Министерство особых происшествий

Глава 11, в которой наш отважный дуэт бросается в лихую погоню по Лондону, а мистер Букс находит нового, весьма ревностного ангела-хранителя

Из остатков приемной доктора на Чаринг-Кросс вырвалось новое облако пламени и дыма. Веллингтон оценивающе всма­тривался в собирающуюся толпу зевак: некоторые дамы при виде этих разрушений лишались чувств, а встревоженные мужчины что-то выкрикивали. Репортеров, слава богу, еще не было, хотя в моменты катастроф они обычно появлялись в первых рядах. Вдалеке вместе со свистками полицейских слышался колокол экипажа пожарной команды.

Он уже хотел повернуться к Элизе и предложить ей неза­метно ускользнуть отсюда, когда почувствовал, что она креп­ко взяла его за руку; в этот же миг до его ушей донеслось ржа­ние лошади.

—Думаю, мы с вами нашли того, с кем только что встре­чался наш добрый доктор, — сказала Элиза, поднимая его на ноги.

Черная карета «Конкорд» затряслась, но не из-за того, что нервничал конь, вздрагивающий от продолжающихся неболь­ших взрывов, а из-за того, что в него вскочил единственный пассажир, одетый во что-то, напоминающее черные просты­ни; дверь за ним тут же захлопнулась. Даже сквозь гул пожа­ра Веллингтон слышал, как щелкнул кнут извозчика, после чего подковы звонко зацокали по булыжной мостовой.

— Вперед, Веллингтон!

Собственно, выбора у него не было, потому что Элиза уже тащила его к одному из двухколесных экипажей, остановив­шихся, чтобы поглазеть на пожар.

Веллингтон вскочил в кэб и через окошко у себя над голо­вой крикнул:

— Извозчик...

В это время кэб резко наклонился, отбросив его на другую сторону сиденья. Он услышал голос Элизы, которая оказалась уже на козлах.

— Нам необходимо позаимствовать ваш кэб. Вы ведь не воз­ражаете? Вот и молодец! — И кэб рванул вперед по улицам Лондона под ее крики и свист кнута.

Выглянув в окошко, Веллингтон увидел ее с вожжами в руках.

— Мисс Браун?! — Его снадобье от похмелья совершенно не способствовало успокоению нервов.

—Держитесь, Велли! — Похоже, рецепт майя по-своему действовал и на Элизу. — У нас есть шанс догнать их!

Когда они летели по улицам Чаринг-Кросса, окружающие дома и пешеходы содрогались, сливаясь в сплошную линию. Под грохот повозки, крики Элизы и щелканье кнута Веллинг­тон раздумывал над тем, как это должно выглядеть со сторо­ны. Он только плотнее прижимался к стенкам кабины; их сильно трясло. Он физически ощущал их скорость, причем с каждым новым кварталом лошадь только ускоряла бег.

— Наклонитесь! — услышал он голос Элизы, прорвавший­ся сквозь какофонию стука копыт и грохота колес.

Кэб резко повернул, и Букс почувствовал, как весь мир во­круг взмыл, словно на качелях.

— Черт бы вас побрал, Букс! — завопила Элиза, — Пере­беритесь на другую сторону!

Он оттолкнулся от опасно наклонившейся части кэба, пе­реместив свой вес на противоположный борт и изо всех сил надавив на него. Он слышал, как заскрипело дерево, но кэб все-таки выровнялся и перешел в более устойчивое состоя­ние. Резкий скачок подбросил его на миг вверх, сбив с носа очки. Веллингтону хотелось закричать, но это абсолютно ни к чему бы не привело.

Он все равно завопил. Получилось хорошо.

—Достаточно, Велли! — послышался голос Элизы.

Веллингтон таращил глаза на окружающий мир, потеряв­ший свою резкость, и в какой-то момент пришел в ужас. «Го­споди, — воскликнул он про себя, — я ослеп!»

Затем он сообразил, что очки его находятся где-то на полу экипажа.

Он нагнулся, стараясь не терять равновесия, в то время как экипаж продолжал мчаться вперед. Рука его осторожно ша­рила по доскам пола, пока наконец пальцы не нащупали тон­кие дужки очков. От следующего сильного толчка он врезал­ся головой в раму кабины. Веллингтон был уверен, что Элиза не могла не слышать этого удара.

