

— Давай спустимся с горы и посмотрим на реку внизу, — сказал жене Аодзилэлакилис. Они слетели вниз и сели в устье реки. Потом они увидели человека, который обрабатывал бревно для дома. Человек обратился к ним со словами:

— О друзья! Хорошо бы вы стали людьми, чтобы помочь мне построить этот дом.

Аодзилэлакилис поднял верхнюю часть своей маски и сказал:

— О брат, мы люди. Как тебя зовут, брат? — спросил он.

— Меня зовут Немокулисела — Единственный-на-Берегу, — ответил человек.

Тогда Аодзилэлакилис и его жена сняли свои маски Гром-Птиц и превратились в людей. Немокулисела спросил, как их зовут.

— В верхнем мире меня звали Аодзилэлакилис, а здесь, в нижнем мире, меня зовут Тсекаме — Главный-Танцор-Зимней-Цере-монии. Мою жену зовут Тсекана.

Немокулисела был доволен, узнав их имена. Он сказал:

— О брат! Благодарю тебя за встречу. Тебе тоже нужно выстроить дом, для себя и жены.

— О брат! Где лучше построить дом? — спросил Тсекаме.

— Ступайте в Метапдзе. Там на склоне холма хорошее место.

Тсекаме попросил отвести их на то место. Немокулисела спустил на воду каноэ, они сели в него и вскоре прибыли в Метапдзе.

Тсекаме с помощью Немокулиселы построил дом на склоне холма. Когда дом был готов, Тсекаме увидел, что в реке копошится множество лосося. Он нашел желтый кедр, расщепил его и сделал ловушку для лосося. Пока он работал возле дома, с реки донесся голос:

— О друг Тсекаме, ты ли это?

Тсекаме сразу же откликнулся:

— Да, это я, друг Канекелаку. Благодарю тебя за то, что ты пришел.

Так сказал Тсекаме. На голове у него был убор с фигуркой человека впереди¹, а на шее — ожерелье, украшенное человеческими черепами.

— Я слыхал, — сказал ему Канекелаку, — что ты, Тсекаме, не обычный человек, что ты обладаешь чудесной силой.

— Ты говоришь так, — ответил ему Тсекаме.

— Тогда я испытаю тебя своей чудесной силой.

И Канекелаку направил на Тсекаме указательный палец. Под глазами у того тотчас появилась дыра.

— О друг, ты действительно обладаешь чудесной силой, — сказал Тсекаме. Потом он потер рану и объявил — О друг Канекелаку, берегись! Я сделаю с тобой то же самое!

И он направил палец на Канекелаку. У того между глаз появилась дыра.

— О друг! Это прекрасно. У тебя тоже есть чудесная сила, — сказал Канекелаку, приложил ладонь ко лбу, и рана закрылась.

Все это время Канекелаку стоял в каноэ, где с ним были двое мужчин.

— Выходите из каноэ, отрежьте Тсекаме голову и забросьте ее на скалу, — обратился Канекелаку к своим спутникам.

Те вышли из лодки, отрезали Тсекаме голову и забросили ее на скалу. Потом они сели обратно в каноэ. Канекелаку был доволен. Он поплыл прочь, но некоторое время спустя услышал, как Тсекаме себя излечивает. Канекелаку тут же вернулся и сказал своим спутникам:

— Разрежьте ему живот.

Те подошли к воскресшему Тсекаме, разрезали ему живот и выбросили прочь внутренности.

Тсекаме опять умер. Канекелаку отплыл прочь. Не успел он отплыть достаточно далеко, как услышал, что Тсекаме приходит в себя. Канекелаку рассердился, вернулся снова и приказал своим спутникам развести огонь. Они взяли Тсекаме, бросили его в костер, и Канекелаку стал ждать, пока тот не сгорит. Когда Тсекаме начал гореть, Канекелаку покинул его, но вскоре услышал, что Тсекаме опять приходит в себя. Тогда Канекелаку очень расстроился, потому что он хотел, чтобы Тсекаме сгорел вместе с его красной корой².

— Давайте вернемся к нему, втащим его в каноэ и увезем в море, — сказал Канекелаку своим людям.

Они вышли из лодки и отправились на поиски плоского камня. Едва подняв камень, они положили его в каноэ. Потом они втащили в лодку спящего Тсекаме и отчалили. Когда они были далеко в море, Канекелаку обвязал Тсекаме веревками из коры, к концам которых привязал камень. Тсекаме выбросили за борт, и он утонул.

Канекелаку обрадовался. Спустя некоторое время Тсекаме пришел в себя и поднялся над водой. Потом он пошел по воде. Канекелаку поплыл за ним следом, но не смог догнать.

Тсекаме потом вошел в свой дом, и Канекелаку сказал ему:

— О друг, ты действительно обладаешь чудесной силой!

— О друг, — отвечал ему Тсекаме. — Оставь попытки убить меня — ты тщетно пытался сделать это четыре раза. Ты не сможешь противостоять мне, если я надумаю тебя убить.

Так сказал сверхъестественный человек. Канекелаку подошел к нему и взял несколько волокон из ожерелья и головной повязки Тсекаме, которые тот постоянно носил. Тсекаме позволил ему это сделать. Как только Канекелаку получил кору, он сказал своим спутникам:

— Пойдемте к месту, через которое проходит лосось, и постараемся лишить этого человека его чудесной силы. Пусть в животе у него заведутся лягушки.

Красная кедровая кора в течение четырех дней лежала у дверей дома вождя Лососей³. Потом у Тсекаме заболел живот. Он не мог спать из-за боли в животе. Поздно ночью в животе у него начали квакать лягушки. Тогда Тсекаме послал сказать Немокулисе-ле, чтобы тот не плавал к Хавакесу, потому что там он собирался оставить своих лягушек.

Тсекаме отправился в Хавакес. Там он извлек лягушек из живота и положил их на скалу. Потом он сказал, что отныне для потомков это место будет называться Секанукве — Прыжок-на-Скале. Так сказал он. Потом он вернулся домой.

58. НОРКА И СОЛНЦЕ

Мать Ласелагилы — Рожденного-Быть-Солнцем пряла, сидя спиной к дверям дома. Солнце стояло высоко, и его лучи проникали внутрь через отверстие в крыше дома. Они пригревали спину женщины, сидевшей на подстилке, и она забеременела от лучей солнца. Мужа у этой женщины не было. Она родила ребенка, который получил имя Рожденный-Быть-Солнцем, потому что было известно, что мать зачала его от солнечных лучей.

Однажды Рожденный-Быть-Солнцем повздорил со своим другом Сойкой, и тот стал дразнить его. Мальчик пришел к матери и, плача, рассказал ей, что его дразнят сиротой, потому что у него нет отца. Тогда мать призналась ему, что его отец — Солнце.

Рожденный-Быть-Солнцем решил навестить своего отца. Его дядя сделал мальчику четыре стрелы. Первая стрела воткнулась в небо. Вторая стрела попала в оперение первой, третья — в оперение второй. Выстрелив в четвертый раз, мальчик соединил все стрелы, и они почти достигли земли.

Тогда мать Рожденного-Быть-Солнцем взялась за нижнюю стрелу, потрясла ее, и стрелы превратились в веревку.

— Будь осторожен там, наверху, — предупредила женщина своего сына.

Мальчик вскарабкался по веревке и достиг неба¹. Ему очень хотелось повидать свого отца Солнце.

Взобравшись на небо, он сел неподалеку от дома отца. Там его увидел какой-то мальчик и спросил:

— Почему ты здесь сидишь?

— Я пришел повидать отца.

Мальчик сообщил об этом вождю Солнцу.

— Этот ребенок, который сидит возле дома, пришел навестить своего отца.

— Да, да, это так! Он был зачат от моих лучей. Пусть он войдет.

Рожденного-Быть-Солнцем позвали в дом, он вошел и сел. Отец сразу же занялся им.

— Благодарю тебя, дитя, за то, что ты сменишь меня. Я старался не уставать от ходьбы по небосклону. Теперь ты будешь светить за меня, сынок, — сказал отец мальчику. Однако он предупредил: — Не спеши. И не заглядывайся на землю, иначе натворишь бед.

Затем отец надел на мальчика свою маску и украшения и вывел его на дорогу, посоветовав напоследок:

— Мой дорогой, не раздвигай облака, не сворачивай с дороги и не показывайся целиком, когда захочешь выглянуть.

Утром Рожденный-Быть-Солнцем появился на небосклоне. Когда время перевалило за полдень, мальчику захотелось посмотреть вниз. Он раздвинул облака, и земля внизу загорелась от его жарких лучей. Закипела вода в море, стало слышно, как раскалываются горы. На вершинах гор загорелись деревья. Вот почему сейчас на горных вершинах не растут деревья, а скалы такие острые.

Отец Солнце разгневался на сына за такой проступок. Он бросился вдогонку за мальчиком, нагнал его перед самым закатом и отобрал у него одежду и убор.

— Разве так я учил тебя поступать? Больше ты не сможешь этого делать.

Он схватил мальчика за шею и столкнул вниз. Рожденный-Быть-Солнцем упал на землю. Плывшее неподалеку каноэ приблизилось к нему, и сидевшие в нем люди спросили:

— Не наш ли это вождь Рожденный-Быть-Солнцем плывет?

Рожденный-Быть-Солнцем поднял голову, когда его коснулись веслом, и фыркнул:

— Я слишком долго проспал на воде, — сказал он, вышел на берег и ушел.

59. ХЕЛАМАС

Первые люди дзаваденоху¹ жили в месте, которое называлось Некведех. Их вождем был Хеламас, и у него было четверо дочерей. Девочки были чрезвычайно ленивы, только и знали, что играли в куклы. Иногда Хеламасу приходилось разыскивать их, и озорницы не сразу откликались на зов. Хеламас старался не отпускать их далеко, потому что старшая дочь вот-вот должна была достичь совершеннолетия. Но девочки не слушались отца и однажды ушли далеко от дома.

Когда стемнело, старшая дочь наломала веток тсуги и сделала из них хижину. Потом она заметила невдалеке еще один дом. Ночью сильно похолодало, старшая девочка замерзла, а огонь развести не могла. Тут она увидела, что другой дом освещен. Она послала младшую сестру раздобыть огня, и та сразу же отправилась. Как только она ушла, у старшей из девочек начались месячные.

Через некоторое время младшая сестра вернулась и сказала:

— О сестра, я боюсь этого дома и этого места, где мы находимся. Это не похоже на наш мир. И дом не такой, как у нас. Я боюсь.

Тогда старшая сестра рассердилась.

— У меня месячные, — сказала она. — Ты знаешь, что я должна вставать с зарей, пока не проснулись вороны². Поэтому иди, да побыстрей.

С этими словами она ушла в дом.

