Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности

Глава 3. Знакомство (часть 3)

— А когда они были в состоянии транса, ты не просила нарисовать портреты тех людей, которых они видели?

— Нет, — немного растерявшись, ответила Черевко. — А что так можно сделать?

— А почему нет?

— Я как-то не подумала об этом, — замедляя ход. — Да какие из них художники. Что они там нарисуют?

— А я… Анна, только не отставай, — вновь обернувшись к собеседнице. — А я попросил нарисовать…

— И что же? — перебила его Анна.

— Результат, — улыбнулся он. — Результат был ошеломляющим.

Они вошли в яркий коридор, освещенный люминесцентными лампами. По запаху можно было сразу определить, в каком направлении находится буфет. Владислав вдохнул полной грудью и только сейчас понял, насколько был голоден.

— Я здесь впервые, так что веди, — произнесла Черевко, ощущая буфетные ароматы.

И они продолжили путь.

— Ты знаешь, Анна, конечно, художники из них не очень хорошие получились, однако общие черты были схожи с некоторыми студентами из моего университета. Их я также подверг гипермнезии.

— Ты — жестокий человек, — усмехнулась профессор.

— Ой, и не говори, — улыбаясь, Лесневский бросил на нее взгляд. — Кстати, все эксперименты оплачивались из моего личного кармана.

— Но, ты вообще не рассказывал об этом, когда выступал.

— Анна, а я и не смог бы это показать. Мой настоящий доклад отправили не тем рейсом. Я остался без материалов, потому я сменил тему и стал импровизировать. Я вообще не должен был выступать с докладом о снах.

— Выступление было на хорошем уровне. Импровизируешь ты хорошо! Единственно, что я понять не могу, тема-то интересная и сильно выделялась из того океана скукоты, почему ни у кого не было вопросов к тебе? Почему только меня это заинтересовало? Боже, какие они скучные.

— Ты мне льстишь, — засмеялся доктор. — Что до экспериментов, так я об этом уже говорил с профессором Гибитцем месяца три или четыре назад. Скорее всего, уже полгода прошло я не помню. Была зима, да точно, полгода назад. Но он меня и слушать не стал, вечно был занят работой. И постоянно говорил „эта тема не актуальна“. Пришлось работать в востребованном направлении. Все темы, актуальные для доклада, вывешены на официальном сайте. Но те, кто их составляли, понятия не имели, насколько это все скучно и… — он сделал паузу. — Ладно, не буду критиковать.

Мимо пробежал заросший черный пудель, с синим ошейником. Следом волочился поводок, шурша о кафельный пол.

— Не знала, что сюда собак пускают.

— Это собака Альфреда, — качая головой. — Опять сбежала, — сквозь улыбку. — Анна, твой случай плюй мой, возможно, позволит достигнуть больших результатов. Эти рисунки, это невероятно. Надо будем ему еще раз все сказать, и на этот раз я буду не один. Конечно, тот факт, что студенты нарисовали друг друга, сам по себе ничего не доказывает. И рассказ о подопытных, находившихся в состоянии транса, не получился убедительным. На чем, кстати, и акцентировал Альфред, — говорил Владислав. — Просто им приснился человек, которого они уже видели при жизни, — произнес Лесневский низким голосом, цитируя Альфреда. — Так, что профессор Гибитц не поддержал меня. Он тогда сказал забыть об этом. Ведь мой рассказ был неубедителен для него. Потом я переключился на другую тему. Ладно! — тяжело выдыхая.

— Я попробую повторить то же самое с моими студентами, — ответила Анна, — Может что-то получится, — пожимая плечами. — Попробуем что-то нарисовать.

— Более того, они нарисовали еще около двух десятков портретов совершенно незнакомых мне людей, — продолжая идти, рассказывал Владислав. — Это все началось осенью прошлого года, почти год назад, — он внезапно остановился. — А где буфет? — глаза доктора забегали.

— Вот, — указала Анна сквозь улыбку, — Мы прошли мимо и песик туда забежал.

— Вначале каждый из них видел во сне пятерых человек, но спустя пару месяцев, точнее… — задумчиво выдохнул Лесневский. — Ах да, примерно через полгода, ближе к зиме, я заметил, что их стало уже в несколько раз больше, — продолжал доктор. — Я пытался рассказать об этом Альфреду. Но он как-то резко оборвал меня и заявил, что ему нет до этого дела. И что сейчас, мол, какие-то проверки идут и нужны реальные исследования, а то симпозиум перестанут финансировать, — продолжал Владислав с огорчением на лице. — Я могу влететь с такими докладами, у нас формируются группы людей, которых после номинируют на получение Нобелевской премии в разных областях науки, а это означает несколько Нобелевских премий, — он начал цитировать Альфреда. — Нет ни фактов, ни конкретных экспериментов, — Владислав сделал паузу. — Я пытался его переубедить еще раз, примерно месяц назад, но это так и не получилось. Раньше он часто бывал дома, так как был моим соседом. Но после того, как занял эту должность стал уже неуловим. Только изредка я видел его, как он дает поручениям строителям. Строился, переделывал дом. Но это в прошлом. Сейчас только в телефонном режиме и очень редко.

— Когда деньги есть, можно и дворец построить.

— Анна, он не такой. Не нужно так говорить про него. Это была его мечтой. Дом детства, который он хотел довести до ума.

— Ну, тебе видней, я с ним не знакома. А почему он был соседом? Почему ты это сказал в прошедшем времени?

— Свой дом я давно уже продал. Там уже не живу. Сейчас я проживаю с сыном в центре Варшавы.

— А жена? — сквозь улыбку.

— Нет у меня жены, — что-то влажное блеснуло в его глазах. — Уже нет.

— Ой, ой прости за улыбку, я…

— Да ничего страшного. Она умерла уже давно. Уже много времени прошло. Все нормально.

— Ты вдовец, прости меня, пожалуйста, — вздыхая. — Я не хотела шутить так.

— Перестань, — улыбаясь. — Давай вернемся к нашему разговору.

— Конечно, — качнув головой.