Новый щелчок кнута, от которого их лошадь громко заржа­ла. Они поехали еще быстрее.

Он снова нацепил очки на переносицу и, подняв глаза, заме­тил, что расстояние между ними и черной каретой сокращается.

—Держитесь! — с опозданием успел услышать он ее пред­упреждающий крик, и в следующее мгновение их повозку под­бросило, а сам он подлетел в воздух, после чего свалился с си­денья на пол кабины.

Поднявшись, Веллингтон получил возможность вниматель­но рассмотреть черную карету, поскольку теперь они двига­лись с одинаковой скоростью. На двери прямо под окном вид­нелся какой-то герб величиной с кулак. Он придержал очки, чтобы лучше рассмотреть золотую инкрустацию; но пока он пытался прочесть расположенную чуть ниже надпись на ла­тыни, затемненное стекло кареты опустилось.

И из темноты наружу высунулось дуло ружья.

Веллингтон едва успел нырнуть на пол экипажа, когда пу­ля разнесла вдребезги одно из стекол.

— А сейчас вы не хотели бы иметь при себе пистолет, Вел­ли? — услышал он крик Элизы.

— Вы просто управляйте этим чертовым кэбом! — вос­кликнул он, когда в воздухе прогремел второй выстрел.

Кэб отклонился от кареты, и та моментально вырвалась вперед. Букс услышал еще два удара хлыстом, и расстояние между ними снова уменьшилось. Веллингтону было видно, как из окна — опять — высунулось дуло ружья и нацелилось на него.

— Веллингтон! — донесся до него отчаянный крик Эли­зы, после чего мир вокруг погрузился во тьму.

От звука выстрела сердце его оборвалось, но когда он от­крыл глаза, то не обнаружил на себе и намека на смертельную рану. Из окна он заметил, что ствол ружья на миг задержался в нерешительности, а затем снова начал целиться. Но тут в фонтане искр прогремел другой выстрел, который сразил не­видимого нападавшего. Веллингтон видел, как ружье вывали­лось из окна и кэб вместе с каретой подскочили, одновремен­но переехав его своими колесами.

Веллингтон похлопал по крыше их повозки и прокричал:

— Отличная стрельба, Элиза!

— Согласна, — ответила она. — Жаль только, что стре­ляла не я.

Черная карета продолжала мчаться вперед, и Веллингтон с опаской оглянулся в другую сторону. Его спасителем ока­зался одинокий всадник, также одетый во все черное, с пи­столетом в руке, который он сейчас как раз прятал в кобуру. Этот новый союзник пришпорил коня, быстро приближаясь к их кэбу.

И чем ближе подъезжал этот новый друг в маске, тем ме­нее уютно чувствовал себя Веллингтон.

Ни в облачении неизвестного всадника, ни в его седле, ни даже в его лошади не было ничего примечательного. Конь, ко­торому не мешала повозка и вес нескольких седоков, про­скользнул в щель между каретой и кэбом и поравнялся с Вел­лингтоном. Внезапно из-под плаща всадника вылетел кулак и ударил Веллингтона в нос достаточно сильно, чтобы дезори­ентировать его и в очередной раз сбить очки на пол. Удар этот также в достаточной мере потряс его, не позволив вырваться из рук всадника, неожиданно схватившего его за сюртук.

—Да чтоб тебя!.. — услышал Веллингтон сквозь туман, и экипаж вновь рванулся вперед.

Его ноги разъехались в разные стороны, а рука автомати­чески схватилась за ремешок, предназначенный для пассажи­ров, которые предпочитают держаться за что-нибудь при по­воротах на приличной скорости. Вторая рука Веллингтона оставалась свободной, и он вцепился ею в запястье наездни­ка. Тело его дернулось вперед; теперь он почувствовал ветер на лице и увидел смазанную картину пролетавших под ним бу­лыжников мостовой и дорожной грязи.

Он потянул за ремень кэба, но ничего не изменилось; одна­ко со второй попытки ему удалось сдвинуть наездника в седле настолько, что тот ослабил хватку. Веллингтон, все чувства которого смешались в единственном желании спастись, тянул и дергал изо всех сил. Ветер, дувший в лицо, стих, а царивший вокруг хаос немного успокоился. Теперь он лежал на спине поперек сиденья повозки.