Младшая сестра ушла и долго не возвращалась. Тогда старшая сестра позвала самую младшую из оставшихся сестер и послала ее на поиски пропавшей девочки. Однако эта сестра тоже не вернулась. Тогда она позвала оставшуюся сестру и сказала ей:

— Подойди поближе, я обмажу тебя кровью от моих месячных.

Она испачкала в крови палец и помазала им уши свой младшей сестры³.

— Иди и не бойся, — сказала она ей.

Девочка пошла и вошла в дом. Там она увидела своих сестер, выпотрошенных и подвешенных над огнем. Она расплакалась. Тогда к ней подошел красивый юноша и сказал:

— Отчего ты плачешь, дорогая?

— О господин, — ответила ему девочка. — Я плачу по моим младшим сестрам, которые умерли.

Красивый юноша сказал ей на это:

— Не плачь, твои сестры просто спят, и я знаю, как можно их разбудить. Перестань плакать и позови сюда твою старшую сестру.

Девочка поднялась и повернулась к дверям. В дверном проеме стояла толстая женщина с носом, как у вороны. Когда девочка проходила мимо нее, глаза женщины дико сверкали.

Девочка вернулась к сестре и рассказала ей, что младшие девочки убиты и что прекрасный юноша хочет видеть ее в своем доме. Сестры отправились к странному дому вместе. Они сели на пол и начали плакать, потому что увидели, что их младшие сестры убиты.

Прекрасный юноша подошел к ним и сказал:

— О возлюбленные! Почему вы плачете?

— Как же нам не плакать? Ведь наши младшие сестры мертвы! — ответила старшая из девушек.

— Перестаньте плакать, о возлюбленные! Я воскрешу ваших сестер.

Затем он позвал толстую женщину.

— Иди сюда, Леквака — Пожирательница Мозгов, — ибо таково было ее имя, — и изрыгни мозги этих девушек.

Леквака подошла. Юноша взял тела девушек и положил их на короткие доски, женщина отрыгнула мозги и вложила их в уши девушек. Затем юноша сбрызнул их живой водой, и девушки тотчас ожили.

Юноша тогда сказал старшей сестре:

— О возлюбленная! Ты будешь моей женой.

Девушка согласилась и стала женой красивого юноши. Муж спросил, как зовут молодую жену.

— Меня зовут Хамдзиде — Дающая Пищу, мою младшую сестру зовут Алакимил — Выделанные-Шкуры-в-Доме, третью сестру зовут Тсатсобалакилаку — Все Отдающая и последнюю сестру зовут Сивуйялас — Самая Высокая⁴, — ответила Хамдзиде мужу, а потом спросила:

— А как зовут тебя?

— Мое имя Сенле, а также Лелабалисела — Ходящий-из-Од-ного-Конца-Света-в-Другой, а также Эхтсемскем — Покрытый-Ра-ковиной-Абалона. Теперь ты знаешь, как меня зовут⁵.

Сенле рассказал жене, что они находятся в верхнем мире.

Вскоре Хамдзиде понесла и быстро толстела. Сенле созвал сестер жены и сказал:

— Пойдем повидаем моего отца Эхтсемалакилиса — великого правителя Абалон-Мира.

Сенле позвал с собой и Лекваку. Как только они вышли из дома, Леквака превратилась в сойку.

Сенле сказал сойке:

— Лети и скажи отцу, что мы с женой и ее тремя сестрами идем навестить его.

Сойка закричала и полетела к дому отца Сенле.

— Постарайся идти быстрее, потому что дом отца далеко отсюда, — сказал жене Сенле.

Девушки побежали и к вечеру достигли большого дома.

Хамдзиде увидела, что передняя стена дома расписана: справа было нарисовано солнце, слева — луна, а над дверью была нарисована Гром-Птица. Сенле, его жена и ее сестры вошли в дом. Рабыня Эхтсемалакилиса предложила им еду.

Вождь Эхтсемалакилис лежал на спине. Он был очень тучен. Как только гости сели, он привстал и сказал:

— Добро пожаловать, сын! Которая из этих хорошеньких женщин твоя жена?

— Эта, которая сидит рядом со мной, — ответил Сенле.

— О сын, твоя жена, кажется, ждет ребенка.

— Это правда, — подтвердил Сенле.

Тогда вождь сказал:

— Благодарю тебя за твои слова. Если у твоей жены родится девочка, мы назовем ее Эненагодземка — Приносящая-Миру-Свет, если родится мальчик, назовем его Эненайос — Приносящий Свет. Мой дом отойдет твоему ребенку, так же как живая вода и чудесный жезл смерти.

Вождь приказал рабу накормить гостей и умолк. Сенле и женщинам подали нечто напоминающее дикие яблоки.

Когда они поели, Хамдзиде обратила внимание на столбы по обе стороны дверного проема и увидела, что это были люди. Перевод над дверью был двуглавым змеем. Столб в задней части дома был Гром-Птицей. Дом был углублен в землю на десять ступеней, и имя ему было Кекеслен — Нависающая Гора. И он был отдан ребенку Сенле.

Вождь Эхтсемалакилис заговорил:

— О невестка! Твоего отца будут звать Абалон-Мира, потому что ты вернешься к своему отцу. Когда вернешься домой и проживешь там четыре дня, этот дом спустится в селение твоих родителей, и эти четыре корзины — с выделанными шкурами, с шерстяными одеялами, с медными пластинами и со съестным — все это тоже спустится на землю и станет собственностью моего внука. А когда ты и твой отец захотите провести зимнюю пляску, — продолжал вождь, обращаясь к Хамдзиде, — ваш танцор исполнит пляску Шамана, и его имя будет Исцелитель; а Дразнящая пляска отойдет твоему ребенку, и его имя в пляске будет Хитсанед, и у него еще будет пляска Гром-Птицы, и его имя будет Холакенус, и у него будет пляска Хамшамтсес и имя Хаматсахис; и все это отойдет моему внуку. Это все, что я хочу сказать.

Сенле сказал жене, что они должны возвращаться домой.

Дома Хамдзиде загрустила, и ей захотелось повидать родителей. Ее мать была повитухой, и она хотела перед родами быть поближе к матери.

Сенле заметил, что она невесела, и спросил:

— О возлюбленная! Отчего ты грустишь?

Хамдзиде ответила:

— Я должна рожать, а здесь некому позаботиться обо мне, поэтому я грущу. А моя мать — единственная в селении, кто помогает роженицам. Вот о чем я думаю, — сказала Хамдзиде мужу.

— О возлюбленная! Не горюй, я отпущу тебя домой. Ступай прямо сейчас. Если захочешь, скажи только: «Я хочу, чтобы прибыл мой дом» — и большой дом моего отца окажется там, где ты пожелаешь; а если тебе что-нибудь понадобится, только назови мое имя — я всегда буду возле тебя. — Так сказал жене Сенле.

— Благодарю тебя, господин, за то, что ты не удерживаешь меня и сестер в верхнем мире, — ответила Хамдзиде мужу.

Сенле позвал Лекваку и сказал:

— Пойди и попроси длинную веревку Хомаха — Того-Кто-Карабкается-Вниз, то бишь Яякетснека — Паука.

Она тотчас вышла и вскоре принесла длинную веревку Хомаха.

Сенле взял у нее веревку и позвал женщин:

— Не бойтесь, станьте ближе друг к другу, — сказал он.

Затем он закутал сестер в свое большое кожаное одеяло, обвязал их веревкой, открыл дверь верхнего мира и спустил через нее связанных жену и ее сестер.

Вскоре они достигли земли. Хамдзиде не знала, кто их развязал. Она увидела землю, поднялась и родила.

Сестры посмотрели на ребенка и увидели, что это девочка. Хамдзиде сказала, что назовет дочь по желанию отца — Эненагод-земка.

— Принесите мне чайник, чтобы омыть Эненагодземку, и что-нибудь, во что ее завернуть, и ветки для хижины.

Как только она проговорила это, хижина, и колыбель, и все необходимое для ребенка, и чайник с уже теплой водой очутились возле нее. Сестры Хамдзиде искупали ребенка.

Потом все почувствовали, что голодны. Хамдзиде сказала:

— О господин Сенле! Будь добр и дай нам поесть.

Тотчас горячий вареный лосось и связка вяленого лосося очутились возле ее хижины. Когда сестры поели, Хамдзиде сказала:

— Пойдите, навестите наших родителей. Вот там, где поднимается дымок, их дом, — указала она на берег залива выше того места, где они расположились.

Двое младших сестер пошли в селение. Третья сестра была ленива и осталась с Хамдзиде. Спустя некоторое время девушки возвратились и привели с собой родителей. Мать взяла на руки внучку.

Хеламас приветствовал дочерей такими словами:

— О дети, добро пожаловать! Хорошо, что мы опять встретились в этой жизни. Я переберусь к вам и построю здесь дом.

Хамдзиде ответила ему:

— Не беспокойся о доме. Через четыре дня сюда спустится дом деда моей дочери Эненагодземки.

Хеламас понял тогда, что его дети связаны с чудесными силами, и не стал больше ничего говорить.

На следующее утро он перебрался к домику дочерей, и весь народ с пожитками последовал за своим вождем.

Через четыре дня, ночью, большой дом по имени Кекеслен спустился с неба и занял место маленькой хижины. Когда утром сестры проснулись, Хамдзиде сразу узнала большой небесный дом.

Она разбудила отца и сказала ему:

— Отец, не спи! Посмотри на дом Эненагодземки!

Хеламас проснулся, и встал, и увидел большой дом и его столбы. Великолепие дома испугало его, потому что никогда прежде он не видел такого жилища. Хамдзиде позвала сестер и велела им развязать корзину со шкурами и другие корзины. Сестры развязали корзины со шкурами; они заполнили шкурами угол дома, а корзина еще не опорожнилась.

— Это, должно быть, та корзина, которую называют Юдзоэм-хент — Никогда-не-Иссякающая.

Девушки тогда перестали вынимать шкуры из корзины, а корзина так и осталась почти полной.

Они открыли другую корзину, с шерстяными одеялами, и заполнили одеялами другой угол дома. Потом они отказались от затеи опорожнить и эту корзину, ибо она все еще оставалась полной.

Тогда сестры подошли к третьей корзине (в каждом углу дома стояло по корзине, и никто из людей не мог поднять их). Они открыли корзину, достали шерстяные одеяла⁶ и быстро заполнили угол дома. Потом они перестали доставать одеяла, а корзина все оставалась полной.

Сестры перешли в другой угол и открыли корзину с едой. Они достали еду и заполнили ею угол дома. Корзина все еще оставалась полной, когда они перестали доставать из нее еду.

— Спасибо вам, дети, за этот большой дом и множество вещей, которые я здесь вижу.

Хамдзиде сказала отцу:

— О отец! Подожди, сейчас ты увидишь чудесные сокровища, которые я получила. В этом коробе четыре зимние пляски — Хам-шамтсес, пляска Шамана, Дразнящая пляска и пляска Гром-Пти-цы и их имена. Имя танцора в пляске Хамшамтсес — Хаматсахис, имя танцора в пляске Шамана — Исцелитель, имя исполнителя Дразнящей пляски — Хитсанед, а исполнителя пляски Гром-Пти-цы — Холакенус.

Хеламас поблагодарил дочь за дары, и тогда она сказала:

— О отец! Принеси мне тело твоего умершего отца.

Хеламас тотчас пошел и принес тело своего отца, ибо люди тогда не хоронили своих мертвых в гробах, а просто заворачивали их в циновки⁷. Хеламас взвалил тело отца на спину и пошел к дому Хамдзиде. Придя туда, он опустил ношу на пол.

— О отец! — сказала Хамдзиде. — Разверни его, я хочу посмотреть на своего деда.

Когда Хеламас развернул циновку, Хамдзиде взяла живую воду и побрызгала ею на мертвеца. Тотчас высохшее тело наполнилось жизнью, и дед Хамдзиде ожил.

Хеламас очень обрадовался этому. Потом Хамдзиде сказала:

— Отец, посмотри на этот чудесный жезл смерти. Если ты хочешь встать на тропу войны, мы должны взять этот жезл. Нужно только направить его в сторону людей — и все они погибнут, сколько бы их ни было.

Вдруг Хеламас услышал чей-то голос, раздававшийся возле Хамдзиде, хотя возле нее никого не было видно. Невидимка говорил так:

— Устрой для своего народа зимнюю церемонию. Я приду и расскажу тебе, что нужно делать.

Так говорил голос, и Хамдзиде знала, что это Сенле обращается к ней.

— О господин! Приди и покажись моим родителям и возьми на себя заботы о зимней церемонии.

Но Сенле ничего не ответил ей на это. Хеламас прибрался в большом доме, и вечером народ собрался на зимнюю церемонию. Дочь Сенле Эненагодземка и три младших сестры Хам-дзиде исчезли⁸. Они должны были показать четыре пляски, о которых говорили Сенле и его отец и которые принесла с собой Хамдзиде.

Сенле продолжал учить жену, что ей следовало делать. Она каждый день устраивала пиры для соплеменников. Так велел ей делать Сенле, и он же рассказал ей, как красить в красный цвет кедровую кору⁹.

Потом Сенле сказал, что в течение четырех дней после исчезновения Эненагодземки и трех ее теток Хеламас должен приглашать к себе всех и раздавать им красную кору. Хеламас получил имя Капэнохве, что значит Собиратель, то же, что означает имя Омхид, когда тот собирает квакиутлей, чтобы раздать им красную кедровую кору¹⁰. Это было первое сборище среди квакиутлей, потом этот обычай распространился среди остальных квакиутлей, и это была первая зимняя церемония, устроенная прародителями.

Хамдзиде рассказала об этом отцу, и тот созвал вечером людей. Он сказал, что попытается вернуть девушек. Люди начали пляску, чтобы помочь ему вернуть девушек. Уже почти на рассвете Хеламас услышал голос танцующей пляску Хамшамтсес, выкрикивающей «Веп, веп, веп!», и голос исполняющей пляску Шамана, поющей свои песни, и звуки голоса той, которая исполняла пляску Гром-Птицы.

Тогда Сенле сказал жене, чтобы она прекратила пляску, потому что четыре девушки спасены.

— Утром скажи своим людям, чтобы они поймали девушек. Твои младшие сестры знают все песни. Вечером вы должны будете укротить четверых сверхъестественных существ. Они станцуют свои пляски, а потом вы четыре раза искупаете детей, через каждые четыре дня; и еще четыре раза искупаете их, через каждые шесть дней, и четыре раза — через каждые восемь дней, и четыре раза — через каждые десять дней. Это все. — Так сказал Сенле своей жене.

Все повторяли вслед за Хеламасом то, что делал он, ибо Хамдзиде рассказала ему и людям, что нужно делать так. Эта церемония теперь есть у всех квакиутлей, и она называется зимней церемонией квакиутлей. И поэтому мы знаем, что в верхнем мире есть люди. Хамдзиде раздала выделанные шкуры, и шерстяные одеяла, и медные пластины своим соплеменникам. Вот и все.

60. ЗЕМЛЯ ДУХОВ

Духи живут в четырех подземных домах, один глубже другого.

Женщина из коскимо¹ горевала о своем умершем отце. Отец ее был погребен, и она плакала под погребальным деревом² четыре дня³. Ее звали, но она не уходила от могилы. На четвертый день она услышала, что кто-то подошел и позвал ее:

— Ты, плачущая женщина, пойдем со мной вниз.

Она поднялась на ноги, и призрак сказал:

— Ступай за мной.

Он начал спускаться, и женщина последовала за ним. Они подошли к дому, который назывался Кимвикилельс — Ветви-Тсуги-на-Спине. Войдя в дом, они увидели старую женщину, сидящую возле огня.

— Ах-ах-ах! — сказала она. — Садитесь у огня.

Они взяли жерди, чтобы достать вяленого лосося, и приготовились его жарить. Потом они положили рыбу на маленькую циновку для еды, нарезали ее и дали гостье. Только собралась она взять еду, как вошла другая женщина и позвала ее с собой, в другой дом, который назывался Аабадикилельс — Червивая-Кора-на-Зем-ле. Хозяйка первого дома заахала:

— Ах-ах, иди с ней. Они знатнее нас.

Женщина последовала за своей провожатой и вошла в другой дом. Там она увидела сидящую у огня старуху, как две капли воды похожую на ту, которую они встретили в первом доме. Гостье приготовили еду. Когда она собралась есть, к ней подошла некая женщина и пригласила ее в дом, называвшийся Ненлехтелдзас — Рот-на-Земле. Старуха сказала.

— Иди с ней. Они знатнее нас.

Когда она вошла в третий дом, та же старуха сидела у огня. Ей опять приготовили еду. Как только она собралась есть, ее позвали в четвертый дом — Хакваас — Место-Откуда-не-Возвращаются. Опять старуха в доме сказала ей:

— Они знатнее нас, иди.

Войдя в дом, она увидела своего отца, сидящего в другом конце дома. Он рассердился, увидев дочь, и сказал:

— Почему ты пришла сюда? Это место, откуда никто никогда не возвращается. Те, кто попадет в первые три дома, еще могут вернуться. Но если уж ты попала сюда, то должна остаться тут навсегда. Не ешь ничего здесь и возвращайся.

Он позвал духов, чтобы они отнесли ее на землю. Духи отнесли ее на землю и пели при этом: «Хама йахахаха!»

Женщина не подавала признаков жизни, когда ее принесли обратно. Она лежала под деревом, как мертвая. Разговаривая с ней, отец сказал:

— Когда мы тебя понесем назад, мы будем петь, чтобы люди коскимо услышали нашу песню.

Ее принесли на доске, и она была жива. Люди слышали песню, но никого не видели. Доску они взяли в дом для зимней пляски. Песня стала принадлежностью коскимо, а затем перешла к ньюи-ти⁴ и к наквахдэху⁵.

61. ЛАВАКЕС

Первые люди денахдэху¹ жили в Легваде — Ягодном Месте. Их вождя звали Лавакес. У него была возлюбленная. Однажды она на каноэ отправилась собирать ягоды в верховья реки, в местечко под названием Дзаваде — Место-Где-Водится-Алаша. Лавакес пошел следом за ней берегом.

Когда стемнело, он услышал крики. Лавакес вошел в пруд, растерся ветками тсуги и только тогда отправился дальше. Опять он услышал крики и опять искупался в пруду. Потом он пошел дальше. Крики приблизились. Лавакес вошел в пруд, а когда искупался, то увидел на берегу женщину с большой головой. У нее были свалявшиеся волосы и исцарапанное лицо. Лавакес подошел к ней и обнял ее. Тут же оба они лишились чувств. Лавакес первым пришел в себя и еще крепче прижал к себе женщину.

Когда женщина с большой головой тоже пришла в себя, она сказала:

— Я та, которую зовут Лелквалилака — Вызывающая Слезы². Отпусти меня! Я дам тебе кое-что, что добудет тебе богатство³. Это будет моим чудесным даром.

Лавакес только крепче обнял колдунью.

— Эта вещь, которая принесет тебе богатство, станет твоей.

Еще крепче обнял ее Лавакес. Тогда она сказала:

— Эта живая вода тоже станет твоей. Отпусти меня.

Лавакес все не выпускал ее из рук.

— Отпусти же меня, — опять взмолилась женщина. — Возьми мое имя. Тебя будут звать Гудесгемалслалол — Срывающий-До-ски-с-Крыш. Я дам тебе этот огненный фартук, который может все сжечь.

Тогда Лавакес отпустил женщину, и она сразу же исчезла, оставив ему четыре чудесных дара⁴.

Лавакес взял подарки и решил испробовать их чудесную силу. Он взмахнул фартуком — и деревья в горах тотчас вспыхнули. Поэтому горы в Дзаваде по сей день обуглены.

Лавакес был очень доволен. Он спрятал чудесные подарки под корнями кедра и отправился в путь. Спустя некоторое время он пришел к дому своей возлюбленной.

— Почему ты задержался? — спросила она.

Лавакес сказал ей, что заблудился в лесу. Настала ночь, и они легли спать. Вдруг Лавакес почувствовал, что кто-то трогает его, просунув руку сквозь щель в стене дома. Он поднялся и вышел наружу посмотреть, кто бы это мог быть. Едва он вышел из дому, как какой-то человек закрыл ему лицо и куда-то повел. Лавакес от страха не мог произнести ни слова.

Он заметил, что по дороге они трижды поднимались на гору и потом миновали еще три горы, но все это время его лицо оставалось закрытым. Потом он услышал крики:

— Хап, хап! Хау! Хау! Гао, гао!

— Не бойся, дорогой! — заговорил его похититель. — Я только хочу передать тебе чудесный дар. Слышишь крики? Это голос моего дома. Я Бахбакваланухусивэ — Людоед-на-Северном-Краю-Ми-ра⁵. Посмотри, какой у меня дом.

И они вошли в дом Бахбакваланухусивэ, где Лавакесу сняли повязку с лица.

— Осмотрись вокруг, друг. Я дам тебе свое имя, Вилкеселаки-лисе — Всепожирающий. Отныне ты будешь людоедом. Теперь смотри на танец Людоеда.

Лавакес опять услышал возгласы:

— Хап, хап, хап! Хау, хау хау! Гао, гао!

Затем Ворон, нарисованный на передней стене священной комнаты в доме Зимней пляски, раскрыл клюв и изрыгнул людоеда. Людоед начал танцевать, но поющих Лавакес не видел. После первой песни людоед вернулся в священную комнату.