Что-то еще раз сдвинулось у него над головой, кэб тряхну­ло, и Веллингтон, подняв глаза, увидел у окна черного наезд­ника, лицо которого было полностью, до самых глаз закрыто платком. И глаза эти внимательно изучали его, как это дела­ла бы сова, заметив одинокую полевую мышь.

Всадник снова вытянул руку и на этот раз ухватился за край их экипажа.

Но пальцы его тут же разжались, потому что рука дерну­лась к шее — ее захлестнул кнут извозчика, который все ту­же затягивал петлю. Руки черного всадника бешено замоло­тили по воздуху, а сам он вылетел из седла.

Веллингтон не слышал, как сломалась шея всадника, но су­дя по углу, под которым его голова ударилась о мостовую, это не вызывало никаких сомнений. Об этом спасителе, внезапно превратившемся во врага, можно было не беспокоиться.

Веллингтон едва успел перевести дыхание, как они снова оказались напротив своей первоначальной цели — черной ка­реты «Конкорд». На этот раз он увидел в окне не дуло ружья, а легкое облачко вырвавшегося оттуда дыма. За этим последо­вал резкий свист, который резко прекратился, когда снаряды — небольшие диски размером с его кулак, с острыми как бритва зубьями — вонзились в деревянную стенку позади его головы.

— Элиза! — позвал он через лючок в крыше, не сводя глаз с этого необычного оружия.

— Знаете, что в данный момент было бы лучше всего? — ответила она, щелкая вожжами и уже обгоняя «Конкорд». — Было бы просто замечательно? Если бы кто-нибудь стрелял, пока я правлю этим чертовым экипажем! Вот это было бы про­сто здорово! Я знаю, вы считаете, что я должна делать все са­ма, и это при том, что я все-таки женщина и вообще...

Раздался еще один звук, очень напоминающий свист стиле­та Элизы, только намного громче. Веллингтон оглянулся на приближающуюся карету и нервно сглотнул, обратив внима­ние на ее новое оснащение. Из центра ее колес выдвинулись зазубренные лезвия, вращавшиеся со скоростью колес. Судя по их зловещему блеску, они, похоже, могли с легкостью ис­кромсать их кэб.

— Проклятье! — вырвалось у него.

— Велли, — крикнула Элиза, — сейчас самое время хоро­шенько держаться!

Они неожиданно отклонились к бордюру. Веллингтон об­хватил себя руками и больно прикусил язык, когда одна сто­рона их экипажа выскочила на тротуар, заставив прохожих броситься врассыпную. Карета смерти продолжала неотвра­тимо преследовать их, приводя пешеходов в смятение своими убийственными лезвиями. Сквозь грохот повозки послыша­лось по меньшей мере два вскрика. Веллингтон хотел обер­нуться, чтобы посмотреть на то, что натворила карета, но в этот момент его опять подбросило в воздух. Они снова вер­нулись на мостовую, «Конкорд» по-прежнему был позади них и, казалось, выбирал позицию для последней атаки.

Копыта бешено стучали по булыжнику. Деревянные рамы содрогались и скрипели. Воздух был наполнен криками ужа­са, смятения и ярости. Внезапно Веллингтон почувствовал, как его бросило вперед. Он успел ухватиться за что-то, когда их экипаж снова изменил направление, но вскоре резко затор­мозил; их лошадь протестующее попятилась, на мгновение встав на дыбы.

Черный «Конкорд» пронесся мимо них, но из-за скорости и большего веса он не мог остановиться так же резко, как это сделали они. Лошади и карета врезались в телегу с грузом, из­возчик «Конкорда» вылетел со своего места и с криком при­землился рядом со своими упавшими лошадьми.

Веллингтон вылез из экипажа и обошел его вокруг, чтобы подойти к подрессоренному сиденью кучера, где находилась Элиза. Рядом с ней обнаружился хозяин кэба, и его бледное как полотно лицо резко контрастировало с темной униформой.

— Велли, расплатитесь с извозчиком. — Она слезла с си­денья и, даже не обернувшись, добавила: — И заплатите ему хорошо.