Затем настал черед Хохухоку⁶. Он станцевал под одну из песен и тоже ушел.

Тогда вышел Ворон, сплясал свою пляску и ушел. Опять вышел людоед. В руках у него был мертвец. Он съел свою добычу и станцевал под звуки четырех песен.

— Возьми себе его пляску. Отныне твое имя будет Вилкесела-килисе — Всепожирающий, и Лахулевеку — Заглатывающий-Це-ликом, и Хамекалакилидзас — Тот-Кто-Громко-Ест, и Энахунуэ-селакилис — Тот-Кто-Ест-Повсюду. Не забудь маску Хохухоку, и маску Ворона, и священную комнату, и ее рисунки.

Потом он позвал Лавакеса посмотреть на дыру в полу в задней части дома. Лавакес подошел и увидел, что из дыры поднималось что-то похожее на радугу. Заглянув вниз, он увидел там всякую живность — животных и рыб. Хозяин дома проговорил:

— Это столб людоеда в доме для зимней церемонии. Я дарю его тебе, но будь осторожен, друг мой!

Потом Лавакеса научили такой песне:

Лавакес запомнил эту песню, и тогда Бахбакваланухусивэ сказал, что он должен выучить еще одну песню, вот такую:

Когда пение прекратилось, Лавакес призвал Бахбакваланухусивэ и спросил:

— Не хочешь ли взять эту рукоятку гарпуна, которая ничего не боится? Она теперь твоя, и еще эта крашенная в красный цвет кора кедра⁷, и этот огненный фартук, и эта вода жизни, и этот кварц — Приносящий Смерть⁸.

Потом Лавакес пошел домой. Вот и все.

62. КУНОСИЛА

Когда Кункунхуликала¹ спустился на землю из верхнего мира, он сел на скалу возле дома в Кунваасла — Месте-Где-Живет-Гром-Птица.

— Что ты здесь делаешь? — спросил его хозяин дома.

— Я просто пришел сюда.

— Хорошо бы ты стал человеком, тогда я был бы тебе братом.

— Разве я не человек? — И он снял свою маску Гром-Птицы.

— Добро пожаловать! Давай пойдем в твой дом.

Кункунхуликала с помощью названого брата построил дом. Его потомки множились и множились, и вскоре их стало уже много. Затем Кункунхуликала вернулся в верхний мир, а его дети остались на земле и стали вождями.

Его клан назывался Кикилкам — Первые. Сейчас у квакиутлей четыре клана.

Улетая, Кункунхуликала сказал своим детям:

— Вы услышите мой голос², когда с кем-нибудь из вас произойдет несчастье и он умрет, и тогда, когда умрет кто-нибудь из ваших потомков.

И он улетел. Вождем после него стал Ку носила.

Куносила отправился на север, в земли белла-белла, искать себе жену. Во время путешествия он получил имена Некамха и Кевил емка³ и обрел медную пластину, имя которой было Квалегила — Приносящая Разорение. Пластину купил человек по имени Вахвид. Из-за этой медной пластины его потом убили.

Квакиутли погнались за ним на лодке и нагнали его возле Худ-зехлалабаласа, где он пытался спрятаться. Пластину размером выше человеческого роста он закопал в землю, чтобы она не досталась преследователям. Тут-то его и убили копьем. Он упал замертво на землю, и те, кто его сопровождал, тоже были убиты. Медная пластина Вахвида была очень дорогой — она стоила десять рабов, и десять каноэ, и десять одеял из рысьих шкур.

Люди оплакивали Вахвида. Это случилось летом, когда ловили лососей. У сирот не было каноэ, и они всюду ходили пешком. Сироты были из семьи Вахвида. Его сын взял имя убитого отца⁴ и женился на тетке сирот. Иногда Вахвид давал сиротам свое каноэ, и они были очень благодарны ему за это. Он давал им меховые одеяла и отправлял в своем каноэ на охоту.

— Будьте внимательны, — говорил им Вахвид. — Отец иногда говорил мне о медной пластине, спрятанной возле Худзехлалабала-са — того места, куда вы отправляетесь.

Сироты отправились в путь. У них не было другого оружия, кроме остроги, с которой они охотились на лосося. Им не удалось поймать много лосося.

Когда в другой раз они отправились за рыбой, им пришло в голову постучать о землю рукояткой остроги. Земля отозвалась металлическим гулом.

— Ну-ка, давай поглядим, что это такое. Не об этом ли говорил наш отчим?

Они стали копать в том месте, откуда слышался звук, и откопали Приносящую Разорение. Мальчики положили пластину на землю и измерили ветками клюквы. Из веток они соорудили подобие пластины, а саму ее оставили в лесу — она была такая тяжелая, что они не могли унести ее.

Потом мальчики стали думать, что им делать со своей находкой.

— Кому она достанется? — спросил старший из сирот.

— Может быть, нашему дяде Охсему? — предложил младший.

— Почему? Я не хочу, чтобы она досталась ему. Он тебе нравится? — спросил он, в свою очередь, брата.

— Давай отдадим ее Вахвиду, — сказал младший. — Он единственный, кто дает нам иногда свое каноэ. Только он один дает нам одежду, а кроме нашей тетки, никто нас не кормит.

— Да, наш дядя плохой человек. Поедем домой, — согласился старший.

Домой мальчики принесли подобие пластины, сплетенное из прутьев. Дома были только Вахвид и его жена. Вахвид сразу догадался, что что-то произошло, — очень уж веселыми вернулись мальчики. Они смеялись, чего раньше с ними не случалось.

Когда мальчики вошли в дом, тетка предложила им поесть: ведь они давно не ели. Но они даже не стали есть — так горды они были своей находкой. Они отозвали тетку в сторону.

— Иди сюда, мы тебе расскажем, что мы нашли. Твой муж говорил нам о медной пластине, спрятанной в лесу. Мы, кажется, ее нашли. Мы не хотим отдавать ее никому, кроме твоего мужа, потому что мы благодарны ему за его заботу.

— О дети, вы нашли ее… Иди сюда, — позвала она мужа. — Послушай, что говорят мальчики.

Вахвид подошел к ним, и младший из братьев показал ему сплетенную из веток рамку.

— Это будет твоим. Мне повезло, и я нашел медную пластину твоего отца, о которой ты нам рассказывал. Мы на спине перенесем ее в дом твоей жены, которая происходит из семьи Лалаквасила — Заботящегося-о-Медных-Пластинах.

Лалаквасила — так звали старшего брата.

Тогда Вахвид поднялся на крышу дома и пропел свою священную песню. Люди недоумевали, отчего это он поет священную песню, но вскоре все узнали, что сироты нашли Приносящую Разорение.

Родной дядя сирот очень огорчился, что не ему досталась медная пластина. Сирот вскоре одарили каноэ, одеялами из шкур рыси, сурка, котика, норки, двойными одеялами. Сироты стали вождями. Старшего звали Заботящийся-о-Меди, а приемную мать сирот, их тетку, звали Способы-Добывания-Меди.

Вахвид перестал ходить пешком, передвигался только на каноэ. Однажды он повздорил с Охсемом, который завидовал его положению вождя. Виной всему была, конечно же, медная пластина. Вахвид забрался на дерево напротив своего дома и уселся на его вершине.

— Кто у нас вождь, растения? — обратился он к деревьям.

— Ты наш вождь. Ты, а не тот, кто живет по соседству. — Таков был ответ деревьев.

Охсем был пристыжен, потому что его не признавали вождем.

Вахвид созвал соплеменников и устроил потлач, на котором продал свою медную пластину Ка — Находку. Приносящая Разорение была названа Находкой и имела теперь два имени. Поначалу ее называли Приносящая Разорение, потому что все имущество покупателя уходило в уплату за нее — так дорого она стоила» За нее нужно было отдать двадцать каноэ, и двадцать рабов, и связку из десяти медных пластин, и двадцать рысьих шкур, и двадцать сурковых шкурок, и двадцать меховых одеял, и двадцать норковых одеял, и сотню досок, и сорок широких досок, и двадцать коробов сушеных ягод, и двадцать коробов клевера, и еще десять коробов коры тсуги, и сорок коробов жира, и сто разрисованных коробов, и двести циновок, и сушеные спинки лосося без счета, и двести одеял из кедровой коры, и двести блюд. Вот сколько она стоила. Столько добра раздал Вахвид своим гостям⁵. И стал он вождем.

Таковы были потомки Куносилы. У сына Вахвида был сын, и он тоже стал вождем. Люди племени нимкиш завидовали его богатству и сговорились его убить. Они напали на его дом и убили Вахвида — сына Вахвида. Все его имущество было разграблено: рабы, каноэ, ловушки для рыбы, короба, покрывала — все, что было ценного, а также имущество его жены — браслеты, медные колокольчики и медные пластины, браслеты из раковин морской зуб. Забрали и его медную пластину. Она перешла потом к вождю Омалиме.

Когда убили Вахвида и разграбили его имущество, то маленького сына вождя пощадили. Старик — младший брат убитого вождя — попытался спрятать медную пластину на спине, под одеялом. Разбойники искали и никак не могли ее отыскать.

Тогда они схватили старика и стали ему угрожать.

— Скажи, где она, а не то мы убьем тебя, — говорили ему.

— Я не знаю.

— Не упирайся, если тебе дорога твоя жизнь.

— Вы мне надоели, — сказал он и развязал пояс.

— Забирайте, — он отбросил в сторону медную пластину.

Тогда люди из племени нимкиш взяли пластину и отправились домой. Они стали горевать по убитому вождю. Тело вождя перенесли в горы, где оно пролежало два дня, а потом исчезло.

Во время нападения сына убитого спрятали, поэтому он остался в живых. Потом он вырос и построил себе дом. Возле дома он поставил столб, на котором сидел его предок Куносила. В когтях он держал кита. Юноша устроил потлач для всего племени, и люди стали считать его своим вождем. Они горько сожалели об убийстве отца юноши.

63. ЛЕГЕНДА О ПРОИСХОЖДЕНИИ ХАМАТСА — ОБЩЕСТВА РАСПОРЯДИТЕЛЕЙ ЗИМНЕЙ ЦЕРЕМОНИИ

Первые люди авикеноху жили в Вавала. Их вождем был На-нвакаве. У него было четверо сыновей — охотников на снежных коз. Люди авикеноху стали пропадать, и никто не мог сказать, что с ними происходило. Однажды Нанвакаве захотел поесть мяса снежной козы. Его сыновья вызвались пойти на охоту. Их звали так: Тавихамайа, Коакоасилилакилис, Якоис, а младшего звали Нулилокуа. Когда юноши собрались в дорогу, Нанвакаве напутствовал их:

— Не входите в дом, над которым дым красный, как кровь: вы там погибнете. Это дом Бахбакваланухусивэ. Дым над домом козы белого цвета; ступайте туда, когда увидите белый дым. Не заходите в дом, дым над которым с одной стороны серый: это дом гризли. Там вас ждут неприятности. Теперь ступайте, дети, и помните, о чем я вам сказал.

Тавихамайа ответил:

— Мы постараемся избежать опасностей.

Рано утром юноши отправились в путь. Около полудня они увидели серый дым.

Тавихамайа сказал:

— Давайте проверим, правду ли сказал нам отец. Только будьте осторожны, братья, чтобы не попасть в беду.

Братья пошли прямо на дым и вскоре встретили гризли. Они вступили с ним в схватку, и медведь чуть не осилил их, но в конце концов они его убили.

Юноши отправились дальше. Ночью они разбили лагерь. Утром Якоис разбудил братьев, и они отправились дальше. Долго шли они. Наконец Тавихамайа сказал:

— Братья, видите дым? Вот что имел в виду отец, когда говорил о кровавом дыме над домом Бахбакваланухусивэ. Давайте пойдем туда.

Они пошли и пришли к дому. Дверь дома была открыта, и братья вошли внутрь. Как только они вошли, их позвала женщина.

— Я приросла к полу, — сказала она подошедшему Тавиха-майе. — Я помогу вам. Это дом Бахбакваланухусивэ. Поступайте, как я вам велю, и примечайте все, что увидите здесь. В том углу дома выройте глубокую яму. Потом нагрейте на огне камни и уложите в эту яму.

Когда братья сделали это, женщина продолжала:

— Теперь накройте яму досками. Когда Бахбакваланухусивэ вернется, он станет плясать; на лице у него будет маска.

Как только братйя закончили работу, послышались звуки свистка¹. Женщина сказала:

— А теперь садитесь. Я скажу, будто раздобыла пищу, чтобы он не догадался, что мы задумали.

С криками «Хап-хап!»² вошел Бахбакваланухусивэ. Закричали Хохухоку³ и Кваквахваланухусива⁴. Бахбакваланухусивэ лег на спину. Его тело было сплошь покрыто ртами. Затем он поднялся. Он возбудился и четыре раза обошел дом с криками «Хап! хап!». Затем он вошел в спальню. Как только он скрылся, оттуда вышел Ворон с перьями на голове, достигавшими пояса, и начал плясать вокруг огня. Потом он скрылся в спальне. Тогда вышел Кваквахваланухусива, крича «Хап-хап-хап!», и начал плясать вокруг огня. Когда он скрылся в комнате, из нее с криками вышел Бахбакваланухусивэ. Он сплясал вокруг огня и ушел. Тогда вышел Хохухоку, крича «Хап-хап! Хо-хо!» Он сплясал и ушел в комнату. Тогда вышел Бахбакваланухусивэ с четырьмя кинкалалала⁵ и четырьмя ко-минока⁶.

Бахбакваланухусивэ говорил «Хап-хап!», кинкалалала пели и кричали «Хойп!», коминока иногда пели «Хай-хай-хай!». Бахбакваланухусивэ плясал. Когда он подошел к яме, вырытой братьями, Тавихамайа поднял закрывавшие ее доски. Бахбакваланухусивэ во время пляски смотрел в потолок. Он не заметил ямы и упал прямо на раскаленные камни. Братья быстро закрыли яму. Людоед был мертв. Певцы лишились чувств. Пока они лежали без чувств, Тавихамайа забрал все их украшения из красной коры. Он забрал также маски, столб Хаматса⁷ и свистки. Так научила его сделать женщина. Она научила его песне Бахбакваланухусивэ.

Тавихамайя вернулся домой и рассказал о происшедшем отцу. Нанвакаве сразу же отправился к дому Бахбакваланухусивэ вслед за сыновьями. Когда они пришли к дому, сидящая там женщина угостила их и сказала:

— Дорогой Нанвакаве, у тебя будут пляски, и маска Хаматса, и маска Ворона, и маска Хохухоку, и маска Бахбакваланухусивэ, и украшения из красной коры кедра. Коминока будут надевать украшения из красной и белой коры, а у «Медведя в дверях дома»⁸ будут свистки. У нонлтсисталал⁹ будут два свистка и красная и белая кора. Ты увидишь, как устроена спальня людоеда и столб людоеда. Вот он, проходит через крышу. Вот, возьми свистки Бахбакваланухусивэ.

Так говорила женщина Нанвакаве. Она обучила людей песням. Сначала она спела песнь главной маски. Вот она:

Потом она сказал:

— Это песни маски Хаматса. Теперь послушайте песню коми-ноки. Знайте, что она добывает пищу для Бахбакваланухусивэ. Вот эта песня:

Затем женщина сказала:

— Это песня коминоки. Так вы будете поступать, посвящая в Хаматса. Коминока принесет в руках мертвеца и накормит Хаматса¹⁰.

Нанвакаве сказал:

— Дорогая, научи нас всему, чему можешь. Расскажи нам, что делал Бахбакваланухусивэ и какие у него были имена.

Женщина ответила.

— Слушайте, вот его имена: Кваламкаслагилис — Съедающий-Заживо-на-Земле, Нохдана — Поедающий-Человека, Танис — Хаматса, Навик — Съевший-Человека, Лавек — Проглотивший, Лахлавек — Глотающий-Стоя, Хокветасо — Желающий-Быть-Укрощенным, Хокамелалагилис — Глотающий-Черепа-на-Земле, Хо-камелалагилис-касо- Бахбакваланухусивэ — Настоящий-Бахбакваланухусивэ-Глотающий-Черепа-на-Земле, Кедана — Много-Съедающий. А вот имена коминоки: Навис — Единственная-на-Земле, Лавис-касо-Бахбакваланухусивэ — Настоящий-Бахбакваланухусивэ-Стоящий-на-Земле. Кора у Хаматса должна быть красной, кора коминоки — белая с красным.

И вот песня кинкалалалы.

И женщина запела:

— Это песня кинкалалалы, — сказала женщина, кончив петь.

Нанвакаве спросил ее тогда:

— Теперь скажи мне, кто ты такая?

Она засмеялась:

— Ты не узнал меня? Я твоя дочь. Поэтому я решила посвятить тебя во все таинства церемонии Бахбакваланухусивэ.

— О дорогая! — сказал Нанвакаве. — Благодарю тебя за то, что вновь увидел тебя. Теперь пойдем домой.

Женщина ответила:

— Я не могу идти домой, потому что я приросла к земле. Я не могу двинуться с места, но ты приходи иногда навестить меня.

— Не говори так, дитя, — сказал Нанвакаве. — Я не могу тебя оставить здесь.

Он попытался выкопать корень, но тот становился чем глубже, тем толще. Нанвакаве бросил копать и хотел было разрубить корень, но женщина сказала:

— Не делай этого, дорогой, я могу умереть. Лучше иногда навещай меня.

Нанвакаве бросил попытки оторвать ее, а она сказала:

— Теперь я спою тебе песню нонлтсисталала.

И она запела:

Женщина замолчала и потом сказала Нанвакаве:

— Когда ты вернешься домой, устрой пляску. Пусть Тавиха-майа исчезнет, он будет Хаматса. Спустя четыре дня пусть исчезнет Коакоасилилакилис. Он будет коминока и добудет пищу для Хаматса. Спустя четыре дня пусть исчезнет Нулилокуа. Он будет нонлтсисталала. А ты, Нунвакаве, будешь «медведем в дверях дома». У тебя будет два свистка. Танцоры должны омываться каждый четвертый день, а после того как они омоются четыре раза каждый четвертый день, они будут омываться каждый шестой день. После того как они омоются четыре раза каждый шестой день, они должны омываться каждый восьмой день, потом — каждый двенадцатый день. В течение четырех лет Хаматса не должны делать никакой работы под угрозой ранней смерти. Теперь ты знаешь имена всех танцоров. Иди домой и возьми имя дома Бахбаква-ланухусивэ для своего дома. Вот его имя: Лавакватсе — Место-Где-Находится-Красная-Кора-Кедра.

Нанвакаве и его сыновья пошли домой. Когда они вернулись в селение, Нанвакаве созвал народ, и после еды Тавихамайа исчез. Люди попытались разыскать его — того, кто был Хаматса. Нанвакаве сделал все так, как велела ему женщина. Он и его сыновья первыми провели зимнюю церемонию. Поэтому мы знаем о разных плясках и разных видах кедровой коры. Это все.

64. БЕЛКА И ГРОМ-ПТИЦА

Первые люди нумаим¹ Гапеноху жили в Денасех — Песчаном. Йайагехтса был морским охотником, бедным гарпунером в доме вождя Куоменакулоса — Место-Где-Можно-Разбогатеть. Йайагехтса постоянно омывался в лесном озере. Неподалеку от озера была поляна, и Йайагехтса подозревал, что поляна эта чудодейственная. Поэтому он взял себе за правило дважды в день, по утрам и вечерам, омываться в озере. Однажды он остался в лесу на четыре дня. Искупавшись, он натерся тсугой. Потом он наломал чудодейственных верхушек тсуги и устроил себе постель под кустом. Эту работу он закончил уже в сумерки. Потом он опять выкупался в озере и натерся тсугой, а после этого лег. спать. На рассвете он встал, выкупался и натерся, а покончив с этим, пошел в лес и стал молиться, обращаясь к разным деревьям и кустам с такими словами:

— Я пришел просить вас смилостивиться надо мной, о чудодейственные! Посоветуйте, как мне получить чудодейственное сокровище на этой чудодейственной поляне: умоляю вас, явитесь мне сегодня ночью во сне и скажите, где мое сокровище, ради которого я пришел сюда. Помогите мне! — Так просил он деревья и кусты. Вечером он вернулся на поляну и прилег отдохнуть на свою постель. В сумерках он выкупался в пруду и опять натерся ветвями тсуги. Затем он вернулся к месту ночлега, лег и мгновенно уснул. Во сне явился ему человек, который сел возле его постели и сказал:

— О друг Йайагехтса! Друзья послали меня, чтобы я поведал тебе, чем кончился их вчерашний разговор, когда вождь Тис² созвал свой народ — все деревья и кусты. Так говорил наш вождь Тис: «Ты хорошо поступил, обратившись к милости деревьев и кустарников; это правильно, что ты очищаешься дважды в день и натираешься тсугой». Чемерица сказала, что после тсуги ты должен натереться ее листьями, чтобы отбить запах человеческого тела, ибо тебе предстоит увидеть нечто необыкновенное: Гром-Птицу и двуглавого змея, который греется на солнышке на облюбованной тобой поляне. Однако будь внимателен, друг, когда увидишь двуглавого змея. Если он превратится в другое существо, на земле ты найдешь его чешуйку; если надеть эту чешуйку на стрелу, та будет бить без промаха.