Оба они повернулись к обломкам «Конкорда»; на улице раз­давались крики. Из кареты вытащили единственную ее пасса­жирку, женщину, которую они видели возле кабинета доктора Смита только мельком и только со спины. Джентльмен, кото­рый, видимо, помогал ей, теперь лежал мертвый на мостовой, и из груди его торчали два диска величиной с кулак. Это были выпущенные в упор смертельные зубчатые колеса, которые не попали в Веллингтона, зато без промаха поразили помощ­ника дамы. Собравшиеся со всех сторон зеваки создавали до­статочную неразбериху, чтобы дама в черном смогла улизнуть. Элиза — со следовавшим за ней по пятам Веллингтоном — ки­нулась было за ней, но это ни к чему не привело.

— Вот черт! — выругалась она, лихорадочно осматривая переулки.

— Она скрылась, Элиза, — сказал Веллингтон, оглядыва­ясь по сторонам, — и нам лучше последовать ее примеру.

Элиза раздраженно запыхтела и повернулась, чтобы отве­тить ему, но вместо этого вдруг подтолкнула его под руку и по­казала на развалины кареты.

— А кое-кто, по-видимому, оказался не таким ловким.

На другой стороне улицы перед разбитым, искореженным остовом «Конкорда» стояли трое мужчин. Веллингтон и Элиза прошли через начавших собираться зрителей и остановились перед скрюченным телом извозчика, у которого явно была сло­мана шея. Его руки были раскинуты в попытке схватиться за что-то, — хотя бы за что-нибудь, — дабы избежать ужасной смерти, которая все равно настигла его.

Элиза нагнулась и принялась шарить в карманах пальто и жилета покойника, к большому неудовольствию и неодобре­нию наблюдавших за этим людей.

— Господа, дамы, — начала Элиза небрежным тоном, хо­тя в голосе ее звучало предостережение, — я уверена, он был бы не против того, чтобы я обыскала его карманы. Он точно не станет жаловаться на пропажу.

Веллингтон заметил, как ее рука наткнулась на что-то в его левом внутреннем кармане. Она вытащила из пальто погиб­шего извозчика небольшой журнал, изрядно потертый от ча­стого употребления. Быстрый взгляд на его содержимое выя­вил там колонки с указанием времени и места.

— Элиза, — прошептал Веллингтон прямо ей в ухо. — Со­бирается толпа. Мы должны уходить!

В последний раз оглянувшись вокруг, Веллингтон и Эли­за скрылись по тем же переулкам, где исчезла фатальная пассажирка кареты. Раздающиеся у них за спиной свистки полицейских вызывали любопытные взгляды и вопросы слу­чайных прохожих.

Брюс ненавидел — ненавидел — спускаться в архив. Ниче­го личного против Букса он не имел. Это больше было связа­но с ощущением, что здесь его окружают предыдущие дела. Когда он только поступил на работу в министерство, он был серьезным парнем, только что из колоний, и не был склонен верить в то, что могло бы хоть как-то напоминать полет фан­тазии.

Но все это, разумеется, длилось недолго, только первый год.

Когда доктор Саунд предложил ему место в этом департа­менте администрации ее величества, сам премьер-министр Австралии лично просил его принять это предложение и пред­ставлять там их страну. Это было великим шансом продемон­стрировать ее величеству, какие кадры может поставлять Австралия. И Брюс страстно желал, чтобы его страна, его родина была предметом гордости. А еще это было шансом попутешествовать, что также привлекало его, поскольку означало возможность познакомиться с женщинами самого разного происхождения — небольшое дополнительное пре­имущество, сопутствующее полетам на дирижабле во все уголки мира.

Но женщины оказались слабым утешением в свете того, что ему пришлось увидеть и что он осмелился привезти обратно в Англию. А поскольку архив был ниже его (сразу в несколь­ких смыслах этого слова) и находился вне поля его зрения, именно сюда сбрасывались все эти вещи, чтобы позабыть о них навсегда. Тут находились дела, которые не оставляли ему другого выбора, кроме как заглянуть в уголки темных тайн ми­нистерства. Здесь были брелоки, которые изменяли ход вре­мени, статуи и талисманы, способные влиять на поведение че­ловека, и просто разные предметы на полках, которые нельзя назвать нормальными. Он сам слышал здесь шепот портрета, который при одном только взгляде на него мог пленить вашу душу и убить прямо на месте... или же, при правильном обра­щении, подарить бессмертие.

Здесь все было как-то неправильно. Совсем неправильно.