Сказав это, человек исчез. Йайагехтса проснулся; уже светало. Он поднялся и пошел к озеру. Неподалеку от озера он увидел чемерицу и сорвал с нее четыре³ листка. Положив листья чемерицы на берегу, он искупался, растерся тсугой, а затем чемеричными листьями. Потом он пошел в лес и, так же как накануне, обратился с мольбой о помощи ко всем встречным деревьям и кустам. Вечером он вернулся на свою поляну. Сорвав по дороге четыре листа чемерицы, он выкупался в озере, натерся тсугой и чемерицей и лег спать. Эту ночь он очень хорошо спал.

Рано утром он поднялся и опять отправился к озеру, сорвав по дороге четыре листа чемерицы. Искупавшись и растеревшись тсугой, он долго натирал тело чемеричными листьями — так долго, что от них в конце концов ничего не осталось. Потом он вышел из воды и сел на берег, чтобы обсохнуть.

Вдруг он услышал приближающееся попискивание. Йайагехтса поднялся и спрятался за дерево. Странный звук приближался. Вдруг Йайагехтса увидел двуглавого змея, который двигался прямо на него. Змей выполз на открытое, обогреваемое солнцем место и остановился. Йайагехтса лишился чувств от растерянности и от ослепительного сияния змеиного тела.

Придя в себя, он услышал над головой свист крыльев спускающейся с неба птицы. Видимо, змей тоже услышал этот звук и постарался спрятаться. Йайагехтса увидел летящую Гром-Птицу, которая метала перед собой молнии. Гром-Птица попыталась схватить лапами змея, но змей превратился в белку и юркнул в нору в земле. Гром-Птица поднялась в небо. Йайагехтса подошел к тому месту на поляне, где лежал змей, чтобы отыскать чешуйку. Он увидел на земле что-то блестящее. Тогда он взял лист гаультерии⁴ и завернул в него чешуйку. Потом он отправился домой.

До селения он добрался уже в сумерках. Чешуйку он спрятал в корнях кедра позади дома. Потом он вошел в дом и лег спать. Во сне ему привиделся пожилой человек, который будто бы вошел в дом, сел по правую руку от него и сказал:

— Ты нашел свое чудодейственное сокровище, Йайагехтса, и не причинил мне вреда. Я двуглавый змей, а Гром-Птица хотела убить меня. Она не знает, куда я скрылся, когда превратился в белку. Ты мог бы получить свое чудодейственное сокровище от меня, потому что я заметил, что ты прятался за деревом. Но ты сам нашел мою чешуйку. Теперь ты обладаешь чудесным сокровищем. Сделай стрелу и прикрепи чешуйку на ее острие — такая стрела не минует цель, будь то кит или любое другое животное. Если ты захочешь, чтобы твоя цель обратилась в камень, скажи стреле, чтобы она превратила в камень то, во что ты целишься. Если хочешь сжечь свою добычу, то скажи об этом стреле. Стрела подчинится тебе, чего бы ты ни пожелал.

С этими словами человек исчез. Как только рассвело, Йайагехтса встал, взял нож и палку из мягкого кедра и вышел в лес через заднюю дверь дома. Он сел под кедром, возле которого спрятал свое сокровище, отмерил две пяди и еще немного и обрезал палку. Отрезав, он расщепил и обтесал ее. Затем он обстругал палку со всех сторон, чтобы она стала круглой. Как только палка стала нужной толщины, он собрал мелкие стружки и хорошенько потер ими стрелу, чтобы ее поверхность стала гладкой. Покончив с этим, он достал чешуйку двуглавого змея, расщепил кончик стрелы и вставил чешуйку в щель. Потом он обмотал конец стрелы на четыре пальца в длину хорошо расщепленным еловым корнем. Это он сделал, чтобы чешуйка не выпала, когда он будет стрелять. Сделав стрелу, Йайагехтса помолился ей и сказал:

— О друг, ты пришел ко мне, о чудодейственный, ты дан мне твоим хозяином, чтобы помочь мне и чтобы отводить от меня беду, о великий и чудодейственный; и мы всегда будем вместе, друг! — Так обратился Йайагехтса к своему чудесному сокровищу. Потом он опять спрятал сокровище под деревом, отнес нож в дом, взял лук и чудодейственную стрелу и через заднюю дверь дома вышел в лес. Он отправился на охоту.

Спустя некоторое время он увидел черного медведя и выстрелил в него. Медведь тут же упал на землю мертвым. Йайагехтса освежевал его и повесил шкуру на ель, а затем отправился дальше. Вскоре он увидел лося. Йайагехтса сказал своей стреле:

— Я выстрелю в этого лося, а ты преврати его в камень.

Сказав так, он выстрелил. Лось упал на землю и превратился в камень. Душа Йайагехтса возликовала, потому что до сих пор он не верил, что его стрела способна на такое. Он отправился дальше и увидел холм. Он сказал стреле:

— Я выстрелю в этот холм, а ты подожги его.

Сказав так, он выстрелил. Деревья на холме сразу вспыхнули. Йайагехтса повернул обратно, взял шкуру черного медведя и закинул ее себе на спину. Не доходя до дома, он увидел белку. Она сидела возле кедра и плакала. Йайагехтса решил спрятать лук и стрелу под деревом. Спрятав оружие, он опять увидел белку. Тут он вспомнил, что двуглавый змей превратился в белку. Поэтому он обратился к белке с молитвой и сказал:

— Благодарю тебя, о наделенный чудесной силой, за встречу. Благодарю тебя, что ты сжалился надо мной и дал мне это сокровище — бьющую без промаха стрелу. Позволь мне и дальше быть удачливым в охоте и не знать неудач до тех пор, пока ты со мной. Будь милостив ко мне!

Белка продолжала сидеть на еловом пне. Когда Йайагехтса кончил свою молитву, она пискнула и юркнула в нору. Тогда Йайагехтса понял, что эта белка и на самом деле двуглавый змей, ибо точно так вела себя та белка, в которую превратился двуглавый змей, когда за ним охотилась Гром-Птица.

Придя домой, Йайагехтса повесил медвежью шкуру в углу, поел и, когда стемнело, лег спать. Он весь день провел на ногах, очень устал и сразу же уснул. Ему снился двуглавый змей в облике старика, который приходил к нему прошлой ночью, и стрела — чудодейственное сокровище, данное ему змеем. Старик сказал ему:

— Я пришел навестить тебя, Йайагехтса. Ты ведь узнал меня — я двуглавый змей, который обернулся белкой. Ты будешь иногда встречать меня в образе белки. Я — та самая белка, которую ты видел возле своего тайника. Поэтому я и пришел к тебе — сказать, чтобы ты прятал лук и стрелу под кедром. Я буду присматривать за ними, а ты не вноси оружия в дом — это принесет тебе несчастье. Имей в виду, друг, будь осторожен во всем, что ты делаешь, и не забывай очищаться перед тем, как лечь спать. И еще: не забывай своего вождя, Куоменакулоса, и отдавай ему большую часть добычи. Делай так, и удача будет сопутствовать тебе. — Так сказал человек и исчез.

Йайагехтса проснулся и стал думать о словах явившегося к нему человека: о том, что большую часть убитой им дичи и пойманной рыбы он должен отдавать вождю.

Йайагехтса последовал совету своего покровителя. Рано утром он решил отправиться на охоту, потому что не хотел, чтобы люди узнали о его чудодейственном сокровище — стреле. Поэтому он поднялся чуть свет, забрал спрятанное оружие и схоронил его в скалах, мимо которых позже должен был проплыть. Потом он вернулся домой, взял циновку, одеяло, чтобы прикрыть ноги, и весло, а древко гарпуна и так всегда лежит в маленьких охотничьих каноэ. Потом он сел в лодку и поплыл, по дороге забрав из тайника лук и стрелу.

В месте под названием Ойагемла он подплыл к скалам. Там было много кормящихся каланов. Дождавшись, когда они вынырнут, Йайагехтса прицелился и выстрелил. Все каланы были убиты, множество каланов. Йайагехтса взял свою приносящую смерть стрелу и положил ее в лодку. Больше двадцати каланов погрузил он в свою маленькую лодку, так что ее борта едва возвышались над водой. Затем он отправился домой.

Немного не доезжая до Денасех, он заплыл в заливчик за скалой, вышел на берег и поспешил к кедру, возле которого двуглавый змей наказал ему прятать оружие. Вскоре он возвратился к лодке. Через некоторое время он причалил к берегу возле дома вождя. Люди еще не проснулись, когда он вернулся с охоты. Йайагехтса вышел из каноэ и попросил Куоменакулоса послать рабов, чтобы они разгрузили лодку. Рабы быстро перенесли каланов из лодки на берег, и Йайагехтса преподнес свою добычу вождю. Впервые Йайагехтса поступил так, следуя совету двуглавого змея. (И с тех пор повелось, что люди Гапеноху стали почитать вождя, отдавая ему часть добычи.) Рабы освежевали каланов тут же, на берегу.

Тогда вождь поверил, что бедняк Йайагехтса действительно преподнес ему каланов в дар. Он послал раба, чтобы тот пригласил Йайагехтса отобедать в его доме. Йайагехтса откликнулся на зов и пришел в дом Куоменакулоса. Его посадили на новую циновку в задней части дома⁵ и предложили вяленого лосося. Когда он отведал лосося, ему принесли вареную треску. Когда он поел, Куоменакулос сказал так:

— Ты поступил великодушно, дитя, принеся в дар это множество каланов. Невероятно, что ты сделал это. Благодарю тебя за твою доброту, дитя мое. Перебирайся в мой дом, давай жить одной семьей.

Йайагехтса отвечал ему на это так:

— Ты говоришь великие слова, вождь. Почему же мне не почитать тебя как вождя? Ведь ты мой вождь — вождь Куоменаку-лос, а эти каланы лишь первый мой дар тебе, и за ним последуют другие. Их будет много. Ты говоришь, чтобы я перебрался в твой дом, о вождь. Не будем обсуждать это сейчас. Пока я останусь в своем доме, а потом перейду в твой дом, о вождь, когда перестану почитать тебя дарами. — С этими словами Йайагехтса встал и вышел из дома вождя. Куоменакулос догадался, что Йайагехтса обрел чудодейственное сокровище и поэтому не хотел перебраться в его дом.

Йайагехтса не забывал купаться каждый вечер в озере. В течение трех дней после удачной охоты на каланов он не охотился. На четвертый день, еще до свету, он поднялся, взял одеяло, циновку и весло и уложил все это в свое маленькое каноэ. Затем сел сам и отчалил от берега. Отплыв недалеко от дома, на скале возле Акалала — Скалы-Открытый-Зев он увидел котиков. Он выстрелил в них, и множество котиков остались лежать на скале. Йайагехтса нагрузил каноэ тушами убитых животных и отправился домой.