Скрип дверей архива, которые он прикрыл за собой, раз­несся по всему подвалу отвратительным эхом. Интуиция под­сказывала ему, что если и существовало на свете нечто такое, что могло бы заставить корону раз и навсегда отвернуться от министерства, оно должно находиться где-то здесь, на одной из этих бесчисленных полок.

Брюс подошел к столу напарников и положил на сторону, где обычно сидела Элиза, утреннюю газету. Теперь его фак­тическая соотечественница из страны птицы киви тоже на­ходилась в этом архиве, среди других ненужных древностей этого мира. А если без шуток, она являлась для него самым близким звеном, соединяющим его с домом, и к тому же бы­ла специально отобрана, чтобы представлять здесь свою стра­ну. Было грустно видеть ее павшей настолько низко. Пото­му что окончание ее карьеры здесь выглядело карикатурной насмешкой.

Он взглянул на другую сторону стола. Во внешнем облике Букса, обычно сидевшего здесь, было что-то такое, что вызы­вало у Брюса тревожное ощущение. Возникало такое чувство, что этот миниатюрный человек на самом деле представляет собой нечто гораздо большее, чем кажется на первый взгляд; впрочем, как и многие другие находящиеся здесь вещи. И он так же опасен. Брюс понятия не имел, почему этот англича­нин пробуждал в нем такие чувства, но это было именно так.

Ни Букс, ни Браун не видели Брюса сегодня утром, когда ухо­дили из министерства незадолго перед ленчем. Он подумал, уж не пытается ли Элиза как-то подбить клинья под своего нового партнера. Это было бы неудивительно; среди агентов ходили слухи, что она в свое время была по уши влюблена в Торна.

Брюс подошел к стороне стола Букса и попытался открыть главный выдвижной ящик. Заперто. Он попробовал два дру­гих ящика. Аналогично.

— Не вопрос, — прошептал он вслух и полез в карман сво­его пиджака.

И тут же слегка прикусил губу и застонал. Все его отмычки остались в ящике его собственного стола наверху. Идти за ни­ми сейчас было рискованно: Букс и Браун могли вернуться в любой момент.

Он открыл лежащий на столе рабочий журнал с кучей вся­ких кодов.

— Черт! — выругался он, разглядывая всевозможные ком­бинации символов для хитроумной разностной машины архи­ва. Код для приготовления чая. Различные коды для воспро­изведения музыки. — Интересно, а для работы архива эта чертова штуковина что-то выполняет? Ладно, нет так нет, — согласился он, захлопывая журнал. — Сделаю это старым проверенным способом.

Брюс одернул свой пиджак и отправился вглубь архива.

Остановившись перед одной из полок, он задумчиво потер свою массивную квадратную челюсть.

— Тысяча восемьсот девяностый, — пробормотал он, — когда все это для меня и началось.

Здесь хранились не его дела, а дела его коллег-агентов. Брюс был не единственным, кто сталкивался с вещами странными, обескураживающими и абсолютно неестествен­ными. Поэтому он был уверен, что, если ему не удастся най­ти какие-то улики против министерства в собственных ма­териалах, он сможет обнаружить что-то в делах других агентов.

Ворча, Брюс опустился на четвереньки и принялся прове­рять все коробки подряд, начиная с нижней полки.

— Агент Хилл... Агент Дональдсон... Агент Торн... — Он да­же толком не знал, что именно он ищет. Это было шесть лет тому назад, его первый год в министерстве. И, если честно, он понятия не имел, как устроена эта система регистрации доку­ментов. — Чтоб тебя, — в сердцах бросил он и наугад схва­тил следующий ящик с делом.

Напрягая зрение при свете тусклой газовой горелки, он с трудом прочел приклеенную на боку небольшую этикетку:

АГЕНТ ДОМИНИК ЛОХЛИР МЕСТО НАЗНАЧЕНИЯ: КАПСКАЯ ПРОВИНЦИЯ, ЮЖ­НАЯ АФРИКА ДЕЛО № 18901022CCAS

— Хорошее начало, ничем не хуже других, — сказал он, от­крывая коробку.

Журнал с материалами по этому делу был тонким. Обычно это означало, что оно относилось к категории «открыто и за­крыто»; такие дела Брюс любил больше всего. Два дня работы собственно по заданию, а остаток недели (или даже двух не­дель — в зависимости от того, как подать обстоятельства) по­свящается местным красоткам. По крайней мере, именно так он сам действовал в Южно-тихоокеанском и Азиатском регио­нах. Он только один раз бывал в Капской провинции; и хотя не­которые части этой страны очень напоминали его родину, воз­вращаться туда желания не было. Австралия и Южная Африка имели большие проблемы с туземным населением, но дикари из Капской провинции были слишком упрямыми.