Подплыв к бухте, он сошел на берег, спрятал оружие под кедром и бегом вернулся к лодке. Подплыв к дому Куоменакулоса, йайагехтса вышел из лодки и вошел в дом вождя. Он попросил вождя послать рабов, чтобы те разгрузили лодку. Вождь послал четырех рабов, и те быстро перенесли котиков на берег. По приказу вождя котиков опалили, а затем разделали. Когда котики были разделаны, Куоменакулос позвал всех на пиршество.

Так каждый четвертый день Йайагехтса отправлялся на охоту и наполнял свое маленькое каноэ дельфинами и сивучами. В последний раз он убил четырех китов, и все они были отданы вождем на трапезу людям. Люди смогли навялить мясо китов, и морских львов, и дельфинов, и котиков, и каланов. Когда Йайагехтса поймал все это, он перешел в дом Куоменакулоса.

Добыча доставалась ему легко, и от гордости он забыл о совете двуглавого змея. Он устроил себе постель в задней части дома вождя; потом он пошел к своему тайнику, взял лук и стрелу и принес их домой. По дороге мимо него шмыгнула белка. Она спряталась в нору, и Йайагехтса не обратил на нее внимания. Он пришел домой — в дом Куоменакулоса — и повесил оружие в изголовье постели. Вдруг на него напала сонливость, он лег и мгновенно заснул. Во сне к нему явился двуглавый змей в образе старика и сказал:

— Что ты сделал? Я попытался предупредить тебя, чтобы ты никогда не приносил бьющую без промаха стрелу в дом. Ты не послушался меня и принес стрелу в дом. Ты все испортил. Отныне ты будешь наказан бедностью за свою гордыню. — Так сказал старик и исчез.

Йайагехтса тут же проснулся, взял стрелу, развязал веревку и увидел, что чешуйка двуглавого змея исчезла. В сердцах он бросил лук и стрелы в огонь. Потом он лег на постель и заплакал, потому что отныне его уделом стала бедность. Это конец.

65. ЭХБАТСА

Вождя племени в Ханваде — Месте-Где-Водится-Горбуша звали Эхбатса — Хороший. Его сына звали Вахед. Юноша всегда носил в ушах серьги из раковин морские ушки. Однажды Вахед пришел к своему другу Лемнеху — Гноящемуся Колену и предложил поиграть в палки¹. В заклад Вахед поставил свои серьги и проиграл их.

Дома отец отругал Вахеда. Тому стало стыдно, он лег на спину и закрыл лицо².

Ночью он вышел из дома, пошел к своей возлюбленной и взял у нее веревку. Вернувшись домой, он повесился.

Утром Эхбатсе сказали, что его сын покончил с собой. Вождь увидел, что сын действительно мертв. Он покончил с собой от стыда за то, что отец отругал его.

Эхбатса вынул тело сына из петли и похоронил его в доме. Затем он сходил к источнику, набрал свежей воды и окропил место захоронения, чтобы сын мог ожить.

Ночью Эхбатса сидел возле дома. Вдруг он услышал чьи-то слова:

— Мы будем бить в бубны, шаманы.

Потом он увидел искры, вылетающие из дымохода. Один из духов в доме сказал:

— Выходи, Быстрая-Как-Искра!

Это было сказано мыши, и та выпрыгнула из дома³.

Она подошла к Эхбатсе, но тот дал ей раковину морское ушко, чтобы она не выдала его духам — не рассказала, что он подсматривает в дырочку. Мышь вернулась в дом и сказала, что поблизости никого нет.

Духи опять ударили в бубны, но что-то им мешало. Опять была послана наружу мышь. Эхбатса схватил ее и сунул ей еще одну раковину. Тогда мышь сказала ему:

— Будь осторожен! Когда ты в первый раз увидишь, что твой сын поднялся с пола, не входи в дом. Сдержись и не делай этого. Когда они снова начнут отбивать ритм, тогда ты войдешь.

Сказав так, мышь вернулась в дом и уверила духов, что на улице никого нет.

Духи опять стали отбивать ритм. Вахед поднялся и стал ходить по дому. Как только Эхбатса увидел сына, он вбежал в дом и обнял сына, но Вахед превратился в пену. Эхбатса помешал оживить своего сына. Если бы он не поспешил войти в дом, Вахед остался бы жить. Если бы Эхбатса тогда не испортил все дело, то люди умирали бы только на четыре дня. Это все.

66. ДЗОНОКВА

Ребенок капризничал и не хотел засыпать.

— Спи, а не то тебя заберет Дзоноква, — сказала ему бабушка, чтобы припугнуть. Тогда мальчик встал и вышел из дому. Вдруг кто-то схватил его за плечи, он закричал и вбежал обратно в дом.

— Чего ты испугался? — спросила его бабушка.

— Там большой человек с волосатой рукой, большой человек с волосатой рукой!

— Тебя просто хотели припугнуть. Иди, не бойся! — сказала мальчику бабушка. Тот поднялся и вышел.

Как только он показался на улице, он закричал, потому что его схватила Дзоноква. Она забрала мальчика под землю. Родные пытались откопать мальчика. Его плач был слышен из-под земли, он то приближался, то отдалялся. Вскоре родственники отказались от поисков. Тогда похитительница перенесла мальчика в глубь страны, в свое жилище. По дороге мальчик ломал и бросал на землю сучья кустарника, чтобы найти дорогу назад, если ему удастся освободиться.

В свой хижине Дзоноква накормила пленника жирной пищей. У нее были большие запасы сушеных диких яблок, ягод и мяса, множество шкур.

— Ах! — сказала Дзоноква, оглядев своего пленника. — Какие красивые у тебя серьги! Дай мне их поносить.

— А у тебя есть дырочки в ушах?

— Нет, господин.

— Тогда это пустой разговор.

— А ты проколи мне дырочки.

— Ты не сможешь вытерпеть боль.

— Чем же тебе прокалывали уши?

— Вот такими колышками отец проколол мне уши, — и мальчик поднял с пола кол. — Ложись на спину. Где у тебя молоток? Мне нужно будет хорошенько стукнуть по колышку.

Мальчик взял колья и ударил по ним молотком. Дзоноква вскрикнула.

— Не кричи, — сказал ей мальчик.

— Продолжай, господин, — попросила Дзоноква.

Мальчик снова ударил молотком, проткнул Дзонокве уши и пригвоздил ее к полу. Пол же в хижине был очень прочный. Затем мальчик вбил еще по одному колу в каждое ухо великанши. Дзоноква не выдержала боли и умерла. Она успела сказать «Ах!» и — глядите-ка! — испустила дух. Мальчик положил тело в костер и сжег его.

Затем он покинул жилище Дзоноквы и по сломанным веткам, которыми он пометил дорогу, без труда добрался до дому. Подойдя к своему селению, он услышал, как соплеменники поют траурную песню и оплакивают его. Мальчик потихоньку приблизился, а когда все вошли в дом его родителей, поднялся и показался в дверях. Все в изумлении смотрели на него. Отец и мать мальчика упали без чувств. Тогда поднялся один из мужчин и стал расспрашивать:

— Скажи нам, что с тобой приключилось? Кто похитил тебя?

— Меня унесла Дзоноква.

— Как же ты спасся? Как ты смог вернуться?

— Дзонокве понравились мои серьги. Я сказал ей, что она не выдержит той боли, какую выдержал я, когда отец прокалывал мне уши. Так оно и вышло: я вбил колья в уши Дзонокве, и она умерла, — рассказал мальчик. — Давайте я покажу вам, где находится ее жилище, и мы заберем оттуда все добро: ягоды, мясо и шкуры.

Настал день, когда люди отправились в дорогу. Свои пожитки они несли на плечах. В жилище Дзоноквы они обнаружили только ее голову. Сильные мужчины вынесли из дома все, что там нашлось: яблоки, и сушеные ягоды, и шкуры — и доставили все это в дом отца спасшегося мальчика. Отец мальчика устроил пир для всего народа. Затем он раздал гостям шкуры и стал главным вождем, потому что устроил для людей потлач с чудесным сокровищем, которое добыл его сын. Это все.

67. ВОЖДИ-СОПЕРНИКИ

Первые из квакиутлей жили в Калоквисе — Изогнутом Береге. Вожди двух племен дружили — вождь племени Солнца по имени Тсехвид — Быстрый Бегун и вождь племени Поднятых-Надо-Лбом-Волос по имени Тсехид — Отбрасыватель. Они были очень давними и близкими друзьями и ничего друг от друга не скрывали. Вот однажды первые люди загрустили. Тогда Тсехид сказал своему другу, что хочет устроить пир и угостить всех соплеменников морошкой. Тсехвиду понравилась затея друга, и он сказал:

— О друг! Ты очень хорошо придумал, чтобы порадовать наше племя, ибо люди невеселы.

Тсехид приказал слугам выровнять и вымести пол в его доме. Слуги вычистили дом, повязали пояса из коры кедра¹ и пошли звать квакиутлей на праздник. Когда все собрались, Тсехид послал слуг за своим другом Тсехвидом. Когда Тсехвид вошел в дом, хозяин предложил ему сесть в задней части дома². Как только гость сел, люди начали петь пиршественные песни. После четырех песен³ в дом внесли четыре небольших каноэ. Каноэ не были вымыты внутри, в них просто насыпали морошку. Четыре небольших каноэ были наполовину наполнены ягодами. В каждое каноэ поставили по тарелке с жиром алаши. Одно каноэ слуги подняли и поставили перед Тсехвидом и его кланом. Другое каноэ было поставлено перед Одзесталисе — Перечащим и его кланом Моомтакила, и еще одно — перед вождем клана Кехсем Кимкекеведом. Последнее каноэ поставили перед Лаквакилой — Создающим Медь, который был вождем Лаолахсентайо — Победителей.

Однако Тсехвид отказался есть. Он лег на пол и накрыл лицо одеялом из шкуры черного медведя. Тсехид, не замечая этого, сказал слугам, что пирующие могут приступать к трапезе и достать из складок одеял свои ложки. Однако все присутствующие смотрели на Тсехвида, понимая, что он недоволен. Затем все последовали его примеру и тоже легли на пол. Так они лежали долго. Затем поднялся слуга Тсехвида и сказал:

— О соплеменники! Вы видите, что наш вождь Тсехвид не встает с пола здесь, в доме его друга Тсехида, и отказывается есть грязную еду этого грязного человека. Неужели он не мог вымыть свои блюда-каноэ; он насыпал в них ягоды, хотя раньше в них вымачивали вяленые плавники и головы палтуса. И ты хочешь, чтобы грязь, которая сейчас лежит на тарелках, была съедена ложками, Тсехид!

Тогда поднялся Тсехид. Он ничего не сказал своим слугам и начал так:

— О друг! Твои слова очень горды, ты слишком много берешь на себя. Ну да как хочешь, — сказал он.