В тусклом освещении архива рукопись Лохлира рассказа­ла ему историю дела № 18901022CCAS; к счастью с калли­графией у этого агента было все в порядке. Меньше приходи­лось напрягать зрение.

Волнения в Зулуленде всегда вызывали беспокойство со стороны короны и империи. Это общеизвестный факт. Однако последние события там заставили Министер­ство особых происшествий действовать. За минув­шую неделю были найдены мертвыми несколько героев кампании в Зулуленде 1881 года, причем обстоятель­ства этих смертей невозможно объяснить с точки зре­ния традиционной науки. Вскрытие тел лорда Ричарда Кастлбери, сэра Фредерика Робертса и первого лейте­нанта Рэнделла Моррисона не выявило никаких следов химических веществ, каких-либо смертельных ран или следов ожогов от высокочастотного оружия. Их тела, как снаружи, так и изнутри, естественным образом окаменели. По скорости процесса окаменения доктора пришли к выводу, что, если бы вскрытие задержалось еще на два дня, трупы лорда Кастлбери, сэра Робертса и лейтенанта Моррисона затвердели бы настолько, что их дальнейшее обследование стало бы весьма про­блематичным.

Брюс огляделся по сторонам и вдруг обратил внимание, какая тишина стояла в архиве. Был слышен только постоянный гул министерских генераторов, но уже через несколько минут пре­бывания здесь он превратился в синоним тишины, как будто они работали сообща, чтобы создать эту зловещую атмосфе­ру, от которой мурашки бегали по коже.

— Элиза, — проворчал он, пролистывая страницы впе­ред. — Как, черт побери, ты это выдерживаешь?

Амулет Чаки, согласно тщательному расследованию, проведенному мною и агентом Аткинсом (временно направленным сюда из лондонского офиса), являясь, пожалуй, самым сильным амулетом из всех, которые я встречал, действительно обладает поразительными свойствами, и всем, кто вступает в контакт с этим амулетом, следует принимать меры предосторожно­сти.

— Ну вот и нашел, — тихо усмехнулся Брюс, продолжая вчи­тываться в записи агента Лохлира.

Амулет не представляет собой ничего особенного — он вырезан из окаменелой коры дерева и имеет отверстие внутри, которое позволяет ему вмещать в себя неболь­шое количество жидкости. Внешний вид его является вполне обычным для талисманов народа Зулуленда: щит с двумя копьями, скрещен...

— Ну же, давай ближе к делу, приятель, — прошипел Брюс, быстро водя пальцем по записям. — Просто расскажи мне, что делает эту чертову штуковину такой опасной! — Если бы удалось найти подтверждение того, что в министерстве содер­жатся настолько опасные артефакты, это удовлетворило бы Сассекса.

...объяснить невозможно, вероятно, это какое-то свой­ство дерева либо процесса его окаменения, но жидкость — а в данном конкретном случае это кровь Зулуса Чаки — сохранилась в нетронутом виде, не изменив даже своей температуры, как будто ее взяли у вождя зулусов бук­вально сегодня.

Брюса слегка передернуло, он нервно сглотнул. В горле пер­шило. Ему срочно требовалось чего-нибудь выпить. Предпо­чтительно виски.

Легенда, — в которой, как мы полагаем, основное пове­ствование было много раз изменено и приукрашено мест­ными жителями в соответствии с собственными инте­ресами и с целью поднятия статуса племени среди других племен, — гласит, что Чаке стало известно о том, что его сводный брат Динган и родной брат Мхлангана пла­нируют его убить. Чака направился к дереву, которое счи­талось священным и обладающим силой богов, поскольку в него несколько раз попадала молния, а оно продолжало расти и пышно цвести, как в тропиках. Там Чака вместе с верной ему колдуньей-врачевательницей совершили ри­туал кровопускания, который по нашим расчетам должен был убить короля Чаку либо полностью обессилить его.

Брюс покачал головой. Его жизнь до службы в министерстве, возможно, не была такой захватывающей, но зато определен­но была более простой. Заложив это место в журнале пальцем, он заглянул в коробку, и по спине у него пополз холодок.

Свет газовой горелки едва попадал внутрь, но на резном узоре и выемках амулета Чаки плясали странные тени. Одно дело было читать про эту вещь, а совсем другое — видеть ее. Однажды на задании в Батавии он столкнулся нос к носу с коброй. Точно так же, двигаясь медленно и плавно, как тог­да он вел себя по отношению к страшной змее, он сунул руку в коробку. Вся разница заключалась в том, что на этот раз Брюсу было по-настоящему страшно.

Какой гладкий. Несмотря на все трещинки и выемки, деревян­ный амулет был очень гладким, словно шелковая ткань. И еще теплым. Он чувствовал, как в голове его громко пульсирует серд­це. Или не сердце? Ритм, отдававшийся у него в голове, был сла­бым, но все же напоминал бой барабанов, который он слышал во время командировки в Капскую провинцию.

Брюс снова открыл материалы по этому делу и продолжил чтение.

Считается, что обладатель амулета, нанеся кровь Чаки на лоб и центр груди, получит силу Дерева Богов. Амулету для его активации требовался еще один кровавый ритуал, но, прежде чем он был выполнен, Чака был убит. Амулет исчез вскоре после пленения короля Кенсвайо в 1882 году, и, опираясь на данные местных источников, мы пришли к вы­воду, что амулет Чаки был подарен лидерам каких-то под­польных группировок. В связи с недавней смертью героев войны мы можем предположить, что окончательный кро­вавый ритуал все-таки состоялся, и те, кто осуществил его, должны иметь какое-то кровное родство либо сДинганом, либо с Мхланганой, либо — принимая во внимание громадную силу амулета — с самим Чакой.

Амулет в его руке задрожал. Неужели это все, что нужно для того, чтобы стать богом? Капля крови мертвого дикаря на го­лову, на сердце, а затем он сможет привлекать неистощимые силы природы — и тогда его уже никто не остановит.

Бой барабанов в ушах стал отчетливее.

Это просто разыгралось его воображение. Будем надеяться.

По нашим наблюдениям, тот, кто носит амулет, предпо­чтительно подставив его под прямые лучи растущей или полной луны, получает возможность совершить месть по отношению к своим недругам. Ритуал должен начинаться с намеренного произнесения вслух имени своего врага...

— Агент Кэмпбелл?

Вырвавшийся у него при этих словах вопль никак не вязал­ся с закрепившейся за ним репутацией опытного кулачного бой­ца. Брюс подскочил и шлепнулся на задницу, крепко прижимая амулет к сердцу, а журнал записей упал обратно в коробку.

— Агент Кэмпбелл, — повторил доктор Саунд, слегка скло­нив голову набок, — потрудитесь объяснить мне, что вы дела­ете в архиве один, без сопровождения, да еще роясь в матери­алах дела? — Он поправил очки и внимательно посмотрел на амулет, который Брюс машинально сжимал в руке. — Дела, ко­торое даже не вы вели.

Брюс глянул на амулет и быстро швырнул его обратно в ко­робку.

— Ах да, доктор Саунд, я просто... — Слова застряли у него в горле.

— Учитывая, что прямые лучи здесь исходят от газовой го­релки, а не луны, — едко заметил доктор Саунд, — вы сами, а также все, с кем у вас в настоящее время имеются разногла­сия, находитесь в полной безопасности.

— Ох, ну и хорошо, — промямлил в ответ Брюс, закрывая ящик с делом крышкой.

— Лучше убедитесь, что эта коробка попадет точно на свое место, — фыркнул Саунд и добавил: — Чтобы не вызвать гнев нашего замечательного архивариуса и его помощницы.

Брюс искоса взглянул на толстяка и поставил ящик обратно на полку.

Теперь Кэмпбелл буквально возвышался над Саундом, но доктор почему-то все равно вызывал в нем страх.

— А сейчас я внимательно вас слушаю. Расскажите мне о причинах, по которым вы находитесь в архиве один, без со­провождения.

Брюсу нужно было перейти в другое состояние духа, чтобы отвлечь своего оппонента и заставить его ослабить свое внима­ние. Обычно в таких случаях включался его инстинкт и начи­нали работать кулаки; но, поскольку это все-таки был директор министерства, данный вариант был неприемлем.

— Ну, доктор Саунд, я тут подумывал о том, чтобы сменить регион работы.