Тотчас встал Тсехвид и сказал:

— О друг Тсехид! Я не буду есть эту грязную еду, которую ты даешь мне, о грязный человек! И я сейчас отвечу тебе. Я достаточно терплю от тебя. — И он послал слуг за своей медной пластиной Тсегесе — Морским Чудовищем.

Когда они ее принесли, то отдали Тсехвиду. Тот взял пластину и сунул ее в огонь, горевший посреди дома, и погасил его своей медной пластиной. Тсехид тотчас схватил свою пластину, Лесахе-лайо — Слепящую Глаза, и тоже сунул ее в огонь. Он хотел, чтобы медь загорелась и поддержала потухающий огонь.

Тогда Тсехвид опять послал четверых слуг и велел им принести его круглую медную пластину Адемгуле — Журавля. Когда пластину принесли, он и ее сунул в огонь.

Итак, он погасил огонь в доме своего друга Тсехида, накрыв его листами меди. Поэтому он впоследствии получил имя Гасящий-Пиршественный-Костер.

Но затем Тсехид разжег костер с помощью своих медных пластин вместо жира алаши и дров. Поэтому огонь в доме Тсехида не погас. Когда Тсехвид сунул в огонь свои пластины, Тсехид попросил медную пластину у своего клана, Лойалалаваха — Поднятых-Надо-Лбом-Волос, так как у него больше не осталось своих пластин. Так Тсехид проиграл. Пиршественный огонь в его доме погас, и пировавшие разошлись. Тсехвиду очень хотелось узнать, что у Тсехида на уме.

Он послал своих слуг позвать людей, которые накануне были приглашены Тсехидом. Слуги исполнили это, и люди собрались. Только Тсехид не пришел. Однако спустя некоторое время пришел и он. Когда он вошел, Тсехвид сел перед своим кланом, возле огня, и по обеим сторонам от него сидело по двое слуг. Начали петь пиршественные песни, спели четыре песни. Когда песни смолкли, слуги внесли четыре короба с яблоками и поставили их на пол. Затем достали четыре короба жира алаши и два пиршественных блюда в форме двуглавого змея, блюдо с резьбой, изображавшей гризли, и блюдо с изображением волка. Блюда были наполнены дикими вишнями. На блюда положили также яблоки и налили жир. Первое блюдо поднесли Тсехиду. Когда все блюда были разнесены, слуги Тсехвида призвали всех начать пиршество. Тогда встал Тсехид и сказал так:

— Я не буду есть из твоих грязных, никогда не моющихся блюд.

Сказав так, он послал четверых слуг в свой дом. Вскоре они возвратились, принеся медный щит Нелкемала — Медное Лицо. Тсехид сунул щит в огонь, и огонь погас. Тогда встал Тсехвид и обратился к другу:

— О друг! Ты погасил огонь в моем доме. Я прошу тебя, сядь в моем доме, чтобы я мог ответить тебе. — Так сказал он, возбужденный пляской Дурака⁴.

Затем он послал четверых слуг в дом своего тестя Монанулы посмотреть, что бы можно было оттуда взять. Не успели они выйти, как встал Монанула, ибо он тоже пришел на пир.

— О муж моей дочери! Пошли своих слуг, пусть они возьмут в моем доме четыре плосконосых каноэ, чтобы поддержать огонь в твоем доме.

Тсехвид тут же отослал своих слуг, чтобы они разломали четыре плосконосых каноэ. Спустя некоторое время в дом внесли остатки разломанных каноэ. Они были сложены горкой на месте костра и зажжены. Тсехвид полагал, что Тсехид, сидевший возле костра, не выдержит жары. Тсехид лег на землю возле костра. Его одеяло из шкуры черного медведя подпалялось. Он не сдвинулся с места, хотя его колено покрылось волдырями, а лицо было закрыто остатками медвежьего одеяла. Когда пламя стало утихать, он сел и стал есть ложкой со своего блюда, демонстрируя таким образом, что он не пострадал от огня, не сдался, хотя и обгорел. Люди последовали его примеру. Когда они кончили есть, слуги Тсехвида воздали им хвалу. Потом все покинули дом Тсехвида.

Довольно долго после этого ничего не происходило.

Однажды вечером Тсехид пригласил к себе свой клан, Лойала-лаваху, и объявил им, что хочет устроить зимнюю пляску. Люди были рады решению вождя. Тсехид хотел превзойти соперника. Об этом прослышал Тсехвид и созвал, в свою очередь, свое племя. Он не хотел ни в чем уступать сопернику и объявил соплеменникам, что тоже проведет зимой зимнюю пляску.

Спустя некоторое время исчезли сын и дочь Тсехида. На следующую же ночь исчезли сын и две дочери Тсехвида. Через день — еще один из его сыновей⁵.

Тогда первые из квакиутлей устроили зимнюю пляску. Тсехид нанял резчика по дереву и поручил ему вырезать маску морского чудовища, которое стало бы чудесным покровителем дома дочери вождя, когда она вернется и проведет военную пляску. Его сын по возвращении должен был явиться в образе гризли, и для него тоже была вырезана маска. Тсехид прислушивался, не раздадутся ли голоса детей, потому что приближалось время их возвращения. Все кланы квакиутлей собрались в лесу за селением для пения песен. Со всеми вместе пел и Тсехид, ибо все члены племени участвовали в песнопениях. Когда наступила ночь, все люди постарались призвать пропавших детей обратно. Они пели до рассвета. На рассвете они поймали пропавших детей и сразу же отрезали голову морскому чудовищу. Медведь-гризли ударил лапами по большому каноэ, которое затем передали Тсехиду.

Затем были пропеты песни в честь участников Военной пляски. После этого все вошли в дом для зимних плясок. Когда наступила ночь, все были разбужены песнями вернувшихся детей вождя. Появилось морское чудовище. На этом зимняя пляска Тсехида закончилась и его сменил Тсехвид.

Тсехвид велел своим слугам тайно, ночью, созвать его племя. Как только все собрались, двери церемониального дома были закрыты. И Тсехвид объявил соплеменникам, что они должны провести в доме весь следующий день, а ночью он покажет им пропавших детей. Тсехвид хотел превзойти соперника и призвал свое племя помочь ему в этом. Люди ответили, что готовы поддержать вождя.

Затем все разошлись по домам. Поздно днем они проснулись и совершили ритуальное омовение — все мужчины, женщины и дети. Вскоре Тсехвид пригласил всех участников церемонии на общий завтрак в церемониальный дом. После завтрака слуги вождя шепотом сообщили участникам плясок, что они должны собраться за селением на поляне песен. Все мужчины тотчас поднялись и отправились в назначенное место.

Двое запевал затянули песню Военной пляски; затем были пропеты две песни Медвежьей пляски. Затем заговорил Тсехвид:

— Сегодня ночью вы наденете праздничные одежды, потому что я хочу, чтобы вы все были счастливы.

Люди ответили ему:

— Да будет так, наш вождь!

Слуги вождя попросили танцоров, чтобы они омылись. Все приготовления были закончены к рассвету. Четверо слуг вождя взяли четыре больших каноэ и связали их вместе. Сверху каноэ были покрыты досками. Затем в каноэ сели все танцоры, кроме участников плясок Гризли и Дураков. Они остались в опустевшем церемониальном доме. Каноэ остановились у северного края Калоквиса. Вдруг на носу двух лодок оказались медведи-гризли, которые лежали там и не шевелились. Люди пропели песни Военной пляски. Затем сильного раба послали управлять средним каноэ, между лодками с двумя медведями. Воин по имени Кенхевидайо — Несимпатичный набросился на него и повалил, а другой воин, по имени Нахулалес — Воин-Всего-Мира, содрал скальп. Затем раба столкнули в воду, но тут из церемониального дома выскочили медведи, и людоеды, и дураки и бросились вдогонку за бежавшим по пляжу рабом, стараясь поразить его копьем, побить камнями, а гризли пытались разодрать его лапами. Не достигнув южной оконечности пляжа, раб упал бездыханным. Настигшие его танцоры разрезали на куски его тело и съели. Так Тсехвид, чтобы превзойти Тсехида, убил своего раба⁶. Скальп раба взяли два новообращенных Гризли и играли с ним, перебрасывая друг другу. Затем Тсехвид взял у них скальп и отнес его Тсехиду, сказав при этом:

— Это тебе, друг.

Потом те, кто сидел в каноэ и окружал пропавших детей вождя, сошли на берег.

Вечером слуги Тсехвида опять созвали всех в церемониальный дом. Когда все собрались, началась церемония. Были приручены два гризли. Затем два танцора Военной пляски спели свои священные песни. Затем начали петь распорядители песен. Потом вышли два танцора и стали плясать вокруг костра в центре дома. Они закончили пляску, исполнив песню. Вестник⁷ церемониального дома подошел к одной из танцовщиц⁸ и спросил, каково ее пожелание.

— Мы хотим, чтобы нас сожгли на этом костре, — ответила женщина.

Тогда заговорил Тсехвид:

— О посвященные! Давайте на этот раз подчинимся желанию тех, кто этого хочет. Пойдите принесите две доски и привяжите к ним танцовщиц.

Позвали двух воинов, Кенхевидайо и Нахулалеса, чтобы они привязали женщин к доскам. Принесли доски, положили на них танцовщиц. Затем принесли большие поленья и сложили их вокруг огня, так что костер оказался в центре. Затем к двум доскам, похожим на те, к которым были привязаны участницы пляски, привязали двух женщин-рабынь, надев им на головы венки из ветвей тсуги⁹, так же как тем, кого они должны были заменить. При этом воины сказали рабыням:

— Не кричите, когда вас положат в огонь. Если вы не будете кричать, то через четыре дня оживете; если же вы станете кричать, мы сломаем вам шеи, и вы умрете.

Бедные рабыни ответили на это:

— Хорошо, мы не будем кричать, только сделайте все быстро.

Тогда Тсехвид позвал участников пляски Дураков, чтобы они перенесли женщин к костру. Все в доме встали. В создавшейся сутолоке участники пляски Дураков перенесли женщин в заднее помещение, а вместо них положили в костер рабынь. Рабыни ни разу не вскрикнули и сгорели. Их останки положили в две коробочки, которые закрыли крышками и поставили в задней части дома. Спустя четыре дня участницы Военной пляски якобы ожили. Так был посрамлен Тсехид.

Тсехид сказал, что пойдет войной на нутка. Он отправился в путь по реке, а дойдя до бухты Нутка, разрубил свое каноэ на три части. Так он и его люди переправились через горы, неся каноэ на плечах. Спустившись к реке, они соединили части каноэ и стали спускаться по течению. В узком месте нутка устроили на них засаду, и Тсехид и его воины были перебиты. Лишь один из воинов спасся и рассказал о гибели вождя. Так был посрамлен Тсехид. Это все.