— Что вы говорите? — насмешливо хмыкнул Саунд. — И вы рассматривали вариант с Капской провинцией?

Стоит Брюсу сделать неосторожный шаг, и эта ложь запу­тает его, и тогда он окончательно погиб.

— Да нет, я хотел спуститься сюда и попросить этого пар­ня, Букса, извлечь наугад несколько моих дел с первого года службы. Ну, знаете, просто чтобы посмотреть, насколько я продвинулся с тех пор. Я хотел посмотреть, где я тогда дал слабину, вспомнить, каким я был простодушным.

Выражение на лице доктора Саунда оставалось стоическим.

— Что ж, агент Кэмпбелл, я и не знал, что вы такая поэти­ческая натура. Полагаю, нет ничего необычного в том, что у агентов могут быть какие-то свои секреты, разве не так?

По спине у Брюса потек пот, но он пожал плечами и ответил:

—Думаю, да, сэр.

Агент направился обратно к общему рабочему столу Букса и Браун, когда увидел в проходе позади доктора Саунда не­большой плоский чемоданчик.

— Это ваше, директор?

— Это? — Теперь настала очередь доктора Саунда нерв­ничать. — Ах это... Да, я... хм, меня неожиданно вызвали но­чью, так что я прихватил с собой чемоданчик. Сегодня к кон­цу дня я улетаю первым дирижаблем.

Брюс кивнул и, повернувшись к столу, забрал свою газету.

— Безопасного вам полета и счастливого пути, доктор Са­унд. Я возвращаюсь к работе.

— Минутку, Кэмпбелл, — окликнул его доктор Саунд, а че­моданчик при приближении агента тихонько затарахтел.

Сассекс, вероятно, поймет его правильно, если придется вре­зать толстяку, чтобы скрыться, не выдав намерений герцога.

— Это у вас утренняя газета?

Брюс растерянно заморгал, а затем взглянул на газету в своей руке.

—Да, доктор. Она вам нужна?

— Нужна, — ответил тот с любезной улыбкой.

Он раскрыл сложенную газету, но дальше разворачивать не стал. Очевидно, доктора Саунда заинтересовал заголовок на первой полосе; Брюс слышал, как толстяк тихонько вор­чит, читая расположенную ниже статью.

Наконец доктор Саунд медленно покачал головой.

— Ну, вот и началось. Интересно. Не совсем так, как я ожи­дал, но все же очень хорошо. — Затем его внимание вдруг вновь переключилось на Брюса, как будто директор только что заметил его.

— Не возражаете, если я оставлю это себе?

— Не возражаю, — ответил Брюс; стук в голове только те­перь начал утихать. — Совершенно не возражаю, доктор.

— Превосходно, — сказал тот и кивнул.

Они вдвоем направились к лестнице, ведущей наверх, к их офисам, когда Брюс внезапно остановился на первой ступень­ке и окликнул директора:

— Простите, что спрашиваю вас об этом, доктор Саунд, но... — Его взгляд метнулся к массивному, тяжелому и — са­мое главное — ужасно скрипучему металлическому люку, по­сле чего вновь вернулся к Саунду. — Я не слышал, как вы вошли сюда.

— Не слышали, действительно. — Доктор Саунд неко­торое время пристально и молча смотрел на Кэмпбелла. Поскольку он стоял несколькими ступеньками выше, он смотрел на него сверху вниз. — Но зато я слышал, как пришли вы.

Выходит, Саунд все это время был в архиве? И директор столько времени ждал, прежде чем застукать его за тем, как он роется в чужих материалах?

— С этим люком я просто не мог вас не услышать, — про­изнес доктор Саунд, взглянув на тяжелую дверь.

— Тогда, доктор Саунд, — сказал Брюс, прислоняясь к пе­рилам лестницы, — не возражаете, если теперь я спрошу у вас, что вы сами делали здесь, в архиве, без сопровождения, до того как я зашел сюда?

— То же самое, что и вы, агент Кэмпбелл, — ответил Са­унд не дрогнувшим голосом. — Вел расследование.

И директор министерства продолжил свой путь наверх, оставив Брюса у подножия длинной лестницы.

— Полагаю, что ты прав, толстяк, — пробормотал Брюс себе под нос. — Несколько личных секретов — в нашем де­ле вещь вполне обычная.